В последнее десятилетие Пекин и Москва были не столько партнерами, сколько конкурентами. Но, судя по всему, отношения между ними меняются, поскольку российский и китайский лидеры намереваются объединить региональные проекты своих стран — Евразийский экономический союз и «Экономический пояс Великого шелкового пути».

По имеющимся сведениям, президент России Владимир Путин и президент Китая Си Цзиньпин (Xi Jinping) во время своих встреч на двухдневном саммите Шанхайской организации сотрудничества в российской Уфе обсуждают рамочную программу совместной реализации проектов по строительству китайской сети автомобильных и железных дорог и трубопроводов в Центральной Азии стоимостью в несколько миллиардов долларов, с одной стороны, и Евразийского союза — постсоветского экономического блока, в который входят Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия. Оба проекта будут объединены под эгидой ШОС, и в случае реализации этого плана не совсем внятная организация превратится в выдающийся союз со сферой влияния от Шанхая до Санкт-Петербурга.

«Впервые по этому вопросу создана рабочая группа, и в данный момент объединение этих двух проектов выглядит вполне осуществимым», — сказал в своем интервью изданию Foreign Policy руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского центра Карнеги Александр Габуев. В предложенном совместном проекте московское руководство блоком будет объединено с колоссальными финансами Китая, который уже инвестировал в Центральную Азию более 50 миллиардов долларов. Такое совмещение разных проектов на Евразийском таможенном пространстве помогло бы существенно сократить транспортные расходы на доставку товаров из Китая в Европу, и в этом случае прежде, чем товары попадут на территорию Евросоюза, они будут пресекать лишь одну зону с единым таможенным тарифом. «В основе этого плана есть значительная коммерческая составляющая, и дело здесь не только в геополитике», — утверждает Габуев.

ШОС, созданная Китаем, Россией и четырьмя другими государствами Центральной Азии в 2001 году, изначально служила площадкой для урегулирования пограничных споров между участниками. Выполнив эту первоначальную задачу, организация на протяжении последующих лет неоднократно меняла свою направленность — от союза по координации развития стран-участниц до контртеррористического блока — но в каждом случае стремилась играть определяющую роль.

В пятницу лидеры стран-участниц саммита в Уфе одобрили заявки Индии и Пакистана на вступление в ШОС в качестве полноправных членов, и Россия надеется, что в Шанхайскую организацию вступит и Иран — после того, как с Тегерана будут сняты санкции ООН. «ШОС, укрепившая свои позиции благодаря китайско-российскому партнерству, может резко повысить свою значимость», — считает специалист по проблемам Центральной Азии университета Глазго Лука Анцески (Luca Anceschi).

Государственные средства массовой информации обеих стран уже трубят о предложенных планах сотрудничества и ШОС, а китайское государственное информационное агентство «Синьхуа» назвало это проектом, обеспечивающим «сотрудничество и процветание на всем Евразийском континенте». Эти шаги свидетельствуют о явном отказе Москвы и Пекина от политики борьбы за влияние в Центральной Азии.

После того, как Путин оказался в изоляции на Западе, а экономика его страны понесла урон из-за санкций и падения цен на нефть, Кремль решил укрепить свои отношения с Пекином. Резкий разворот России в сторону Востока выразился, главным образом, в заключении сделок на поставки энергоносителей, примером которых стал подписанный в прошлом году договор о поставке газа на сумму более 400 миллиардов долларов. Кроме того Москва в этом году вступила в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, организатором которого выступает Китай и, как следует из переговоров на уфимском саммите, намерена создать в рамках ШОС новый банк развития — проект, который до этого Москва отклоняла, опасаясь, что это предоставит Китаю слишком большие возможности в сфере ее влияния.

Однако в этой изменившейся обстановке Россия переоценивает свою роль в Центральной Азии и в других странах на постсоветском пространстве. «Евразийский союз не смог в полной мере оправдать надежды Москвы», — отметил Анцески. С тех пор, как договор о его создании вступил в силу в январе этого года, существование союза омрачают торговые споры между Белоруссией, Казахстаном и Россией, и он не смог стать стимулом развития экономики, как было обещано его участникам. «Кремль знает, что не сможет равняться с Китаем по масштабам инвестирования, — сказал Анцески. — Россия попросту не в состоянии с ним конкурировать».

Зато Россия пытается сохранить свое влияние в качестве гаранта безопасности в регионе и удерживает здесь свое военное господство с помощью военных баз в Центральной Азии, заключения сделок о поставках оружия и Организации договора о коллективной безопасности — военно-политического союза бывших советских республик. Такая схема устраивает и Китай, который опасается размещать свои войска за пределами своей территории, и страны Центральной Азии, уже привыкшие к военному присутствию России. «В рамках такого соглашения Китай будет банком, а Россия — большой пушкой», — говорит Габуев.

Несмотря на то, что уфимский саммит наметил дорожную карту, на пути к реализации соглашения по-прежнему существуют серьезные преграды. По мнению экспертов, мнения представителей российского руководства в вопросе о такой жесткой привязке к Китаю существенно расходятся. С одной стороны, прагматичные технократы в российском правительстве считают сотрудничество с Китаем экономически необходимым — учитывая то, что Россия испортила отношения с Западом, что она не в состоянии конкурировать с огромными финансовыми возможностями Китая и нуждается в китайских инвестициях. При этом представители российских силовых структур по-прежнему опасаются, что, получив беспрепятственный доступ, Китай сможет ослабить влияние России. Похоже, что в этом споре выигрывает — во всяком случае, на данный момент — лагерь прагматиков.