Слухи о ней ходили за неделю вперед. А во вторник, 13 ноября, на станции RER красовалось объявление, в котором значилось, что на линии Е движение прекращается в 20:00, и возобновится в лучшем случае в четверг во второй половине дня. « Mais c’est n’importe quoi, on est jamais complètement bloqués ici! Soit la ligne A soit E marche toujours » («Такого не бывает, чтобы здесь ничего не ходило! Одна из линий, А или Е, работает обязательно»), - ободрил меня Арно. На этот раз случилось чудо: на следующий день обе линии оказались нерабочими. На сайте RATP (Независимое управление парижского транспорта) с раннего утра значилось: Ligne A : Service quasi nul; Ligne B : Service quasi nul. На других линиях метро был выбор между «Service quasi nul» («сервис почти нулевой»), «1 rame toutes les ... minutes » (1 поезд каждые … минут») и «service non assuré» («сервис не обеспечен»). И только напротив 14-й линии метро резало глаза «Fonctionne normalement» («функционирует нормально»). Как раз на этой линии ходили поезда с автоматическим управлением, поэтому на них и не повлияла забастовка.
Забастовка была вызвана проектом закона Николя Саркози, в котором говорилось, что льготы по уходу на пенсию в 55 лет для работников транспорта будут отменены. Объяснялся этот шаг тем, что в настоящее время условия труда стали достаточно хорошими и не требуют досрочного выхода на пенсию. Транспортники с этим не согласились и решили таким образом отстоять свою правоту. «Я теряю 60 евро в день бастуя, вместо того чтобы работать», - рассказывал журналистам один из сотрудников RATP. За девять дней забастовки бедняга, значит, потерял 540 евро. С другой стороны, можно сказать, что он устроил себе отпуск за свой счет. Пожалеть его или порадоваться за него?
В этот день идти на факультет я не рискнула, и правильно сделала. Как потом оказалось, из нашей группы туда никто так и не прорвался, и занятий, соответственно, не было. На следующий день мною была сделана попытка туда добраться, как впоследствии оказалось, тоже ошибочная. Недобрый знак был подан сразу: один из двух входов в RER оказался закрыт. А на этой станции – Val de Fontenay – расстояние между двумя входами в RER составляет никак не менее полукилометра. Чертыхаясь, я метнулась к другому входу, но там меня ждал еще один недобрый знак: потухшие табло и турникеты, вертушки которых свободно вращались, пропуская всех желающих. Впрочем, желающих воспользоваться халявой оказалось немного, т.к. дальше перрона никто никуда попасть не мог. Внутри картина была еще более жалкая: те же потухшие табло и черная дыра тоннеля. По перрону с последней надеждой бродили несколько человек и заглядывали в эту дыру. Я тоже заглянула: ничего абсолютно там не увидела, более того, обрела ощущение, что в ближайшие несколько часов из нее ничего не материализуется.
Поднявшись обратно к выходу, я осмотрелась в поисках информации, но ничего стоящего не нашла. Все кассы были закрыты, свет везде погашен, разве что не хватало таблички «все ушли на фронт». Один за другим ко мне подходили люди и спрашивали, не знаю ли я, когда теперь будет поезд. После третьего вопроса я критически себя осмотрела: бейджика RATP на мне вроде не было. В полной мере осознав свою бесполезность и бесполезность ожидания, я развернулась и ушла домой.
Грипп, навалившийся в один из следующих дней, избавил меня от очередных попыток пробраться к институту. Следующая и удачная попытка была сделана лишь в среду, 21 ноября. Оказалось, что за неделю забастовки на наш факультет прорвались лишь два студента и два преподавателя, но и они ушли практически ни с чем. Так вот, в среду поезд RER изнутри поразительно точно напоминал российский автобус времен социализма в час пик. Дело в том, что сервис на этой линии перешел из разряда «почти нулевой» в разряд «1 поезд каждые 30 минут», что было также явно недостаточно. Воспитанные французы, прекрасно осознавая, что следующий поезд будет только через полчаса, лезли в вагоны, налево и направо раздавая «экскюзы» и «пардоны». Аналогов «Ну чё в проходе встали, в середку пройдите!» я так и не услышала, несмотря на то, что в середине салона было достаточно места, чтобы поместить еще с десяток человек. На каждой остановке из середины салона кто-то кричал: «La porte, s'il vous plaît» («Пожалуйста, откройте дверь»), и толпа расступалась, чтобы выпустить желающего выйти. Здесь почему-то не заведено спрашивать, выходят ли впередистоящие и меняться местами, может, это расценивается как посягание на личную жизнь?
Далее мне предстояла пересадка на 3-ю линию метро. Надо ли говорить, что переход со станции на станцию в этот день напоминал разрушенный муравейник? Когда я вышла на перрон 3-й линии, на нем как раз стоял поезд с открытыми дверями. И тут я застыла в нерешительности. Дело в том, что он был, конечно, уже набит, но все же втиснуться было еще возможно. Несмотря на это, сплошная стена в два-три ряда перекрывала дорогу к вагонам. Пока я размышляла, протиснуться ли сквозь эту толпу и все-таки влезть или повести себя как добропорядочная француженка и занять место в третьем ряду, поезд ушел. Следующий ожидался через 15 минут. К моменту его прихода три ряда разрослись примерно до восьми. Из них примерно пять влезло в следующий поезд, а три снова остались на перроне. На одной из станций никто не выходил, а желающие зайти были. Женщина средних лет подошла, жалко потыкалась, поизвинялась, поняла, что толпа перед ней не расступится, и осталась на перроне. В другие вагоны мужчины понапористее все же втиснулись.
Я прибыла вовремя только благодаря тому, что перепутала время начала занятия, иначе опоздание составило бы полчаса. Вовремя кроме меня пришли еще 3 человека. Остальные появились на следующий день и рассказывали страшные истории о часовых ожиданиях на перроне, пеших переходах и путешествиях на такси. Даже один преподаватель рассказал, что он километр шел пешком с рюкзаком на спине. Его рюкзак, а также еще и дипломат, выглядели действительно внушительно, и мы от души посочувствовали отважному профессору.
Сейчас трафик практически восстановлен. Саркози начал переговоры с профсоюзами, служащие вернулись на рабочие места. Надолго ли? В прессе появилась информация, что если переговоры не дадут желаемых результатов, то 18 декабря начнется новая забастовка в качестве рождественского подарка Саркози, а также всем жителям Ile de France. Веселого Рождества!