Высоко высоко в башне, что пронзала шпилем самое брюхо неба, жила принцесса. Жила она там столько, сколько себя помнила, совершенно одна в круглой комнатке с двумя окнами, кровать, шкаф и домотканый коврик - вот и вся нехитрая обстановка.
Но тшшшш, кажется она проснулась.
Из под одеяла появилась розовая пятка, потом вторая, а с другого конца выкатился свалянный комок светлой шерсти.
Неужели кот пробрался в эту уединенную обитель на краю мира?
Нет. Это была принцессина голова.
Наспех поплескав в лицо из умывального тазика, она заправила нечесанные волосы за уши и по пояс высунулась из окна.
- Рррррраааааа! Рррррраааааа!
Звук эхом прокатился по обширным лугам, срикошетил от гор у горизонта и попав в тенистый лес, сине-зеленым морем омывающие горы, запутался в нем.
Взмыли в небо стаи испуганных птиц, потому как никто из тварей земных не мог заподозрить в тщедушном человеческом теле такую мощь.
- Ррррраааааа!
Еще раз растеклось по небосводу и принцесса, отступив на два шага от окна, взмыла в небо вслед за своим призывом, широко раскинув руки. Летела правда она вниз, и ветер трепал не убранные волосы, а  шелк ночной сорочки струился по телу.
Всего три удара сердца и пальцы привычно ловят кожистый гребень, не раскрывая глаз, принцесса охватывает руками и ногами теплую чешую. Несется по ней как сорванец по лестничным перилам вниз и вниз. А бугристые теплые чешуйки ласкают кожу.
Шея, хребет и наконец хвост. Хвост подкидывает проказницу, и та через кувырок падает на землю, распластываясь на спине.
Над головой голубое небо и смачный фырк в лицо из двух широких ноздрей.
Заливисто рассмеявшись, принцесса принимается за дела - купание в ручье, скромный завтрак из лепешек и сыра, а потом самое главное - наряжаться.
Ткани ворохом летят на ширму - шитые шелка, тяжелый бархат, тончайший батист. И вот эпохи начинают сменять друг друга - вот это гречанка в пеплосе схваченом на талии золотым поясом, вот средневековая дама в кособоко надетом чепце, а вот и красотка с фижмами и мушкой над губой.
Принцесса переодевается и говорит, говорит, говорит...
Дракон лежит рядом, умостив огромную голову на мощных лапах с загнутыми когтями и следит за суетой с ленивым прищуром.
Дракон слушает как птицы рассекают воздух взмахами крыл в вышине, как плещут в толще воды рыбы в море, как ползет по небосводу солнце и гуляет на поверхности планеты космический ветер.
А принцесса все говорит, и губы ее кажутся дракону двумя токими червячками нанизанными на рыболовные крючки, что извиваются без конца в тщетной попытке сохранить жизнь.
- ....так вот, я ему и говорю...и тут она такая... ну и зачем спрашивается это надо, если...
- Хмпффффф
Резюмирует дракон, и убаюканный шелестом бесконечного говора, закрывает оба глаза.
Непорядок! Но принцесса замечает это не сразу, она все говорит и говорит, меняя наряды и личины. И голос ее то возвышается, то скатывается до шепота, чтобы передать все оттенки эмоций. Такой ласковый человечий прибой с неизменным ритмом.
Но белобрысой скучно, и она, пользуясь безнаказанностью, треплет чешуйчатый бок, треплет хвост, чешет десны с острыми метровыми зубами и в довершение безобразий сует руку в ноздрю чуть не по локоть.
- Хмпфффффф
Открывается глаз и в нем за секунду зеленая мгла собирается в вертикальный зрачок, скатываясь к центру переливчатой ртутью.
- Ой, ладно, ладно, я же нечаянно.
Резко сдает назад человек и, насупившись, падает на землю рядом с теплым боком.
Человек и дракон кемарят, а солнце все ползет по небосводу, играя в чехарду солнечными лучами на таких разных, но в то же время близких телах.

В тот миг, когда дневное небо выцветает, чтобы налиться ночной синевой, они проснулись. Как обычно одновременно.
В этот смутный час, когда небо расцветает звездами, как лесная полянка светляками. Принцесса скинула с себя опостылевшие тряпки и девственно нагой приплясывала рядом с драконьим боком на росистой траве. Мощный хвост закинул ее на спину, и наездница сжала пятками драконье тело, припадая грудью к теплой, пульсирующей при каждом ударе сердца чешуе.
Шаг, другой, и необычный дуэт взмыл в небо, омываемый холодеющим воздухом.
Звезды бросились в лицо, казалось протяни руку вверх - зачерпнешь полную пригоршню. И когда ночная тьма скрыла очертания земли под ногами, они летели среди звезд, говоря друг с другом без слов, от сердца к сердцу.
Промелькнула под ногами стальная гладь Темзы подпоясанная Тауэрским мостом, заискрилась вдали елка Эйфелевой башни. Посмотрели вслед, омываемые лунным светом остроносые пирамиды, а лев ночующий в саванне клацнул зубами и ткнул мордой свою львицу. Рисовые поля и кактусы, медведи на льдинах и спящие вповалку на деревьях мартышки, города и страны, климатические зоны широта и долгота сменяли друг друга, а дракон и его наездница играли в чехарду со временем то догоняя, то обгоняя ночь, что ползла по планете, наблюдая за миром своим единственным глазом - луной.
И вот, когда кожистые крылья наконец размялись, а человечий голос сел от смеха и улюлюканья, они вернулись обратно к башне. И край неба полыхал алым, приветствуя их возвращение. Дракон заложил широкий круг, и полетел прямо к башне, набирая скорость. Каменная кладка неумолимо приближалась, и казалось даже узкое незастекленное окошко расширилось от ужаса, ожидая столкновения.
Свист в ушах, кувырок и удар.
На домотканом коврике лежит стройное тело без единой чешуйки, а вокруг головы полыхают алым пламенем кудри волос. Принцесса не спешит слезать, наслаждаясь близостью и жаром тел, но потом протягивает руку и ведет дракона в свою кровать.
Они ложатся рядом, совпадая выпуклостями и изгибами, а волосы и ноги переплетаются, рождая на свет окутанного сумраком диковинного близнеца.
- Ты опять уйдешь утром, Ра?
- Хмпффффф
- Тогда я хочу к лепешкам еще и яблоко.

Всегда думала что сочинительство - это не мое. Думала думала, и сидя на очередном больняке подумала, а почему бы не плпробовать?
Собственно писать я не хотела, потому что боялась, боялась, что не осилю изложение, что у меня нет идей и т.д. вот и решила начать с небольшого очерка страниц на 20.

Писала я их целую неделю :)))) теперь я понимаю, почему нам приходится так долго ждать продолжения книг. Читать просто, а писать тяжело. Потом меня долго грызло отвращение к собственному стилю изложения. И неспособность выразить то что я хочу.

Плюнув на все, выкинула опус в сеть - и-нет и не то выдержит. Любопытным показалось следующее : во-первых, я категорически не могу писать от первого лица. Играть не могу от третьего, писать не могу от первого. Странно, но обьяснимо. Во-вторых, героев можно как-то направлять, но живут они почему-то сами. В конце этих 20 стр стало понятно, что вышло все не так как было задумано.

Очень интересный опыт. У меня нсть еще 7 сюжетов (родились за 2 дня). Но теперь надо прорабатывать все тщательно. Графомания интересная штука, это и терапия и сублимация, авось интрресно будет перечитать лет через -дцать

Я такая молодец, решила состряпать нашим мальчикам поздравление с 23 февраля. Ну а что? МужЫг сказал мужЫг сделал, ни одна гадкая задница, кроме Любовь Олеговны не стала мне помогать.

Керлинг - спорт неторопливый,
Здесь не сладить только силой.
Требуется ум, удача,
Логика, самоотдача,
Ловкость, хитрость и сноровка,
Выдержка, экипировка.
Нужно быть плечом к плечу,
Что так свойственно врачу.
Так что в этом деле вес
В руках команды ДМС!

В бобслее важен быстрый старт,
Снег, скорость, сам снаряд и фарт.
Еще важнее в нем тандем,
Партнер с которым нет проблем.
Тот кто заложит поворот,
Толкнет и ручку уберет.
У нас сложился свой дуэт
Легко входящий в пируэт,
И мчащийся до финиша -
Алексей Аркадьевич и Миша.

Конек мгновенно режет лед.
Шорт-трек - вперед, всегда вперед.
Мелькают лица, флаги, свет,
Назад дороги уже нет.
Спортсмен летит, по льду скользя,
Не любоваться им нельзя.
Так быстр и неутомим,
Готов к заданиям любым,
Всегда в строю без лишних слов -
Андрей Евгеньич Иванов

Искрится снег, летит доска,
Ему неведома тоска,
Он экстримал и оптимист,
Любитель спорта - сноубордист.
Трамплин, биг эйр и фан бокс
Давно уже не парадокс.
У нас есть лучший представитель,
Уже эксперт, а не любитель,
Большой ценитель компромиссов
Космополит Денис Борисов

Они услышали его шаги ровно за 1 минуту 13 секунд до того как рука коснулась ручки двери. Сначала у кромки дороги заглохло урчание не самого нового двигателя, потом прошелестела трава, неохотно уступая топчущим ее сапогам, и наконец уныло заворчало крыльцо, напоминающее дряхлого, но верного пса - всегда у двери и всегда на страже.
Они нырнули под кровать при первых звуках приближения Хозяина. Хвосты подрагивали от нетерпения, носы трепетали от любопытства и жадности, глазки поблескивали черными маслинами - невиданным лакомством, невесть откуда оказавшимся под старым продавленным местом ночлега владельца этого утлого домишки и его фаворита - Хорька.
Они трудились весь день, пока этот мохнатый лентяй грел шкуру в неярких лучах осеннего солнца: мели пол собственным мехом, перебирали ловкими пальчиками фасоль на ужин, таскали воду из колодца для ванной и тяжелые поленья для очага. Они проголодались и продрогли, но боялись показаться на глаза слишком рано, невольно спровоцировав гнев строгого, но справедливого Хозяина. В одинаковых шкурках теплились одинаковые зачатки не самого развитого, но все же время приземленно прагматичного умишка.
"Если он устал или раздражен, то Хорь получит первым" - думали они, и эта крамольная мысль грела маленькие завистливые сердца, заставляя их биться чаще и возбужденнее. Они продолжали скрываться под сенью своей ненадежной защиты, прячась за сползшим вязаным пледом, как за кольчугой, когда наконец-то отворилась дверь.
- Я дома.
Голос был тихим и одновременно пугающим - с таким звуком мертвец выбирается из могилы или убийца волочет труп по земле - тихий, шелестящий, но в то же время абсолютно пустой.
- Ванна и ужинать.
Скупые фразы падали на пол как пустые гильзы, заставляя всех присутствовавших вздрагивать. Они замешкались и тут же этого испугались, сердце разом ухнуло в пятки, а потом забилось в горле испуганной птицей, заставляя сглотнуть от страха и голода. Острые коготки застучали по полу, взметнулись полосатые хвосты и две воровские морды в извечных черных повязках появились в поле зрения Хозяина. Они спешили, торопливо боролись с пуговицами, уверенно стаскивали рубашку, обнажая сантиметр за сантиметром...и наконец он предстал целиком. Хозяин всегда напоминал им брауни с шоколадной крошкой, причем вовсе не черными завитками волос. Нет, он был прост как все гениальное и неправдоподобно вкусен, никто не мог сказать хорош ли он, не попробовав, а попробовав уже не мог оторваться, не слопав все до последней крошки.
Всплеск воды вывел их из оцепенения, и один проворно схватил щетку. Черные лапы утопали в пене, намыливая волосы, соскребая дневную пыль и усталость, а подлый Хорь вальяжно скользил к полотенцу. Сейчас он подаст его и заслужит похвалу, отнимет самое вкусное, как избалованный ребенок лопающий все вишенки с торта. Но они не роптали, лучше стерпеть сейчас, чем опять ночевать под дождем у порога.
Вода еще мерно покачивалась в лохани, когда 4 голодных рта вонзили зубы каждый в свой кусок. И сейчас они знали, что не зря трудились и терпели, ведь они ели пряное сало и свежие перепелиные яйца. А потом они заснули, свернувшись клубочками по обе стороны от его ног, а Хорь заполз наверх и обвил голову меховым нимбом, и в этот момент они были равны и едины под незримым покрывалом сна и их дыхание смешивалось у потолка, медленно просачиваясь в узкую отдушину, отдавая их тепло в мир.

Вековой Лес шумел над головой голыми ветками, ветер ревел в голых обледеневших кронах, щедро швыряя пригоршнями хрупкую мелкую изморозь, а хлопья снега летевшие с неба, казались белыми мохнатыми паучками, на фоне хитро сплетенной паутины веток.
Она смотрела в небо широко распахнутыми невидящими глазами и снежинки кололи подставленное воле небо лицо. Сила и слабость сплетались воедино, ломая тело и кости. Она была одна, сейчас в этом лесу были только двое - стихия и она. Как выстоять? Куда спрятаться? Моргнув еще раз, она встрепенулась и пристально всмотрелась в просветы меж искореженных стволов. Он должен быть тут, должен, он же сам это говорил. Слово Тролля нерушимо...правда же?
И снова этот бег, безудержный и бесцельный, последний порыв отчаяния - догнать призрак, учуять след...но в воздух тих и свеж, в нем слышится только тяжелое дыхание с примесью тины и больше ничего.
Она бежит, не замечая как ветки рвут одежду и царапают щеки, она все еще в своем мире и видит внутренним взором то, чего нет. Она бежит к нему. Бежит пока ноги окончательно не проваливаются в болото. Ее болото...
Но сейчас оно становится врагом, мешает двигаться, засасывает и лишает сил. Она медленно опускается на колени и влага пропитывает жалкие лохмотья. Холодно...как же холодно...
Снаружи и внутри, стынет кровь, судорогой сводит тело, но она все тянет к нему свои когтистые пальцы, всхлипывая и умоляя.
Последние силы утекают с этим хриплым шепотом губ и она понимает, что его больше нет. Иначе бы он пришел, это же Он...
Последний стон тонет в порыве ветра и жизнь замирает, а снежинки все падают с неба, покрывая уже похолодевшее тело, диадемой вплетаясь в зеленые волосы, цепляясь за ресницы, делая ее красивой в последний раз.

Далеко далеко на самом краю земли ютилось маленькое королевство под названием Воображляндия. Королевство это было так невелико, что включало в себя только кусок суши с высившимся до самых облаков замком, маленькой деревушкой, да дремучим лесом и пустынный пляж, денно и нощно атакуемый волнами.
В замке том жила принцесса - ни богато, ни бедно, ни скучно, ни весело. Всего-то и было у нее забот, что полить семь розовых кустов, накормить канарейку и выйти на прогулку в парк. Она жила одна, но совсем не тяготилась этим. Может быть все дело было в том, что она осталась одна так давно, что время стерло из памяти следы тех, кто был ей когда-то дорог, а может быть все было куда прозаичнее - она не видела людей, зато рядом с ней был ее дракон. Дракон был ожившей частью души Принцессы, он знал ее лучше чем она сама, он защищал ее и оберегал от невзгод и печалей. Принцесса же пребывала в постоянном состоянии умиротворения и покоя, ее душу не трогала ни меланхолия, ни ностальгия, ни грусть. Дух ее был скован сильнее чем ворота замка, которые никогда не отворялись, чтобы впустить гостей или выпустить ее наружу. Сначала Принцесса спрашивала почему ей нельзя выходить, но мудрый Дракон занимал ее очередной безделицей и вскоре она и думать забыла о том, что за окнами лето сменяется осенью, а затем и зимой, забыла она о быстротечности времени и годы пролетали мимо, едва шелестя по окнам прошлогодними листьями.
Века точили гранитные плиты замка, заводили червоточинки в кровле и досках и самое главное покрывали ржавчиной мощные цепи, удерживающие подвесной мост вечно закрытым. И вот в один прекрасный летний вечер, когда Дракон отлучился на время по сугубо мужской надобности, металл не выдержал, страшный лязг резанул по барабанным перепонкам, а потом земля содрогнулась - мост упал, соединив замок с реальным миром.
Принцесса вздрогнула, но не испугалась. Ее сердцу был неведом страх, точно так же как и любая другая живая эмоция. Однако влекомая древним геном прародительницы Евы она все таки сделала робкий шаг на шаткие доски моста.
Гром не грянул, в нее не ударила молния, разве что ветви близкого леса согнулись под порывом ветра, приветливо маня Принцессу пробраться под их сень. Окрыленная первым успехом, она засеменила быстрее, уверенно удаляясь от замка который так долго был ее единственным приютом.
Лес расступился завораживая густой зеленой листвой, сочный ковер из переплетения трав манил сбросить обувь и погрузить в него ступни, далекие голоса птиц звали в путь, предлагая рискнуть и углубиться в неизведанное. Принцесса не думала дважды, она была оглушена разнообразием - звуки, запахи, ощущения - все это пьянило и будоражило одновременно. Подобно маленькому ребенку она цеплялась взглядом за каждую деталь. Тут между ветвей дрожала паутинка, там склонял головку колокольчик, чуть поодаль у пня алели бусинками ароматные ягоды земляники.
Шаг за шагом Принцесса забиралась все глубже в чащу, не ведая что всего несколько деревьев отделяет ее от того чтобы нарушить чужие владения - владения Лесного Тролля.

Кроны берез затрепетали, листья зашептали сотней голосов, кажется даже ветви сомкнулись плотнее, стараясь спугнуть не прошенную гостью, но неожиданно произошло, нечто, чего Принцесса не могла даже вообразить - в глубине зелени мелькнул рыжий хвост. Ей показалось, что это просто блик заходящего солнца, но нет, он определенно был живым. Огненно-рыжий огонек юркой змейкой обвил ствол несколько раз и замер, пристально глядя на Принцессу. Постоянно движущийся носик явно вынюхивал лакомство, а умные глазки смотрели выжидательно и настороженно.
Принцесса потеряла дар речи от возбужденного восхищения и нащупав в кармане несколько орехов, крадучись двинулась дальше, пытаясь подобраться ближе к первому живому существу, которое она видела за долгие годы. Но зверек был не так прост. Он постоянно опережал ее на шаг, даже перейдя на бег она не могла его догнать, лишь не потерять из виду. Деревья мелькали перед глазами, сливаясь в изумрудную пелену, через которую пока еще ласково светило заходящее солнце. День сменялся ночью, но Принцесса не знала о естественном порядке вещей - в ее замке все залы всегда были ярко освещены свечами, и она доверчиво бежала за рыжим зверьком, заманивавшим ее в непроходимую чащу, подобно блуждающему болотному огоньку. Лес становился гуще, ветки острее, пни и коряги вырастали из земли под самые ноги, заставляя спотыкаться и падать, приветливое сплетение мха и трав из мягкого ковра превратилось в зыбучую трясину, коварно засасывающую ноги. Принцесса слабела, но продолжала тщетную борьбу. Она пробежала не так много, но была настолько непривычна к чему-либо помимо гладких мраморных полов замка и идеальных дорожек парка, что у нее давно дрожали колени. Платье местами порвалось, а волосы растрепались, будь она сейчас освещена не багряным заревом заката, а призрачным светом луны заблудший путник мог бы принять ее за русалку, выбравшуюся на свой извечный промысел.
Будь в Принцессе хоть толика здравомыслия, ее давно бы смутило то, что она бежит не разбирая дороги и не сможет найти путь назад, или то, что певчие птицы стихли и на смену им затянули свой вечерний концерт соловьи. Вдали даже несколько раз ухнула сова, но Принцесса знала о совах и соловьях только со слов Дракона, а он был весьма посредственным чревовещателем. Свет бледнел и просветы между деревьями подернулись синеватой дымкой сумерек, озорной рыжий хвост давно исчез в вечерних тенях, так же как и очертания окружающего мира и случилось то, что должно было случиться - из-за растрепанных светлых прядок, усталости и рассеянности Принцесса не заметила увесистый сук, который пришелся ей прямо между глаз. Тихий писклявый вскрик предшествующий падению, вспугнул стаю уток на соседнем озере, и падая Принцесса слышала как шелестят чьи-то крылья.
- наверное это ангелы...- пробормотала она на границе сна и яви, воображая, что уже попала в рай, ибо мозг с самого детства щедро напичканный эгоизмом отказывался принимать меньшее. Однако боль во лбу, промокшее на мягком месте платье и саднящие ладони, говорили об обратном - Принцесса все еще была здесь, на грешной земле, совершенно одна в незнакомом лесу, без Дракона, который пестовал и лелеял ее. Скорчив плаксивую мордочку, она открыла один глаз и замерла в оцепенении как кролик выскочивший из чащи прямо в пасть волку.
Над Принцессой нависало чудовище...

Ковер из листьев давно не шелестел под ногами. Он чавкал с аппетитом молодого щенка, дорвавшегося до похлебки. Что поделать, осенний лес был пестрым и сырым, холодным и немного колким, благодаря осыпающимся за шиворот влажным иголкам сосен, но я не обращала на них внимание и брела все дальше в самую чащу.
В мозгу до сих пор вместе с пульсом бился вопрос "зачем?". Действительно, зачем тратить свой выходной на то, чтобы ломиться сквозь бурелом в неизвестном направлении, особенно когда на улице всего +12 гадусов и роса на высокой траве так плотно смешалась с дождевой влагой, что брюки быстро впитали все возможное и излишки жидкости стали предательски стекать в сапоги.
Но я не замечала физического дискомфорта. Сонный пустынный лес был настолько красив, что меня не смущали ни одеревеневшие и покрасневшие от холода пальцы, ни стучащие зубы, ни хлюпанье воды в сапогах. Вокруг на сколько хватало глаз была искристая зелень, щедро разбавленная разноцветными мазками природы. Одинокий клен багрянился на фоне серого октябрьского неба и под порывами ветра, щедро посыпал траву своим одеянием. Причудливо изогнутые травинки щетинились колосками и одновременно служили ненадежной опорой призрачным паучьим замкам. Паутина была везде - в траве, в кронах деревьев, в воздухе. Дождь нанизался на тонкие нити, превращая утилитарные сети в жемчужные ожерелья, которые так и тянуло потрогать рукой. В воздухе витал аромат прелых листьев, грибов и влаги. Плотный и густой, он забивал ноздри, наполнял легкие крупными ломтями, подобно тому как шоколадный кекс наполняет желудок, бодря и насыщая одновременно. Я хватала этот воздух открытым ртом, пытаясь придти в себя после очередной пощечины, отвешенной незамеченной веткой. Хлесткие мокрые листья оставляли влажные следы на разрумянившихся от усилий щеках, которые приятно холодили кожу.
Кислород пьянил и окрылял одновременно. Здесь, в чаще казалось, что время остановилось и я барахтаюсь на месте, как муха пойманная в огромную паутину леса. Проходящее время отмерялось только стуком сердца и редким метрономом кукушки, а о том, что оно все таки движется говорило лишь нестерпимое жжение натруженых мышц. День медленно умирал, тусклый солнечный свет заползал в ветви и кроны, скрывался в дуплах и путался в корнях, утаскивая с собой последний шанс найти дорогу обратно. Лес стремительно темнел, тени покрывали землю, придавая окружающему миру хловещие очертания. Вдали ухнула сова, а к горлу подкатила паника пополам с тошнотой. Сети нет, навигатор не работает и батарея на нуле. Неожиданно стало холодно и страшно, инстинкт толкнул в спину правоцируя глупый поступок - бежать. Всего два шага и нога проваливается в нору, хруст, ветки, удар и сырой холодный мох встречает бесчувственное тело.
Больно.
Холодно.
Больно.
Тепло.
Сухо.
Но все равно больно.
Надо мной глаза причудливого цвета штормового неба.
Страшно.

В колонках играет - Король и Шут – Воспоминания о былой любви

Капли дождя стучали по стеклу, будто мир барабанил мне в окно пальцами, просясь внутрь.
Приоткрытая балконная дверь, впускала в квартиру промозглый питерский воздух и россыпи брызг, разукрашивающих старый паркет причудливым нестойким узором.
Аромат влажной почвы и мокрой древесины - запах городской окраины и моих воспоминаний.

Если долго смотреть на окно, исчерченное следами дождя, то в оконной раме, как на полотне холста можно увидеть призрачные лица тех, кто прежде являлся центром твоего мира.
Я вижу их, и мне не грустно.
Каждый подарил мне крупицы счастья и боли - чистую квинтэссенцию чувств, ту, что так приятно томит грудь и делает воспоминания колоритными, будто съемки старых хроник.

Может ли человек быть одинок?
Определенно нет, у него есть память, есть мысли, есть собственные демоны, те, что имеют дурную привычку показывать свое уродливое лицо только наедине с хозяином.
Метнулись тени, и воспоминания заструились дождевыми потоками, размывая реальность.

Кто я?
Я - эмоциональный труп...
Человек, внутри абсолютно пустой и безликий.

Сколько раз может любить человек?
В моем случае всего два - один мальчик, одна девочка. Не самые достойные, но бесконечно притягательные в своей странности.
Они не заслужили моей любви, так же как и я не заслужила права согреть их своим теплом.

Любовь не умирает, но ее можно убить.
Выжечь дотла чувства, задавить нежность, ожесточить сердце, испепелить привязанность, оставляя только совершенную пустоту.
Это больно, но через боль, ты обретаешь покой, умиротворение и спокойствие.
Есть только один небольшой побочный эффект - на пепелище больше не прорастает ничего живого, никогда ты не взрастишь тут росток новой любви.

Но разве это плохо?
Больше никаких потрясений, никаких сомнений или страданий, только покой, мертвый покой.
Циничность, жестокость, едкий сарказм - холодное сердце рождает их в изобилии, это модно и ты попадаешь в тренд, скрывая за наносным лоском и эпатажем пустоту.
Ты хватаешься за яркие личности, стараясь хоть на время раскрасить ими внутренний мир. Они сверкают на свету разноцветными стеклами, складываясь в гармоничный витраж или причудливо мешаясь как калейдоскоп. И глядя на мир через призму чужих эмоций ты снова можешь видеть цвета.

Иллюзия? Самообман?
И пусть!
В наш век синтетических материалов и продуктов, и эмоции вполне можно синтезировать.
Только почему, сейчас так хочется выйти на балкон, лечь под весенний дождь и ощутить как от природной влаги размягчается иссохшее сердце, и начинает кровоточить сотнями ран, нанесенных вольно или не вольно былыми любовниками.

Разве бывает сладкая боль?
Определенно бывает, ведь пока больно, ты чувствуешь, что жив...

Закончен снова день
И подведен итог.
Накрыла город тень,
На полуночный срок,
Неслышно входит сон
В борьбе за тишину,
И сердце в унисон
Стучит мне песнь одну.
Не злись и не груби,
Жалей, прощай, мирись,
За слабости люби,
Пусть против, но смирись.
Живи, для славных дел,
Друзей не обижай,
Не допускай предел
И личность уважай.

Ты - солнечный зайчик,
Ты - маленький лучик.
Ты - вера в удачу,
Души тайный ключик.
Ты - тайна годами,
Источник секретов.
Ты - та, что веками
Дразнила поэтов.
Ты - нежная муза,
Идей вдохновитель.
Услада для вкуса,
И даже мучитель.
Ты - повод импрессий,
Художник, искатель,
Строитель фантазий,
И просто мечтатель.

Голубая бабочка,
Голубое небо.
Старенькая лавочка
Быль, а может не быль.
Сядут рядышком на край
Две простых фигуры,
Боль и радость, ад и рай,
Ноты партитуры.
Руки рядом, робкий взгляд,
Впереди дорога,
Много предстоит преград,
Не судите строго.

В колонках играет - Evanescence – Anywhere

Вот и случилось страшное, я рискнула выложить свою графоманию на Фикбук. Любопытно конечно, прочитает ли кто-нибудь и какие будут отзывы. Понимаю, что ожидать похвал не за что, я далеко не писатель.
Но признаться, хотелось бы получить хоть один положительный отзыв относительно моего бреда.
Но я это я. Пишу для себя.
Так что критика меня не остановит:)))


En vue de mon petite Sophie


Когти клацнули, зацепившись за черепичную крышу, мощный хвост опустился на перила балкона, позволив гибкому телу скользнуть вниз. Черная ткань, сливаясь с темнотой, размывала контуры фигуры, черная чешуя, матово отсвечивая, повторяла рисунок черепицы.

Невидимые. Неслышные. Два вора на крыше дворца.
Желтые глаза человека и зверя встретились на секунду, передавая безмолвный приказ.

"Жди"

Мне не нужна магия, чтобы слиться с ночью, ведь я ее часть. Мне не нужна магия, чтобы найти тебя, ведь ты часть меня. Смотрю через витиеватую раму окна в твою спальню. Дорожка лунного света ведет прямо туда под балдахин, искушая скорее взобраться на постель и нырнуть в темноту полога, скрывающего тебя.

Читать далее...

5 этаж.
Две стеклянные стены - зеркала почти до потолка справа, тонкая преграда окон слева.
Ступаю на священный паркет балетного класса, шагов не слышно. Отсутствие света скрадывает фигуру, а мягкие танцевальные тапочки - звук. Лейка все там же, на подоконнике, тихо плеснула вода, и пробежав на цыпочках по паркетным доскам, я оросила их таким привычным движением.
Этот секрет знают все - на паркете так легко поскользнуться. Но все равно, для меня он роднее дорогого напольного покрытия, и эти местами треснувшие зеркала, приятнее совершенства новых студий. У этих станков я потела 15 лет. До сих пор перед дверями балетного класса в струнку вытягивается спина, волосы убираются высоко на макушку, снимаются украшения - уважение, муштра с детских лет, женский кадетский корпус.
Усмехнувшись темноте, бросаю взгляд в окна - и там все то же - в золотом сиянии закатных лучей сияет ангел-хранитель Петербурга, заботливо взирающий на город с высоты шпиля Петропавловского собора.
Щелкает кнопка магнитофона. Шипение. Музыка.
"И раз, и два, и три четыре..."
Улыбаясь считаю про себя разминку. Прыжки, наклоны, приседания. И когда приятное тепло начинает разливаться по телу, магнитофон щелкает еще раз.
Густые звуки наполняют помещение, пулей вылетаю на середину. Бодрый ритм, энергия рвется из тела, делая движения резкими, острыми, насыщенными.

Musical Le Roi Soleil – Contre ceux d'en haut

Тело напряжено как струна, нарочито неправильные движения, угловатые, ломкие. Это не соло, в мечущимся по стенам теням я вижу кордебалет, единый порыв. Руки взлетают в верх, и бессильно падают вниз, сгибая тело под невидимой тяжестью.
Шаг в сторону, тяну носок и тело выгибается назад, устремляясь за общим движением, чтобы снова восстать в финальной точке. Мы наступаем, я и мои тени. Постоянное движение. Прыжок, поворот, еще прыжок, заканчивающийся через кувырок на полу, музыка пронзает тело, не давая замешкаться. Прыжок через шпагат и снова повтор, отжаться от пола, встать, поймать движение рук, не отстать, не выбиться из ритма, в этой суетливой погоне за самой собой. Музыкальный рефрен заставляет делать танец цикличным, и накатывает грусть в ожидании финального аккорда. Поворот, руки вплетаются в волосы, короткий взгляд назад, и я на полу, упершись в него одним коленом, тяжело дышу и улыбаюсь немного безумной улыбкой.

Шипение и новый старт.
Musical Le Roi Soleil – Pour arriver a moi

Новые аккорды заставляют поднять голову, вглядываясь в невидимое отражение в зеркале.
Величественно... Чистая классика, ноги в четвертую позицию, руки в пятую. Замереть.
Батман, и нога остается в воздухе, чтобы через секунду коснувшись волос, сделать шаг и переместить тело в новую точку. Как марионетка, заводная балерина, идеальные позы, идеальные движения, руки живые и гибкие, грациозные как крылья бабочки, изящный изгиб спины, неестественные положения ног.
Движения ограничены.
Фуэте, точка. Атиттюд, точка. Руки тянутся к потолку, колено поднимается на уровень груди и тело почти лишается опоры.
Фуэте. точка. Арабеск, точка. Корпус опускается к полу, позволяя вытянутым до боли пальцам ноги взмыть высоко над головой. Искусственная красота рождается и умирает по прихоти. Замолкает музыка, закрываются глаза и печально сжимается сердце.

Шипение, музыка.
Musical Le Roi Soleil – Je fais de toi mon essentiel

Нежная мелодия обволакивает тело как легкий весенний ветер. Начинается новая история, тело как чуть тронутый камертон резонирует рассказывая сладкую сказку любви.
Движения плавные, скользящие, едва различимый силуэт на фоне окна гибкий и отзывчивый. Бедра покачиваются в неизменном ритме, руки исследуют тело вместо рук невидимого любовника.
Кружусь по гладкому паркету в извечной игре, то робко, то страстно, протягивая руки в темноту и сразу же устыдившись обхватываю ими себя. Танец женственности - высокие полупальцы дают нужную легкость походке, руки пластично передают все эмоции, чувства дрожат на кончиках пальцев, срываясь в пустоту, а рассыпавшиеся волосы щекочут спину.
"Ты будешь моим единственным"

Танцевать в темноте, выражать чувства телом, познать свободу в одиночестве - для меня это настоящее счастье.

В колонках играет - The Pierces - We are stars
Я привык быть старше, привык быть умнее, привык нести ответственность, привык, что отвечать за чужие проступки всегда приходится мне. Этот груз привычной тяжестью давил на плечи и с годами я сроднился с ним настолько сильно, что даже перестал ошущать. Как домик улитки - всегда со мной, я начал гордиться им, наконец восприняв как часть своей натуры, ведь это и было частью меня.

Я встретил его случайно. Сталкиваясь в толпе мы не видели друг друга. Взгляд искоса, заметил - первая мысль он странный. Он не понравился мне. Ну а что в нем хорошего? А что хорошего во мне? Но я видел его слишком часто, так часто, что уже привык к мельканию его лица.

Я привык быть старше, привык так сильно, что уже не верил в любовь. И не зря, любви нет. Она как цветок, живет в душе только один раз, можно дать ей отжить свое и когда завянет выкинуть, я не люблю так. Я рву ее еще цветущей и сушу между страниц на память. Влюбленность совершенно другое - я отдаю свое сердце легко, как переходящий приз оно переходит из рук в руки, наверное поэтому его совсем не ценят.

В тот день, я нес подмышкой книгу со вторым цветком, он уже совсем засох, и я шел очень аккуратно, чтобы не задеть снующих прохожих. Ты остановил меня первым и спросил, что у меня в книге. Мы болтали обо всем и ни о чем, два незнакомца. Легко встретились, легко расстались. Только проходя мимо меня, ты толкнул меня плечом и оно выпало. Мое сердце выпало из груди, случайно скользнув тебе в карман. Ты шел дальше, не заметив, а я смотрел как маленьким светлячком мое сердце мерцает рядом с твоей рукой.

Так глупо я еще его не терял. И теперь, убрав цветок в гербарий, я часто прихожу на тот перекресток и смотрю как ты проходишь мимо, не замечая меня. Ты улыбаешься не мне, смеешься не моим шуткам, ты не мне звонишь из красной телефонной будки, не мне покупаешь открытки, не ко мне торопишься с порозовевшими от спешки щеками.

Только мое сердце до сих пор в твоем кармане. Оно ничего не стоит, малыш, но не потеряй его, я не хочу остаться без него вовсе. Мой маленький ангел, волшебный мираж, пока я могу видеть тебя издали - я счастлив. Пока твои глаза искрятся счастьем - я спокоен.
Мне не привыкать отпускать, а вот даже не пытаться взять... Очень непривычно.

Встаньте, дети, встаньте в круг,
Встаньте в круг, встаньте в круг,
Жил на свете злобный Жук,
Рыжик ему друг.
Драйзер на него ворчал,
Молча головой качал,
Вечно истину вещал,
Быть засранцем запрещал.

Встаньте, дети, встаньте в круг,
Встаньте в круг, встаньте в круг,
Ты мой друг, и я твой друг,
Старый верный друг.
Полюби и ты Жука,
Хоть задача не легка,
Не предаст наверняка,
Даст обидчикам пинка.

Встаньте, дети, встаньте в круг,
Встаньте в круг, встаньте в круг,
Ты мой друг, и я твой друг,
Старый верный друг.

Опять бегу я в ночь и снег,
По улицам скользя,
Привычный ритм, этот век
Остановить нельзя.
Дом, сад, обочина, метро,
И сотни лиц вокруг,
Маршрутка...влезть в нее хитро
И вылезти не вдруг.
Фонарь, дверь, офис, этот стол -
Вот мой дневной приют.
Духи, дым, кофе и ментол,
Но где же тут уют?
Один вопрос, один ответ,
Все тот же, без прикрас.
Как настроение? Привет!
Отлично, как у вас?
Мир масок и дежурных слов,
Улыбок, лжи и фальши.
Входящий вызов...Я готов,
День двигается дальше.
Жужжит кофейный аппарат,
И копятся бумаги.
Все успевай, не жди наград,
Труд требует отваги.


Старье, решила, что не стоит дописывать

Я – динамщица. Это не попытка очерниться или оправдаться. Это просто факт.

Именно поэтому я сейчас занимаюсь аутотренингом, пялясь на себя в мутное от старости зеркало в прихожей, которую я пробежала взад и вперед не менее полусотни раз.

«Не звонить, не звонить, не звонить»

Черт бы побрал эти стереотипы поведения, что засовывали нам в голову с самого детства. Мужчина – ведущий, женщина – ведомая. Мужчина делает первый шаг, женщина уступает. Мужчина предлагает, женщина думает. Если женщина делает первый шаг, она навязывает себя, почти продает, это аморально и непристойно.
Поэтому я должна - не звонить, не звонить, не звонить.

Он понравился мне, иначе я бы удалила его номер из памяти, еще тогда, когда прижимаясь к заднему стеклу автобуса, провожала взглядом удаляющуюся фигуру на остановке. Но нет, вот он его номер, в моем телефоне, первый в списке,
набранный уже пару десятков раз…
«Дура, чертова, дура. Надо было дать свой.»
Хотя нет, тогда было бы еще хуже, тогда я бы ждала. И было бы еще не уютнее.

Зеленая кнопка и красная. Вызов и отбой. Руки дрожат, и нужно решиться. Удалить или дождаться хотя бы одного гудка. Точно, всего одного гудка. Но он берет трубку слишком быстро, и я не успеваю струсить.

- О, привет! Наверное, ты меня не помнишь…
________________________________________________________________________________
Маленький дом. Угол. Поворот. Еще один, потом еще. Я бегу сам от себя.
Петляю в маленьких двориках, огибаю лужи, те что блестят и отливают радужной плёнкой. Бреду, руки в карманы.
Холод металла коснулся кончиков пальцев. Ну что ж, будем поступать так. Кружение в воздухе юлой. Блик.
Пятка приземляется мне на ладонь. Позвонит или нет, должна, должна, должна, точно должна…..»
Раскрываю ладонь.
Дааааааааа! Точно позвонит.

Еще вчера. Я был серой тенью себя сегодняшнего.
Вчера я брел по улицам под большим черным зонтом, с неба рушилась вода. Она выбежала из под арки.
Босая, туфли в руках, нагая, мокрое платье делало ее еще более привлекательнее.
Догнав ее, я предложил пойти вместе и под моим зонтом. Она согласилась, при условии, что я буду смотреть ей только в глаза.
Я и в правду не мог оторваться от ее красоты. Но она обманула меня.
Глаза ее завлекли меня в глубину моей страсти и надежно запечатали там.
Я полной ее власти. Она знает это и упивается, своей властью. Вчера она так и не дала мне свой телефон.
Я предложил мой. Взяв его, она смеялась. Нет, не позвонит.

2 версии, написанные двумя разными людьми. Мной и моим сенсеем Оле:)

В колонках играет - The Pierces – Sticks And Stones
20.40
Блестит влажными краями свежевымытая после ужина посуда. Лучи солнца, заползающего за горизонт, все еще греют кошку лежащую на пороге, расчерчивая кухонный стол квадратиками оконной рамы. В доме витает легкий аромат ирисов и овощного салата, а за окном стихают звуки шумного летнего дня.
Скорее, скорее, скорее.
20.45
Ноги нетерпеливо бегают по прохладе линолеума, проверяя все ли выполнено, не будет ли причины задержать меня в последний момент. Сердце трепещет, так же как и стрелка часов, в моем воображении практически замершая на месте.
Скорее, скорее, скорее.
20.50
Быстрый взгляд в зеркало, поворот головы, расческа дергает волосы, электризуя и заставляя подниматься дыбом. Снова шлепанье босых ног, и я брызгаю на голову водой, приглаживая раздражающую пушистость. Немного румян на покрытые веснушками щеки и все...Ты не любишь, когда я крашусь.
Скорее, скорее, ну скорее же!
20.55
Рывком слетает домашняя одежда, приземляясь на полу неопрятной кучей, за которую завтра я наверняка получу по шее. Майка на голое тело, юбка до пят, а трусики...сегодня они будут лишними. Последний возбужденный взгляд на циферблат.
Время!
21.00
- Мам! Мааам! Я купаться!
Не дожидаясь ответа, я выскакиваю за дверь, как всегда поджимая пальцы от удовольствия, когда разогретый некрашеный деревянный пол касается босых ступней. Спешно натягиваю сандалии и вылетаю во двор широко распахнув руки.
Мммм, какой воздух!
В нем мешаются нотки знойного дня, росистая нега теплого вечера и дурманящий запах уютного дома. Но сегодня мне не нужен дом, не будет очередного вечера перед телевизором, на покрытом пледом диване. Будет...
Мой смех звучно разносится по округе, заставляя замолкнуть распевшихся цикад.
И я бегу, я несусь туда где ты. Я добегу и с закрытыми глазами, лелея твой образ в своих мечтах.
Скрип калитки, глинистая пыль неасфальтированной улицы, узкая тропка вдоль железнодорожной насыпи, хлипкий деревянный мост, изрешеченный дырами как сыр, все те же камни насыпи на узком переходе у реки, они колют ноги, даже через подошвы сандалий. Покрытая росой трава ментоловой свежестью холодит ступни, пока я бреду к кромке кустов, а за ним наш луг, с только одним топким мостком выходящий к реке.
Дыхание срывается на хрип и я вытираю со лба испарину. Ты уже тут, об этом говорит торчащая из травы покачивающаяся нога в неизменных узких джинсах. Подходя ближе, я вижу как шевелятся пальчики на босой ступне, маленькие и короткие как розовые горошинки. Высокая трава щекочет высвободившиеся из майки бока, улыбка исчезает и на лице появляется самая ехидная ухмылка.
Я встаю у тебя в ногах и вижу привычную картину...мой готический ангел.
Раскинутые тоненькие руки и ноги, придают тебе схожесть с дохлым пауком, круглое лицо с розовой кожей, так отличающейся от моей бледности, чуть раскосые глаза, наследство восточных предков, и губы, полные и красные, хотя ты никогда не пользуешься помадой. Тихо скользнув рядом, я провожу колючей травинкой по линии скул, щекочу нос, пока ты не начинаешь гримасничать, ты знаешь, что это я. Ты услышала меня от самой насыпи, ты пришла раньше, ты ждала меня так же как я тебя, но ты так и не открываешь глаз, оттягивая момент когда мы вернемся в реальность.
- Отстань! Ну что ты как маленькая?! Я устала.
- Я тоже и что? И вообще ты моложе меня, где твоя энергия?
- Хватит меня дразнить, засранка, 3 года, всего 3 года, это ерунда.
- А ты маленькая дрянь и тушь у тебя размазалась.
- Иди в жопу!
- Поворачивайся!
Ты открываешь глаза и мы улыбаемся, глядя друг на друга. Тихий шепот.
- Я скучала.
- Я тоже.
- Значит ты меня любишь?
- Если и так я никогда тебе не признаюсь.
- Ох, и откуда такая скромность у человека с борщом на голове?
- На себя посмотри стог сена.
Ворчливое бурчание и ты садишься, укладывая мою голову себе на колени, пальцы вплетаются в волосы разбирая светлые пряди, а я, мурлыча от удовольствия, наблюдаю как танцуют бордовые завитки у твоего лица так похожие на языки пламени.
Огненный и Ветреный.
Глупые детские имена прилипшие еще лет 10 назад. Мозг отключается, смолкают мысли, и в ушах звучит только оглушающая симфония цикад.
Губы ловят твои пальцы, неаккуратно мелькнувшие в пределах досягаемости и ты вздрагиваешь, но не отнимаешь руку. Рот жадной улиткой ползет вверх по голубоватым венкам, подбираясь к сгибу локтя. Слышится тихий вздох и гневный голос:
- Что ты делаешь?
- А то ты не знаешь?
- Иди в жопу!
- Вы предлагаете мне это уже второй раз, не смею отказывать. Обязательно, только чуть позднее...
- Прекрати, нас увидят.
- Не верь, что солнце ясно, Что звезды - рой огней, Что правда лгать не властна; Но верь любви моей., - бубню я цитату из письма Гамлета к Офелии, зная как ты любишь Шекспира.
Легкие укусы покрывают нежную кожу, а я пользуясь безнаказанностью, второй рукой аккуратно забираюсь под черную футболку.

В прогретом за день воздухе голубоватым маревом висит неясный сумрак заканчивающихся белых ночей, по темной воде стелется туман, постепенно забираясь в высокую траву. Вечернюю тишину нарушает только редкий плеск воды, далекий лай одинокой собаки, заливистый щебет птах и ... поцелуи...
Поцелуи... тихий шорох травы.... робкий шепот.... и возбужденное хихиканье.
Самое важное - найти правильное место.

В колонках играет - Gackt – freesia~op.2~
Тьма висела над лесом, почти касаясь своими краями цветастой осенней листвы.
На горизонте узкой полосой, как сквозь щель жалюзи, просвечивало засыпающее солнце, покрывая холодной позолотой гладь озера, шершавые бревна арендованного домика и шаткий причал. Тени, весь день прятавшиеся в лесу, уже подкрадывались к жилищу, заставляя окна казаться ярче, а дым из трубы уютнее. Красная дверь с банальным гномиком, призывно поблескивала отполированным металлом ручки, приглашая разделить тепло домашнего очага с любимыми...
Любимыми...
Только в этом доме не было влюбленных, были только я и он.
Стряхнув задумчивое оцепенение я сделал шаг, переступая границу, выходя из тьмы деревьев в легкий сумрак лужайки. Трава пружинисто принимала каждый шаг, скрадывая звуки, позволяя мне в этой звенящей тишине подкрасться незамеченным к самому порогу.
Пальцы легли на ручку, сжимая, но не поворачивая. Она была все еще теплой от последнего прикосновения лучей, иллюзия того, что меня здесь ждут. Живот скрутило, судорога отчаяния прошлась по нервам.
Да, не так просто оставлять свое сердце...
Всего несколько шагов от двери до окна и я вижу его.
Он стоит спиной, так что я могу в полной мере насладиться им в последний раз. Широкие плечи и узкая талия, перехваченная поясом фартука, рукава светлой рубашки, удивительно гармонирующей с цветом мебели, закатаны до локтя. Он готовит ужин...судя по тому, как подрагивают короткие прядки у ушей и напрягаются мышцы на спине, что-то шинкует, видимо капусту.
Я знаю какое выражение сейчас у него на лице, знаю линию скул и контур подбородка, знаю как мешает зачесанная налево челка, постоянно ссыпающаяся на глаза. Глаза удивительного цвета туманного утра...
Сколько раз я смотрел прямо в них, но чувствовал себя точно так же, как и сейчас, будто за стеклом.
Я отчаянно кричал ему "Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!" словами, делами, телом, каждым своим поступком. Я в исступлении шептал "я люблю тебя!" путаясь во влажных от любовных игр простынях и собственном отчаянии.
Но в его глазах был тот же туман...
Он был безукоризненно вежлив, предупредителен и заботлив, но он не любил. Не было той искры, что разожгла бы и его пламя, и я не знал как обьяснить, почему схожу с ума от бессилия и безысходности. Горечь выжигала меня изнутри, выхолащивая душу и испепеляя сердце. А он смотрел на меня своими гипнотизирующими глазами и привычно улыбался, безэмоциональная маска, а может быть это и есть его лицо...
Лист упал на плечо, и я вздрогнул.
Багряная осень. Осень моей любви...
Пальцы тронули стекло, даря последнюю ласку тому, с кем я оставляю свое сердце. Оно поможет ему, должно помочь найти того, без кого он не сможет есть, спать и дышать, того, ради кого серые глаза наполнятся искрами, как самый редкий оттенок авантюрина, и ...любовью.
Той самой любовью, которую так долго и безнадежно ждал я.
Слезы наполнили глаза, и я поднял их к небу, не давая выйти в этот мир. Сегодня у нас радость, праздник освобождения, и смерть моей души, ведь мое сердце остается с ним, а душа не может без сердца.
Я отвернулся от окна, приветствуя опустившуюся ночь, шаг, еще один, еще...
Нет! Так тяжело...я не смогу...
Ноги наливались тяжестью и я волочил их к причалу как дряхлый старик, горбясь при каждом шаге. Тело не выдержало, и я упал на колени, прямо на деревянный настил. Жалобно всхлипнули ветхие доски, эхом плеснула вода и снова тишина, нарушаемая лишь моим частым дыханием.
Тишина и тьма...
Кулаки разжались, и я встал в полный рост. Грациозно спрыгнул в лодку и сдернул фал, удерживающий ее у берега.
Живут же люди без рук или ног, значит смогу и я без души.
Вода качнулась, разбегаясь быстрой рябью, когда весла впервые вошли в хромированную поверхность озера. Взмах, еще взмах и хлипкий корпус утлого суденышка заскользил по воде, увозя меня к автобусной станции на другом берегу. Позади умирал свет, я не видел его, я сидел спиной.
Впереди был только мрак.

Туман рассеялся,
Упала пелена,
Я не осмелился
И в том моя вина.
Я не настойчив был,
Не звал и не звонил.
Не показал свой пыл,
И этим все убил.
Туман рассеялся,
А я стоял и ждал.
Я все надеялся,
Любил, не отпускал.
Слова, эмоции,
Отчаянный порыв -
Лишь имитации,
Падение, надрыв.
И пустота за ним,
Отчаянье и мрак.
А я живу лишь им,
Наверно, я - дурак.