Четвертый день хлестали ливни с гор…
В таверне ни души. Дымит камин.
Напрасно дверь хозяин отворяет
И, ежась от пронзающего ветра,
Взирает на размытую дорогу
В надежде на богатую карету.
Но даже нищих в этот день не видно…
И он печально затворяет двери,
Ногой пихает жирного щенка,
И, тяжело вздохнув, идет к камину,
И руки потирает над огнем…

 

Потом стемнело.
Свеч не зажигали,
Камин почти погас уж, а по стеклам
Все тот же серый ливень молотил,
Порою перемешиваясь с градом,
Когда внезапно постучали в дверь.
На властный стук хозяин побежал,
И дверь открыл, и отступил на шаг,
Испуганно пришельца пропуская.
Тот темен был. С него вода стекала,
Он весь насквозь промок, из-за того что
Широкий плащ его был снят — он что-то
Плотнее завернул в него и сверток
Прижал к груди, как сына. 

 

 

И сказал
Пришелец:
— Дай мне место у огня,
Чтоб высохнуть. Немного хлеба с сыром,
Глоток вина, ночлег на сеновале —
Вот все, что нужно мне на этот раз.
И, подбоченясь, отвечал хозяин:
— Немного хочешь ты, как я гляжу.
Ну что ж, дружок, выкладывай монету —
И мигом будет все перед тобой. 

 

 

— Уж третий день, как я последний грош
Отдал за два кусочка канифоли…
Я музыкой плачу тебе.
И он
Стал у окна развертывать свой плащ,
И из плаща достал футляр скрипичный,
А из футляра — скрипку,
И огонь
Сверкнул и ожил в потемневшем лаке. 

 

 

— Что музыка твоя, скажи на милость?
Тут это не ходячая монета.
За музыку твою я дать могу
Лишь запах блюд, дымящихся из кухни.
— Ты музыки хотел?
Ну что ж, держи!
И что-то в темноте швырнул. 

 

 

И вот
Хозяин ясно-ясно услыхал,
Как полновесный золотой дублон
Упал на пол и покатился в угол.
За ним — другой.
Ей-богу, отродясь
Я не слыхал монеты полновесней!
И наклонился жадно,
но едва
Он золото хотел рукой нащупать —
Еще дублон! Совсем в другом углу
Упал дублон. Он услыхал по звону
Чистейший, полновеснейший дублон!
И сразу три! Боясь со счета сбиться,
Он слушает, но тут теряет счет
И, тяжело упав на четвереньки,
Ползет и шарит золото. 

 

 

Вот рядом
Упал дублон…
Еще…
О, сколько ж их!
Дублон! И сразу три!
И вновь дублон…
Он шарит, задыхается и шарит,
А под руками — только комья грязи,
Слетевшие с усталых сапогов.
А тот швыряет золото горстями:
Дублон! Еще дублон! Одни дублоны.
И в мире не осталось больше звуков,
Как этот золотой, тяжелый дождь. 

 

 

 

Звон капель полновесных золотых,

Они летят, срываются, звенят,
И катятся, и катятся дублоны,
Большие полновесные дублоны!
O, хоть один нащупать бы рукой…
Но ничего! О, где же, где они?
Тогда он на пол сел в изнеможенье
И закричал: — Огня! Скорей огня!
Но только крик его метнулся в стены —
Все смолкло…
И скрипач смычок отвел
Широким жестом. Как свою рапиру
Отводит победивший шевалье.

 

 

       

             Борис Смоленский  “Скрипач”