Часть 1

Часть 2

Поразительно, как сильно преобразились за последние годы именно эти, некогда райские уголки — а как по-иному назвать берега Средней Невки меж Елагиноостровским дворцом и деревянным театром или же искусственные острова, созданные по мысли Росси, посреди Крестовки.

Летний сад

Даже современная карта Петербурга может сообщить внимательному зрителю много интересного, ибо по оригинальным схемам у нас продолжали строить и в не лучшие для зодчества времена. Пресловутый «ансамблевый подход» — словосочетание, у всех читающих и пишущих об архитектуре навязшее в зубах, употребляемое зачастую неосмысленно, как клише — долго оставался, в самом деле, замечательным свойством петербургско-ленинградского строительства, что можно хорошо почувствовать теперь, когда он таинственным образом исчез. Если сравнить новостройки позднего застоя с новейшими жилыми комплексами, будет видно, что там, как ни банально это звучит, порядка-то побольше…

Летний дворец Петра I

В формировании еще не всецело уничтоженного «строгого стройного вида» города на Неве сады сыграли все-таки очень большую роль. Изначально почти художественная провокация, Летний сад — как до, так и после последних трансформаций — едва ли может чем-то современного зрителя удивить, точно не масштабом или строгостью. Впрочем, прежде сад простирался почти до Невского, включая в себя охотничьи угодья. (Охота при Петре, по причине эпилепсии не любившего верховую езду, у нас не процветала, занятие это, к тому же, слишком сухопутное, чтобы увлечь царя, так что самый грандиозный тиргартен появился в Царском селе лишь при Елизавете.) Основная — приневская часть Летнего сада отличалась всегда некоторой камерностью, даже мелочностью. Знатоки объясняют это влиянием Голландии, в частности, говорят, что из голландских, вовсе не французских садов происходит расположение по-голландски скромного дворца не по оси, а сбоку. Однако эту странность планировки можно объяснить также необходимостью устройства при дворце личной гавани на Фонтанке, позволявшей царю прибывать в сад на судне и проводить как можно меньше времени на суше.

Петергоф. Дворец Марли

Голландские сады Петр знал гораздо лучше нынешних ученых, так как до нашего времени эти редкие памятники в чистом виде нигде не дошли. Можно лишь догадываться, что, допустим, дамба на берегу залива в петергофском Марли — типично голландская, притом, что сад этот подражает своему французскому тезке, да и фонтаны в нем никак не голландские (были ли такие вообще?).

Парк Дубки. Голландский сад

Очень непросто было тогда в Голландии отыскать профессиональных зодчих, оттого лишь один выходец оттуда попал при Петре в Россию, Стефан Ван Звитен. Лишь под конец царствования он взялся устраивать настоящий голландский сад на северном побережье залива, в теперешнем сестрорецком парке Дубки. Незавершенный в ту пору, пришедший затем в упадок и ныне почти не различимый голландский сад — свидетельство неудачи привития петербургскому зодчеству черт еще и этой культуры. К тому же, от устройства фонтанов царь не мог удержаться даже в Дубках — кажется, именно ради них создавался поначалу Сестрорецкий разлив со своими каналами, приспособленный позднее под нужды завода.

Острова в начале XIX века

Но то была еще и неудача освоения северного, финского берега, изначально пустынного, с конца же XIX века дачного — в противоположность южному дворцовому. В самом городе, напротив, ситуация зеркальная: садов и парков здесь больше на севере, чем на юге. С точки зрения своей географии острова к югу от устья Невы мало чем отличаются от Островов в северной части дельты — тех, что принято писать у нас с прописной буквы — Крестовского, Елагина, Каменного, где с середины XVIII века формировался своего рода ближний кластер парков и садов (дальним можно считать район Петергофской дороги). Напротив, острова на юго-западе — Гутуевский, Канонерский, Резвый — поглотил в следующем столетии порт, уцелели лишь столь же жалкие, как в Сестрорецке, фрагменты Екатерингофа, по сути, только его ось (ныне Перекопская улица), в остальном район за Обводным каналом кажется не слишком щедро озелененным.

Парк Екатерингоф

Северные же острова, находившиеся сначала в частных руках, постепенно обретали все большую публичность, становясь общественным парком, а затем и городом, получая порой застройку, увы, не щадящую зеленые насаждения. Петровский остров, как и соседний Декабристов, теперь почти весь принадлежит разного рода заводам. От былых садов там немногое уцелело, примерно то же случилось с Аптекарским. Этот последний, к тому же, никогда не имел единого плана, вообще никакого плана не имел. А ведь именно рожденная в эпоху барокко, состоящая из разбегавшихся во все стороны прямых лучей-аллей планировка Островов буквально придала им форму (как каркас, арматура), точнее, некоторый элемент архитектурности в противоположность аморфному природному окружению, — сделала парком, а не лесом или пустырем.

Чего тут только не придумали в ту эпоху! Скажем, на Крестовском все аллеи сходились в одной точке — на восточной оконечности, и было их пять… Сейчас тоже пять, но их присутствия почти не замечаешь, такая уж на острове теперь застройка. Каменный демонстрировал более замысловатое переплетение лучей (в сочетании с каналами) — можно сказать, полицентричное. Были лучи на Петровском — вокруг одноименной площади, были и на Елагином. Но там исчезли раньше всего. Ирригационные мероприятия начала XIX века обратили остров в тот редкий тип пейзажного парка, который прямых аллей или хотя бы просветов, открывающих неожиданные виды, не знает. Иначе устроен, скажем, парк в Павловске, изобилующий прямыми, тоже сложно пересекающимися аллеями, так что весьма курьезно, что и тот, и другой у нас принято считать чисто английскими!

Елагин остров

В остальном же Елагин сохранился лучше своих соседей, правда, попытка советского времени восстановить здесь (хотя бы одну, главную) барочную аллею закончилась неудачей, ибо эту аллею буквально распахали в 1990-е строгие реставраторы, не терпящие в художественных объектах никакой многослойности. Почему бы тогда не уничтожить и асфальтированные широкие аллеи, ни в каком смысле не подлинные, равно как и всю иную инфраструктуру ЦПКиО — если стремиться к реконструкции облика парка на определенный, самый счастливый для него момент, то есть время Росси. Впрочем, после недавнего «преображения» Летнего сада о «реставрации подлинности» говорить как-то даже неловко…

На Крестовском советское дополнение — западная часть за рекой Чухонкой, до революции остававшаяся неосвоенной, совсем не похожей на парк — еще хранит черты советского паркостроения, в своей основе барочного, абсолютистского. В этом можно, конечно, усмотреть как проявления явной несвободы, (за)организованности коллективного досуга, так и потакание дурному вкусу (непременные клумбы)… Иными словами все, что ставят в вину советской культуре. Так или иначе, здесь есть ось — непременный атрибут советского парка, главная аллея, предполагающая наличие главного входа, и какого-то смыслового центра, на который аллея указует, к которому она ведет. Также и в Сосновке, в Удельном парке и, конечно, в Московском парке Победы, где, пересекая Московский проспект, аллея Героев обрывается у здания гостиницы с тем, чтобы продолжиться вновь через несколько кварталов на территории уже другого парка — Авиаторов. Берет же свое начало эта ось, связующая разновременную застройку по обе стороны главной магистрали района, у СКК.

Московский парк Победы

Вид на центральную аллею, ведущую из Московского парка Победы в сторону Парка авиаторов

Вернемся на Крестовский. Хуже (хуже некуда!) обстоят дела в его восточной части, где теперь сплошь новые дома, притом элитные, однако именно такие, что лучше всяких абстрактных рассуждений способны показать, что сделалось с «ансамблевым мышлением» в наши дни, и сколь катастрофически не справляются архитекторы с задачей придания определенному району новой идентичности, раз уж старую (дореволюционную, а затем советскую 1920 — 1930-х годов) сочли ни на что не годной…

На Крестовском острове

Вот соседний Каменный прославился в позднесоветское время бетонными заборами, по поводу которых так часто язвили, полагая, что их-то при новом, более справедливом порядке в первую очередь уберут, хотя теперешняя установка на элитность, клубность, избранность умеет такого рода искусственные преграды только множить. Причудливую мечту о шотландском Куинс-стрит-гардене, доступном для немногих, именно здесь кажется почти осуществили, осталось огородить последние публичные пространства. Но нет, едва ли остров станет похожим на Эдинбург, ибо нынешним домам — тем что за заборами — уж точно не достает породистости и благородства.

На Каменном острове

Каменный остров

Каменноостровский дворец

Поразительно, как сильно преобразились за последние годы именно эти, некогда райские уголки — а как по-иному назвать берега Средней Невки меж Елагиноостровским дворцом и деревянным театром или же искусственные острова, созданные по мысли Росси, посреди Крестовки? Никто бы не предсказал еще лет 20 тому назад, что решительное преображение Петербурга осуществится впервые именно здесь. Тот же, кто не был по какой-то причине на Островах все это время, приди сюда вновь, Островов не узнает. Лучше ему и не ходить сюда, во избежание лишних расстройств… Или это в авторе говорит снобизм? Пассеистски брезгливое отношение ко всему новому, незнакомому, непривычному?

Но чем дальше, тем все больше мест, куда не хочется заходить, и сады — как то ни печально — вновь в авангарде градостроительных перемен, только теперь со знаком минус, определенно направленных к деградации города.

Летний сад после реставрации

Не так ли точно преобразился в минувшем году Летний сад? Не стал ли тем местом, куда человек с хотя бы подобием вкуса не решится войти, хотя бы его и завлекали туда возможностью осмотреть Петергоф в миниатюре, не платя ни за метеор, ни за входной билет?

Действительно, если не проникать на территорию преображенного сада, то со стороны новодельных фонтанов и боскетов почти не видно… Утешает, что реставраторам, охочим до мнимой подлинности, все-таки не дали осуществить их заветную мечту — удалить старые деревья, которых, оказывается, не было здесь не только при Петре, но и при Онегине. Но что бы осталось от Летнего сада, исчезни из центра города это дивное темное облако зеленых (осенью желтых, в зимнее время серых) дерев, посаженных столь плотно, разросшихся столь неумеренно, сведших чистый французский или голландский замысел почти на нет, и все же таких прекрасных?! Прекрасных, в особенности по контрасту с Марсовым полем, ранним памятником советского искусства — притом, как ни смешно, одним из немногих, хотя бы отдаленно напоминающих английский парк с газонами и отдельными живописными кустами. Его тоже предлагали снести — это мрачное коммунистическое кладбище, воссоздав «подлинный» Царицын луг. Не снести ли заодно и мост через Неву, также явно противоречащий замыслу Основателя? Не снести ли все, восстановив облик местности на 1700 год, воссоздав «приют убогого чухонца» — редкий лес и болото?

Летний сад после реставрации

Более всякого гипотетического небоскреба, — в Лахте ли, на Охте ли, элитного Монблана за гостиницей «Санкт-Петербург» или дома на Владимирской площади, — именно «воссозданный» Летний сад кажется квинтэссенцией того дурновкусия, что воцарилось в нашей градостроительной культуре. Этот сад и в самом деле хочется закрыть для посторонних — туристов, охочих до водных брызг и призрачно-пошлой иллюзии «так было при царях», подморозить лет эдак на 50, чтобы развалились новоделы, разрослись стриженые кусты, еще шире раскинулись кроны старых деревьев, еще тенистее и темнее стали аллеи, чтобы только издалека — от Марсова поля через Лебяжью канавку, как из партера на сцену, лучше вообще с другого берега Невы — этот первый наш сад, все-таки очень давно ставший таким запущенным (что возмутило реставраторов), как сильно постаревшее, но все еще живое существо, являл себя миру. Закройте Летний сад, всем будет лучше!

Автор: Иван Саблин