«Искусство жизни состоит не столько в том, чтобы сесть в подходящий поезд, сколько в том, чтобы сойти на нужной станции», – сказал Андре Зигфрид. Правда, на французском языке этой цитаты я нигде не нашла, видимо, он прямо по-русски это сказал. И сошёл с поезда на Северном вокзале. Я так думаю, ведь он родом из Гавра.

 

К чему это я? Да вот села я в поезд на ли.ру, когда был он молод и хорош собою, прельстилась, так сказать, внешностью. С годами сервер оплешивел и оплыл, но, как старый ловелас, всё ещё охотится за молодыми девочками. Для их привлечения весь обвешался фентифлюшками – тут тебе и пищалки, и перделки, и напоминалки, и подстрекалки. А если зрить в корень – там маленький член кривая функциональность и куча недостатков. Я указывала на эти недостатки, на что мне ответили, Ах, сюртук не наш, взят в аренду, брюки тоже укоротить не можем – руки кривоваты-с сейчас такие в моде, и вообще всем всё нравится, это Вы привереда.

 

А у меня давно уже в любовниках другой сервер имеется. Он стар, но лысину носит с достоинством. И с членом всё в порядке. В общем, решила я оставить старого педофила. То есть, писать я теперь буду исключительно в этот дневник: http://entre-2-mondes.livejournal.com/profile. Добро пожаловать в ЖЖ!

Руки так и чешутся написать что-нибудь мамско-детское. Придётся-таки завести соответствующую рубрику, а записи за<кат>ывать, дабы не отпугнуть тех, кто ещё не, от того чтобы.

 

Завтрак подают мне в постель

Я убила ёжика.

Задавила его машиной

Я «тепличное растение», как говорит папа, «mal foutue» по словам Арно. И вроде растили не в пробирке и не в оранжерее, но холода не переношу никакого. Я ненавижу мясо-молочные отделы супермаркетов: там мои губы покрываются инеем, а зубы выбивают такую дробь, что позавидовал бы любой дятел. У меня кислит во рту при виде человека, сосущего через соломинку напиток со льдом. Я люблю пляжи, но если вода в водоёме ниже +20, то заход туда сроден психической атаке. На новогодних праздниках я могла бы быть Дедом Морозом и замораживать непослушных детей без всякого посоха, одним прикосновением.

 

В детстве меня пытались закалять. Папа обтирал тельце мокрым полотенцем. Визг стоял такой, что на пригородном кладбище восставали мертвецы из могил. Подростком я интересовалась биоэнергетикой и пыталась активировать «тройной обогреватель». Потом вскакивала и отогревала руки-ноги горячей водой. Больше не экспериментирую.

 

Когда я печатаю сметы для Сильвена, в разделе «Изоляция» встречается одна и та же фраза: «окна Velux для лучшей защиты жилища от летней жары». Предлагала изменить на «защиту от зимнего холода» – смеётся, говорит, французы не поймут. Раз в два месяца Арно стабильно падает в обморок, получая счёт за электричество. Обещаю отказаться от шоколада и вообще от еды в целях экономии на тепло. Говорит, наоборот, жри больше, чтобы не мёрзнуть. Но если я больше жру, то больше сплю, а мёрзну всё так же. Mal foutue, quoi...

 

Теперь об интимном (для страдающих подобным)

У нас на кухне сдохла крыса. Её вымочили в тухлых яйцах и зажарили в гнилой капусте. Сверху полили ослиной мочой. Такие стоят ароматы.

На самом деле Арно готовил раклет. Позавчера. После этого проветривали три часа. Вытяжка работала на максимуме два дня. Кухня благоухает до сих пор.

 

Вчера я выходила в свет. Мы ездили на свалку, выбрасывать обрезанные ветки, но это неважно. Из дома я вышла в облаке сырного запаха. По моим ощущением, аура была радиусом метра два. Эпицентром служили волосы. В свалку пищевых отходов я вписалась бы удачнее.

 

Я искала информацию в интернете. При запросе в яндекс «как избавиться от запаха…», мне было предложено избавиться от запаха пота в обуви, лука изо рта, табака в комнате, кошачьей мочи… Уж лучше бы пахло кошачьей мочой. Советуют потереть место преступления водкой, заваркой, содой, уксусом. Мой случай сложнее – Арно пометил сразу всю кухню, опытный самец. Место преступления уже давно ничего не источает, но источают стены, пол, потолок и всё кухонное оборудование. А у Арно осталось ещё полпачки раклета в холодильнике, теперь он меня шантажирует.

Всегда подавал при встрече и прощании руку, а после последнего сеанса расчмокал. Вот теперь думаю, должен ли теперь он на мне жениться следующий раз руку подаст или чмокнет. Придётся ещё к нему прийти, любопытно же.

Мы тут съездили ненароком в отпуск. Мне хотелось тупо проспать его где-нибудь на тёплом пляже, скатываясь в воду, когда станет слишком жарко и выкатываясь на песок, когда станет слишком холодно. Я старая больная женщина, мне пора на покой. Арно рвался изведывать новые города, открывать новые материки и вычислять новые звёзды по пути. В результате мы нашли компромисс поскакали галопом по Европам. Я женщина покорная, хотя из-под каблука слышится порой какой-то странный писк…

 

Арно хотел комфорта, поэтому мы поехали на его машине со сломанным кондиционером. Конечная цель путешествия была вариантна, так что мы для начала направили навигатор на

Тулузу

На днях больная Даниэль позвонила мне и попросила купить мясо индейки, три упаковки. Если не будет, тогда курицы. Я, тоже больная, но не настолько, помчалась в супермаркет, всё купила и привезла ей домой, пока она была на приёме у врача. Когда вернулась, Арно был уже дома.

- Наверное, Даниэль стало лучше, раз у нее пробудился такой аппетит, - обрадовано доложила я.

- Так это для собаки, - уныло пояснил Арно.

 

Собака – золотистый ретривер, 14 лет, сука. Последнее – это пол животного, а не междометие, если чо. Хотя и междометие порой применить хочется. Про таких собак читаешь в интернете и радуешься – и умные они, и понимающие, и тапочки к кровати приносят, и детям игрушки собирают, читают им на ночь сказки и делают дома влажную уборку языком. На деле – сидит такая сс..собака у обеденного стола и тычется влажным носом в локоть, в момент, когда несёшь ложку супа в рот. Мол, и мне дай, а то что-то от биоиндейки у меня изжога.

 

Кто не понял, биоиндейка – это экологически чистый продукт. Птица, до её заклания, резвилась на девственно чистых лугах, ела манну небесную и, может быть, даже летала – насколько хорошо и легко себя чувствовала. Во Франции есть специальные биомагазины, где все продукты экологически чистые, со специальным ярлычком. Стоят они подороже, чем обычные, но питаясь исключительно биоедой, жить можно до 800 лет. Ну или до 750, если у кого здоровье от природы слабое. В семье Арно принято покупать продукты в биомагазине. Собака – член семьи, поэтому тоже ест всё био, чтобы поставить рекорд долгожительства среди собак. Видя, что на кухне готовится индейка с морковкой, я спрашиваю: «Это нам на ужин?» «Нет, это собаке», - отвечают мне. Следующий раз, наблюдая ту же картину, задаю другой вопрос: «Это собаке?» «Нет, это нам на ужин», - отвечают мне.

 

В доперестроечные времена

С Арно

Я (видя, как по потолку ползёт какая-то букашка): SOS! Избавь меня, пожалуйста, от этой твари божьей, иначе она приползёт сейчас сюда и упадёт мне в суп! (пауза) Почему ты меня от неё не защищаешь?

Арно (себе под нос): достаточно уже, что я защищаю тебя от тебя самой…

Ещё

На катке Сони Хени в Берси – броуновское движение. Во всех направлениях бегают друг за другом оголтелые дети и подростки со стеклянными глазами, обезумевшие от грохочущей музыки техно. Посредине какой-то араб в пятый раз пытается прыгнуть пятерной флип на хоккейных коньках и в пятый раз бухается навзничь. А ведь говорили, говорили… Говорили, что в Берси отличный каток. Ну да, размеры ничего, даже Чемпионат мира по фигурному катанию 1989 года туда поместился. Тогда наши всех порвали.

 

На бывшей Гревской площади, у Отель де Виль, этой зимой тоже был каток. Это площадь всех крайностей – сначала на ней ведьм жгли, теперь льдом заливают, никак не остудят. А летом на ней ещё сады разводят и болота. Но я вообще-то про каток. Ко входу просто так не подобраться – надо пройти систему лабиринтов из железных заграждений, как в аэропорту. Это на случай, если вдруг очередь, чтобы она не переросла в демонстрацию, коих и так тут хватает. Если своих коньков нет – дадут в прокат в обмен на пять евро и обувь. Разуться надо на лавочке, взять сапоги в руки и прошлёпать по грязи и лужам к стойке проката. Гардеробщик берёт вашу обувь, ставит её на место пары коньков, а коньки приносит вам. А то если сначала коньки выдаст, то пока несёт вашу обувь обратно, забудет, откуда взял коньки. Так мне объяснили, всё должно быть чётко. У кого свои коньки, те могут переобуваться, не соблюдая процедуры, но сапоги потом носить за пазухой оставлять прямо в коридоре, предпочтительно в своей же сумке. Говорят, не воруют.

На катке блистала очаровательная Лоранс.

Арно ненавидит рыжие волосы. Я до сегодняшнего дня была шатенкой, русой или блондинкой. А сегодня он меня разозлил. Угадайте, что я делаю?

Арно поздравил папу с днём рождения. По телефону. Читал по шпаргалке.
Вот она

Господа, можете ли вы убить себя дверцей автомобиля?

Я могу. Представьте картину: приличного вида дама, трезвая, подходит к машине и распахивает дверцу прямо себе в лоб. Прямо в латералис нервус супраорбиталис, если кто любит точность. Тут она, конечно, отпрянула (вернее, ударной волной ее слегка отбросило назад) и застыла на мгновение, размышляя, упасть в обморок или сейчас пройдет. Потом начала вдруг бормотать слова совсем не французские, одной рукой зажав лоб, а другой придерживаясь для равновесия за дверцу. Потом она осмотрелась, села в машину и уехала.

Свидетели этого происшествия, наверное, изрядно повеселились. А у меня теперь во лбу звезда горит огромная шишка, и стреляет из нее во все стороны при каждом прикосновении и соприкосновении, даже с подушкой. Поэтому вы сейчас спокойно спите, ибо выходной, а я сижу и пишу пост вам на пробуждение. Должна же быть какая-то польза даже от шишки во лбу.

Когда-то, в другой жизни, я серьезно интересовалась психологией и даже посещала местные сходки студентов-психологов. Каждый раз кто-то из участников приносил сценарий какой-нибудь игры, выявляющей те или иные стороны личности. Одна из таких игр заключалась в следующем: на середину выходил человек, остальные по очереди задавали ему вопросы, и он должен был быстро и аргументировано на них отвечать, причем вопросы могли быть совершенно абсурдными (например, почему эта дверь фиолетовая).

Больше всего мне запомнился ответ одной девушки. На вопрос «Почему ты считаешь себя интересным человеком?» она, не задумываясь, ответила: «Потому что мне интересно быть самой с собой».

Когда интересно быть самому с собой, скучать не приходится.

Вопросы, которые задают русские (мои ответы курсивом):

 

12. Хорошо жить во Франции?

Хорошо Плохо Разно. Хорошо тем, кто имеет жилье и постоянную работу, плохо тем, кто нелегал и сидит с собаками у метро. Впрочем, так не только во Франции.

 

11. В Париже красиво?

Красиво Некрасиво Мне нравится. Люблю весенний Париж, когда цветут сакуры, магнолии, глицинии. Люблю осенний Париж в желто-коричневых красках, люблю зимний, с рождественскими иллюминациями, и летний тоже люблю, просто потому что люблю. А понятие «красиво-некрасиво» относительно, зависит больше от глаза смотрящего, чем от самого объекта.

 

10. Ты там готовишь русские блюда?

Во Францию со своим борщом? А зачем? Французская кухня богата и разнообразна, всегда можно выбрать что-то по душе. И вообще, я не гурман, и готовить, соответственно, не люблю предпочитаю не очень сложные блюда, главное, чтобы было полезно и питательно.

 

9.

Правда ли, что французы едят лягушек?

Угадайте, куда меня занесло?
(Обратите внимание на тени)

Арно подошел ко мне с ящиком, в который я сложила луковицы гладиолусов на зиму.
- Что это? – спросил он.
- Гладиолусы, - ответила я.

Через пять минут, из кухни:
- Дорогая, а ты уверена, что они не загнили?
- Уверена, - отвечаю я.
- А почему внутри желтое?
В дверях появляется Арно. Держит в одной руке луковицу гладиолуса, в другой – аккуратно вырезанную оттуда дольку. По тому, с каким изяществом была вырезана долька, до меня сразу дошло – Арно хотел чеснока. По моему взгляду Арно понял, что это не чеснок. И даже не загнивший чеснок.
- Я же тебе сказала, что это – ГЛАДИОЛУС! – сделала я попытку понять мужскую логику.
- Я думал, что ты пошутила… - вздохнул Арно.

А вот теперь скажите мне, мужики, вы тоже цветочные луковицы от чеснока не отличаете? Даже те, что с клубнепочками? Или это исключительно европейская черта?

Знакомая девушка приезжает в Париж, спрашивает, что привезти.
- Хочешь что-нибудь из России? - задаю вопрос Арно.
- Нет уж, спасибо, у меня уже есть «что-нибудь» из России – женщина. Мне хватает...

Вчера опять была хорошая погода, и опять было романтическое настроение, и вынесло оно меня за город, где осень дышит полной грудью, сдувая с деревьев ослабшие листья, и они шуршат под ногами, вспугивая невесть откуда взявшихся сорок. Арно шел следом с понурым видом – разве может шорох листьев заменить приятное потрескивание компьютера, выполняющего назначенное задание в системе Дебиан? И все-таки мне хотелось привлечь его внимание к красотам природы, поэтому я громко восторгалась, тыкая пальцами направо и налево, но процессор на его плечах был по-прежнему загружен разгадыванием исходного кода. Тем временем на мутно-сером небе образовалась голубая полынья, в нее тут же выплыло солнце, и я погрузилась в сумку за фотоаппаратом в предвкушении чудеснейших снимков золотой осени. Я была уже уверена, что полынья сейчас расплывется на все небо, поэтому, доставая фотоаппарат, сказала Арно: «Regarde, le ciel est bl…» Я хотела сказать, bleu [блё], то есть, что небо синее, но на последнем слове подняла глаза наверх и обнаружила, что пока я шарила в сумке, образовавшаяся голубая полынья уже вновь затянулась белой дымкой, не оставляя ни малейшей надежды на просветление. «…бля!» - тут же подсказал обрусевший Арно, - «Le ciel est blya! Il était bleu, et maintenant blya, quoi... » (Небо цвета бля! Оно было синим, а теперь цвета бля...).

Тут требуется пояснение. Парижское и подпарижское небо, по сравнению со средневолжским, обладает способностью быстрого преображения. Если в Поволжье можно, нежась на пляже и наблюдая одним глазом плывущий за облаком темный круг, точно рассчитать, что солнце выйдет через десять минут или четверть часа, в Париже этот фокус не пройдет. Здесь облака – не «белогривые лошадки», а обезумевшие скаковые жеребцы – сивые, пегие, серые в яблоках, носящиеся по небу в броуновском движении. Если небо голубое, через пять минут оно может преобразиться в серобуромалиновое и пролиться на ошалевших туристов дождем. Впрочем, так не всегда, но часто. Вот и вчера тоже, только без дождя.

Это было лирическое отступление о парижском небе, а теперь пояснение к «бля». Это одно из первых выученных Арно русских междометий. Впрочем, учить его и не пришлось, только переосмыслить. Ведь есть же в английском языке выражение bla-bla-bla, означающее «и так далее», есть такое и во французском, но так как французская буква « l » исключительно мягкая, произносится оно, соответственно, «бля-бля-бля». Ну и заметила я ему в свое время, что выражением этим при русских лучше не злоупотреблять, и причины объяснила. С тех пор это междометье стало неотъемлемой частью словесной игры, начиная от « terrible » и « formidable », произносимых с окончанием нараспев (терри-бля вместо террибль и формида-бля вместо формидабль – ужасный и потрясающий, соответственно), и заканчивая « à table! » [а та-бля!] (К столу!)

Теперь это слово стало еще и отражением состояния души через описание неба. Ведь обычные цвета неба, такие как «синее», «серое», и даже «хмурое» состояния души не отражают. А вот небо цвета бля – тут и негодование Арно по поводу его отрыва от компьютера, и мое оревуар удачным снимкам – вся гамма разочарований, в общем. Кому сложно визуализировать вновь рожденный цвет неба, взгляните на фото и представьте, как бы выглядел данный пейзаж на фоне синего неба.

Булонь

Дорогая редакция дирекция тьфу! Дорогие алкаши! С вашей стороны поступило невнятное урчание в мою сторону, вроде как недовольство, что я выпала из ваших рядов. Со всей ответственностью заявляю: я ваша навеки! да, выпала, но ненадолго окончательно и бесповоротно, аки птенец из соколиного гнезда. Падала я долго и мучительно, цепляясь за каждую ветку рюмку возможность отпраздновать вторник или удачное наступление вечера. Было это давно. Очень давно. В те славные времена огненная жидкость приятно разливалась по всей плоти, погружая в сладостную негу, верхняя часть туловища проваливалась в нирвану, а нижняя выплясывала танцы народов мира с элементами стрипа. Хорошие были времена! Поутру я шла в универ в прекрасном настроении и мой мозг, выпав из нирваны, был готов засосать всю ультраполезную для жизни информацию о соплах, балках и системе допусков и посадок.

 

А потом я познакомилась с Похмельем и сразу его невзлюбила. Мне захотелось его побороть раз и навсегда, но раз и навсегда не получилось, и оно стало посещать меня с завидным постоянством и укладывать в горизонталь. Мне рассказали тысячу и один способ борьбы с этим злым демоном, и я их последовательно перепробовала, в результате чего моя коллекция анекдотов пополнилась жизненными байками, а демон растолстел и остервенел окончательно. Он внедрил в мой череп на уровне бровей пару пульпитных зубов в качестве индикаторов: как только огненная вода проходит гланды и разливается по гладкой мускулатуре, в голове начинается острый пульпит. Очень хочется рассверлить череп и выдрать злополучные зубы нервы, но у меня нет трепана, а без трепана, сами понимаете, какая трепанация... В общем, я позорно проиграла злому демону Похмелье по всем статьям, поэтому приняла позорное решение больше его не вызывать. Не упрекайте меня, я всего лишь слабая женщина с пульпитом на всю голову, у меня нет сил бороться с разжиревшими остервеневшими демонами!

 

А вы, дорогая редакция дорогие алкаши, трепещите, злые демоны повсюду! Помните рекламу? Вы все еще кипятите пьете? Тогда мы идем к вам!

Если Рассеянный с улицы Бассейной был бы женского пола, я сыграла бы эту роль, не особо в нее вживаясь. Необходимые качества у меня уже есть: все, что можно забыть дома – забывается, все, что можно разбить – разбивается, все, что можно сбить на ходу – сбивается и т.д. Помните фильм «Невезучие», эпизод, где накачанная наркотиками девушка влепляется в стеклянную дверь? Скажу по секрету, я проделывала этот трюк десятки раз без всяких наркотиков, притом, что зрение у меня вполне приличное.

Но к этому я пришла не сразу. Сначала долго репетировала на телефонных столбах с прозрачными перегородками, которые как-то неожиданно выросли на месте красных телефонных будок. Кажется, тогда я впервые постригла челку, чтобы маскировать ею сизые шишки на лбу. А дебют мой состоялся еще в начальной школе. Помнится, была зима, бегали мы с подругами вокруг заброшенного киоска «Мороженое», а-ля молодые косули. Под окошком, откуда выдают мороженое, была полочка, обитая со всех сторон железом. Я благополучно обегала эту полочку раз сорок, а на сорок первый меня осенила какая-то глубокая мысль. Железный уголок пришелся ровно на переносицу и, кажется, сломал мне нос. Посостязаться со мной в глубине мыслей тогда мог лишь мальчик из пионерского лагеря: он получил сотрясение мозга, врезавшись на бегу в фонарный столб.

Прошли годы. Инстинкт самосохранения, хоть и слабый, но все же сберег меня от непредумышленного самоубийства, но в нирвану я проваливаюсь все так же неожиданно и так же невовремя. Жизнь во Франции дает некоторые преимущества – забытые вещи здесь, как правило, дольше сохраняются на месте. Например, забытая в магазине банковская карточка (да, ее можно забыть прямо в аппарате) прождала меня там аж до следующего утра, забытый в двери ключ (а кто-то сомневался, что ключ можно забыть в двери?) – весь вечер. А сегодня мы с одногруппницей собирались записываться в университет. «Самое главное – не забудь желтую анкету, без нее не дадут досье», - сказала она мне. Вчера вечером я несколько раз проверила, все ли взяла, а сегодня перед входом в университет обнаружила, что забыла… конечно, желтую анкету!

А еще в университет я беру бутылочку с водой. Вернее, беру – это громко сказано, скорее, пытаюсь брать. Два раза из трех она остается приготовленная у меня на столе. «Клади ее сразу в сумку!» - посоветовал Арно. «Сразу не могу, после нее папка не влезает», - объяснила я. «Тогда клади ее в сумку, а чтобы засунуть папку, вынешь бутылку, поставишь на стол, положишь папку, положишь бутылку», - предложил Арно незамысловатую схему, но, подумав, прибавил: «Хотя если ты вынешь бутылку и поставишь ее на стол, ты все равно ее там забудешь…» И констатировал: «Дорогая, ничего не поделаешь, ты блондинка».

Итак, я блондинка. Это не цвет волос, это диагноз, кажется, даже врожденный. Возможно, это передается по наследству, потому что мой отец – тоже блондин. Если из детского садика я приходила в одной варежке или одном носке - значит, забирал меня папа. При этом спроектированные им станки получали признание на выставках, а он – в коллективе.

Мы, блондины, очень страдаем от своего блондинства. Помню сочинение моей одноклассницы по картине И.Аристова «Спасение знамени». На этой картине, если кто видел, изображена маленькая комнатка, на переднем плане – мальчик, обматывающий знамя вокруг торса другого мальчика, сразу за ними – стол, чуть сбоку – стул, и девочка у окна. Всё, в комнате ничего больше нет. «Они долго искали знамя и нашли его на столе», - написала моя одноклассница в своем сочинении. Все смеялись, а ведь она просто поставила себя на место героя и честно все описала. Я тоже на днях бокал свой искала, долго искала, и нашла его на столе, где обычно он и стоит. Когда уже попила чай из другого. Арно молча наблюдал за моими действиями, а когда бокал был найден, признался: «А я знал, что он там, специально не говорил. Мне интересно было, найдешь или нет». Изучает меня, как белую мышь, удивляется: «Ну как ты функционируешь?» Чувствую, разобрать меня хочет по деталям и найти, где же поломка. Мне тоже хотелось бы знать, где же поломка? Трудно быть блондинкой…

Намедни встречалась я с двумя подругами. У одной грудь маленькая и тощая, у другой сдобная и развесистая, четвертого размера. Сели они за столиком напротив меня и завели высокоинтеллектуальную беседу на тему: «Какая грудь мужикам больше нравится». В ходе беседы вспомнился анекдот про то, как мужик из трех невест выбрал себе ту, у которой грудь больше. И тогда подруга с маленькой грудью, бросив взгляд на пышную грудь соседки, резюмировала: «Вот из-за таких, как ты, я не могу выйти замуж!»

Mesdames et messieurs! Приспичило мне ехать в Москву 2 или 3 сентября. В Москве я знаю один маршрут: Казанский вокзал - Французское посольство - Казанский вокзал. Могу туристические группы по этому маршруту водить и рассказывать страшные истории об отказах в визе и взятии работников посольства измором. Еще знаю два аэропорта: Шереметьево и Домодедово, снаружи и изнутри. В общем, как вы поняли, Москву я знаю хорошо. Но вот в одном вопросе я все же некомпетентна: где в Москве можно провести ночь? Варианты "Хе-хе, киска, у меня, если поцелуешь" не рассматриваются и "комната на ночь за 300 баксов" тоже. Уточняю, ночлег нужен на одну ночь (с 21-22 до 6-7 утра), требования: кровать или подобие кровати и отсутствие шума. Подойдет недорогой отель, хостел, комната в квартире и т.д. Что посоветуете?

С 18 по 24 июня во французских школах проходили выпускные экзамены, которые называются здесь "Baccalaureat", в просторечье "Bac" [бак]. Шуму наделали... ой... готовились... Чтоб ничьи интересы не дай Бог не ущемить. "Если школьник сломал руку за неделю до экзамена и сказал об этом, ему дадут дополнительно еще треть общего времени. Если он сломал руку за два дня до экзамена, ему разрешат сдавать экзамен в сентябре", - заявил между делом месье Кеслер, ответственный за проведение экзаменов. Интересно, сколько школьников сделали выводы из этого заявления?

А между тем в Лилле некоторые учителя забастовали и отказались проверять треть экзаменационных работ по философии, условия, говорят, ухудшились. "Ой, да найдем мы французов, которые за 500 евро согласятся проверить 100 работ за 8 дней", - тут же отреагировал министр образования Ксавье Даркос.

Говорят, трое школьников пытались стырить темы, и их за этим застукали, будут опрашивать и ругать. Сами школьники все отрицают (не дураки). А вот, кстати, темы по философии: "Что мы выигрываем от обмена?", "Не абсурдно ли желать невозможное?", "Верно ли, что язык искажает мысль?".

У нас тоже сегодня были экзамены. Три штуки, да... это не Россия, здесь они пачками вываливаются. И опять разница менталитетов проявилась. Французские студенты, получив задание, сначала внимательно прочитали вступление, а потом уже приступили к упражнениям. А русским зачем это читать, время тратить? Увидели упражнения, начали выполнять, все же понятно. Только оказалось, что задание было на выбор: часть А или часть В. Французы так и выбрали, кто А, кто В. А русские начали с того, что знали лучше, в результате повыхватывали куски из разных частей, кто что успел. Нет, офранцуживаться надо с детства...

Ну что, французские студенты, покусав воздух, снова сели за книжки. Переломный момент настал еще две недели назад: на Общем собрании 19 мая было дано согласие организовать экзаменационную сессию в неделю с 22 по 27 июня. Это на две недели позже предусмотренного учебным планом. И теперь студенты пыхтят над книжками, в панике пишут свои курсовые и дипломы.

У нас тоже паника. Из всей группы диплом собираются защищать в июне всего три человека, остальные в сентябре. Руководителя диплома, по сути, два: русский и француженка, т.к. область диплома – франко-русский перевод. Француженка сначала говорила, что сдать все надо в конце мая, потом 5 июня, а сегодня уже согласна и на 12-е, правда нервничает страшно, не успею, говорит, все прочитать. Русский спокоен, как удав. Сразу сказал – за две недели до защиты. Но и это не совсем по-русски, офранцузился уже, видимо.

Совсем по-русски – это защита моего предыдущего диплома в России. Уж не помню, какого числа она состоялась, но ночь перед защитой я провела у руководительницы диплома за сокращениями и исправлениями, и на печать мы его пустили в 7 утра (защита была в 9). Я еще тогда подумала, а вот бы ток отключили, что бы мы тогда делали? Рецензию мне на него самой, кстати, писать пришлось – везти рецензенту уже некогда было.
А еще более ранний диплом (да, я их коллекционирую) делался тоже как-то в спешке. Привезла я его рецензенту в десять вечера, он как раз из ванной вышел, мокренький такой весь, в халатике. Отдала я ему свое творение и ушла домой, а он остался читать – ночь-то впереди была длинная. Но тогда меня переплюнули. Один парень из нашей группы с экстравагантным именем Серега за 10 минут до самой защиты, вдруг обнаружил, что на его чертеже не хватает осевой линии. Тут надо внести пояснение: во-первых, чертеж был формата А1, а во-вторых, осевая линия должна была проходить через весь чертеж, и вообще непонятно, как она там отсутствовала. Это ж как цемент для строителя или половник для повара. И вот, Серега осознает, что без этой линии и чертеж не чертеж, а мишень для преподавательских плевков, и вежливо так просит: «Б…ох…п…ц…дайте кто-нибудь линейку!» Тут, конечно, каждый вынимает из широких штанин по три линейки на выбор… Как же, будут с собой студенты на защиту линейку брать… Время идет, Серега бьет по своим карманам, надеясь на чудо – чудо случается: в одном из карманов он находит спичечный коробок. Длина стандартного спичечного коробка – 5 см, длина листа Сереги – 84 см, сколько раз надо передвинуть спичечный коробок, чтобы прочертить прямую линию, а не ломаную в 17-ти местах? Преподаватели тогда задержались, Серега успел. Все защищавшиеся защитились. Помнится, мой руководитель диплома мне тогда отчаянно кивал и мотал головой, когда вопрос предполагал ответа «да» или «нет». Хорошие у нас были преподаватели.

Да, хорошие у нас были преподаватели – двоечникам всегда давали последний шанс. «Нарисуй крокодила», - говорил один, - «хорошо нарисуешь – уд. поставлю. Может, ты предмет мой не знаешь, но в чем-то другом талантливый?!» И студенты, зная о такой привычке преподавателя, перед экзаменом учились рисовать крокодилов. А другой преподаватель предлагал выбросить зачетку в окно с третьего этажа. Потом все высовывались в окно и смотрели: упадет зачетка, раскрывшись – уд., обложкой вверх – неуд. А иногда предлагал бросить зачетку в урну у двери. Принцип тот же: попал – уд., не попал – неуд. Зайдешь, бывало, в общежитие в день перед экзаменом, а там студенты – кто крокодилов рисует, кто зачетку в урну бросает…

А французские студенты перед экзаменом идут гладить ногу Монтеня. Сам-то философ Монтень давно уже умер, но, памятник ему стоит, прямо у исторического здания Сорбонны, в скверике слева, видимо, хороший был мужик. Так вот, говорят, что погладив его правую ногу, студент приобретает ну просто сумасшедшее везение на экзамене. Раньше, когда эта статуя была из белого мрамора, студенты ее постоянно раскрашивали фломастерами и помадами, а ногу даже отломали. Наверное, кто-то унес ее себе домой накануне сессии. Тогда статую отлили из бронзы, но Монтень силен даже бронзовый. Вот думаю, пойти что ли тоже погладить? Где надо гладить – понять не сложно: в самом магическом месте она уже желтая.

Сильван: «Ты будешь есть этот суп, или я его собаке отдам?»
***
Едем с Арно в машине, я что-то увлеченно рассказываю, на мой взгляд чрезвычайно интересное. Делаю вдох, чтобы продолжить. Арно: «Эх, жаль, что я радио с собой не взял».

Я уже говорила, что самое мерзкое, что есть во французском языке - это огромное количество омофонов, т.е. слов, которые звучат одинаково, а пишутся по-разному. Самый известный омофонный ряд, который часто приводят в пример изучающим французский язык - это vers (стих), ver (червяк), verre (стакан), vert (зеленый), vair (беличий мех). Все эти слова, к тому же, многозначны, но это уже другой вопрос. Нас сейчас интересует произношение, а все они звучат как [вер], и без контекста невозможно понять, о чем идет речь.

Помню, когда я только начала изучать французский, в разговоре с одним французом попалась на фразе "vers aux 8 pieds". Всех значений "вер" я тогда не знала, и "пье" знала только одно: "нога", поэтому начала быстренько подставлять к "ноге" знакомые значения "вер" и остановилась на варианте "8-лапый червяк". "Гусеница!" - обрадовалась я и тут же потеряла нить разговора, т.к. никак не могла сообразить, при чем же здесь гусеница. А француз был поэтом и говорил мне, вообще-то, о восьмистопном стихе...

И вот сегодня я случайно наткнулась в Интернете на интересную статью о каштанах. Заканчивалась статья такой фразой: "Soyez prudent, les marrons dindes que vous trouvez dans votre jardin sont très toxiques!" - "Будьте осторожны: каштаны-индюшки, растущие в вашем саду, очень токсичны!". А ведь здесь речь идет всего лишь о разновидности каштанов, которые в русском языке называются "конскими", а во французском - "индийскими": "marron d'Inde". Произносятся же они точно так же, как и несуществующие "каштаны-индюшки": [маррон данд]. Видимо, автор статьи никогда не видел, как это пишется, и был уверен, что есть такой сорт каштанов -  индюшачий. Наверное, он даже  как-то себе их представлял...

В понедельник у нас кончились пасхальные каникулы и возобновились каникулы забастовочные. На сегодняшний день из 83 французских университетов бастует 51. В 44-х университетах действуют блокады,* (Сорбонна входит в их число).

Это уже 13-я неделя забастовок, т.е. 4-й месяц. Как одно из следствий, 49 университетов еще не опубликовали оценки за первый семестр (Сорбонна опять же в их числе). А это значит, что ситуация осложняется. Это даже не ситуация уже, а ситуёвина. Сегодня мне пришло эл. письмо с цитатой из коммюнике президента Сорбонны Жоржа Молинье, в котором говорится, что если и в мае занятия не возобновятся, то год не будет засчитан. Вот это и есть "пустой семестр", т.е. безрезультатный, по-другому говоря, все студенты оптом остаются на второй год. При этом плата за год никому не возмещается, а за второй год нужно будет платить заново. Преподаватели тоже останутся без оплаты. Среди студентов и преподавателей очень многие против забастовок, во всяком случае, в таком виде, как сейчас, но так как университеты блокируются, они не могут продолжать учиться или преподавать, и будут вынуждены пропустить год вместе со всеми. В общем, если в мае занятия не возобновятся, то нас ожидает что-то удивительное и оригинальное.


*я употребляю термин "блокада" (le blocage), хотя в русском языке это слово к университетам не применяется - в России пока нет аналога "блокады университета". О том, что это такое и как оно проходит я писала здесь: http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post58723194. Только теперь полиция никого не разгоняет, видимо, замучилась.

«Идти или не идти, идти или не идти, идти или не идти… Тьфу!» - думала я сегодня все утро. Вчера пришло от преподавателя электронное письмо. В нем говорилось, что сегодня в 12:00 состоится долгожданный урок устного перевода, если центр Мальзерба будет открыт. Напомню, что после зимних каникул большинство университетов, в том числе и Сорбонна, периодически закрываются из-за забастовки студентов и персонала. На официальном сайте Сорбонны про закрытие центра ничего не говорилось, а на другом сайте сегодня за час до выхода я нашла информацию, что центр закрыт по решению персонала на весь день.

«Идти или не идти??? идти или не идти??? идти или не идти?!!!..» - хладнокровно спросила я по телефону однокурсника Мишеля, выдав ему свеженайденную информацию. Мишель позвонил в сам центр, там никто не взял трубку, и Мишель принял логическое решение: «Идти!» Я, чертыхаясь, стала собираться, в сумку ничего не лезло, потому что кроме книжки на перевод нужно было впихнуть еще кроссовки и воду для сальсы, а еще дождь обещали, значит, и зонт тоже… впрочем, зонт уже не влез, и я его оставила, сама же помчалась на остановку.

Автобус, который проходит в двух шагах от дома, почти никогда не бывает вовремя, но сегодня, прибыв на остановку, я увидела вдалеке его хвост. Следующий по расписанию ожидался через 23 минуты. Покрутившись волчком на остановке, я плюнула и вернулась домой. Через полчаса Мишель прислал смс: «Предупреди, пожалуйста, преподавателя, что я опоздаю», на что я ответила, что рада бы, но не смогу, так как меня там нет и уже не будет. И попросила Мишеля позвонить мне по прибытии и оповестить, открыт ли центр.

Мишель позвонил. Срывающимся голосом он мне сообщил, что центр закрыт. Кроме того, сказал (внимание, информация к размышлению!), что он ТОЖЕ ОПОЗДАЛ НА ПОЕЗД, но дождался другого. Теперь ему нужно где-то переждать 2,5 часа до урока сальсы, а на улице, к тому же, начался дождь.

«Вы, говорящий о совпадении, не забывайте, что вы сами есть совпадение частиц материи» (Агни йога, «Община»).

Сегодня в толпе мне заехали локтем по шее, и я машинально сказала "пардон". Раньше в таких случаях другое говорила. Исконно русское.

И удивлялась еще: http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post60680488

- Не люблю свое имя, - сказала Даниэль, - мне представляется, что кто-то бежит-бежит, а потом с размаху падает…
- В лужу, - подсказала я.
- Да, плюхается прямо в лужу! - подтвердила Даниэль.

А у меня Даниэль ассоциируется со спаниелем, виновато поднявшего на хозяина свои печальные глаза… Маню – с сопливо-слюнявым мальчиком с вечно приоткрытым ртом и отвисшей нижней губой, примерно также представляется и Коля, только Коля – худой, а Маню – пухленький. Катерина – квадрига, грохочущая по мостовой, Карл – нескладный бледный и бедный юноша в средневековых башмаках с загнутыми вверх носами и огромным крючковатым собственным носом. Шарль – неваляшка. Лиза – улитка, ползущая по зеленому листу (уж простите, если кто из вас Шарль или Лиза).

Но не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Все гораздо хуже! Положительных ассоциаций катастрофически мало. Леся – лесная нимфа, бегающая среди цветов. Франсуа – утонченный брюнет с четким профилем и белыми манжетами, мечта гомосексуалиста. Кристэль – прозрачная льдинка, принявшая форму идеальной снежинки. Адриан – водопад, Андрей – брызги водопада.

Доктор, это серьезно?

«У меня сильно болела голова, и мой друг сказал, что надо много курить и пить Кока-Колу», - огласила мне Вика совет своего жениха, успешного дантиста. Я бы ей не поверила, если бы до этого уже не слышала, что другой доктор посоветовал Виолене пить все ту же Коку-Колу, но только от поноса. Кажется, во Франции Кока-Кола является универсальным средством широкого спектра действия. «От бронхита, тонзиллита, от печенки, селезенки, от полипа и от гриппа…» (с)

Меня вот что удивляет: для того чтобы стать врачом, во Франции надо учиться как минимум 10 лет. После первого года проводится конкурс и отсеивается большинство, остаются, соответственно, самые умные. И вот через 10 лет эти самые умные советуют пить Кока-колу от поноса и мигрени…

К слову, мигрень у них определяется примерно так же, как в России, т.е. на глаз. Помнится, пришла я как-то к местному доктору с прекрасными отзывами, сказала, что голова болит часто и подолгу, он посмотрел на меня так внимательно и сказал: «Это мигрень». А я-то, глупая, думала, гастрит! Вот ведь для чего 10 лет учиться надо! Потом он мне выписал обезболивающие и рассказал, как их есть. Мое предложение выяснить причину болей было встречено искренним недоумением: мигрень – она и в Африке мигрень, чего выяснять-то…

Годом раньше тот же врач на глаз определил острый цистит. Тогда я пришла к нему и сказала: «У меня цистит», он поспрашивал, давление померил и сказал: «Да, цистит (надо же, какое совпадение!), вот антибиотики. 23 евро за визит». Собственно, за рецептом я и ходила, ведь здесь без рецепта антибиотики не продаются. За рецептом же ходила и к гинекологу. Та же история: «У меня молочница» - «Да, у вас молочница, наверное, понервничали… вот рецепт, платите в приемной». Никаких анализов, все на глаз. Глаз, видимо, наметан так, что различает разные виды схожих бактерий без всяких микроскопов… Надо добавить, что попасть ко врачу здесь тоже непросто, записываться надо за 2 недели, а то и месяц заранее, если нет особой срочности. В случае особой срочности, например, гриппа с температурой, назначат рандеву в конце дня.

А мое первое знакомство с французским здравоохранением началось с университетского врача, посещение которого было обязательным и служило допуском к экзаменам. В его обязанности входило измерить рост, вес, дать на заполнение анкету на 4-х страницах с вопросами типа «Знаете ли Вы, что такое СПИД» и приклеить на студенческий билет бумажку «médecine préventive» («профилактическая медицина»). Он же мог дать допуск к занятиям спортом, но, как оказалось, мог и не дать.

Вообще-то это была она, не сильно симпатичная женщина средних лет с замашками диктатора. «Нет прививок??? Сейчас я Вам напишу адрес, Вы пойдете по этому адресу, запишитесь на прививки, потом придете, Вам их сделают, потом запишитесь снова ко мне… тра-та-та и тра-та-та… понятно?» «Понятно, - ответила я, - давайте я прямо сейчас поставлю подпись, что отказываюсь от всех прививок и ответственность беру на себя». «Что Вы! - возмутилась врач, - прививки обязательны, вот сейчас я напишу Вам адрес, вы пойдете по этому адресу…… понятно?» Мне очень хотелось послать ее по другому адресу, но я сдержалась и повторила, что прививки я делать не буду, имею на это право. «Вот езжайте в свою страну, и там качайте свои права!» - взвизгнула она, наконец, - а если хотите жить во Франции, идите делать прививки!.. Иначе Вас депортируют!» Ну да, прямо с конвоем на дом придут, представила я и пошла к другому доктору за допуском к спорту.

А перед подачей досье для получения первого вида на жительство все же решила оградить себя от возможных нападок бюрократов: позвонила подруге-русскому врачу и под ее диктовку выписала себе справку о всех сделанных прививках, какие только могут быть затребованы в ближайшие годы, на ее же бланке с печатями, предусмотрительно прихваченным с собой из России. После перевода этой ксивы присяжным переводчиком, придраться к ней было невозможно, и префектурский врач остался доволен.

Бедные же французы действительно следуют советам докторов и даже пьют от поноса Кока-Колу. И что самое удивительное – говорят, помогает!

Веркор (Vercors) – горный массив, расположенный в Западных Альпах, к юго-западу от Гренобля (регион Rhône-Alpes). Жители этого массива по-французски называются vertacomicoriens (вертакомикорьенцы) по имени кельтского племени, когда-то обитавшего в этом регионе. Массив этот примечателен своими лыжными станциями и организованным сопротивлением в годы второй мировой войны. К чему это я все рассказываю? Да к тому, что всю прошлую неделю я была вертакомикорьенкой. Или вертакомикориянкой… Тьфу, в общем, жила в Веркоре, открывая для себя новый вид активного отдыха – лыжный спорт.

 До Гренобля мы ехали на TGV чуть меньше трех часов, оттуда – на арендованной машине еще 27 км до Ланс-Ан-Веркор (Lans-en-Vercors). Большая часть пути пролегала по горам; дорога, соответственно, петляла во все стороны каждые 50 метров, создалось впечатление, что ее строители никак не могли найти правильный выход с гор или же просто были врагами французского народа.

Ланс-Ан-Веркор - «коммуна», что-то вроде небольшого поселка или маленького городка, с населением чуть более 2000 жителей, ориентированная в основном на туристов-лыжников, которые в период праздников туда слетаются как мухи на говно мед. Лыжная станция базируется на высоте 1400 метров, включает в себя 15 лыжных трасс и 12 подъемников. Самая высокая вершина, предназначенная для спуска, находится на высоте 1827 метров. С нее открывается прелестный вид на другие горы, в том числе, на самую высокую точку Европы – Монблан.

Надо сказать, что до этой поездки лыжи ассоциировались у меня со школьными уроками физкультуры, вечно мокрыми варежками с налипшими на них комками снега, насквозь промокшими штанами и обмороженным носом, истекающим жидкостями разной консистенции… В девятом классе я демонстративно перестала ходить на физкультуру на лыжах и получила единственную тройку в аттестат. Хотели поставить двойку, но на уроке в зале я виртуозно съехала с каната вниз головой, вообразив его цирковым корд-де-парелем, и потрясенный учитель согласился на тройку.

Теперь экипировка была достойная: теплый и непромокаемый комбинезон, непромокаемые перчатки, снего-ветро-солнцезащитная маска, пластиковые ботинки, взятые в прокат, и такие же лыжи. Арно боялся, что я на лыжах держаться не смогу, и даже купил мне страховку на все виды травм. Ага, щас! На второй день были покорены все синие трассы, а инструктор с редким французским именем Пьер, арендованный на час, долго удивлялся, почему все так быстро получается, потом высказал предположение, что я, наверное, занималась каким-то смежным спортом. Ага, ответила я, танцами.

На третий день Остапа понесло на красные трассы. «Ты не умеешь тормозить и столкнешься с кем-нибудь», - удерживал Арно. Но я решила, что второй такой же самонадеянной овцы на красной трассе просто быть не может, поэтому если я не смогу кого-то объехать, то меня объедут, не слепые же. И принцип этот работал безупречно до тех пор, пока посреди трассы не остановился сам Арно. Он меня, видите ли, подождать там решил. Я спускалась безупречной змейкой, но когда до него осталось метров десять, змейка как-то странно изогнулась и трансформировалась в стрелку, направленную точно в цель. Вся трасса – и справа, и слева – была пуста, но я торпедой неслась прямо к единственному объекту, и, естественно, его поразила. Объект рухнул наповал, придавленный палками, лыжами и пятьдесят одним килограммом женского тела. В другой ситуации он бы и обрадовался, но в данном случае женское тело, обтянутое комбинезоном, да еще в маске, больше напоминало крупногабаритную стрекозу с оторванными крылышками, копошащуюся прямо посреди него в тщетной попытке взлететь. Так что Арно, легким движением руки, смахнул с себя стрекозу вместе с остатками лыж и палок и что-то буркнул себе под нос, наверное, благодарность за скромный вес.

Остальные красные трассы были пройдены без приключений в тот же день, так что последующие дни прошли уныло и однообразно, без вывихнутых конечностей, разорванных селезенок и черепно-мозговых травм. Красные трассы кишели малышней лет от четырех в сопровождении инструкторов, которые учили их не столько правильно делать повороты, сколько самостоятельно вставать в случае падения.

Каждая трасса, вне зависимости от цвета, имела свое название. Впервые увидев стрелку с надписью «écureuils» (белки), я подумала, что в этом направлении находится какой-то беличий заповедник. Потом обратила внимание и на другие названия: chevreuils (косули), gelinottes (рябчики), ours (медведи), tétras (тетерева) и т.д.

За все время пребывания в Лансе нам встретилось три негра. По сравнению с Парижем, где 3 негра приходится на каждые десять человек, это нонсенс. Наверное, холодно им в горах даже в лыжных комбинезонах. А потом пошел снег, и холодно стало всем, но мы в этот день как раз уезжали, надеясь вернуться в теплый Париж. Париж разбил наши надежды: он мирно спал под 10-сантиметровой толщей снега. Он до сих пор весь в снегу. И кажется, еще надолго.

Посмотреть фотографии

Матильда – имя серьезное. Когда она вырастет, то, наверное, станет учительницей… или врачом… ну или, в крайнем случае, ученым. А пока ей два года и шесть месяцев по скрупулезному подсчету изможденного папы, она любит бегать, прыгать, делать прически тем, кто не успел убрать волосы, воодушевленно сосать соску и разговаривать (все последовательно). Когда Матильда разговаривает, я чувствую себя бездарной тупой скотиной, не понимающей совершенную матильдину речь, которой позавидовал бы сам Демосфен. Бедняга же все детство картавил, а Матильда – нет, она не будет, хотя по русским меркам все французы немного того… картавые.

Так вот, Матильда притащила свою любимую игрушку и начала тыкать пальцем в изображение то ли ишака, то ли быка, я так и не поняла, кто это был на самом деле, ослобык какой-то, и на матильдином языке он назывался «буке». Изучение буке заняло порядка 20 минут. Потом Матильда попыталась затащить меня в постель самым наглым образом, и плевать ей было на мою гетеросексуальную ориентацию. Она привела меня за руку, разулась, залезла под одеяло и настойчиво потянула меня туда же, гипнотизируя пристальным взглядом. Будь я в возрасте Матильды, я бы, конечно, не устояла, но возраст обязывает… обязывает как минимум раздеваться, прежде чем ложиться в чужую постель, а раздеваться желания не было. Поэтому я взяла Матильду под мышку и вернула за общий стол.

Матильда, разочарованная таким немотивированным отказом, от своей идеи все же не отступилась: она решила помочь мне раздеться. Прямо за столом. Для начала ей захотелось освободить меня от лишней и никому не нужной юбки. Надо сказать, что юбка моя держалась на замке и широком поясе, завязывающемся на бант. Матильда быстро разобралась, за какой конец надо дернуть, чтобы бант развязать и неутомимо дергала за него минут 36. Если бант вовремя не водружался на место, догадливая Матильда расстегивала замок. От этой занимательной, особенно для меня, игры Матильду отвлек предложенный десерт в виде мороженого.

Оказывается, есть большая разница в том, где будет есться мороженое: рядом с мамой или рядом с юбкой на широком поясе, переходящем в бант. Бант был безоговорочно признан лучше мамы, хоть и скрылся на время под скатертью.
То, что мороженое имеет свойство таять и течь, я знала из уроков физики и практического естествознания. Матильда была слаба в обеих науках, поэтому она стала щедро поливать свое розовое платье подтаявшим мороженным по пути оного из тарелки в рот. Так что вторая часть Марлезонского балета прошла в увлекательнейшем соревновании: Матильда капала кругом мороженым, а юбка с бантом забавно крутилась вокруг, пытаясь поймать тряпкой капли мороженого на лету. Юбка с бантом регулярно и позорно проигрывала с опозданием в несколько долей секунды.

Вообще-то я хотела написать пост о встрече Рождества. Вообще-то кроме Матильды и меня было еще восемь взрослых, семь мужчин и двое грудных детей. Вообще-то был даже один очень интересный мужчина: он весь день держал конец своего галстука в нагрудном кармане, как кенгуру детеныша. А потом вся гоп-компания стала разъезжаться по домам и начался процесс прощания. Любопытные наблюдатели зафиксировали бы несколько сотен слащавых чмоков, потому что большинство французов приехали с дикого запада, а там любовь выражается четырехкратным целованием. Кто силен в теории вероятности, может посчитать точное количество задействованных чмоков, а мне что-то лень, пожелаю-ка я лучше всем веселых праздников и столько же поцелуев каждому, только страстных, только от любящих и любимых!

Насморк, говорю, самый настоящий, вода из носа то есть, а не то, что вы подумали. Часть культуры он тут, как вино, как сыр. И также многообразен, словно специально выводили сорта разные. Если в России многие болезни начинаются с температуры и недомогания, то здесь все начинается с насморка. Температура и недомогания потом приложатся, или не приложатся, а насморк – начало всех начал.

Вот в прошлом году тоже все началось с насморка. А потом столько наприкладывалось, что думала, кончится, как минимум пневмонией или отитом. Ничего, обошлось. Выбило из колеи дня на три полностью и еще на три частично. Целую пачку мушуаров извела. И никто меня не понял, главное, никто не понял! «Это же просто насморк, - говорили мне, - подумаешь…» Да по мне уж лучше грипп, но только наш, отечественный! От него знаешь, чего ожидать, он входит со стуком, а уходя выключает свет. А насморк этот… французский… Всю зиму покоя не давал, набеги печенегов мне устраивал. Вчера опять на мою голову, а точнее, на нос… Вытащила новую пачку мушуаров и пошла рыть могилу уткнулась в расписание на понедельник в поисках, куда бы можно не пойти. Решила никуда не пойти и умиротворенно села за компьютер. Через два часа гора использованных мушуаров уже возвышалась над монитором а нос увеличился чуть ли не вдвое. Была поставлена боевая задача: дожить до понедельника. И что же дальше? А дальше ничего! Сегодня встала – и ничегошеньки! Французский насморк ушел по-английски, не попрощавшись, как будто его и не было. Только нос теперь «двухслойный» – сверху шелуха, а из-под нее кожа новая пробивается, чистая, шелковистая.

Добро пожаловать во Францию – страну вина, сыра и насморка!

Объясняю Арно, кто такая золотая рыбка:
- В сказке Пушкина была такая рыбка, которая делала все, что хотел рыбак, понимаешь?
- Да, понимаю, рыбка была дрессированная, - сделал умозаключение Арно.

В продолжение вот этой темы http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post86092150

Я нашла все-таки СВОЕГО писателя, а когда начала переводить его книгу, то влюбилась сразу в обоих, то бишь, в писателя и книгу. И как это обычно в жизни бывает, счастье было недолгим, длилось где-то неделю, а потом пришла беда. Звали ее Нобелевская премия. И вмиг мой писатель, известный лишь французам, да и то не всем, приобрел бешеную популярность, а я – широкий круг проблем. Дело в том, что книга для моего диплома должна быть непереведенной на русский язык, она и была непереведенной до того самого злополучного дня. По крайней мере, запрашивая ее название в яндексе, я несказанно удивляла последнего, он долго чесался, а потом отвечал: «по Вашему запросу ничего не найдено».

И вот в тот самый день, когда премия нашла своего обладателя, я, глупая, так обрадовалась этому событию, что захотела подробностей. А подробности, как известно, водятся среди прочей нечисти на том же яндексе. И там же, в подробностях, значилось, что некоторые его романы уже были переведены на русский язык, и среди них, конечно же, то, что выбрала я.

Вот я теперь сижу и думаю, не обидела ли я случайно в детстве журналиста, первым это написавшего, не приснилось ли это ему это в эротическом сне, и не может ли это оказаться правдой. На всякий случай вчера я еще раз забежала в книжный магазин на предмет изменить в крайнем случае моему роману с каким-нибудь другим произведением того же автора. И – о ужас, таких же рыскающих, как я, оказалось множество: три полки, ломящиеся от книг, опустошены как после набега татар. Осталось лишь несколько не очень известных романов, да и те в страхе жались по углам.

Так вот, для тех, кто еще не понял, о ком идет речь, это тот самый Мюнхгаузен Жан-Мари Гюстав Лё Клезио, 68-летний автор многочисленных произведений, дай бог ему здоровья и побольше бумаги и чернил. Если вы где-то в Интернете или газете увидите Ле Клецио или Леклезио, знайте, что это тоже он, просто журналист вместе с редактором на радостях выпили лишнего, у журналиста, как следствие, дрогнула рука, а редактор прослезился от счастья и ничего не заметил сквозь слезы.

Пойду тоже выпью с горя. С полбокала чая. И поучу испанский для разнообразия.

Мне на 1 мая подарили ЭТО. Оно было в одном горшке с ландышами и какой-то геранью. Ландыши и какая-то герань цвели, а ЭТО вот таким и было, только чуть поменьше. После того, как все цветущее отцвело, я рассадила все по разным горшкам. ЭТО Арно вынес на улицу, и оно там жило все лето. Теперь я его (ее?) занесла домой, и оно (он, она) стало предметом споров.

Арно уверен, что это дерево, а я – что комнатный цветок. Ему кажется, что поливать это надо чаще, а мне – что реже. Интуиция, как оказалась, расходится. Что теперь делать? Вызвать дух Мичурина и спросить, что же это у меня выросло?

Может, кто-нибудь сможет провести опознание без этих крайних мер?
Приметы: рост – 30 см, диаметр в самой широкой части – 30 см. Цвет листьев – зеленый, переходящий в серобуромалиновый по краям (у самых краев определенно малиновый). Запаха и прочих вредных привычек не имеет. Характер спокойный, нордический.
Особые приметы: левый нижний лист наполовину побелел и высох, еще пара нижних листьев начала белеть с концов.

Нашедшему это чудо в Интернете, энциклопедии или в завалах собственной памяти подарю последнюю оставшуюся симпу:-)

У меня насморк и температура. Все утро намекала, что неплохо бы купить хотя бы Колдрекс. Реакции ноль. Сказала напрямую. Реакция вялая. Далее следующий диалог.

Я (обиженно-разъясняюще): у нас когда кто-нибудь заболеет, о нем заботятся, спрашивают, не сходить ли в аптеку, предлагают купить какое-нибудь лекарство. А ты мне ничего даже не предложил.
Арно (обиженно-возмущенно): Как?! Я же предложил тебе не ходить сегодня в университет!

Дамы и господа, прежде всего франкоговорящие!

Посоветуйте мне французского автора, плиз. Нужно, чтобы он был малоизвестен в России, т.е. чтобы его произведения не были переведены на русский язык. Желательно, чтобы писал в более или менее классическом стиле повести или небольшие романы, чтобы написано было с душой, и лексика была не сильно сложная. Предпочтительны авторы наших дней плюс минус 50 лет:-)

Надеюсь на вашу помощь!

Да, мне говорили, что аэропорт Калининграда маленький и туго набит людьми, но я не думала, что настолько.

Автобус высаживает прилетевших пассажиров у дверей аэровокзала, от них отходит один единственный коридор, который заканчивается толпой. Подпрыгивать и пытаться искать информацию о стыковочных рейсах бесполезно – ее там вообще нет. Попав в толпу, самое лучшее, что можно сделать – это успокоиться и слиться с ней воедино: толпа, как полноводная река, за какие-то пятнадцать-двадцать минут поднесет вас к стойкам таможенного контроля, где, имея длинные руки, можно всучить свой паспорт и билет сотрудницам аэропорта вперед более скромных и короткоруких. Потом надо, напрягая мускулы, пройти несколько метров против течения в следующий зал, где предусмотрительно создана другая толпа. Она, в отличие от первой, не движется, а стоит на месте, словно покрытое тиной болото. Слившись с ней, я простояла на паспортный контроль еще почти два часа. Если бы самолеты взлетали вовремя, мой полетел бы без меня. Но самолеты вовремя не взлетали, потому как не могли вовремя вычленить из этого болота своих пассажиров. Время от времени у одной из стоек регистрации появлялась нахоленная дама и кричала зычным голосом: «Кто еще на Тель-Авив?.. Пропустите без очереди!.. На Тель-Авив все прошли?» «Уж эти-то и без нее пройдут», пробурчал кто-то из толпы. «Да, и здесь у них блат», ответил кто-то с другой стороны.

Говорят, такое безобразие творилось оттого, что примерно в одно и то же время приземлилось восемь самолетов, пассажиры которых имели пересадки на европейские рейсы. В течение получаса должны были вылететь самолеты на Тель-Авив, Прагу, Берлин, Дюссельдорф, Гамбург, Париж, Барселону. Соответственно, пассажиры всех этих самолетов одновременно стояли на регистрацию во все двенадцать стоек. А ведь есть простое и изящное решение: проводить регистрацию пассажиров в порядке вылетов их самолетов – объявлять регистрацию на один рейс, по окончании – на следующий и т.д. Поставить еще один ряд хотя бы таких же синих и жестких кресел вдоль стен для ожидающих, купить нахоленной даме микрофон, чтобы она не сорвала голос, если нет денег на электронные табло – написать названия рейсов на картонке, как это делают встречающие, и выставлять картонки к стойкам регистрации… Позор, конечно, но все же не такой.

Пока ожидали регистрации, пассажиры на Гамбург хотели учинить бунт, как это делают в Германии, но добрые люди их остепенили, сказав, что бунтовщиков непременно отловят и посадят в обезьянник, а их самолет улетит, так что лучше не надо. В результате бунта не было, все самолеты вылетели с опозданием, а я поняла, почему летать через Калининград дешевле всего.

Что же касается самолетов Калининградских авиалиний, судите сами: в первом из трех туалетов работал только один, до середины самолета на протяжении всего полета в него стояла очередь. Из другого, что у переднего выхода, вытекали тонкие струйки воды, и стюардесса предупредила, что если кто-то воспользуется этим туалетом, то вода сменится соответствующей жидкостью, запахом которой и придется всем наслаждаться до конца полета.

Расстояние от Самары до Калининграда больше расстояния от Калининграда до Парижа, но в первом самолете давали только холодные закуски, а во втором – горячую еду, причем с оригинальным выбором: мясо с гречкой, курица с гречкой и рыба с рисом. Сидевшая позади меня француженка долго не могла понять, что такое гречка, и в конце концов выбрала рыбу с рисом. Решила не рисковать.

Из алкогольных напитков везде предлагалось только пиво. В первом самолете среди столовых принадлежностей у меня оказалась ложка с отгрызенным боком. В остальном все было съедобно и подано в соответствии с авиа-этикетом.

Пилоты второго самолета пьяными оказаться вроде бы не могли, но перед посадкой мы делали такие лихие виражи вправо-влево и вверх-вниз, что я усомнилась. Вообще-то вокруг сновало столько других самолетов, что возможно, мы просто от них уворачивались. А Арно сказал, что он приземлялся также, что аэропорт Орли находится сравнительно рядом, и предположил, что пилоты сослепу могут не разглядеть, где какой, вот и мечутся. Потом мы долго парили над самой взлетной полосой, не садясь, и все уже подумали, что шасси не выпускаются и сейчас сядем на брюхо. Надо ли говорить, что когда шасси коснулись асфальта, все истерично захлопали в ладоши. Думаю, в этот раз захлопали даже французы.

Ну а в аэропорту Шарля де Голля все как обычно: гофрированная кишка, табло обо всех и всем, мурлыкающая дикторша… Погода здесь сейчас замечательная: безупречно голубое небо, а по небу летит самолет, оставляя белый след. Здравствуй, Франция!

Быть может, после такого откровения я упаду в чьих-то глазах ниже плинтуса, но признаться надо. Люблю Милен, ту, что Фармер. Конечно, не так, как любила студента третьекурсника, будучи сопливой и наивной второкурсницей, но все же. То были страдания, терзания, душа наизнанку, сердце разбито… а тут удовольствие, хотя в песнях ее, почти во всех – те же страдания, терзания, душа наизнанку и сердце разбито… Парадокс.

Подруга попросила позаниматься с ее сыном английским языком по причине отставания его от школы. Сыну 10 лет, интерес к английскому – нулевой. Занимаюсь. Он сопит, кряхтит, плетет косички из своей челки, попеременно страдает то насморком, то поносом, и постоянно – склерозом. Говорят, что всем тем же самым он страдает и дома, выполняя задания по различным предметам.

Примерно через три занятия английское местоимение «you», которое по обыкновению читалось как «уой», все же устаканилось как «ю», радостное «хер!» (her) превратилось в «хё», а задумчивое «мууу» (my) - в «май», вокабуляр неожиданно пополнился такими словами, как dog, pig и big, а грамматика – понятием «множественное число».

Сегодня ребенок очень старался. Мы разобрали, как строится present continuous, и я подсунула ему упражнение, где нужно было найти предложения с ошибками. Среди прочих было предложение «The children are play in the garden». Он сразу поставил напротив жирный минус, но когда я попросила его объяснить, что именно здесь неправильно, он долго пыхтел, потом уверенно и с расстановками выговорил: «Здесь… неправильно… (обрадованно) всё!»

А учительница у них поменялась. Дома ребенок рассказал, что она спрашивала перевод различных цветов, и он правильно ответил. «Она меня похвалила… она же еще не знает моих настоящих способностей», - объяснил он родителям. Сюрпризом будет, решили они.

…- А обратный билет из Парижа на какую дату?
- А обратный билет не надо.
- Как не надо?
- Так, не надо.
Напряженное молчание, тяжкое раздумье.
- Вы что, обратно не полетите?
- Нет, не полечу.
Вдвойне напряженное молчание, тягчайшее раздумье. Встревоженно:
- Вы что, там останетесь???
- Точно! Останусь там.
Долгая пауза. В голове девушки-оператора, видимо, происходит бурный мыслительный процесс. Она понимает, что разговаривает с потенциальной невозвращенкой и крепко задумывается, стоит ли вообще мне давать информацию о билетах или лучше вместо этого предупредить о неизбежной депортации и возможных последствиях.
- У меня там вид на жительство, - подсказываю я.
- А… Ну тогда обратный билет можете не брать, - разрешает девушка.

- Это должно быть где-то здесь. Недалеко.
- Да, кажется, нам туда (неопределенный взмах рукой вправо).
- Нет, скорее туда (неопределенный взмах рукой прямо)
- Но это недалеко, это точно.
- Да, это где-то тут.
- Спросите кого-нибудь! – умоляюще ноет Арно, почуяв недоброе (он был свидетелем предыдущего случая с машиной), - русская женщина, не знающая дорогу – это катастрофа, а тут две русские женщины, не знающие дорогу!..
Спокойно, без пены. Мы не просто две русские женщины, в нас иногда просыпается логика. И это как раз тот случай. Мы проходим один квартал в направлении неопределенного взмаха рукой вправо, и один - в направлении неопределенного взмаха рукой прямо, и – о чудо! – оказываемся в правильном квадрате, откуда цель уже видна. Удивлены, обрадованы. Арно недоумевает. Как же так, две русские женщины, ни одна из которых не умеет ориентироваться, находят желаемый объект?! Вот она, загадочная русская душа…

- Говори скорее, направо или налево! – спрашивает муж сидящую рядом жену.
- Направо (включается правый поворотник). Нет, налево!
Машина, почти повернувшая направо, делает игривый поворот влево. Катится под горку, закатывается в тупик. Взвизг тормозов.
- Куда дальше? – спрашивает муж.
- Назад, - отвечает жена.
- Логично, - соглашается муж, возвращается. – Теперь куда?
- Теперь туда.
- А ты уверена, что знаешь дорогу?
- Да! Я же здесь была!.. Кажется, вон туда.
Едем вон туда.
- Где остановиться? – спрашивает муж.
- Вот здесь… Нет, вот здесь! – отвечает жена.
Останавливаемся вот здесь. С вещами на выход. Проходим 10 метров, дорога сужается и переходит в непроходимый бурьян.
- Ты уверена, что это здесь? – вопрошает в очередной раз муж.
- Уже нет, - честно отвечает жена.
Возвращаемся на исходную позицию, снова садимся в машину. Все, кроме мужа. Он находит логичное решение: спрашивает другого водителя, тот ему объясняет дорогу, все находим без приключений.
- Ты уже даже не злишься, - прерываю молчание я.
- А что толку злиться, - усмехается муж. – Это же все равно, что злиться на дождь или на грозу. Дождь все равно пойдет, злись ты на него или не злись…

Неужели все так безнадежно?

«Тебя нужно показать доктору», - говорил Арно каждый раз, когда я жаловалась на холод в теплую, по его меркам, погоду.
У меня есть подруга, которая доктор, и мы на днях с ней как раз встречались. Просто так, а не потому что доктор. Но вспомнили, что она еще и доктор, решили заодно меня ей и показать. «Я тоже мерзну!», - ответила доктор. Арно опешил и сказал, что нам обеим нужен хирург. Он еще не знал, что сопровождавший подругу молодой человек был как раз хирург, к тому же нейро. Он тут же предложил нам что-нибудь невзначай отрезать и наложить косметический шов. Чтоб никто не догадался. Долго думали, чего бы такого отрезать, чтобы уже больше не мерзнуть, никогда. Решили, что без анестезиолога тут не обойтись. Потом догадались, что если анестезиолог даст хороший наркоз (предпочтительно общий), то холод чувствовать мы, наверно, уже не будем, зачем тогда что-то отрезать? Да, можно сохранить свою целостность, пребывая под общим наркозом. Не холодно. Не жарко. Оптимально. Гениально.

А знаешь, все еще будет, даже если ты об этом не знаешь. Или уже не веришь. А верить надо.

Поля верила. Когда все девушки наводили марафет и скороспешно одевались на первую в трудовом лагере дискотеку, Поля готовилась ко сну. Вокруг нее все бегали, примеряли юбки и блузки, просили друг у друга тушь, тени, румяна, через нее летали карандаши и кисточки, а Поля неторопливо надевала пижаму и складывала свою одежду.

На дискотеке кто-то за кем-то поухаживал, кто-то с кем-то познакомился, кто-то кого-то приобнял, а кого-то и поцеловал, девушки вернулись полные впечатлений, возбужденно щебетали и разбудили спящую Полю. Поля на них даже не обиделась, перевернулась на другой бок и заснула опять.

Девушки лезли вон из кожи, чтобы завязать знакомства в первые же дни (а то ведь самых симпатичных и авторитетных разберут), вечерами они ходили вдоль бараков взад-вперед, как по подиуму, кося лиловым от наложенных теней глазом в сторону сидящих на веранде представителей мужской половины. Те, в свою очередь, проводили тщательную селекцию, приглашая к себе только самых красивых.

Поля никуда не ходила. Она красивой не была. Она была скорее серой мышкой, хотя какой-то шарм в ней, определенно, был, но вряд ли его можно было разглядеть с веранды. С веранды вообще кроме длинных ног мало что можно было разглядеть. А у Поли ноги были обычные, впрочем, как и все остальное. Косметикой Поля не пользовалась, носила очки, а за очками – белесые брови и ресницы. Их можно было бы и подкрасить, но зачем? Все равно она серая мышка, и с веранды ее не видно, да и ей без очков не особо-то кого видно, а в очках по подиуму не ходят. Поэтому Поля ложилась спать, а что еще делать вечером?

Ночью в туалет девушки ходили парами. Опасались маньяков, которые непременно должны были поджидать в кустах по пути к туалетам. Перед выходом девушки в обязательном порядке красили губы и одевали мини-юбки (видимо, чтобы отпугивать маньяков). Иногда поход в туалет затягивался до утра (может, из-за плохого качества пищи в столовой?).

Поля маньяков не боялась, поэтому в туалет пошла одна, без косметики и в брюках. И вернулась достаточно быстро. Только с тех пор ее везде встречал парень, такой же белесый, как она. Хороший парень, умный и веселый. Он провожал ее до столовой и из столовой, вызывал из комнаты, они тихо гуляли вдвоем в стороне от подиумов, он доводил ее до комнаты и гладил ручку на прощанье. Как выяснилось позже, познакомились они именно той ночью, когда Поля мужественно и одиноко шла в туалет, но как именно познакомились, Поля не рассказывала. Она вообще мало что рассказывала.

По возвращении в город, лагерные «сладкие парочки» распались почти все, а некоторые еще и до возвращения. Полю же по-прежнему видели везде с ее неизменным кавалером. Года два видели. А потом Поля исчезла, исчез и кавалер, и о них забыли. Но историю их встречи все помнят до сих пор.

Приехала моя кузина из Берлина, и мы с ней пошли искать ее школьную подругу, которую она не видела много лет. Добрались до района, где эта подруга когда-то жила, отыскали пятиэтажный дом. В доме – 4 подъезда. Табличка над первым подъездом гласила: «квартиры с 1 по 20». Нам нужна была квартира номер 54. В арифметике я просто Гаусс, ну или Декарт, так что после несложных вычислений мы твердым шагом направились к подъеду номер 3. Над ним, как и над подъездом номер 2, табличек не было, зато был современный кодовый замок. Мы поиграли на нем в морзянку, но замок не поддался. Наверно сломан, подумали мы и стали ждать у моря погоды кого-нибудь из жильцов этого подъезда в надежде, что они нас впустят.

Не прошло и часа, как (о, чудо!) дверь запищала и из подъеда показался старичок. Мы метнулись к двери, но старичок вместо того чтобы придержать дверь, начал ее почему-то быстрее закрывать. Он навалился на нее изо всех сил всеми своими мощами, но дверь была сильно современная и своенравная, и на понукания старичка никак не отреагировала. Прыжком молодого гепарда я настигла закрывающуюся дверь и объяснила старичку, что нам надо именно туда, в этот подъезд. Кузина поддакнула, поблагодарила, и мы готовы были уже просочиться в щель, но тут старичок вытаращил глаза, начал мычать, шипеть и показывать жестами, что нужно не сочиться в щель, а поиграть еще разок в морзянку. Мы начали дружно объяснять, что мы в нее уже играли, но морзянка, видимо, сломана, и давайте мы уже так пройдем, раз уж дверь все равно открыта. Тогда старичок покрутил пальцем у виска и возбужденно сказал что-то вроде «Апшшш пп шшш ап ап шш…». «А, понятно, ничего страшного», - ответила я ему, трактуя его шипение и жест как «я не понимаю, у меня не все в порядке с головой». В ответ на мои слова старичок возбудился не на шутку, стал махать клюшкой, схватил мою кузину за рукав и дал понять, что если она сейчас попытается войти, то он ей покажет, что его клюшка вполне многофункциональная и может служить не только клюкой для опоры, но еще и как милицейская дубинка, и как нунчаки. Пока моя кузина выполняла роль внимательного зрителя, я все же проскользнула в дверь. «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь», видимо всплыло в памяти старичка, и он остался охранять мою кузину, возбужденно на нее пшикая и устрашающе махая клюшкой.

Я взмыла на предполагаемый четвертый этаж, но он закончился почему-то квартирой 47. И тут озарение снизошло: в этом подъезде всего по три квартиры на этаже, и нужная нам 54-я, значит, находится в следующем! Я спустилась, освободила из заложников кузину и мы без дальнейших приключений нанесли планируемый визит. Лишь по пути домой мы поняли, что жест у виска и загадочная фраза «Апшшш пп шшш ап ап шш…» означала, что это у нас не все в порядке с мозгами. А мы-то уж подумали, что старичок такой самокритичный оказался…