Всякое правительство я считаю… учреждением для совершения посредством насилия безнаказанно самых ужасных преступлений: убийств, ограблений, спаивания, одурения, развращения, эксплуатации народа богатыми и властвующими; и потому полагаю, что все усилия людей, желающих улучшить общественную жизнь, должны быть направлены на освобождение себя от правительств.
Лев Толстой, «Об общественном движении в России» (1905)

Граф Лев Николаевич Толстой родился 9 сентября 1828 года в фамильной усадьбе Ясная Поляна в Тульской губернии. Принадлежал к старинному дворянскому роду Толстых. Получил домашнее образование, затем, в 16 лет, поступил в Казанский университет, который, однако, не закончил и вернулся в Ясную Поляну, преисполненный мечтаний о том, как улучшит положение своих крестьян и каких добьётся успехов в собственном развитии, занимаясь самостоятельно. Но уже два года спустя он отказался от размеренной деревенской жизни и перебрался в Москву, а в 1851 году отправился на Кавказ и записался добровольцем в армию. Принимал участие в Крымской войне (1853-1856). К литературе обратился во время армейской службы; уже первый роман Толстого «Детство» (1852) был замечен критикой. К 1856 году, когда Толстой ушёл из армии, он уже успел стать знаменитым писателем. Впрочем, в московских литературных кругах ему было неуютно, и в 1859 году он возвратился в Ясную Поляну, где открыл школу для крестьянских детей и продолжал писать. В 1862 году Толстой женился на Софье Берс, ставшей ему подлинной опорой в жизни. Следующие пятнадцать лет были для Толстого самыми счастливыми – и самыми плодотворными в его творчестве. В 1865-1869 годах он опубликовал свою эпопею «Война и мир», а в 1875-1877 гг. увидела свет «Анна Каренина». В конце 1870-х гг. Толстой пережил духовный кризис; позднее его захватила идея нравственного усовершенствования и «опрощения» (породившая движение «толстовства»), и Толстой начал непримиримо критиковать общественное устройство, государство, церковь (в 1901 году был отлучён от Русской Православной Церкви) и весь жизненный уклад «образованных классов». Одновременно в творчестве Толстого всё чаще стали возникать темы смерти, греха, покаяния и нравственного возрождения (повести «Смерть Ивана Ильича» 1884-86, «Отец Сергий» 1890-98, «Хаджи-Мурат» 1896-1904). В «Исповеди» (1879-82) Толстой «пересмотрел» христианское учения о любви и всепрощении, преобразовал его в проповедь непротивления злу насилием. Стремление согласовать образ мысли и жизни, а также разлад в семье, заставили Толстого покинуть Ясную Поляну. Во время своих скитаний он заболел пневмонией и умер 20 ноября 1910 на маленькой железнодорожной станции Астапово (ныне станция Лев Толстой, Липецкая обл.). Похоронен в Ясной Поляне.

Позже заурядные люди, желая опорочить и принизить толстовство, скажут со снисходительной улыбкою:

«Что Толстой?.. Как и все анархисты-бунтари – из князей и графьёв; тщеславный, взбалмошный человек, пожелавший слыть оригиналом. В молодости – помещик, воспитанный дурно, развратник. Увлекавшийся женщинами, «военный корреспондент» Севастополя, выпивоха – вдруг, став стариком, обращается из Савла в Павла. Его пугает война – он говорит «не убий», не может волочиться за дамами – призывает к воздержанию, ему хочется стать знаменитым – ругает церковь, нужно слыть оригиналом – пашет сам землю. Говорит – «раздайте всё» – и остаётся помещиком, проповедует любовь к ближнему и ругается с собственною женою.»

И в те годы, и вчера, и сегодня – церковники, державники, буржуи и их прихвостни из числа интеллектуалов, – все они будут, – кто смиренно склонив очи долу, кто со сладостною усмешечкою, – говорить эти слова.

А между тем, народный порыв, желание «идти к Толстому» – остаётся и будет поныне и присно.

В чём же феномен Толстого? В том ли, что он «зеркало русской революции», как писал Ленин? В особом литературном стиле? В стремлении к филантропии и душеспасительству?

В России с XVIII века начинается традиция дворянски-интеллигентского радикализма. Радищев едет из Петербурга в Москву, заходя в крестьянские избы, декабристы встают в каре – под пули и картечь, наконец, тысячи студентов идут в народ, – но народ отторгает и дворян, и декабристов, и землевольцев. Не помогает стремление к труду, не помогают и переодевания в народные рубахи, вид «господина», тянущего соху, только настораживает крестьянина.

И вдруг – граф, занимающийся ручным трудом и пишущий тут же книги, – не вызывает недоверия, а ведёт подсчёт сотням и сотням листков, идущих ему от малограмотных простых людей.

Там крестьяне читают вместе Евангелие – и их высылают за это в Сибирь; здесь странник не снимает шапки перед судьёю, ибо не хочет видеть в нём «власть»; а тут десяток молодых людей отказываются идти в армию, потому, что Толстой напомнил заповедь Христа «не убий»…

Толстой – почти единственный настоящий интеллигент, который сумел, вопреки дистанции между элитой и народом, прямо обратиться к самым широким слоям русских земледельцев и работников. Его проповедь пробила брешь в полицейской поруке, связавшей цепями рабства общинную деревню. Слова Евангелия, истолкованные им гуманистически и анархически, стали наилучшей формой пропаганды, – ибо христианство являлось единственным стержнем, пронзившим и связавшим все прослойки и глубины русского народа.

Его проповедь, простая и понятная, буквально сокрушила при этом не только подлейшую суть и глупость правительства, суда, но и полицейскую сущность церкви, вживлённой в российский государственный аппарат.

Церковь, по Толстому, не только ставит себя, не имея на это никаких прав, между нравственным законом (Богом) и человеком, не только раздаёт векселя на «спасение души», но и является чисто формальной чиновничьей иерархией, верным агентом государства, послушно продающим все «тайны» исповеди и доносящей о любом сомнении и инакомыслии крестьянина, рабочего, интеллигента. Она не выступает против смертных приговоров и продолжает благословлять перед казнью. Она утопает в роскоши, не становясь на сторону обездоленных. Она так же безнравственна, как и государство, и поэтому является его оплотом.

Действительно, вопреки мнению сегодняшней «либеральной публики», церковь никогда не была столпом нравственности, и уж особенно в начале ХХ века, когда не только не осудила даже «Кровавого воскресенья», но и отпускала грехи солдатам, занимавшимся расстрелами…

Ударив по церкви, Толстой качнул крестьянский мир к осознанию нового общинного строя, – при котором община не скидывает покорно деньги в общую шапку налога, не выдаёт ежегодно пушечное мясо для войн, не помогает полицейским сдирать штаны и сечь инакомыслящего, а встаёт на защиту каждого своего члена, отвергает вмешательство государства в свою внутреннюю жизнь. Лев Николаевич открывал перед крестьянами и рабочими новый мир, и лишь жестокие репрессии имперских и советских властей остановили движение по этому пути.

Воистину колоссально воздействие толстовства на русскую интеллигенцию. Его проповедь нашла отклик как в интеллектуальной элите, писательской, творческой среде, так и среди простых земцев, служащих, студентов, рядовых священников. Он постоянно ведёт огромную переписку с художниками и литераторами, его идеи подталкивают творческую мысль (вспомним, хотя бы, рассказы Леонида Андреева «Христиане» и «Рассказ о семи повешенных»), его голос всегда против расстрелов, экзекуций и карательных мер.

Сама смерть Толстого становится причиной пробуждения интеллигенции от наркотического сна декадентских лет. Ведь уход Толстого из Ясной Поляны, шаг «в народ», стоивший ему жизни, произошёл в момент глухого застоя, смертной тоски и «веховского» презрения к народу. Среди всеобщего сплина это известие порождает взрыв, и впервые после 1905 года он выплёскивает на петербургские улицы волну людей, протестующих против продолжающихся смертных казней. Они выходят, не боясь жестокой расправы, ведь Толстой умер за это, – чего же ещё бояться после этого?

Ленин пишет о зеркале русской революции. Нет, Толстой никогда не был этим зеркалом, ибо вся революция стараниями всяческих партий, авангардов, и в силу жестокой тупости царской бюрократии пошла наиболее разрушительным трагическим путём. Высокая нравственная сила движения, отказ от государственных методов и институтов, гуманизм и самоуправление не стали её стержнем. Но толстовство как течение, приобретавшее иногда скрытые, религиозно-нравственные, иногда открыто анархические формы, продолжало существовать, потому что изъять из обращения творчество Толстого было невозможно.

Иногда удивляются, услышав, что Толстой близок к анархизму. Казалось бы, какая связь между писателем, «религиозным» деятелем и направлением политической мысли? А между тем, при всей направленности во внутренний мир человека, Толстой глубоко анархичен и в критике государства, и в критике церкви, и в своём гуманистическом коллективизме, но главное, в чём мы едины – в признании главенства нравственности над моралью. Общественная мораль может оправдывать смертные казни, а внутренний человеческий голос – никогда, мораль может осуждать диссидентов, но их нравственный порыв выше мнения толпы. Бог Толстого существует внутри каждого из нас, и значит, даже если строй солдат идёт стрелять в народ, – ты должен выйти из строя, как бы ни осудила тебя общественная мораль.

И сам метод Толстого – просвещение, пропаганда, в крайнем случае гражданское неповиновение, игнорирование правительства, но ни в коем случае не насилие, – этот метод близок современному анархизму, это то, что заставляет нас снова встать на защиту Льва Николаевича Толстого!


http://anarchy.kalarupa.com/