С деревьев листья облетают (прямо в Сену, и в Луару, и в Гаронну, и везде, куды хотите),
Пришла осенняя пора (Патер Ностер!).
В поход крестовый все поперлись (фон-бароны, голодранцы, без штанов, зато в кольчугах),
И понавешали крестов (и на спины, и на плечи, и на жопы, и везде, куда попало).
За мною мой сеньор приходит (абсолютно совершенный альбигоец, стал быть, драться не умеет, и не может, и не хочет),
Сказал, мол, с ними ты пойдешь (прямо завтра, на рассвете, ровно в полдень, как проснешься).
Маманя в обморок упала (прям с балкона, вниз башкою, на кобылу -- та взбесилась),
Сестра винище пролила (слуге на морду -- тот доволен!).
- «Друзья, маманю подсадите! (на балкончик, как и было: вниз башкою, БЕЗ КОБЫЛЫ!),
Слугу положьте в погреб спать (пусть проспится, алкоголик...)»
А я, молоденький парнишка (лет семнадцать, двадцать, тридцать...),
В Святую Землю подался (прямо с места, сеновала, без штанов, зато с крестами).
За мною вслед бежит невеста (рожа кисла, словно тесто),
А вслед за нею - тесть и теща (рожа злее, жопа толще ... и вот к чему это привело...)
Сижу я в крепости высокой (метров восемь, может, больше -- я не мерил, стрелы свищут),
И к нам является магистр (морда ломом, звать Гийомом).
«Здорово, братцы-крестоносцы!» - «Аве Матер!» -- «Патер Ностер!» -- «Вашу также!» -- «Всем спасибо!»
«Сейчас в атаку побегим!» (левым флангом, правым флангом, в общем, кучей... «Хрен тебе, беги один!»)
И вот бегу я по барханам (по песку, на четвереньках, быстро-быстро - ведь убьют же!),
За мной несется сарацин (семь на восемь, восемь на семь... Ну и рожа! Шире жопы, прямо втрое, может, больше, ой, я не мерил).
И удираю я в оазис (пусть мираж, зато не видно),
А энтот пусть бежит один (по пустыне, по песочку, к тамплиерам -- пусть зарубят!).
Летят по небу ассасины (обкурившись все гашишем, глючат, гады, что летают...),
Хотят засыпать нас землей (прям по шею, иль по уши, или вовсе по макушку!)
А я, молоденький парнишка (лет семнадцать, двадцать, тридцать, может, больше, я не помню)
Лежу с отрубленной ногой (для маскировки, челюсть рядом, жрать охота!...)
Подходит мой оруженосец (звать Ансельмом, иль Адельмом, иль Бертраном - я не помню!..)
"Давайте вас перевяжу (сикось-накось, кось-на-сикось, грязной тряпкой, где же тут мои портянки, что в углу вчера стояли?!)
И в санитарную телегу (дышла гнуты, спицы биты, без колес, и лошадь сдохла!)
С собою рядом положу (для интереса, я не против! Только сзади, носом к стенке, между трупов, чтоб не дуло)»...
С тех пор прошло годов немало (лет семнадцать, двадцать, тридцать...сорок восемь,о!),
Госпитальерам я служу (не тужу!),
Ращу лечебные я травки (от запору и поносу, и другой различной хвори),
Оруженосца сторожу (от соседа, извращенца, тамплиера, содомита -- совратит и не заметит!).
На юг вороны полетели (до Прованса, может, дальше, я не знаю -- не сказали),
Пришла осенняя пора (ексель-моксель!)