Прежде всего, нужно объяснить, почему не было инфляции в 2008—2009 годах, когда масштаб эмиссии достигал 1% ВВП в месяц. Тут ответ известен, хотя для тех, кто не понимает как устроена структура денежной массы, он выглядит странно. Дело в том, что «наличные» деньги (то есть банкноты, монеты, деньги на счетах до востребования) составляют меньшую часть общего объёма денег — а значительно большую часть составляют «кредитные» деньги, которые получены мультиплицированием наличных через механизм банковского кредитования.

Отношение общего объёма денег к наличным называется «кредитным (банковским) мультипликатором» и для нормальной экономики он равен где-то от 4 до 6. А в США перед началом кризиса вырос аж до 17. Зато в 2008—2009 годах он резко упал — как раз примерно до 5, то есть в три раза. И в эти же три раза вырос баланс ФРС (с 0,8 до ≈ $2,5 трлн), то есть как раз наличная составляющая денежной массы. С точки зрения количества денег в экономике ничего не изменилось, зато структура денежной массы изменилась резко — в пользу наличных денег. Инфляции, разумеется, тут взяться было неоткуда (я имею в виду монетарную инфляцию).

Сегодня ситуация принципиально иная, поскольку если кредитный мультипликатор будет падать и дальше, то начнётся мощная инфляция издержек, аналогичная той, которая была у нас в 90-е годы и известная как «кризис неплатежей».

Современный масштаб спроса образовался за 30 лет за счёт постоянной накачки частных расходов, которые на сегодня превышают реально располагаемые доходы в равновесной ситуации примерно на $3 трлн в год. Инфляции и взяться неоткуда.

Тут нужно объяснить что такое «равновесная ситуация». Условно говоря, структура расходов домохозяйств может меняться в зависимости от времени, но есть некоторые более или менее постоянные параметры. Например, средний уровень сбережений в США был около 10% (от реально располагаемых доходов), а перед кризисом опустился до 5% (в реальных, а не официальных цифрах), резко увеличилась доля выплат по ранее сделанным кредитам. Такая ситуация является неустойчивой и долго продолжаться не может (из-за чего, собственно, и возник кризис). А если посмотреть на нормальную структуру расходов при нынешних доходах, то получается, что объём этих расходов на потребление должен быть ниже нынешнего уровня на $3 трлн.

Так вот, частный спрос падает (люди начинают больше сберегать, вынуждены отдавать свои доходы на платежи по ранее сделанным кредитам, а новые кредиты их дают всё менее и менее охотно), а значит, его можно компенсировать без инфляции. Логика железная — разумеется, если эта компенсация безвозмездная (например, через бюджет). Рост долга тут тоже особой роли не играет — ФРС может сама себе вернуть долг, никто даже не заметит.

И вот тут самое интересное место! Дело в том, что экономиксизм принципиально не признаёт немонетарной инфляции (издержки монетаризма). А она бывает, что мы хорошо видели на примере кризиса неплатежей в России (денежная масса падает, а инфляция — растёт). И вот вопрос: а как будет себя вести инфляция издержек в случае описанный выше «компенсирующей» эмиссии?

Поскольку любые деньги, так или иначе, попадают в финансовую систему, ситуация в рамках такой модели выглядит следующим образом: наличная денежная масса всё время растёт (эмиссия), но её объём в сфере потребления не меняется. Значит, растёт объём денег в финансовом секторе, который при этом сокращает объём кредитования (то есть банковский мультипликатор), поскольку гарантировать возврат невозможно.

Поскольку держать деньги на счетах удовольствие не бесплатное, то банки просто обязаны их куда-то девать, и единственное место, где они могут что-то получить — это спекулятивные операции, которые как раз и приводят к инфляции финансовых активов (рост цен на биржах, например). Эту ситуацию мы видим невооружённым глазом последние годы: кризис продолжается, а индексы бирж снова выходят на исторические максимумы.

Беда только в том, что в число спекулятивных биржевых товаров входят и товары ресурсные: нефть, металлы, зерно… А значит, стоимость изготовленных из них товаров постоянно растёт. С точки зрения реального и потребительского сектора экономики это означает постоянный рост цен, который никак не связан с объёмом денежной массы, которая обслуживает эти сектора. Что и означает инфляцию издержек, то есть реальное падение спроса.

Можно ли компенсировать это падение за счёт эмиссии? Нет, не получится, поскольку увеличение эмиссии неминуемо приведёт к ещё большему росту инфляции издержек. При этом нужно учесть, что денежные власти принимают решения на основании статистики, которая достаточно консервативно отслеживает происходящие изменения. А падение спроса вызывает изменение структуры потребления. И если методики это не учитывают, то может оказаться, что официальные цифры сильно преуменьшают реальные цифры потребительской инфляции. А если ещё учесть, что в экономиксизме нет инфляции издержек, то соответствующие механизмы вообще отражаются в соответствующих моделях достаточно плохо.

Таким образом, получается, что компенсировать падающий спрос за счёт эмиссии невозможно. Другое дело, что эмиссия позволяет существенно замедлить процессы падения спроса, избежать дефляционного шока — что и даёт возможность делать хорошую мину при плохой игре. Но от этого суть экономических процессов не меняется.

Михаил Хазин

Михаил Леонидович Хазин (род. 5 мая 1962 г., Москва) — российский экономист, публицист, теле- и радиоведущий, руководитель компании экспертного консультирования «Неокон». Окончил Механико-математический факультет МГУ. В 1997–2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса.