За окном удаляются фабрично-штампованные деревья и столбы, да ещё провода, соединяющие последних.


(Можно переписать это, подражая Блоку: «Небо, провода, деревья...». А последняя строчка, конечно, такая: «Столбы, деревья, провода».)
(Хотя, учитывая пункт отправления, подражание Мандельштаму было бы уместнее. Займусь этим на обратном пути.)

Нет, серьёзно: пейзаж прискорбно однообразен: деревья — сосны/берёзы, — столбы через равные промежутки времени, между которыми натянуты провода, светло-голубое выцветшее небо да редкие облака, ничего кардинально не меняющие.
Особенно эти деревья. Тут ситуация как с людьми: не найти двух одинаковых, каждый уникален и отличается от остальных; но и вычленить из множества, отличить одно от другого, опознать нет никакой возможности. Бесполезная уникальность, теряющаяся эксклюзивность.
И несмотря на штампованность, бесконечную цикличность протекающего за окном клипа, есть же в нём что-то притягательное. Ощущение оторванности, непринадлежности. Будто на время пути Бог взял твою душу, сказал «пусть пока побудет у меня», да и поместил за пазуху. А ты безгранично одинокий и невероятно самодостаточный трясёшься в поезде, смотришь в окно и замечаешь, как с каждым появившимся и исчезнувшим деревом что-то исчезает из тебя и что-то появляется в тебе.
Фантасмагоричное переливание реальности.

02 августа 2014 года, поезд 45

Египет это, конечно, не Индия, несмотря на общую благодать,
Но за неделю на пляже одну зиму можно и сторговать.
А когда кредит исчерпан — приходится улетать.
Я в Москве, здесь плюс десять и тучи. Вашу мать.

* * *

Забыл, как носить кроссовки, что брать с собой,
Как ходить по асфальту, а не песку.
Мир нереален, но когда аккуратно дотрагиваешься ногой —
Нет, не рассыпается на отчаяние и тоску.

Этот город словно выдохся и застыл,
Цветом похожий на половую тряпку в больнице,
Он окончательно растерял весь свой пыл.
У суетящихся горожан озабоченные хмурые лица,
У суетящихся горожан совершенно отсутствует цвет.
И в общем, здесь абсолютно нечем гордиться,
Но я опять повторяю: нет,
Не скучал по тебе, дорогая моя столица.

* * *

А из туч цистернами льётся дождь,
А льётся он с самого утра.
И пока ты по городу еле идёшь,
Из плеера в голову затекает мантра.

Слушай, слушай эти строки и повторяй:
Всё будет хорошо, мальчик мой,
Всё уже хорошо, так и знай.
На сбритый ус себе намотай:
Твой свет навсегда с тобой,
Ты щедр и красив душой,
А загоняешься и нервничаешь порой,
Так оно пускай.
Хочешь быть счастливым — let's try;
Ты только никогда, никогда об этом не забывай.

Улыбайся и напевай.

А из туч цистернами льётся дождь,
А из туч дробинками падает град.
И пока ты мантру про себя поёшь,
В голове закрывается личный ад.

* * *

Мироздание совершает очередной виток:
Из мозга уходит нелепый страх,
А жизнь творится вокруг и лежит у ног;
Жизнь содержится в людских глазах:

Старик на скамейке кормит птиц;
Одна девушка рисует другую;
Ребёнок не отрывает глаз от страниц;
Парень робко и несмело целует;
Кто-то с разбегу на шее повис;
Кто-то по лужам глубоким танцует.
Капли по-прежнему падают вниз,
Но меня это уже совсем не волнует.

* * *

Москва это не Египет и не Индия, как ни смотри,
Но я теперь рад, что всё же вернулся сюда.
Моё море внутри. Мой свет навсегда внутри,
А дождь — это просто льющаяся с небес вода.

15 — 19 июня 2014 года, Москва



Прослушать или скачать I am the Light of the Soul бесплатно на Простоплеер

 За прошедшие семь дней я превратился в что-то среднее между сурком и тюленем и совершенно доволен тем. Глаза продираю в девять утра еле-еле, спускаюсь в столовую, быстро ем. Потом, намазавшись солнцезащитным кремом, до пляжа топаю десять минут. И вот начинается главная тема: море. Прекрасное море. Вот оно. Тут.
 Даже не понимаешь, как по нему скучал, пока не увидишь его живьём. Вот оно: живое, настоящее, качает и кажется даже, что всё твоё.
 Солнце шпарит так, что даже больно, арабы цепляются, как репей; но эти ветер, песок и волны на протяжении семи дней того безусловно стоят, вы уж поверьте мне.
 Вообще очень сложно подобрать слова, чтобы всё это описать: моря густейшая синева, морского шелеста благодать; мелодия местного ветра, обжигающий солнца свет; самолёты улетают где-то, чайки передают привет; рыбы в воде шныряют, воздух прозрачен, ночь тепла; и ты уже ничего не знаешь: вся прошлая жизнь утекла, ты завис в безвременье и очень этому рад. Одно отрезвляет: послезавтра уже назад. Но то послезавтра, а пока что ты очень молод и как короли богат.

Моя муза сейчас в Индии
Медитирует десять дней.
И стайку бумажных самолётов
Я отправляю за ней.
Пусть летят эти самолёты
Отсюда на юго-восток,
Летят, на ветру трепещут,
И успевают в срок.

Пусть летят на яркие краски
В царство священных коров,
Мудрости тысячелетней,
Овеществлённых снов.
Пусть летят в пропечёном воздухе
На запах специй, на свет,
И моей молчаливой музе
Передают привет.

Пусть летят мои самолёты
Куда-нибудь наугад
И никогда не вернутся,
Не прилетят назад.
Я бы хотел вместе с ними
В индиговом небе лететь.

Моя муза сейчас в Индии.
И да будет так. Намасте.

21— 27 апреля 2014 года

Сейчас я трясусь в поезде Воронеж — Москва и получаю от этого странное удовольствие. Я задумался, откуда оно исходит, и понял, что я люблю какие-то переходные периоды.
Так, я люблю засыпать больше, чем спать. Лежать в кровати и думать о своём, подводить итог прошедшего дня.
Я люблю ехать в поезде. Мне нравится двигаться из пункта А в пункт Б. Мне нравится, что я приближаюсь к чему-то, но пока ещё не достиг.
Я очень люблю возвращаться, я очень люблю идти домой. Нет, не сам дом (его я, конечно, тоже люблю), а именно идти домой. После какого-нибудь замечательного дня, с прекрасными друзьями или великолепным концертом, выходишь из метро, уже темно, и идёшь домой минут десять. И это тот самый завершающий, финальный штрих, который делает день окончательно невероятным и неповторимым. Именно это ощущение переходности, движения откуда-то куда-то, какой-то цели впереди — оно так увлекательно и вдохновляюще.
Причём когда я засну — день завершится; приеду в пункт назначения — начнётся рутина; приду домой — вдохновение закончится. И да, всегда начнётся что-то новое, не менее замечательное, но тем не менее — другое.

Я пока точно не знаю, что именно мне нравится. То, что я остаюсь один и могу посвятить время самому себе? Предчувствие, ощущение чего-то хорошего и светлого впереди? Странная любовь к строго дозированному одиночеству? Пока не знаю, но мне так нравится это ощущение, и так не хочется, чтобы оно кончалось. И тем не менее впереди жизнь, полная поездок и возвращений.

Чу-чух, чу-чух.

30.04.14, поезд 25Я

Поезд скрипит деталями,
Стучит, дребезжит и стонет,
Доставляет меня в Воронеж
Под мерное времени таянье.

Под нарастание одиночества
Я чувствую, как удаляюсь
От тебя. Время тает.
Что остаётся мне? Муки творчества.

Под мерное таянье времени
Неизбежно растут километры.
Безответный вопрос «где ты?»
Всё громче стучится в темени.

Я удаляюсь от тебя, я чувствую
Нарастание боли, печали, грусти,
Как внутри удивительно пусто,
Как снаружи всё так искусственно.

«Где ты?» — оглушает вопрос едким холодом.
Куда я? Куда я? Куда я?
Не могу понять, покидая
Этот город. Тебя в этом городе.

Очень пусто внутри, отчаянно,
Что-то рвётся во мне и стонет.
Трясясь в безжизненном вагоне,
Я истекал словами, раненный.

Ты осталась там, в этом городе?
Где ты? Я ответа не знаю.
Ледники времени тают, тают,
Заполняя всё печальным холодом.

Я удаляюсь от тебя. На месяцы.
И это очень, очень, очень...
О, тщетный мир, как ты непрочен!
Как и мы. Нам только грезится.

Этот мир непрочен, искусственен:
Ты слушаешь города стоны,
Ну а я удаляюсь в вагоне.
Удаляюсь, истекаю и чувствую.

21 - 22 апреля 2014 года

Пять недель ты спрашивала: «Почему?»
(Он ушёл, на прощанье сказав «се ля ви»)
А теперь уж не важно, ничего не важно и ты
Ходишь по городу, всхлипывая, подвывая.

«Девушка, возьмите талончик в Небесную Канцелярию
На продление Абонемента Любви.
Не задерживайте, становитесь в очередь,
Ваш номер три миллиона сорок вторая.»

Меня не перестаёт удивлять,
Что жизнь посылает мне замечательных личностей.
Умных, мудрых и сильных.
Так, что даже стыдно становится
И, знаете, как-то неловко.
За то, что мало умеешь,
Ещё меньше знаешь,
И вообще — типичный весь.
Не то, чтобы это было большой проблемой,
Но неуютно.
Да и грызёшь себя без остановки.

И при этом есть они:
Знающие, хорошие, могучие,
Снисходительно улыбающиеся.
Смотрят мне в глаза, вздыхают,
Ласково треплют по голове,
Слушают очень внимательно, подсказывают,
Кивают головой понимающе,
Помнят меня, беспокоятся, переживают,
Передают привет.

Они дают мне правильные советы,
Говорят прописные истины.
Но в их устах — они работают!
(И непонятно, почему не дошёл до всего этого сам.)
И когда видят во мне осознание,
Понимание,
Просветление,
То улыбаются, по спине ободряюще хлопают,
Желают удачи,
Верят в меня.
И разбегаются по делам.

А я остаюсь открытый, простой и лёгкий,
Свободный
Ото всех проблем и вязких мыслей, что меня грызли;
Слегка светящийся и искренне любящий всех.
Влюблённый.
С ясным осознанием невозможной,
Но явственной красоты жизни.
И меня душит,
Не даёт мне вдохнуть
Чистый
Хрустальный
Смех.

13 — 22 января 2014 года

Запомни, мой друг, эти дни:
Мы были полынью горьки,
Мы были янтарь и мёд,
Мы были зола и лёд;
Собой зажигали огни,
Тонули на дно реки;
Был каждый из нас влюблён,
Не зная ничьих имён.

Запомни, мой друг, эту ночь:
Когда плакал дождь на стекло,
Когда мы домой не шли,
Не пряча открытых лиц.
Мы в силах друг другу помочь,
С людьми поделиться теплом.
Спасибо, мой друг в ночи,
Спасибо. А теперь помолчим.

6 - 18 ноября 2013 года

Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.

И. Бродский

Здравствуй, друг! Как твой отпуск?
Как дался полёт? Надеюсь, легко?
Знаешь, эти перелёты как фокус-покус:
Только был человек — и вот уже далеко.

Как тебе Вечный Город, друг?
Признайся, ведь очень красив,
Когда закат тебя настигает вдруг,
Все стены собой обагрив.

Как тебе римский воздух, брат?
Ты там должен парить душой.
Друг мой, прошу: не спеши назад.
Тебе там, должно быть, действительно хорошо.

19.06.13


О, Флоренция, милейший город!
Туристы, галереи, скульптуры и река.
Соборова прохлада, да пьяццевы просторы
Так неизменны замерли в веках.

Прекрасный город не лишён изъянов:
Туристы занимают все места!
Под ними ты не видишь тротуаров.
(А в плитке тоже скрыта красота.)

Мой друг, Флоренция прелестна!
Я мало помню, но всё равно люблю.
Скажи... А кошка всё на том же месте?
Всё лижет свою лапу на углу?

21.06.13


Друг мой, а ты уже в Женеве.
Не в городе, а рядом: добираться
Минут пятнадцать. Знаешь, нервы
За городом гораздо лучше сохранятся.

Взять хоть у нас: душная столица;
Глупые, смешные человечки.
Коль пришлось в России уродиться,
Лучше жить в деревне, что у речки.

Там нет всех «благ», но в этом месте
И тише, и спокойней и уютней...
Ты в Швейцарии, мой друг, и это честно.
А я в России, друг, и это чудно.

23.06.13


Ты оставь себе на позже
Рим и стены Колизея.
Возвращайся, друг мой, всё же,
Без тебя Москва серее.

Ты найдёшь здесь, как и прежде
Шум и гам большой столицы.
Но тебя и встретят те же
Наши радостные лица.

Привезёшь с собой — так просто —
Смех и тем для обсужденья.
«Прибыл рейс...», «...Geneva — Moscow...»
Я скучал, друг. С возвращеньем.

24.06.13

Знаете, под некоторую музыку очень удобно бежать.
И дело даже не в ритме, темпе и так далее. Просто бег (и прогулки) всегда были для меня чем-то особенным в голове. Это время мыслей; время решений; время планов. Это эмоциональная разрядка и душевная подзарядка. Поэтому музыка, вызывающая у меня желание бежать, — хорошая музыка :-)

И каждый раз, когда я так бегу, у меня возникает ощущение, что я не просто двигаюсь по улице...

Город. Тротуары, асфальт; светло и слегка прохладно: начало осени. И я бегу, бегу изо всех сил. Я невероятно тороплюсь, потому что опаздываю. Бегу как можно быстрее, бью все личные рекорды скорости, но всё равно опаздываю. Поэтому когда выбегаю на пристань — вижу только корму корабля, теряющегося в тумане. На корабле, у борта видно фигуру, которая смотрит на меня...

Но в последнее время не так. Там, стоя на пристани, задыхаясь, с невероятным колотьём в боку, — там я ясно понимал, что это не конец, что это лишь этап какой-то невероятной гонки, что я ещё догоню. И что нас обоих это почему-то таким странным образом устраивает.

Сейчас я бегу и понимаю, что опоздаю раз и навсегда. Что когда я выскочу на перрон и увижу удаляющийся вагон поезда — то это конец, больше ничего уже не будет, точка. И останется только стоять, окунутым в бессильную злобу на самого себя, давить слёзы и стараться не обращать внимания на давящую пустоту под рёбрами.

Поэтому я бегу быстрее.

02.03.2013

Если не знать, что сейчас декабрь,
То прямо весна.
Хочется даже бежать (куда бы?)
И грудью вдохнуть до дна.

Идёшь по улице, понимаешь:
Ты не один.
И кажется, что сейчас растаешь,
И солнце растёт в груди.

Внутри миллионы смыслов,
Но сотни слов.
Они сбегают, чтоб поселиться
В сотнях других голов.

Ты по снегу бежишь, смеёшься
И даришь свет.
Люди, такие хорошие!
Откуда и в чём секрет?

Где-то в твоей черепной коробке
Цветут цветы.
Счастье даришь, неуклюже, робко
Всем этим людям. Им нужен ты.

Ты шагаешь, от счастья жмурясь,
И слышишь смех.
Дай же счастья для всех, кто хмурый;
Кто весел; в радости; кто понурый.
Так дай, пожалуйста, прошу, для всех.

25 — 27 декабря 2012 года.

Из меня слова сыпятся, как песок,
И сквозь пальцы уходят, не оставляя
Следов и шансов. Тугой комок
Вцепился в горло, предпочитая
Собою впитывать самый сок,
Царапать стенки гортани,
Мешать смеяться, спускать курок
И кровоточить другие ткани.

Меня подводят и пальцы рук:
Дрожат, как будто их подменили,
И словно рубят тот самый сук,
К которому их прикрепили,
Поверх висков замыкаясь в круг,
Дрожа, как будто их... Или
Всё дело в том, что меня, мой друг,
Цунами с головой накрыло?

Я вымыт начисто и назло.
Всё, что во мне хоть как-то держалось,
Вышло, вымерло, утекло,
Сбежало. И образовалась
Дыра, излучающая тепло
(Да только ей постоянно мало).

Прозрачно-чист, что твоё стекло,
Я пуст. Ничего не осталось.

22 ноября 2012 года

Семьдесят два дня и сорок стихов назад
Я был хорош и прекрасен как апельсиновый мармелад,
А нынче всё по-другому: я сижу один налегке
И только блокнот со стихами в моей руке.

Что произошло? Что меня прокрутило так?
Долго рассказывать, но я поболтать мастак,
Поэтому слушайте. В этакой тишине
Самое то, чтоб потрепаться мне.

Всё начиналось прекрасно и просто, как дважды два:
Шла в разгар осень, кружилась моя голова,
Плясали ноги, а что касается рук —
Они дрожали, отзываясь на сердца стук.

Я был счастлив и доволен всем, как бобёр.
Но сложилось так: последовал разговор,
Во время которого я (что мне уже не в новьё)
Разбил как вазу красное сердце своё.

Но ненадолго: недели через полторы
Я стал умней, поняв правила игры.
(Ну или думал, что понимаю всё,
Склеивая «моментом» глупое сердце своё.)

Так повторилось ещё пару-тройку раз,
Я заикался, дёргался правый глаз,
Сердце стучало, а что касается рук —
Они дрожали, собой замыкая круг.

И вот однажды тёплым ноябрьским днём
Я выбирал между жизнью и как бы сном.
Выбрал всё верно (только не раз потом
Себя называл глупым земляным червяком).

Так и сложилось, что нынче сижу один
Среди окон, коек и прочих других картин;
Глупых мыслей с собою целый блокнот,
И самое время начинать новый отсчёт.

Какой же итог у всей этой болтовни?
(Давай, автор, выкладывай, не тяни!)
Ну что ж, в итоге всех совершённых дел
Я стал умнее (немного) и повзрослел.

За эту осень меня насквозь промыла река.
Время ей имя; нескончаема и легка.
Потом на рее болтался, пока до конца не обсох.
Теперь я новый, костлявый и даже не так уж плох.

Что будет дальше? Не знаю и не скажу.
Я улыбаюсь и в ритме своём кружу.
Всё будет в порядке, в согласии и добре —
Вот, что я понял осенью в ноябре.

18 ноября 2012 года

Свернуться клубком — и плакать,
И, измочаленному, заснуть.
За окном и в глазах такая слякоть,
Что недолго и утонуть.

Отдаться во власть тревоги,
Ненужных мыслей и пустоты.
Когда почувствуешь, как глубоко,
И нервно, и глупо, и пусто. Ты

Натягиваешь улыбку,
За нею пряча, как за щитом,
Всю свою неумытую зыбкость.
И ты подумаешь как-нибудь потом,

Что улыбался честно! (Ну не вздор ли?
Ты по-другому никогда не мог.)

И только давит застрявший в горле
Тобою свернувшийся клубок.

12 ноября 2012 года

- Привет! Пишу тебе с койки, что у окна.
У нас здесь, если кратко сказать, то мрак,
Скука, мука, разлука и тишина.
Но что я всё про себя... Ты как?

- Ты знаешь, на «большой земле» всё по-прежнему.
Конечно, событий происходит поболе вокруг.
И здесь, как и у вас, придёшь к неизбежному:
Всё так же привычен у всех жизни круг.

- Да, но знаешь, какой неожиданностей дефицит?
Здесь — всё понятно: процедуры, еда и сон.
В нашем «большом болоте» ничего не светит и не блестит,
И нечего делать, вообще, при том.

- Ну что ты пишешь? Тебе же так повезло!
Целый месяц — делай, что хочется, для души.
Ну подумай: обстоятельствам всем назло
Хоть учись рисовать, хоть стихи пиши.

- Так и делаю: успешно пишу стихи.
И ещё по секрету: сказку начал писать.
Посылаю первые строки: они не так уж плохи,
Как можно было и ожидать.

- Ой, спасибо! Я уже всё прочла.
Здорово! Ты, главное, допиши.
А теперь я должна бежать, я уже пошла.
Не скучай ты там, в своей болотной тиши.

- Тебе спасибо! За вдохновение и настрой.
С нетерпением жду, когда наступит среда.
- Тогда до встречи! Я буду в час шестой.
С нетерпением жду, среда наступит когда =)

08 — 13 ноября 2012 года

В определённый момент становится всё равно.
Чтоб ты ни делал, желание только одно:
Забыть. И просто отправиться спать,
Но сразу заснуть, а не, ворочаясь, размышлять.

Очень хочется курить или сильно напиться;
Сломать что-нибудь; об стенку башкой побиться.
Я б даже бился, но в этом смысла ни капли,
Вот и сижу один. Как дурак, не так ли?

Загрузил в себя два миллиона слов и образов сотни три,
Теперь стараюсь не взорваться, всё удержать внутри.
Но порой прорывает, хоть в себя не смотри.

Оранжевый человек, ты не смеешь, это всё одноразово.
«Пожалуйста, другим читай и рассказывай!»
Хотя, знаешь? Молчи. И сам себя переваривай.

19 — 20 ноября 2012 года

Новой песней на моём ноутбуке;
Шагов размеренным стуком;
Только что, вскипевшим чайником;
Фразой, обронённой случайно.

У папы новой прочитанной строчкой;
У дерева — ещё одним слетевшим листочком;
У возвращающегося — новым шагом по лестнице;
У девочки — сказкой о новой волшебнице.

Кто-то миссию начал с начала;
Кто-то закутался в одеяло;
К кому-то под бок устроилась кошка;
Кто-то негромко постучался в окошко.

Кто-то вздохнул и ничего не заметил;
Где-то во сне улыбнулись дети;
Что-то свистнуло, брызнуло, скатилось по крыше,
Шепнуло, вздохнуло, и сделалось тише...

Наступило завтра. Ты слышишь?

Фонарь качался на стене,
Качались мысли в голове,
Болтались мюсли в молоке,
Мерцали звёзды.

А мысли прыгали во мне,
Мешая спать такой сове.
Заснуть пытался налегке,
Но было поздно.

А мысли дрались: шла война.
И громыхавшая пальба
Мне порох сыпала в глаза
И спать мешала.

Меня покинул призрак сна.
Несправедливая судьба!
В моём мозгу гремит гроза,
Ей нет финала.

А мысли рвались на куски,
Переплетались в узелки,
К моим мольбам как пень глухи
Из тела рвались.

Пытались биться мне в виски,
И в уши лезли, в глаз белки,
Но вдруг построились в стихи
И с уст сорвались.

Меня тотчас накрыл покой,
И я уснул в тиши ночной,
Довольный радостью такой,
И видел грёзы.

А мысли вырвались гурьбой
И разлетелись над землёй,
Фонарь качая за стеной,
Мерцая звёзды.

Ночь с 9 на 10 сентября 2012 года