Закончив вторую смену, я вдруг подумала, что идти домой совершенно не хочется, да и не надо, быть может. К вечеру некстати подхваченная болезнь дала себя знать чугунной головой, и давящим чувством усталости.
Собирав по кабинетам очередную партию вещей, которые, конечно же, очень пригодятся в поездке, я вышла на свежий воздух.
Как всегда, запрокинув голову, замерла, пораженная красотой облаков. Это то самое величественное явление, которое несправедливо обходят при перечислении вещей, достойных вечного созерцания…
Дрожа в ознобе накрывающей температуры, я неторопливо шла домой, подставляя холодному дождю пылающее лицо. Путь был неблизким, но я не достала плеер с недочитанной книжкой, нельзя слишком долго лениться поговорить с собой по душам, иначе неосознанная тоска выгонит под дождь неожиданным прогулочным вечером.
***
Дома я долго стояла под горячими струйками душа, умиротворенная и почти счастливая. Потом, завернувшись в пушистый плед, слушала голоса друзей, весело звенящие в колонках, что-то писала, запивая чаем из мелиссы, смеялась шуткам, и жизнь казалась смешной и нелепой, как игрушка-неваляшка.
***
Будильник прозвенел, едва пробившись сквозь свинцовую плиту сна, и ослабевшими руками я напрасно боролась с ней, пока сладко-гадкий «Аукцион» пел про небо и луну, голую довольную луну. Надо бы сменить сигнал, на «Крематорий» обязательно.
Мне снилось, что я снова хиппи, маленькая, нищая и свободная. Вновь автостопно мелькали города, люди, бои на мечах и ножах, спиртное, травка, бесконечные игры и бесконечная любовь друг к другу. Поэты, режиссеры и художники, еще не ставшие известными и важными.
Никто-никто еще не умер, никто не спился, не скололся. Ни один из нас еще не сел в тюрьму, никто не остепенился, заведя супруга и детишек и престижную работу. Никто не остался в сумасшедшем доме.
Существование на грани нереальности, бесконечные долгие вечера, байки и легенды под плетение нескончаемых фенечек. Нехитрая еда, правила общежития, вывешенные на стенке.
Это потом будет долгий вой по каждому уходящему негритенку, не сумевшему вписаться в формат жизни. Это потом жил годами мерзкий червячок сомнения – а ведь могла бы помочь, могла бы спасти, почему же Ангела не оказалось рядом. Где была я в самые тяжелые минуты их истекающей кровью жизни…
Во сне это бесславное окончание нашего славного братства – присутствовало, но каким-то задним фоном, на время потерявшим свое значение. Важным было лишь то самое иллюзорное существование на грани, на надрыве, пронзительное и счастливое, сто раз проклинаемое, забытое тысячу раз, и все равно живущее во мне.

Прекрасное. Огромное и бескрайнее, причудливо изрезанное у берега скалами. Палево-коричново-оранжевые оттенки негромко переливались под солнцем, затянутым изумрудными облаками.
В эту минуту я знала совершенно точно – я стою перед лицом совершенства, которого никогда в своей жизни еще не видела, и мне стало страшно – вдруг все исчезнет, кончится, и я опять не успею…
Вскинув камеру, я сделала несколько снимков, но ничего не пропадало. Море так же спокойно и лениво плескало неземного цвета волной, и я успокоилась тоже…
Села в медитацию и начала слушать его бесконечные истории, смотреть в пронизанный лучами теплый жидкий янтарь в прожилках красных водорослей.
Бесконечность.
На какую-то долю секунды мне показалось, что я постигла смысл этого слова, но иллюзия тут же рассеялась. Осталось лишь море, и оно было гораздо больше, чем бесконечность - оно наполняло мою душу любовью и покоем, печалью и нежностью.
Сила, невидимая и неосязаемая, резко и безжалостно повлекла меня прочь. Бессильный протест - раскрытые ладони уперлись в непроницаемую стену, но я уже знаю - все бесполезно... До последнего смотрю на него сквозь пелену слез. Я обязательно вернусь, в глубину самой себя, я сяду в вечную медитацию на золотой горячий песок, и пусть несовершенная оболочка бьется в комнате с мягкими стенами - я нашла свою нирвану, свое счастье цвета сепии.

Бывают такие эротические фантазии, когда силой мысли вызываешь не конкретно-грубое действо, не примитивно-приспособленные образы, а лишь тень, эмоции, воспоминание об ощущениях, рожденных отголосками собственного, когда-то пережитого опыта.

…Мы шли по странный улице – странно-пустынной, тревожащей, странно пахнувшей – такой запах остается в носоглотке после удара в лицо.
На время этой прогулки ко мне вернулись эмоции и ощущения, без которых жить, в общем-то, не стоит, но я все равно живу.
Разговаривали о чем-то незначительном, или молчали, но шли – и любили друг друга. Каждый шаг – как эротическое устремление, слово – как признание в любви.
Я шла и понимала, с какой легкостью отдала бы за эту прогулку долгие годы самого разнообразного секса, которым надо заниматься, потому что так положено.
И лишь один невысказанный вопрос омрачал радость бытия, лишь одно неприятное сомнение – не вызвана ли чистая экзальтированность моего любви сознанием того, что ему не дожить до утра?

…Черная вдова, конечно, вспомнила этого хрупкого мальчика, так, ничего особенного, кроме одной этой прогулки. Бывает такая любовь – на несколько часов, не менее искренняя и сильная, чем та, в которой супруги живут до самой смерти.

2 ночь. Снился самый нелюбимый их всех моих кошмаров. Из серии "Аквариум". Вода в сегодняшних аквариумах была чистой и прозрачной, что не омжет не радовать. Но в одном из двух аквариумов умерли почти все рыбки. Я забывала их покормить.
И о ком я опять не позаботилась, интересно? Кого приручила и так жестоко погубила из-за своей беспечности? Или это предупреждение?

Такой милый мальчик, совсем юный, и так бесстрашно рвется в бой. Вчера провели приятный вечер, гуляя по бульвару, и мне совсем не хотелось домой.

Сегодня мне снилось море, багровое в лучах заходящего солнца, и огромные древние ящеры, весело резвящиеся неподалеку от берега.
И я не успела это сфотать!!

Сон сегодня ужасный приснился. Что мама умерла, и я навожу порядок в квартире - последней квартире, где наша семья жила еще в полном составе - мама, папа, брат и я. И мне надо заниматься организацией похорон, и еще я все время помнила, что сегодня - последний день и мне надо сдать корреляцию. проснулась с единственной мыслью - надо позвонить маме.

Их было двое - мужчин, что один за другим вошли в мою комнату, в мою постель, и, наконец, в меня.
Двое по очереди прошли свой раскаленный путь, разные мужчины, похожие лишь своими мощными эрегированными членами.
И только удовлетворив свое желание, я подумала об аморальности происшедшего.

Нормы морали несовместимы с истинными желаниями человека. Когда-то я находилась по ту сторону нравственности, и это почти убило меня.
Но счастлива ли я сейчас, являясь образцом добродетели, и постоянно подавляя ...?

- С днем рождения тебя! - радостно сказала моя подруга, глядя на меня как ребенок, ожидающий похвалы.
- Смотри, что я тебе приготовила! - и она показала мне на гроб, изготовленный из блестящей разноцветной подарочной коробки.
- Это вовсе не обязательно... - засмущалась я. -Ведь мой день рождения уже давно прошел!
- Ну что ты! - Открой, тебе понравится!
Я откинула крышку гроба и увидела несколько красиво упакованных коробочек разных размеров.
Разорвав шелестящую обертку на самой большой из них под восторженным взгядом подруги, я увидела блюдо... с чем-то... странным.
Приглядевшись, я поняла, что на блюде, облитые льдом, лежат улитки... Целая гора забавных созданий, скованная общим панцирем, выглядела завораживающе.
- Они... очень красивы, спасибо!
- Это еще не все! Мы с тобой поедем в Новосиб к Анечке-наезднице, помнишь ее? - , и повезет нас твоей отец - все так же радостно щебетала подруга. - Собирайся скорей.
Я оглянулась. Действительно, рядом стоял мой отец.
Надо было собираться, и я пошла в комнату. Он почему-то зашел за мной, и я, немного стесняясь, повернувшись к нему спиной, начала стаскивать с себя полувер.
Переодевшись, я выглянула в окно: внизу стояла машина, и я ее узнала. Именно такой жалкий красный запорожец купил отец, когда я была маленькая и мы жили в Крыму. Он тогда продал свою библиотеку, чтобы купить эту развалюшку, и мне было очень жаль красивых и загадочных книжек...
Подруга уже сидела в машине и махала мне рукой, но я вдруг засомневалась. Зачем мне ехать?
Отец стоял и смотрел на меня, и внезапно я начала терять силы. Почти сваливаясь в обморок-сон, я успела сказать ему: Я никуда не поеду! Мне надо написать пост в своем блоге, пост под названием "Марвелиус".


Р.S. давно мне отец не снился, надо бы зайти в церковь свечи поставить.

Вчера у моей мамы был день рождения.

А тетя очень плохо плохо себя чувствует. Надеюсь, ни к чему плохому этот сон не приснился.

Странные нынче пошли поликлиники! Огромное лезвие упало сверху на мое запястье, разрезав правую руку почти до половины.
-Что вы лелаете? с ужасом и отвращением вскричала я. - Я же знаю, какие остаются шрамы от таких ран! Для того, чтобы взять анализ крови, достаточно было уколоть палец.
- Я всего лишь хочу, чтобы твои руки выглядели одинаково. - Невозмутимо ответила медсестра, обкладывая рану тампонами.
А потом мы наблюдали, как постепенно выступает красный бисер на разрезе, пока кровь не хлынула потоком.

Настроение сейчас - а мне все похуй

Меня привела сюда моя болезнь, и необходимая для нее операция. Безбрежное море и бескрайний песок, и солнце на нелепо голубом небе. Я брела, терпя боль в распоротой грудной клетке. Шла по привычке – в этой стране для достижения цели не требовалось затрачивать усилия. Я шла к Главному Хирургу, чья личность пронизывала весь этот мир. Давно забытый запах моря и слабый шум прибоя… я шла и думала, что когда человек умирает, расслабляются сфинктеры и опорожняется мочевой пузырь. Поэтому смерть пахнет морем.
Периодически мне встречались полузасыпанные песком гробы, иногда – люди в черных строгих костюмах, группами или по одиночке гуляющие по берегу.
Когда я приблизилась к одной группе, меня спросили, показывая на очередное скопление гробов: - Почему эти мертвые счастливей нас? Почему они более мертвые, чем мы?
Я ответила: - чтобы они тоже встали, кто-то должен в них нуждаться. Иметь какое-то определенное дело к каждому из них…
Тот час же люди, доселе лежащие в гробах, начали подниматься и присоединяться к остальным гуляющим.

Стук колес и подрагивающие вагоны. Их много, и они все разные. Я прохожу по всем, и пытаюсь найти свое место но в каждый раз это оказывается не тем местом.
Первый вагон – семьи. Семейные пары, кучи орущих детишек. Развешанное белье, и я нагибаюсь чтобы пройти. Мужики в семейниках, бабы в ситцевых халатах и в бигудях. Темно – освещение как будто аварийное, тусклые лампы и затхлый влажный душный воздух.
Я очень устала, я хочу лечь… но все места заняты. Наблюдаю за одной парой – явно молодожены, и муж усиленно добивается от нее секса. Она отказывает, потому что вокруг много народа, и вообще можно потерпеть до дома еще пару дней, и вообще у нее нет настроения.)
Возле них – свободное место. Я подхожу и робко спрашиваю, нельзя ли мне здесь расположиться, на что девушка сварливо отвечает мне, что, мол, тогда им некуда будет поставить багаж.
Иду дальше…
Следующий вагон.
Похоже на хоспис. В несколько рядов стоят кровати, в них все спят. Все спящие очень стары. И многие, похоже, больны. Все укрыты одинаковыми серыми одеялами. Возле одной сидит медсестра и ставит капельницу – 45 лет на вид, очень длинные и очень прямые ресницы, неумело накрашенные. Отчего-то я начинаю думать, что надо бы посоветовать ей специальные щипцы для загибания ресниц, и правильный способ нанесения туши. Она смотрит неодобрительно, как будто читает мои мысли, и выкрикивает мою фамилию.
Я вздрагиваю и готовлю вену … но понимаю что места мне здесь тоже нет.
Следующий вагон – склад шоколадных конфет. Я деловито сижу между ящиками и мешками и заполняю огромную амбарную книгу поставок. При этом не забывая грызть эти самые конфеты. Приход, расход, остаток. Мне здесь очень нравится, но спать на мешках с конфетами – как то не очень удобно). Я оставляю двухэтажный склад своим помощникам и иду дальше.
Вагон. Все кровати составлены вместе, и на них длинным рядом спят люди – ровно, как селедки в банке, повернувшись в одну сторону.
С краю я вижу свободное место, оно как раз перед неудачливым любвеобильным мужем из первого вагона. Но места слишком мало, и я двигаю весь ряд. Люди покорно и одновременно сдвигаются и я ложусь.
Незамедлительно перед моими губами возникает его член – очень твердый и упругий даже на вид. Я медленно облизываю головку, отчего она становится глянцевой, ласкаю языком ствол, а затем погружаю в рот целиком…
Мужчина входит рукой глубоко в меня, и я испытываю … свободу! Освобождение. Я почему-то понимаю, что сейчас мне не нужно себя контролировать, и с кем-то считаться. Я просто использую его… Моментальный оргазм, когда он дотрагивается до шейки матки. Мне абсолютно безразличен этот мужчина, мне нужен лишь его член, который я ввожу во влагалище.
И я просыпаюсь.

Сегодня мне снился сон, что исчез привычный страх. Пропал страх, который, казалось бы, прочно и законно жил в моей душе. Я искала его, ощущая пустоту в том месте, где был он... Что -то изменилось, и это причиняло мне некоторые неудобства. Я искала его в аэропортах у диспетчеров, мне говорили номера кабинетов, в которые я уже заходила, называли людей, с которыми я уже говорила. Я была в поездах возле воняющих сортиров, и расспрашивала людей... Никто мне не мог сказать ничего определенного. И я подолгу стояла и курила, наслаждаясь непривычным чувством свободы...Происходили события, которые раньше привели бы меня в ужас, но сейчас мне было наплевать)