Утро зимы.  Морозец, как весёлый пройдоха,  шлепал своими колючими ручонками по щёчкам прохожих, совершенно никем не брезгуя. В  результате у всех краснели щёки, и нос, решив не отставать от своих соседей, багровел как варёный рак.

Для многих водителей вставал извечный вопрос: куда поставить машину или как её, замурованную, вытащить.  Ведь снег оккупировал не малую часть городской территории, заняв самую важную стратегическую позицию – обочины. Тех, кто хотел покорить стоянки, снег просто-напросто не пускал. А тем, кто хотел покинуть снежный лагерь – не давал шевельнутся. Подражая зыбучим пескам, сугробы не собирались выпускать из своей пасти жертв. Только и было слышно, как ревёт отчаянно двигатель, колеса взрыхляют снег, но так и не могут сдвинуть железную тушу с места. Конечно же, были ловкачи, умники – им удавалось через некоторое время вырваться из ловушки. В таком случае снег с молчаливой яростью провожал удаляющую жертву. Впрочем, он знал, что удальцы добровольно вернутся.

Вот и солнцу кое- как удалось пробиться через пелену облаков, словно утопающему в омуте rинули спасательный круг. И белый снег, не тот, что на дорогах, грязно-серый, а тот, который на крышах, подобно коту развалившемуся на печи, начал таять от ласк жёлтолицого. Мороз, видя безобразие, тут же хватал своими ладонями стекающую с крыши воду. В результате, общими стараниями, наращивались сосульки, похожие на бороду солидного старичка. Порой, сосульки были размером с человеческий рост.

Сталактиты, свисающие с крыш, благодаря солнцу, сверкали так, что алмаз мог бы треснуть от зависти. Блеск сосулек украшал город, как гирлянды на Новый Год. За всем этим ледяным великолепием мало кто мог увидеть сидевшую на крыше смерть, которая дожидалась, когда последняя песчинка человеческой жизни упадёт на дно часов.