На мой взгляд, из всех московских монастырей, пострадавших от большевиков, Симонову пришлось хуже всех остальных.
Симонов Успенский монастырь (ул. Восточная, 4) - в прошлом один из самых крупных и богатых монастырей Москвы и ближайшего Подмосковья. В XVI-XVII вв. входил в пояс укреплённых монастырей, защищавших подступы к Москве с юга. Подавляющее большинство построек было снесено в 1930-е годы; территория частично застроена.



Точная дата основания монастыря неизвестна. Возможно, первая обитель возникла здесь еще во времена великого князя Симеона Гордого. Но известно, что монастырем, то есть монашеской подвижнической общиной, обитель стала во времена Преподобного Сергия. История начинается со Старого Симонова монастыря, который основан с согласия и благословения митрополита Алексия и великого князя Дмитрия Ивановича Донского. Его основателем считают племянника и ученика Сергия Радонежского Федора Симоновского – духовника Дмитрия Донского, впоследствии архиепископа ростовского.



Местность, где был основан монастырь, считалась в те времена одной из самых красивых в Москве. В сосновом лесу, раскинувшемся над глубоким оврагом, на высоком берегу Москвы, недалеко от глубоких Медвежьих озер, поставили в 1370 году маленькую церковь Рождества Богородицы. Через 140 лет ее заменили на каменную, которая в сильно перестроенном виде дошла до наших дней. Это та самая церковь, к приходу которой до сих пор относится Кожухово и куда теперь нужно пробираться по территории завода «Динамо».



В 1379 году, на земле, подаренной купцом Стефаном Васильевичем Ховрой, которая лежала чуть севернее Старого Симонова монастыря, игумен монастыря Федор основал Новый Симонов монастырь. И с тех пор обе обители жили общей жизнью. Только Старый Симонов стал прибежищем старцев-молчальников, то есть более строгой ступенью в монашестве по сравнению с Новым Симоновым.



От старого монастыря осталась только церковь Рождества, несколько келий и кладбище для погребения усопших иноков, а потом – известных людей. Знаменитое Симоновское кладбище было закрыто только в 1919 году. Но до сих пор в земле, под местным Детским парком, покоятся: первый кавалер ордена святого Андрея Первозванного, соратник Петра I, Федор Головин; глава семибоярщины, трижды отказывавшийся от русского трона Федор Михайлович Мстиславский; князья Урусовы, Бутурлины, Татищевы, Нарышкины, Мещерские, Муравьевы, Бахрушины.



До 1924 года здесь стояли надгробия на могилах русского писателя С.Т. Аксакова и рано умершего друга А.С. Пушкина поэта Д.В. Веневитинова (на его надгробной плите чернела эпитафия: «Как знал он жизнь, как мало жил»).
Фотография ниже объясняет, откуда священники всега имеют самую достоверную информацию, и никогда не ошибаются.



Кстати, а почему Симонов? Историки считают, что имя к монастырю, слободке вокруг него, улицам, проездам и набережной перешло все от того же С.В. Ховры, который в монашестве принял имя Симона. Есть, правда, и другая версия, согласно которой имя монастырю дала маленькая деревушка Симоновка, находившаяся на месте монастырских строений.



Тесно связан Симонов монастырь с родом Ховриных. В XIV веке Москву наводнили с юга греческие и итальянские купцы. Особенно много приезжало гостей из генуэзской колонии Сурожа на Черном море (гостями тогда называли купцов-оптовиков, привозящих товар из-за рубежа, а Сурожем – теперешний город Судак). Торговали сурожане «суровскими товарами» – драгоценными камнями и дорогими шелковыми тканями.



Многие сурожские гости, осев на московской земле, дали свои имена местным селам (Софрино, Тропарево, Ховрино и др.). Таким сурожским гостем и был младший потомок греческих князей Стефан Васильевич. Его сын Григорий получил в Москве некрасивое, но выразительное прозвище Ховра или Ховря, что значит «неряха», «неопрятный человек», «свинья» (ср. «хавронья»). Его же дети гордо носили имя Ховриных.



Но это в будущем. А пока Владимир Григорьевич Ховрин строит в Симоновом монастыре храм Успения Богородицы. Этот храм, один из самых больших тогда в Москве, до сих пор высится на массивном белокаменном подклете и весьма изукрашен по-итальянски ( в его перестройке в конце XV века принимал участие ученик самого Аристотеля Фиораванти). Известно, что в XIX веке в храме хранилась икона Господа Вседержителя, принадлежавшая Сергию Радонежскому. По преданию, этой иконой Сергий благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву.



Вторым, после Преподобного Федора, игуменом монастыря был Преподобный Кирилл, впоследствии названный Белозерским. Этот «духовный внук Сергия» (ученик его ученика), по преданию жил в келье возле храма, где сейчас установлена белокаменная часовня. Здесь ему явилась Богоматерь и возвестила: «Иди на Белое озеро, и там спасешься».



И Кирилл, вместе со своим другом Ферапонтом, вышел в путь и основал одну из самых известных русских обителей – Кирилло-Белозерский монастырь, на Сиверском озере. А Ферапонт основал знаменитый Ферапонтов монастырь всего в двадцати верстах от него.



В этот небольшой Старый Симонов монастырь, в 1380 году привез с Куликова поля Дмитрий Донской тела воинов-монахов Троицкого монастыря Родиона (Ариана) Осляби и Александра Пересвета (боярина Бронского). Здесь их могилы находятся и по сей день. Церковь Рождества Богородицы всегда была очень почитаема москвичами как место погребения героев Куликовской битвы. Сюда за мужеством приходили великие князи и цари. Вот эта могила.



Храм закрыли в 1928 году, и он оказался на расширенной территории завода «Динамо», который в 1934-ом году был переименовал в завод имени Кирова. В закрытом и обезображенном к тому времени храме завод разместил свою компрессорную станцию, и мощные механизмы буквально сотрясали стены древнего, построенного в 1504-ом году, здания, места упокоения Великих русских героев.



Первый, кто поднял вопрос о судьбе памятника и могил Пересвета и Осляби, был художник Павел Корин. Тему надолго замолчали, и вторично она поднялась уже в 1979 году, в преддверии юбилея Куликовской битвы, но опять ничего не получилось, поскольку производственные мощности были намного важнее памяти русских героев. И только в 80-е годы удалось отвоевать у завода «Динамо» его компрессорную станцию – церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове. В 1989 году состоялось освящение храма.



К этому времени были уже восстановлены надгробия на предполагаемом месте захоронения Пересвета и Осляби. Место это не точное, потому что есть вариант, что могилы их вместе с прахом были разорены и уничтожены полностью.



В память о тех тяжелых временах, когда храм стоял в запустении, а могилы были осквернены, был создан «Памятник погибшим колоколам», как называют его здешние прихожане. Это осколки колоколов, которые в 20-30-ых годах сбрасывались с колоколен и отправлялись на нужды индустриализации, попросту говоря, переплавлялись.



Эти остатки колоколов были найдены уже в 80-ые годы прошлого века в литейном цехе завода «Динамо».



Как гласит предание, в 1370 году в двухстах метрах южнее церкви сам Сергий Радонежский вырыл незасыхающее глубокое озерцо Святое. Позднее оно расширилось и превратилось в Лисьин пруд, который в конце XVIII века москвичи назвали Лизиным. Эти места вывел Н.М.Карамзин в своей повести «Бедная Лиза».



После того, как Б.М. Федоров переделал сентиментальную повесть Карамзина «Бедная Лиза» в пьесу, влюбленные москвичи толпами стали гулять по берегу пруда, названного Лизиным, и вырезали на деревьях свои имена. Появилась даже язвительная эпиграмма на это паломничество:
«Здесь Лиза утонула, Эрастова невеста,
Топитесь, барышни, для всех найдется место».



Немного сегодня осталось от некогда богатого монастыря. На месте Святого (Лизиного) пруда высится ныне административное здание завода «Динамо».



Ну а то, что было здесь в прежние времена, мы можем только представить себе из записок, которые оставил Николай Михайлович Карамзин:



«... всего приятнее для меня то место, на котором возвышаются мрачные, готические башни Симонова монастыря. Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густозеленые цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом.



...На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада; там молодые пастухи, сидя под тению дерев, поют простые, унылые песни и сокращают тем летние дни, столь для них единообразные. Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим».



Читая эти строки, невольно пытаешься увидеть окрестности монастыря конца XVIII века. Увидеть и сравнить их с теперешними, например, как на фотографии выше...
Лучшее, на мой взгляд, изображение Пересвета и Осляби я взял с горельефа со стены Донского монастыря.



Fais se que dois adviegne que peut.