На военном злом аэродроме
он курил небрежно сигарету.
В жизни было всё отлично, кроме
личной жизни, скажем по секрету…

Докурив, он усмехнулся тонко –
и окурок символом экстрима
весело разбился о бетонку
на осколки пламени и дыма.

Королём дурацких репортажей,
открывая двери криком: «Пресса!»,
он мотался по стране и даже
с женщинами спал без интереса.

Но сегодня, к чёрту – извините! –
всех послал и рвался не по льготам
с Финского залива через Питер
на Москву влюблённым идиотом…

В первый раз в душе его пропела,
обожгла – как спирт хлебнуть из фляжки! -
юная возлюбленная в белой
и смешной, как мир, ночной рубашке.

Журналисту в сорок лет не нужно
толковать о смысле жизни тленной -
в сердце всё трагично, а снаружи
всё прилично, скажем откровенно…

Как мальчишка дерзкий – это важно! –
он мечтал, конечно, ради шутки
на глазах у изумлённых граждан
расстегнуть ей молнию на юбке…

А потом шататься целый вечер
с нею там, где фонари потухли,
и под вальс ночного Москворечья
целоваться у себя на кухне…

Расстегнуть бюстгальтер - если можно! -
обнажив ей грудь, как в мелодраме,
и соски, набухшие тревожно,
облегчить дрожащими губами...

Он мечтал ей розы «Кама-Сутра»
- восемь белых и тринадцать красных -
бросить на колени рано утром,
ибо утром все слова напрасны…

Время лечит, а судьба хохочет -
и мечтать о будущем нелепо!
Вот рукой махнул знакомый лётчик
и позвал в безоблачное небо.

Запахи бензина и дюраля
пропитали воздух повсеместно.
Ту-16 шёл на взлёт, играя
в дурака с удачей, скажем честно…

Триста метров «старый ворон» звонко
пролетел и вдруг неотвратимо
рухнул вниз, разбившись о бетонку
на осколки пламени и дыма.
ЛеоСИ