Вчера опять была хорошая погода, и опять было романтическое настроение, и вынесло оно меня за город, где осень дышит полной грудью, сдувая с деревьев ослабшие листья, и они шуршат под ногами, вспугивая невесть откуда взявшихся сорок. Арно шел следом с понурым видом – разве может шорох листьев заменить приятное потрескивание компьютера, выполняющего назначенное задание в системе Дебиан? И все-таки мне хотелось привлечь его внимание к красотам природы, поэтому я громко восторгалась, тыкая пальцами направо и налево, но процессор на его плечах был по-прежнему загружен разгадыванием исходного кода. Тем временем на мутно-сером небе образовалась голубая полынья, в нее тут же выплыло солнце, и я погрузилась в сумку за фотоаппаратом в предвкушении чудеснейших снимков золотой осени. Я была уже уверена, что полынья сейчас расплывется на все небо, поэтому, доставая фотоаппарат, сказала Арно: «Regarde, le ciel est bl…» Я хотела сказать, bleu [блё], то есть, что небо синее, но на последнем слове подняла глаза наверх и обнаружила, что пока я шарила в сумке, образовавшаяся голубая полынья уже вновь затянулась белой дымкой, не оставляя ни малейшей надежды на просветление. «…бля!» - тут же подсказал обрусевший Арно, - «Le ciel est blya! Il était bleu, et maintenant blya, quoi... » (Небо цвета бля! Оно было синим, а теперь цвета бля...).

Тут требуется пояснение. Парижское и подпарижское небо, по сравнению со средневолжским, обладает способностью быстрого преображения. Если в Поволжье можно, нежась на пляже и наблюдая одним глазом плывущий за облаком темный круг, точно рассчитать, что солнце выйдет через десять минут или четверть часа, в Париже этот фокус не пройдет. Здесь облака – не «белогривые лошадки», а обезумевшие скаковые жеребцы – сивые, пегие, серые в яблоках, носящиеся по небу в броуновском движении. Если небо голубое, через пять минут оно может преобразиться в серобуромалиновое и пролиться на ошалевших туристов дождем. Впрочем, так не всегда, но часто. Вот и вчера тоже, только без дождя.

Это было лирическое отступление о парижском небе, а теперь пояснение к «бля». Это одно из первых выученных Арно русских междометий. Впрочем, учить его и не пришлось, только переосмыслить. Ведь есть же в английском языке выражение bla-bla-bla, означающее «и так далее», есть такое и во французском, но так как французская буква « l » исключительно мягкая, произносится оно, соответственно, «бля-бля-бля». Ну и заметила я ему в свое время, что выражением этим при русских лучше не злоупотреблять, и причины объяснила. С тех пор это междометье стало неотъемлемой частью словесной игры, начиная от « terrible » и « formidable », произносимых с окончанием нараспев (терри-бля вместо террибль и формида-бля вместо формидабль – ужасный и потрясающий, соответственно), и заканчивая « à table! » [а та-бля!] (К столу!)

Теперь это слово стало еще и отражением состояния души через описание неба. Ведь обычные цвета неба, такие как «синее», «серое», и даже «хмурое» состояния души не отражают. А вот небо цвета бля – тут и негодование Арно по поводу его отрыва от компьютера, и мое оревуар удачным снимкам – вся гамма разочарований, в общем. Кому сложно визуализировать вновь рожденный цвет неба, взгляните на фото и представьте, как бы выглядел данный пейзаж на фоне синего неба.