По пляскам несогласных уже отписались все, кому не лень. Отпишусь и я, хотя лень.

Тут Холмогоров написал любопытную статью, по поводу всей этой истории, под названием «У нас должны быть другие несогласные». Я вполне соглашусь с основными пунктами статьи, однако, все же очень важно понять, почему других несогласных у нас сегодня нет. Тут же серьезная проблема!

Ну действительно, друг с другом активно бодаются власть и либералы… и все. Мне возразят, что там и другие отметились, Лимонов с останками нацболов уж с давних пор (он там работает), да и националисты себя принесли, иной твари по паре. Но тут весь цимус в том, что все эти другие лишь создают либералам массовку, а политический капитальчик собирают именно либералы. Так что наблюдаем мы лишь столкновение двух сил. Почему?

Обе силы, и это очевидно, ничтожны. Либералы ничтожны потому,  что сколь-нибудь существенной поддержки в массах они не имеют, никаких резервов у них нет. Политическое движение, идеи которого разделяют не более 3-5% населения иначе как маргинальным считаться не может. Но и власть ничтожна, ибо не может позволить себе не обращать внимания на эту ничтожную оппозицию, игнорировать ее, как игнорирует подобных политических Робинзонов любая мало-мальски устойчивая власть. Дело в том, что несмотря на милицию, ОМОН, и законы против экстремизма, тылов у власти нет. Соответственно она так же не может рассчитывать на резерв «в случае чего».

Почему нет тылов? Скажу тривиальнейшую вещь. Потому что власть в лице ВВП так и не решилась опереться на народ. Когда Путин явился во власть, казалось, что какой-то гм… национальный консенсус образуется, и нашему «национальному лидеру» удастся усидеть на двух стульях сразу. Но этот консенсус оказался сугубо временным. Беда в том, что те действия властей, которые в глазах победителей либерально-криминальной революции казались чересчур «контрреволюционными», в глазах основной массы населения выглядели лишь началом, первым шагом власти к справедливому, по их мнению, общественному устройству. Путину удалось не оправдать ничьих надежд, и это положение враскаряку стали называть путинской стабильностью.

Поскольку стулья, на которых уселся лидер, медленно, но верно разъезжались в стороны, ВВП пришла в голову замечательная мысль увеличить количество жоп ровно вдвое, что бы на каждый стул приходилось по собственной жопе. Общество до сих пор озадачено мыслью, прилагается ли ко второй жопе собственная голова или нет. Я полагаю, что если изначально голова и не планировалась, все же по законам природы она быстро отросла.

Впрочем, я отвлекся. Суть дела в том, что Путин так и не решился опереться ни на одну из двух противостоящих общественных сил (а их именно две, несмотря на весь многоцветный спектр). Опираться на либерально-криминальных победителей ему было нельзя, коли он в твердом уме и обладает маломальской самостоятельной волей. Ибо названная публика, в полной мере обладающая так называемой «волей к смерти» неминуемо утянет в могилу страну, а вместе с ней и саму власть. Однако и на народные массы Путин опереться не решился. Вопрос, почему?!

Причин не мало, но главной я полагаю проблему отсутствия доверия. Актуальные и потенциальные лидеры не доверяют народу. Более того, даже народ не доверяет сам себе. Впрочем и в блогах это недоверие сквозит самым пронзительным образом.

Вообще я ведь не о Путине пишу и не для Путина. С ним уже понятно, штанишки порвались, и если это кому-то не очевидно, то могу предложить только немного подождать. Я хочу скорее поговорить о том, почему у нас нет «других несогласных». И я полагаю, что «других несогласных» нет именно по названной причине, недоверию потенциальных лидеров к людям. Не народных масс к лидерам, повторю еще раз, а как раз наоборот, лидеров к массам!

Сравнительно недавно в Беларуси, где я проживаю, были проведены социологические исследования «гражданского общества». И проведены не как обычно, когда Васе Пупкину задают вопросы, вроде «Хорошо гражданское общество или плохо?», «Нужно ли народу контролировать проворовавшихся чиновников?», «Лучше быть богатым и здоровым или бедным и больным?».

Нет! Дело обстояло иначе. Исследование проводилось в среде самоорганизовавшихся гражданских ассоциация первичного уровня. Например, жителей дома, которые воевали против ночного заведения в 30 метрах от дома, или микрорайона, выступивших против строительства заправки в непосредственной близости. Попадались те, которые успешно выиграли свое дело, и те, которые проиграли. В соотнесении с общереспубликанскими опросами выявилась любопытная картина.

Основной причиной неудач гражданских ассоциаций было недоверие лидера к людям. Лидеры опасались, не решались давать поручения, не верили в возможность сбора средств на нужды дела, старались как можно больше выполнить самостоятельно, что вызывало все большее недоверие и даже недовольство со стороны лидеров, которым казалось, что они сами тянут весь воз (а так и было), а с другой стороны разрушало гражданскую активность людей. Люди, которые не получали распоряжений и заданий расхолаживались, теряли энтузиазм, и вообще забывали о деле.

Может быть народец у нас ленивый, и его попробуй заставь что то делать? Авотхрен! В процессе глубинных интервью с лидерами выяснилось, что они практически не могут припомнить случаев, что бы люди без твердых и однозначных уважительных причин отказывались выполнить то или иное поручение. Мужчины честно дежурили по ночам, если было нужно. Выходили на митинги, без брюзжания собирали средства, ходили к юристам и в администрацию. И не важно, об успешных движениях идет речь, или о тех, которые закончились без успеха.

Штука в том, что люди ГОТОВЫ наделять властью своего гражданского лидера, готовы выполнять распоряжения, более того ждут и желают лидеров, готовы им доверять. Затык в системе происходит из-за недоверия, нежелания самих лидеров. НЕ ГОТОВЫ брать власть лидеры.

Как выяснилось, чем больше и решительнее лидеры требовали от своих людей, тем более успешной было дело ассоциации, тем выше была солидарность участников, осознание общего дела как своего. Такие ассоциации не распадались после разрешения проблемы, а ставили себе новые задачи, присоединяли людей.

Вот тут и тут я писал о гражданственности как качестве личности и как институте, альтернативном гражданскому обществу на Западе. Роль личности, роль лидера в нашем обществе гораздо выше, чем на Западе, и как раз то лидеров у нас не хватает.

Вспомним из недавней отечественной политической истории успех нацболов. С сарказмом о них пишет Акопян, сам, насколько я знаю, в прошлом активный нацбол. Но стоит посмотреть на деятельность Лимонова как на политическую, гражданскую технологию, и мы видим, что успех нацболов во многом определялся тем, что Лимонов умел давать своим людям дело.

Вот Акопян пишет «Акции становились все радикальней и жестче, редко какая не оборачивалась уголовным наказанием для участников. Люди уходили в тюрьмы десятками, а Лимонов похвалялся, что у него в заключении перманентно находится по 50 человек «политзеков». Но если посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, не со стороны нечистоплотности Лимонова, а со стороны готовности нашего народа, нашей молодежи к гражданской активности, к протесту и сопротивлению, даже жертвам, где будет миф о безразличном, наплевавшем на все народе? А ведь нужно иметь в виду очевидную маргинальность лимоновкой идеологии. Если такая дрянь как Лимонов смог воспользоваться народной энергией, то где же настоящие народные лидеры? Удивительная болезнь поразила русские элиты, русское образованное сословие. Эта болезнь – недоверие к собственному народу, форма призрения к нему. Коммунисты, националисты, имперцы и Бог знает кто возлегают на диванах и ждут, когда народец восстанет против антинародного режима, и ломая шапку постучится в двери. Володей де нами батюшка! Но я уверяю вас, если народ восстанет, значит «володетели» уже нашлись, и вы останетесь на своем диване, наблюдать за эволюцией дырок в носках.

Я привел выводы из исследований и мне возразят, что это белорусские опросы. Что же! Да. Но я полагаю, что белорусы в этом плане не сильно отличаются от русских… да вообще не отличаются, только что у русских энергии побольше, и вопрос станет как сдержать народную энергию, а не наоборот. Более того, типы социальности, выявленные в Беларуси (периферии русской цивилизации) в центре России будут выглядеть еще четче, еще однозначнее.

Ну и вернусь к первому вопросу, к несогласным. Нынешние либералы сильны высоким уровнем доверия в своем кругу. Их костяк сложился давно, еще в советскую эпоху. Члены рекрутировались из весьма определенного, узкого социального круга интеллигенции, с давно сложившимся набором символов, идеалов, ценностей. Они объединены идеологией, весьма логичной, если согласиться с ее диковатыми аксиомами. Они представлены во власти, и в определенном смысле бодания власти и несогласных можно рассматривать как конфликт внутри власти. Наконец они пользуются мощнейшей поддержкой вашингтонского обкома и таки да, западной интеллектуальной мысли.

Однако с давних пор, даже не смотря на успехи и победы они остаются сектантами. В этом их сила, но в этом и слабость, потому что все, что можно мобилизовать, они уже мобилизовали. Как полностью мобилизована и власть. И только народ еще не сказал своего слова в этом споре скорпиона с тарантулом. Потому что народ не мобилизован.

И мобилизация не удается не потому, повторяю я, что нет бойцов, а потому, что нет командиров.

(самые общие размышления о грядущем)

Думалось как-то, вспоминалось, как в школе учили. Помните, наверное, в советской школе мы писали на уроках контрольные работы на тему: «Общественная мысль во Франции 30-40 годов…века», или, например, «Развитие революционного движения…» или какого-нибудь «…народно-освободительного движения в Африке 60-70х годов XX века». Вот и мне захотелось в свободном изложении, далеком от цифр и статистики, написать что-то в этом роде о последних десятилетиях в России. Как мне видится все это.

Для начала выделю несколько этапов:

- Первый этап, 1987-1993 годы - этап буржуазной реставрации, контрреволюции, частнособственнического реванша, как угодно и, с другой стороны, стихийного, не оформленного еще сопротивления наиболее сознательных граждан;

- Второй этап, 1993-1999 – этап становления олигархического компрадорского капитализма. Системного общественно-политического кризиса. Начало активного открытого противостояния части народа, возглавляемого патриотами и коммунистами, поражение восстания 1993 года с последующей легализацией борьбы в рамках парламентского пути, победа в левом секторе идеи «лимита на революцию». Война в Чечне, опасность развала государства, фактическая победа и юридическое поражение на выборах 1996 года, последующая апатия и кризис в левом движении;

- Третий этап, 1999-2006 – в России складывается вертикаль власти. Происходит строительство государственного капитализма. Преодолевается общественно-политический и частично экономический кризис. Высокие цены на нефть и гибкая политика правящего режима способствуют этому, при этом системный кризис российской государственности не решается. Народное сопротивление постепенно утихает, левое движение терпит серию расколов, прежде всего по линии размежевания с антимарксистскими патриотами-националистами, которые переходят в стан правящих элит. Общий кризис парламентской борьбы, осознание его ущербности среди низовой части коммунистов, при этом для российского общества характерно общее «полевение» настроений.

- 2007-2008 - ?

Каков был первый этап? В Союзе назрел кризис. Но какова была его природа? Была ли экономическая рецессия? Нет. Об этом не может быть и речи. Проблемы в экономике были, но не более запущенные, чем в любой другой развитой стране. Так в чем суть? Назрел кризис несоответствия уровня развития производительных сил качеству и уровню развития производственных отношений. Когда основная часть трудящихся не имела должной мотивации на труд, на его интенсификацию, поиск новых решений. И при возможностях экономики и ее значительном потенциале остро ощущалась ее негибкость в системах управления, просчета и быстрого реагирования на меняющиеся потребности населения, т.е. кризис был не столько в экономике, сколько в ее надстроечных структурах управления. Представляется, что к концу восьмидесятых назрел кризис общественно-политический. Идеологическое несоответствие между лозунгами и действительностью, когда в партии сознательных и верных идеям и целям коммунизма стало критически меньше, чем равнодушных и просто обывателей. Когда в ней набрали вес карьеристы и чинуши-приспособленцы. Когда собственно цели были размыты отсутствием серьезной теоретической работы над вопросами научного коммунизма. Когда партия перестала быть авторитетом и целеполагателем для всего советского общества.

Удачный момент для нанесения удара был выбран тогда, когда живая активность строителей коммунизма стала чем-то, известным только по фильмам и рассказам, а жизнь вокруг представлялась застывшей картинкой благодушия и апатичной безыдейности, отсутствие осмысленной политической позиции. Когда в воздухе повис вопрос - почему у нас все так?

Итак, середина восьмидесятых – общество созрело для перемен. Хотело ли оно смены общественной формации? Конечно, нет. Оно хотело улучшения, оно хотело прорыва в реализации своего творческого потенциала, оно хотело взрывной «живой жизни», наполненной правдой, где говорят о том, о чем думают и наоборот. Демонтаж советской системы опирался на криминальные структуры, исповедующие свои цели, либерально-интеллигентские круги, исповедующие свои цели, и мелко-буржуазные круги, охватывающие свой спектр задач. Фактически эти три прослойки общества стали социальной базой реставрации капитализма. Рабочие, крестьяне, большая часть научной интеллигенции, инженеров, офицеров и работников культуры оказались не у дел. Они оказались предметом манипулирования. В ход шла манипуляция сознанием через манипуляцию историей советской страны и историей России. Задача ставилась - разрушить преемственность, культурное ядро и существующие смыслы, атомизировать общество. Вторым видом манипулирования была абсурдизация экономической системы Советского Союза, показ ее неэффективности на фоне лживой пропаганды успехов капитализма, сокрытия предпосылок этих успехов, базирующихся на эксплуатации человеческих и природных ресурсов третьих стран и на скоплении начального капитала за счет воюющих стран в XX веке. Третьим видом манипуляции было воззвание к националистическим элитам с целью столкнуть их между собой. В результате мы имели серию искусственно разожженных гражданских войн, обще-экономический, гуманитарный и политический кризис, повлекший за собой сотни тысяч жертв, миллионные миграции беженцев, националистические чистки, развал научно-технического, экономического и военного фундамента страны, не сопоставимый по своим масштабам с предпосылками перестройки. В этот период начинается стихийное сопротивление народа, вылившееся в череде восстаний. К таковым следует отнести восстание в Таджикистане под руководством полковника Худойбердыева, восстание в Москве в 1993, противостояние националистическим элитам в Приднестровье, смена политических курсов под давлением народных масс в Белоруссии, на Украине, Азербайджане, Грузии, куда приходят более лояльные и центростремительные силы.

Что же коммунисты? Складывается впечатление, что лишь малая толика людей понимала, что происходит, давала себе отчет в масштабах контрреволюции и могла адекватно отвечать. Предательство верхушки КПСС обезоружило истинных коммунистов. Упомянутая же социальная база из трех прослоек была сплочена, имела четкие цели и рецепты их достижения. Коммунисты не смогли возглавить ни одно из социальных движений и восстаний и зачастую были лишь активными участниками событий. Некоторые коммунисты, осознававшие всю неготовность как кадровую, так и политическую, дистанцировались и пропустили эту волну во всех республиках. Власть же продолжала использовать по инерции народную волю к активной деятельности. Она была удачно оседлана врагом, как внешним, так и внутренним. Шквал помоев на советскую историю, извергнутый пятой колонной на головы советских людей с экранов телевизоров, со страниц «умных» журналов и газет, которым мы привыкли доверять, уже к концу восьмидесятых годов загнал коммунистов в глухую оборону. Он разобщил людей, в каждом отдельно взятом коммунисте поселив хоть какую-то, но червоточинку сомнения, которая не давала ему сил поднять гордо голову. Мы были не готовы. Мы вкушали плоды глубокой ошибки советского периода, когда история была не предметом тщательного изучения действительности, смелого анализа реальной практики строительства первого в мире государства тружеников, а занималась ретушированием действительности, заглаживала острые углы, не договаривала принципиальную правду. Именно этой нашей слабой точкой воспользовался враг, обрушив на нас ту «правду», к которой мы не были готовы, которую мы не анализировали, и которая своей внезапностью выбила почву у многих из под ног. Сжавшись до предела, израненное болью за все поруганное дорогое и святое, сердце билось еле слышно, и только вера в людей, в наших отцов и дедов, в наших героев, в подвиг и чистые помыслы народа хранила от полного опустошения. Так было с юными, еще не опытными. А закаленные бойцы уже к 1993 году смогли встать с колен и поднять своих внуков, и сказать первое «НЕТ» режиму, «НЕТ» реакции, «НЕТ» безмолвному подчинению наглости вероломных бандитов. Их усилиям, их стараниям мы обязаны повороту в сознании многих коммунистов и просто верных Родине советских людей. В истории была обозначена самая крайняя точка падения, ниже нас опустить не смогли. Начался новый этап – трудного поиска и рождения ответов на всю ту «правду», к которой мы оказались не готовы, и которой нас прибивали к полу, как гвоздь прибивают молотком. Ответы находились, они делали нас сильнее, они помогали отличать правду от примешанной к ней лжи. Осознание значимости и роли нашей страны росло с осознанием всей диалектичности исторического процесса. В эту эпоху, подымаясь с колен, коммунисты, еще отравленные ложью, были разбиты на мелкие партии, отличающиеся только разными ответами на разные этапы истории страны Советов. Кто-то из них проглотил пилюлю про Сталина, и не мог о нем слышать и каялся, кто-то проглотил пилюлю про голод и репрессии 30-х годов, а кто-то пилюлю, что воевали «не умом, а мясом». И вот мы имеем мелкие разрозненные части коммунистов, не доверяющие друг другу и по-прежнему отступающие.

Власть же, как сытая кошка, играющая с мышами, натравливала нас друг на друга, выхватывая наши выстраданные ответы, покрывала их толстым слоем комментариев через все каналы СМИ, не позволяя даже одной здравой мысли закрасться в голову и сердце людям. Многие часы трансляции «правдивой исторической лжи» «сванидз», «киселевых» до сих пор промывают мозги нашим согражданам с завидным постоянством.

Осознавая свои успехи в развале страны Советов, на фоне 1993 года, на фоне войны в Чечне и в других республиках, режимы на постсоветском пространстве подбрасывают великолепную обманку на фоне насущных проблем – завезенные импортные продукты потребления, массовую культуру и видимость свободы - либеральные «выборы». Олигархические кланы, сцепившиеся в схватке между собой, проплачиваемые западом элиты, каждый раз объединяющиеся против всего советского и коммунистического, использовали старые рецепты для успокоения народа. Хлеб, зрелища и манипуляция сознанием.

«Радикальные» коммунисты, не находящие отклика в сознании оболваненного народа, практически сразу оказались «не у дел», не смогли перестроиться в соответствии с требованиями времени.

«Умеренные» коммунисты из КПРФ, обозначившие себя как «системную оппозицию», объявившие «лимит на революцию», несущие в своей программе значительный элемент социал-демократии, но не отказавшиеся от коммунистической программы, а следовательно не впавшие в оппортунизм, постепенно стали адаптироваться, как ни одна другая левая партия, к новым сложившимся условиям. Одной из характерных черт, отличающих КПРФ от других партий, была идея союза с национал-патриотическими «белыми» силами и создание единого народно-патриотического фронта. Таким образом, если в 1993 году коммунисты, потерпевшие поражение в восстании, только начинают оправляться от понесенных потерь, руководители только начинают обживаться в новых условиях новой страны и выучивать новые правила борьбы, то к 1996 году коммунисты приходят с новой программой борьбы.

Фактически КПРФ возглавила значительный протестный электорат. Она выражала интересы значительной части крестьянства, некоторой части рабочих, малой части интеллигенции, преимущественно провинциальной. Власть довольно быстро поняла опасность в лице КПРФ и позволила себе пренебречь другими коммунистическими силами. Власть понимала, как делаются выборы, на то были иностранные советчики. В левом секторе к выборам относились тоже очень серьезно. Власть меняет лексику, игра становится хитрее. Лозунги и идеи коммунистов берут подставные партии и отдельные политики, отрывая голоса у коммунистов: Лебедь, КРО, последующие Родина, Справедливая Россия и т.д. Длинен список иуд. Мавр делает свое дело и уходит со сцены. А мы остаемся раз за разом у разбитого корыта. При этом власть особо и не рассчитывает на успех в 1996 году. Она заранее готовит подтасовку, манипуляцию, надругательство над либеральными и демократическими принципами - все запрятано в рукаве у режима, и империалистический Запад (не путать с капиталистическим эксплуатируемым «подбрюшьем» Центральной и Южной Америки, Африки, Азии) готов все это санкционировать. Чудовищный подлог выборов президента в 1996 году, теперь с таким бесстыдством признаваемый всеми СМИшниками, был тяжелым ударом.

Если первые годы перестройки и «незалежности» были подобны серии поражений в приграничном сражении в 1941 году, то 1996 год был аналогичен разгрому под Смоленском и Киевом. Коммунисты и наши лидеры, только обучающиеся воевать в новых условиях, порой мыслящие стандартами советского прошлого и так же воспринимающие власть, испытали тяжелый удар. Надрыв и боль. Апатия и безрадостность существования.

А вокруг олигархические кланы и Запад, которые уже взяли курс на расчленение России. Война полыхает с новой силой. Голод и забастовки. Деиндустриализация страны, развал армии, науки. И 1998-1999 годы – дефолт и взрывы домов, как тяжелое похмелье у обманутого народа и у тех самых трех прослоек – криминала, интеллигенции и мелких буржуа. Казалось бы, должно все кончиться, но методы новой борьбы с народом, управление так называемым «гражданским обществом» через 1. дешевый ширпотреб; 2. массовые и неестественные продукты питания; 3. массовую культуру и 4. манипуляцию сознанием продолжают канализировать постсоветское общество. Парадоксально, но тот язык, на котором говорят коммунисты, методы убеждений, факты оказываются недейственны, ибо примененное массовое оружие изменило сознание у большей части постсоветского населения с целостного на мозаичное. Фактически народ не может воспринять в новых условиях то, о чем говорит коммунист. Эта новая реальность складывалась и ранее, но с 1996 по 1999 годы на фоне системного кризиса «массовое оружие» продолжало быть эффективным.

Коммунисты оказались в апатии, в образной и интеллектуальной изоляции, во многом отошли от марксистско-ленинских принципов борьбы, и параллельно этому во властных структурах продолжалась борьба между кланами. В результате этого победили кланы, исповедующие государственно-капиталистический путь развития. Для части элиты стало понятно, что впереди либо общая катастрофа в угоду Западу, а следовательно, и катастрофа их собственного бизнеса, либо общая стагнация. Для другой части элиты катастрофа и стагнация и были естественным фоном процветания их бизнеса. Правящая верхушка, уже сменившая демократов из «Выбора России» на новую генерацию силовиков и капиталистов в виде «Нашего дома России», пришла к убеждению выбрать олигархические кланы, стоящие на пути государственного капитализма. Они понимали, наверное, что иные формы капитализма ни по общественно-политическим, ни по историческим, ни по внешне-политическим причинам выжить просто не могли.

С 1999 года режим взял новый курс. Что же коммунисты? Раскол, существующий в левом движении, потеря кадрового состава, невозможность объединить выдающихся левых лидеров и интеллектуалов, отсутствие свежих идей и методов борьбы. Фактически мы не смогли использовать ни один шанс, ни одну ошибку власти. Чистый парламентаризм все более отрывал коммунистов от народных масс. Деиндустриализация страны приводила к люмпенизации населения, а следовательно, к сокращению социальной базы коммунистов на фоне продолжающейся манипуляции сознанием.

В 1999 году власть окончательно перехватила инициативу. Третий этап – это самые тяжелые годы, характеризующиеся общим поражением коммунистического движения на территории постсоветского пространства. В этот период власть наносит глубокие удары, которые каждый раз, если использовать военную терминологию, охватывают наши части, окружают и уничтожают их. Раз за разом мы теряем союзников, постепенно мы теряем патриотический электорат, союза между коммунистами также не возникает. Численность партии неуклонно сокращается. Раз за разом наши «генералы», пытаясь удержать плацдарм, попадают в окружение, не успев отвести войска. Даже сами выборы теряют всякий смысл. Режим смог выстроить вертикаль власти, используя внешне-политическую и экономическую конъюнктуру, остановить распад страны и экономический кризис, повысить благосостояние незначительной части населения. Цены на нефть позволяют продолжить этот «пир во время чумы». Почему во время чумы? Да потому, что не решаются властью основные насущные потребности российской государственности, которые и привели к перестройке. Мы не видим индустриального или научно-технологического скачка, развал инфраструктур продолжается. За эти восемь лет под личиной укрепления государственности и мощи страны окончательно произведен демонтаж всех экономических и политических завоеваний народа. Капитализм повернулся к нам своим оскалом, блестя реформой ЖКХ, распродажей земель, вод и лесов, плохими платными медициной и образованием, увеличением беспросветной нищеты и вторым местом в мире по числу олигархов. Отсутствие правды повисло в воздухе. И теперь уже вовсе не только коммунисты ищут ее, как глоток кислорода в каменной клоаке пресыщенной Москвы. «В чем сила, брат?» Вопрос, отозвавшийся в душах и заставивший запомнить роль Бодрова в фильме «Брат-2». А песенка из «Бумера», что распевалась в электричках гармонистом, привлекала, как лучик тусклого, но живого неба в осколке зеркала для сидящего в яме. А клятва «антикиллера», который будет бить врагов своей советской страны по мере сил, а «сил у него немерено», звучала новой лексикой у нового общества. Развал социального организма достиг тяжелейших форм. Применяемое властью оружие уже дало свои плоды, падение образования, нравственности, раскол общества достигли пиковых значений. Все держится только на цене на нефть. Параллельно мы видим, что в эти годы происходит локальное отрезвление общества. Прежде всего среди обеспеченных и думающих людей, которые понимают, к чему все идет, ибо ни о какой конкурентоспособности наших товаров с Западом или поднимающимся Востоком при существующем общественно-экономическом строе быть не может. В то же время происходит постепенное становление российского пролетариата.

Создающиеся заводы, призванные обеспечить покупательную способность среднего класса российского общества, увеличивают численность рабочего класса, который в будущем станет социальной основой коммунистического движения. Еще одной важной тенденцией, характеризующей период 1999-2007 года, является обострение внешне-политических противоречий между российским капитализмом и западным империализмом.

Таким образом на волне популярности гаранта Конституции и его властных инициатив, стабилизирующих и выражающих интересы олигархических кланов, происходит делюмпенизация общества. Советская система образования спустя годы стала приносить в новых условиях неожиданные плоды. Обеспеченные и самостоятельно мыслящие люди, все более понимающие происходящее, также становятся социальной прослойкой, наряду с рабочими, не разделяющей целеполагание власти. Крестьянство по-прежнему остается в общей оппозиции к режиму. Эти три основы – есть тот залог полевения российского общества, который отмечается почти всеми аналитиками. К сожалению, коммунистическое движение России в 1999-2007 годы так и не выработало новых адекватных методов борьбы, так и не вернулось к классическим методам борьбы, совмещающим парламентскую и революционную практику, описанную В.И.Лениным. Именно в этом видится залог той противоречивой ситуации, когда на фоне общего полевения народа сама партия сокращается в численности и оказывается не адекватной реалиям. Помимо обозначенных тенденций русская интеллигенция подготовила ряд трудов, которые развенчали многие антисоветские и антироссийские мифы. Мы готовы теперь. Много осмыслено, выстрадано. Юные стали взрослее, успели воспитать и закалить своих детей. Двадцать лет - немалый срок для безвременья и господства реакции. Выросли и встали на ноги, не знавшие Великой страны. Новое, полевевшее общество ищет свое поле для реализации. У нас появилось поле, которое мы захватили – глобальные сети. Здесь мы главные игроки. Наше поле притягательней, умней и смелей «TVящика» и желтой прессы. Здесь есть правда и «живая жизнь». Авангард молодежи растет на новом материале и новых стандартах, в которых зачастую отраженным светом сияют ценности и идеалы Страны Советов. Этот авангард ширится и наполнит ряды будущих коммунистов свежими силами, сменит легендарных непотопляемых наших стариков-героев, если коммунистическое движение станет самим собой. То есть вернется к проверенным традициям борьбы на новом уровне, через поддержку трудовых коллективов, через бескомпромиссную борьбу за права каждого трудящегося и не в буржуазном бесправном парламенте или законодательном собрании, а в гуще событий зарождающейся классовой борьбы. Захватить идейно авангард пролетариата, полевевшее российское общество, выработать новые методы борьбы - вот основная задача, стоящая сейчас перед коммунистами.

«Фланговые глубокие удары» режима 1999-2006 гг. по-прежнему сокрушительны для нас. Они по-прежнему раскалывают нашу партию, отрывают левое общество от коммунистов, не позволяя нашим лидерам прийти к однозначному мнению: «Лимит на революцию теперь не исчерпан!». Однако ни монолитный административный ресурс, ни манипуляция сознанием, ни проверенные методы парламентской борьбы так и не привели к ожидаемому результату: они все еще не взяли «Москву». Мы – коммунисты и полевевшее российское общество - все еще держим фронт, отступаем, попадаем в окружение, но держимся. Они строят экономику, а получают пролетариат. Они хотели оболванить нас новыми фактами, а мы в них разобрались, они навязывают нам национализм, а советское интернациональное прошлое в нас и русская справедливая традиция говорят нам об обратном. Лидеры коммунистической партии сделали главное, они пронесли знамя сквозь самые тяжелые годы. Они боролись в парламенте и сопротивлялись антинародным законам, они сохранили организацию, как точку притяжения новых сил, и недооценивать этого нельзя. В то же время многие противоречия в самой КПРФ пока не разрешены. Не произошло объединения левых сил и не выработаны адекватные для коммунистической партии методы борьбы. Так наступил конец 2007 – начало 2008 года.

И тут кое-что изменилось. Три раза прошли выборы. Но как они отличались от того, что было ранее? Мне видится новый этап. Чем же он отличается от прежнего? Те же глубокие эшелонированные удары, охватывающие наши "части с флангов", те же 60-70% на выборах, те же разговоры лидеров КПРФ о нарушениях, не приводящие практически ни к чему. Более того, многие из бывших левых патриотов оказались в стане врага, подобно власовцам. Но пристальный взгляд изнутри на поведение власти на выборах, взгляд на поведение людей, наших граждан и соотечественников на этих выборах привел меня к стойкому убеждению, что что-то очень важное изменилось в стране. Приведу образ - после поражения под Харьковом в 1942 году немецкие части ринулись на юго-восток к Сталинграду, и наносили все те же удары, но в отчетах фашистских генералов значилась главная мысль - «наши удары не приводят к окружению частей Красной Армии. Советские военачальники умело отводят войска из-под ударов. Такого раньше не было». Вот и теперь они нанесли своих три предсказуемых глубоких эшелонированных удара в декабре 2007, в марте 2008 и в октябре 2009 годов, они опять захватили новые «территории», опять вынудили нас отступить, но в этот раз мы «отвели наш фронт и не попали в окружение». Мы не в апатии, мы не проиграли, мы видели, какой ценой в этот раз власть пыталась убедить некоммунистическую Россию голосовать не за коммунистов. Они вбрасывали бюллетени, они подключили административный ресурс, но не так, как раньше. Стало очевидным, что ни манипуляция сознанием, ни «успехи капстроительства» не только не приводят к сокращению социальной базы коммунистов, а более того, все эти успешные годы привели к значительному росту, чуть ли не в два раза, симпатий к нам. Они испугались того, что левеющая Россия и меняющаяся компартия когда-нибудь соединятся в своих векторах развития.

Обостряющиеся внешне-политические противоречия, грядущий капиталистический кризис, надвигающийся новый передел собственности – это то, что бьет режиму в спину. С другой стороны, все менее контролируемое население России вместе с коммунистической партией могут нанести смертельный удар с фронта. Посмотрите на Интернет. Спросите у людей вокруг, как российское общество восприняло справедливость выборов? Как бастующие и объявившие голодовку рабочие на заводах восприняли эти выборы? Как восприняли их обезлюдевшие деревни, оставшиеся без света, школ, телевидения? Что думают в наукоградах, университетах? Власть умна. Она может и в этот раз решить свои основные проблемы. Сработают ли ее механизмы в этот раз? Смогут ли коммунисты, лидеры компартии преодолеть консерватизм, «кпссешную» зашоренность и бюрократизм, передать флаг, пронесенный сквозь лихолетья, поднимающейся России?

Под занавес уходящего 2007 года, в преддверии новой эры уже без Путина – увиделось мне рождение коммунистов из пепла, словно Феникса, и утверждение самой логикой истории их, как единственной реальной оппозиционной силы, выражающих не только интересы трудящихся, но и обще-демократические, национально-освободительные ценности. Ясность задачи, которую ни одна подставная псевдосоциальная партия не осмелилась произнести вслух – НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ НЕДР И ЗЕМЛИ – еще один важнейший урок для многих думающих людей в России. Пройдя круги компромиссов и мытарств, мы вернулись к истоку, единственно справедливому и сильному – богатства земли должны принадлежать народу! Партия выстрадала и донесла этот лозунг, переборола внутренние распри и смогла обозначить ясно позицию.

Но этого мало.
На протяжении 1999-2009 годов в России вновь стал появляться класс наемных работников, и это несмотря на кризис и стагнацию экономики, осознающих свои классовые интересы. В среде работников науки, культуры, служащих наметилась общая тенденция освобождения от деструктивных мифов и капиталистической пропаганды, что моментально привело к полевению этих прослоек в российском обществе. Обостряющиеся внешне-политические противоречия и надвигающийся общеэкономический кризис – есть тот фон, на котором действует современная власть, выражающая интересы крупной буржуазии и постепенно сдвигающаяся опять в сторону компрадорских олигархических кланов. Ни административный ресурс, ни приписки, ни манипулирование общественным сознанием не привели к дальнейшему наступлению власти, и более того, замедлили темпы этого наступления. На левом фланге коммунистические партии уже осознали сложившиеся тенденции. Однако еще рано говорить о том, что произошла насущная смена методов борьбы, и появилось осознание ее необходимости. Если в ближайшее время КПРФ не возглавит наметившиеся тенденции не на словах, а на деле, не начнет идейно захватывать авангард трудящихся, то либо власть эту тенденцию перехватит, о чем говорит создание «Справедливой России» (достаточно там сменить лидеров и риторику), либо сам народ создаст новую силу, способную тягаться с буржуазным режимом. Также важно в свете сказанного рассматривать консолидацию левых в рамках коалиции "РОТ Фронт". Многие коммунисты устали ждать. А перед коммунистами на повестке дня по-прежнему стоит осознание случившегося перелома в обществе, столь важного как в судьбе России, так и всего мирового коммунистического движения в целом.
Прошли годы... Уже 2010 год на дворе. Пока положение вещей не меняется.
 

И.Б. Базаров.
Специально для КТВ.