ТАЙНА СМЕРТИ ИОСИФА БРОДСКОГО

Двадцать лет назад 28 января 1996 года в своём доме в Нью-Йорке скончался русский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Александрович Бродский. Известно много фактов из жизни и творчества Бродского, но смерть его до сих пор остаётся тайной.
Каждый раз в родном Петербурге проходя мимо дома Мурузи, я смотрел на балкон Бродских и мечтал об открытии здесь музея знаменитого поэта.
И вот 24 мая 2015 года в день 75-летия Иосифа Бродского я был на открытии музея «Полторы комнаты» в доме Мурузи. Это было СОБЫТИЕ! Ничего подобного я не видел уже давно. Очередь желающих побывать в музее Бродского растянулась до Литейного проспекта. Многие любители творчества Иосифа Александровича искренне сожалели о его скоропостижной смерти. Некоторые спрашивали: как же случилось, что Бродский ушёл так рано?




Занимаясь созданием этого очерка, я ощутил, как погрузился в легенду. Встречаясь с ещё живущими и ныне здравствующими друзьями Иосифа Бродского, захотелось изнутри взглянуть на жизнь и смерть всемирно известного поэта. Ведь мы жили с ним в одном пространстве и времени почти 37 лет.

Многие не согласятся с моей трактовкой событий и фактов. Но я надеюсь, что мой взгляд позволит расширить представление о Бродском не только как о поэте, но и как о человеке, ведь одно без другого не существует.

Бродский был противоречивый человек, далеко не ангел. Но он не боялся быть тем, кем он был. «Нельзя отворачиваться от своей судьбы», – говорил Иосиф.

Я не считаю себя биографом Иосифа Бродского, и потому эта статья мой личный взгляд на трагедию поэта – то, что я называю «самоубийством» Бродского.

Смерть фигурирует уже в первых стихах Иосифа Бродского.
«Ни страны, ни погоста не хочу выбирать.
На Васильевский остров я приду умирать»
– сочинил двадцатилетний Иосиф.

В 40 лет Бродский писал:
«Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность».

«Век скоро кончится, но раньше кончусь я», – пророчествовал пятидесятилетний Бродский.
В 1982 году Бродский говорил: «Для меня 2016 год совершенно невообразим. Если не сказать не уместен. Как минимум потому, что меня здесь уже не будет, я буду лишь прахом».

Как юрист-криминолог я не могу избавиться от привычки рассматривать смерть как преступление: убийство или доведение до самоубийства.

Была ли смерть Бродского естественной или нет, теперь приходится только гадать. Вскрытия не было.
Почему?

Главной причиной смерти Бродского его лечащий врач называл привычку поэта много курить. Он почти не выпускал сигарету из рук. Очень трудно найти фотографию Бродского, где бы он был без сигареты.



Бродский перенёс 4 инфаркта, но курить не бросал. Курил он по 3-4 пачки в день, да ещё отрывал фильтр для крепости. Врачи запретили поэту курить, ведь табакокурение это медленное самоубийство.

Не пил Бродский разве что сухую воду. Каждый день 4 чашки крепкого кофе плюс 20-30 сигарет без фильтра. Естественно, это сказалось на сердце. На требование врачей бросить курить, Бродский отвечал: «обезьяна взяла в руки камень и стала человеком; человек взял в руки сигарету, и стал поэтом».



От отца Иосиф унаследовал болезнь сердца. Приступы стенокардии преследовали поэта всю жизнь, а вместе с ними и мысли о смерти.
После ареста по обвинению в тунеядстве 13 января 1964 года на следующий день в камере у Иосифа случился первый сердечный приступ. Провели принудительную психиатрическую экспертизу на предмет вменяемости и установили, что у Бродского черты психопатической личности.

Первый инфаркт Иосиф Александрович перенёс в 1976 году. В конце 1978 года ему сделали операцию на открытом сердце. В 1985 году сделали вторую операцию на сердце, причём неудачно. Приступы стенокардии не прекращались. В 1994 году ещё инфаркт. Врачи предложили поэту пересадку сердца.

Зная о своём болезненном состоянии и о требовании врачей уменьшить потребление кофе и сигарет, Бродский не отказывался от своих привычек.
Почему?
Не хотел менять стиль жизни или чувствовал свою обречённость?

«Курить подталкивает бес.
Не знаю, кто там Гончарова,
но сигарета – мой Дантес».



После двух инфарктов и двух операций на сердце употребление 3-4 пачек сигарет каждый день плюс 3-4 чашки крепкого кофе это не иначе как «самоубийство»!

У меня тоже в юности обнаружили нарушения в работе сердца. Поэтому я никогда не курил и не выпивал, правда и поэтом себя не считал.

В своё пятидесятилетие Бродский, по признанию друзей, был в полной депрессии, с «каменным лицом» ходил.

«Век скоро кончится, но раньше кончусь я.
Это, боюсь, не вопрос чутья.
Скорее – влиянье небытия …»

Многие из друзей Бродского (Яков Гордин, Евгений Рейн, Валерий Попов, возлюбленная поэта Марианна Басманова и другие) до сих пор живы, выступают, дают интервью. Яков Гордин написал книгу о Бродском. Валерий Попов тоже написал книгу. Евгений Рейн даже получил Государственную премию за воспоминания об изгнанном поэте.

Бродский, как известно, не хотел уезжать из СССР – его вынудили, фактически выслали. Он понимал, что вне родного языка поэта не существует. В эмиграции Бродский очень боялся, что его русский язык исчезает.

На вопрос шведского журналиста, считает ли Иосиф Александрович себя русским или американцем, Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист». Иногда третье определение он заменял на «американский гражданин».

В своей нобелевской речи Бродский сказал: «Поэт всегда знает, что то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка; что не язык является его инструментом, а он – средством языка к продолжению своего существования. Поэт, повторяю, есть средство существования языка».

Когда Хайнц Маркштейн в Вене спросил Бродского: «А скажите, Иосиф, вы считаете себя советским поэтом?» – Иосиф Бродский ответил: «Вы знаете, у меня вообще сильное предубеждение против любых определений, кроме «русский». Поскольку я пишу на русском языке. Но я думаю, что можно сказать «советский», да. В конце концов, при всех его заслугах и преступлениях всё-таки режим, реально существующий. И я при нём просуществовал 32 года. И он меня не уничтожил…»

Для поэта оторваться от земли, от корней, от языка – это «творческое самоубийство»!

В своей нобелевской речи Бродский признался: «Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихосложение – колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадает в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом».

В стихотворении «На 22 декабря 1970 года Якову Гордину от Иосифа Бродского» есть такие строки:

«Я – homo sapiens, и весь я
противоречий винегрет.
Добро и Зло суть два кремня,
и я себя подвергну риску,
но я скажу: союз их искру
рождает на предмет огня. …»

Яков Гордин в книге «Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского (М: Время, 2010) приводит слова поэта из его письма, обращённые к будущим биографам:
«Вольно или невольно… Вы упрощаете для читателя представление о моей милости. Вы – уже простите за резкость тона – грабите читателя (как, впрочем, и автора). А, – скажет французик из Бордо, – всё понятно. Диссидент. За это ему Нобеля и дали эти шведы-антисоветчики. И «Стихотворения» покупать не станет. … Мне не себя, мне его жалко».

Накануне 75-летнего юбилея поэта я встречался с Яковым Гординым и задал ему несколько вопросов о Бродском, в том числе вопрос об отношении к версии «самоубийства».





После интервью Яков Аркадьевич подарил мне экземпляр журнала «Звезда» №1 за 2014 год. Там я нашёл статью Сэмюеля Реймера «Вспоминая Иосифа Бродского».
Реймер пишет: «Ни в чём так отчётливо не сказывалось мужество Иосифа, как в долгой борьбе, которую он вёл с постоянно ухудшающимся состоянием своего сердца. Его отказ сдаться вполне сознаваемой смертельной угрозе был частью его вообще стоического отношения к жизни». (с.148)

Бродский называл своё творчество как "упражненья в умирании".
Смерть, по Бродскому, – это абсолютное уничтожение, безысходный ужас.

«Мы все приговорены к одному и тому же – к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрёте вы, их читающий. Никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их ещё усложнять», – писал Бродский.

В его системе ценностей жизнь была важнее литературы. При этом он не видел в жизни ничего, «кроме отчаяния, неврастении и страха смерти».
Бродский признавал: «Две вещи оправдывают существование человека на земле: любовь и творчество».



В 1995 году Анатолий Собчак – тогдашний мэр Санкт-Петербурга – навестил Бродского в Нью-Йорке и пригласил его с триумфом вернуться в родной город. Ранее в 1989 году Бродского реабилитировали по процессу 1964 года, а в 1995-ом даже присвоили звание «почётный гражданин Санкт-Петербурга». Всё было готово к приёму: и особняк на Каменном острове, и ненавязчивая охрана, и дежурный врач-кардиолог, и выступление в Большом зале Филармонии.

На вопрос «Вы не собираетесь вернуться в Россию?» Бродский ответил:
«Не думаю, что я могу. Страны, в которой я родился, больше не существует. Нельзя вступить в ту же реку дважды. Так же невозможно, как вернуться к первой жене. Скажем, почти так же. Я хотел бы побывать там, увидеть некоторые места, могилы родителей, но что-то мешает мне сделать это. … Я не могу быть туристом там, где народ, говорящий на моем языке, бедствует. … Конечно, охота побывать в родном городе, прежде чем я сыграю в ящик».

Бродских хотел, но не смог приехать. Он не мог переменить новую родину на старую. Да его бы, возможно, и не пустили. Ведь в Америке был поэтом-лауреатом Библиотеки Конгресса США …

Одни считают, что Бродский не хотел возвращаться, потому что был страшно обижен своей родиной. Он горько шутил: «Если бы я появился на улице Пестеля, фасад Эрмитажа сорвался бы и побежал доносить в КГБ».

Другие полагают, что Бродский очень хотел приехать, но понимал, насколько это рискованно. Есть версия, что именно желание вернуться на родину и стало причиной его таинственной смерти. Некоторые даже считают, что Бродского убили, чтобы не дать возвратиться в Россию, где его с нетерпением ждали.

В 1990 году Бродский неожиданно женился на Марии Соццани – итальянской аристократке 1969 года рождения, русской по материнской линии.



В 1993 году у них родилась дочь Анна.



С Марией Соццане Бродский познакомился в Париже в декабре 1989 года на его лекции. А через год они плыли вместе на гондоле по Гранд-каналу Венеции и поэт был счастлив.

Многие друзья Бродского говорили, что одиночество для Иосифа было источником вдохновения. Но если Бродский всегда нуждался в одиночестве, то зачем на старости лет женился на женщине, которая годилась ему в дочери?
У него уже была дочь – Анастасия Иосифовна Кузнецова, 1972 года рождения от балерины Марии Кузнецовой.

Бродский всех удивил своей женитьбой. Потому что когда ему исполнилось 50 лет, он говорил, что навсегда одинок. Он вообще собирался умереть в возрасте 40 лет, и удивлялся, что так долго живёт.

Литературный секретарь последних десяти лет жизни Бродского Энн Шеллберг свидетельствует: «Он болел много лет. Ему была необходима тихая размеренная жизнь, чтобы работать. Он всё больше и больше хотел находиться в одном месте, чтобы спокойно размышлять и жить. Всё это он получил, женившись».



Сейчас я в последнем возрасте Бродского, и могу представить его умонастроения. Моя жена тоже 1969 года рождения, но моложе лишь на 10 лет. И я по опыту знаю, какие могут возникать конфликты с молодой женой.

«Трагедия старости в том, что ты себя чувствуешь молодым», – полагает известный актёр Владимир Зельдин, которому недавно исполнилось 100 лет.

Многие пятидесятилетние мужчины, женившиеся на молоденьких девушках, быстро умирают. Дело в том, что мужья представляют себя молодыми и стремятся соответствовать своим жёнам. Но организм, даже взбадриваемый виагрой, уже не может выдержать бурной сексуальной жизни.



Бродский был ловелас. Баб у него было немерено. Так он самоутверждался. Ещё в молодости он жёстко отстаивал свои права «альфа-самца». Приударившему за Марианной Басмановой (возлюбленной Иосифа) Бродский от злости воткнул в кисть вилку. А с бывшим другом Дмитрием Бобышевым (к которому ушла Марианна), они чуть было не подрались на топорах в Норенской.

Бродский всю жизнь мстил женщинам за ту горечь, которая осталась в нём, оттого что он был брошен любимой, что она ему изменила, да ещё с его близким другом.

Для большого поэта очень важно «красиво уйти». И умереть, защищая честь любимой женщины или в объятиях любимой женщины – мечта любого поэта.



Бродскому нужны были тишина и покой, а он женился на молодой. Так было и с Пушкиным.
Бродский боготворил Пушкина. И поэтому вряд ли можно считать случайностью, что смерть Бродского наступила 28 января, а 28 января (по старому стилю) умирал раненый Пушкин.

Пушкина убили, Лермонтова убили, Грибоедова убили, Есенина убили …

Буддисты считают, что смерть – главное событие в жизни человека. И от того, как он уйдёт из мира, зависит его нахождение в другом мире и состояние этого мира.

Сэмюел Реймер в своих воспоминаниях приводит слова Бродского: «Послушай, Сэм, в литературной энциклопедии где-то между Блоком и Брюсовым в будущем найдётся местечко и для меня. Моя сегодняшняя работа состоит в том, чтобы шлифовать и совершенствовать это местечко. Вот и всё». (с.148)
Реймер с горечью пишет: «До сих пор мне слышится, как он произносит повторяющийся рефрен: «Жизнь моя затянулась».



Я не поклонник детективного жанра и не хочу строить версии убийства или самоубийства. В данном контексте «самоубийство» это скорее фигура речи, нежели версия или диагноз.

Врачи планировали сделать Бродскому операцию на сердце и запретили ему курить и употреблять много кофе. Но если, несмотря на запрет врачей, больной продолжает пить и курить, это нельзя назвать иначе как «самоубийство».



Если смерть не была убийством или явным самоубийством, то почему не было вскрытия?

Я никого не обвиняю, а только излагаю факты. Бродский не какой-то бродяжка, смерть которого никому не интересна. Иосиф Бродский – поэт мирового уровня, и его смерть – трагедия для всех любителей поэзии!

Скажут: не надо конспирологии, ну умер больной человек и умер, чего тут копать.

Да, если бы речь шла о нищем бомже, а не о лауреате Нобелевской премии по литературе. Скоропостижно скончался поэт мирового значения, да ещё с миллионным наследством …

Скажут: ничего нового – бездарность завидует знаменитости и пытается на чужой славе сделать себе пиар…

Я не считаю себя поэтом. Но как юрист-криминолог, хочу понять некоторые до сих пор невыясненные моменты кончины Иосифа Бродского и его воли по поводу захоронения.

Поэт и переводчик Илья Кутик в своих широко цитируемых воспоминаниях, посвящённых последней воле и похоронам Бродского, говорит:
«За две недели до своей смерти Бродский купил себе место в небольшой часовне на нью-йоркском кладбище по соседству с Бродвеем (именно такой была его последняя воля). После этого он составил достаточно подробное завещание. Был также составлен список людей, которым были отправлены письма, в которых Бродский просил получателя письма дать подписку в том, что до 2020 года получатель не будет рассказывать о Бродском как о человеке и не будет обсуждать его частную жизнь; о Бродском-поэте говорить не возбранялось».

Большинство утверждений, сделанных Кутиком, не подтверждается другими источниками. Некоторые люди, близко знавшие Бродского, выступили с опровержениями. Лев Лосев свидетельствовал, что Бродский не оставлял указаний относительно своих похорон; не покупал место на кладбище и т.д.

В биографии Иосифа Бродского (первой и ставшей классической – она издана в серии ЖЗЛ, Молодая гвардия 2006 год) Лев Лосев теме смерти Бродского посвящает только одну страницу!

На странице 283 Лосев пишет: «Вечером в субботу 27 января 1996 года он набил свой видавший виды портфель рукописями и книгами, чтобы завтра взять с собой в Саут-Хедли. В понедельник начинался весенний семестр. Пожелав жене спокойной ночи, он сказал, что ему нужно ещё поработать, и поднялся к себе в кабинет. Там она и обнаружила его утром – на полу. Он был полностью одет. На письменном столе рядом с очками лежала раскрытая книга – двуязычное издание греческих эпиграмм. … Сердце, по мнению медиков, остановилось внезапно».

Но как могли медики сделать такой вывод, если не было вскрытия?

Если «сердце, по мнению медиков, остановилось внезапно», то по какой причине? Это могло быть и по причине убийства, и по причине самоубийства, и по причине непринятия вовремя лекарства, и это мог быть инфаркт.

Для любого сердечного приступа, как правило, нужен повод, толчок, физическое перенапряжение или эмоциональное потрясение, да хоть «укол зонтиком»…

Почему не было полицейского расследования причин смерти?

А если смерть была естественной, то почему не было медицинского вскрытия?

Если бы Бродский умер от сердечного приступа в советской тюрьме, ему бы точно сделали вскрытие. Как сделали вскрытие тела Есенина для установления причин смерти (хотя очевидно, это было не самоубийство, а убийство).

Кстати, Анатолий Собчак тоже умер, как говорят, в результате сердечного приступа, и его вдова (Людмила Нарусова) тоже отказалась делать вскрытие.
Почему?

Древние говорили: ищи того, кому это выгодно!

Приятель Бродского писатель Владимир Соловьёв, живущий в Нью-Йорке, свидетельствует: «Он пошёл к себе наверх в бруклинском доме. Что было в дальнейшем – молчание. Жена его, когда проводила гостя, она нашла его на полу, лицом вниз, очки разбились. Он умер».

Кто был в гостях у Бродских в тот вечер? Что случилось, когда этот человек был в доме Бродских, а главное – что было после его ухода?

Люди, как правило, стремятся выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Неприглядную правду мало кто может о себе рассказать, а компрометирующую – тем более.



Есть свидетельство близкого друга Иосифа Бродского Михаила Барышникова. Будто бы в два часа ночи 28 января Иосиф позвонил Михаилу и сказал слова, которые стали последними: «Миша, будь хорошим». После этих слов Иосиф Бродский умер.

По одним показаниям, очки Иосифа лежали на столе, по другим, очки были разбиты. Значит, он упал, когда стоял или ходил по комнате. Бродский собирался в Саут-Хэдли на начало студенческого семестра, видимо, читать лекции. Ему нужно было выспаться. Но он не спал. В два часа ночи позвонил Барышникову и сказал прощальные слова.

Почему жена обнаружила труп мужа только утром?
Почему он был полностью одет?

Это более чем странно, если не сказать подозрительно.
У меня, как у криминолога, такое чувство, что нас обманывают.
Но зачем?

Скорее всего, жизнь Бродского была застрахована. Самоубийство не является страховым случаем и страховая премия наследникам не выплачивается.

Наследницей всего состояния и авторских прав Бродского стала его 26-летняя жена – Мария Соццани-Бродская – женщина необычайной красоты и притягательности!
По закону наследник является владельцем всех авторских прав в течение 70 лет после смерти автора.
Теперь даже полное цитирование стихотворения русского поэта Бродского запрещено. На полное цитирование нужно получить разрешение от владельца авторских прав – Марии Соццани-Бродской.

Да, Россия не ценит своих гениев: изгоняет и убивает. Но у меня такое чувство, что Иосифа Бродского у нас просто украли!

1 февраля 1996 года в Нью-Йорке в Епископальной приходской церкви Благодати прошло отпевание. На следующий день состоялось временное захоронение: тело в гробу, обитом металлом, поместили в склеп на кладбище при храме Святой Троицы (Trinity Church Cemetery), на берегу Гудзона, где оно хранилось до 21 июня 1997 года.

Лев Лосев в своей литературной биографии Бродского ничего не говорит о причинах смерти, о содержании завещания, о последней воле Иосифа и о месте, где поэт хотел быть похоронен. Лосев пишет: «Первоначально планировалось похоронить Бродского в Саут-Хедли. Он сам полагал, что там будет его могила. Но этот план по разным причинам пришлось отвергнуть».

По каким таким причинам? И почему Бродский полагал, что его могила будет в каком-то Саут-Хедли, а не в любимом Питере?

«Из России от депутата Государственной думы Галины Старовойтовой пришла телеграмма с предложением перевезти тело поэта в Петербург и похоронить его на Васильевском острове, но это означало бы решить за Бродского вопрос о возвращении на родину», – пишет Лосев.

А разве решение похоронить его в Венеции не было решением за Бродского?
И каким на самом деле было решение поэта о его захоронении?

Не могу поверить, чтобы Бродский в своём завещании не высказал желания быть похороненным в определённом месте. В своих стихах он говорил об этом неоднократно.

Если кончу дни под крылом голубки,
что вполне реально, раз мясорубки
становятся роскошью малых наций –
после множества комбинаций
Марс перемещается ближе к пальмам;
а сам я мухи не трону пальцем
даже в ее апогей, в июле –
словом, если я не умру от пули,
если умру в постели, в пижаме,
ибо принадлежу к великой державе,

II

то лет через двадцать, когда мой отпрыск,
не сумев отоварить лавровый отблеск,
сможет сам зарабатывать, я осмелюсь
бросить свое семейство – через
двадцать лет, окружен опекой,
по причине безумия, в дом с аптекой
я приду пешком, если хватит силы,
за единственным, что о тебе в России
мне напомнит. Хоть против правил
возвращаться за тем, что другой оставил.
…
(1967 год)

Лев Лосев объясняет: «К тому же могила в Петербурге была бы труднодоступной для семьи».

А разве Венеция к Нью-Йорку ближе, чем к Санкт-Петербургу?
Да, жена Мария Соццани-Бродская итальянка русского происхождения. Но для неё никакой труднодоступности Санкт-Петербурга не было и нет.
А вот могилу Иосифа Бродского на острове Сан-Микеле туристам посетить нелегко.

«Да и не любил Бродский, возможно, как раз из-за его популярности, своё юношеское стихотворение со строками «На Васильевский остров я приду умирать…», – полагает Лосев.

Однако Бродский читал это стихотворение на публике довольно часто. Он не мог не любить этот стих, как не мог не любить родной Петербург-Ленинград.





Решение вопроса об окончательном месте упокоения поэта заняло больше года. По словам вдовы Бродского Марии: «Идею о похоронах в Венеции высказал один из его друзей. Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего. Кроме того, рассуждая эгоистически, Италия — моя страна, поэтому было лучше, чтобы мой муж там и был похоронен».

Кто же посоветовал похоронить Бродского в Венеции, а не в Петербурге?

«Вероника Шильц, многолетний ближайший друг и адресат нескольких стихотворений, и Бенедетта Кравери, которой посвящены «Римские элегии», договорились с властями Венеции о месте на старинном кладбище Сан-Микеле». (Лев Лосев с.283).

Предложение депутата Государственной Думы Галиной Старовойтовой похоронить поэта в Петербурге на Васильевском острове было отвергнуто. Хотя стихи и мысли поэта недвусмысленно говорили о его желании. В беседе с Евгением Рейном Бродский как-то сказал: «Вообще Васильевский остров играл какую-то сверхъестественную роль в моём сознании».

Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
…
(цитирование ограничено авторскими правами – наследница прав Мария Соццани-Бродская).

Полтора года ушло на согласования, чтобы перевезти гроб с телом поэта в Венецию и похоронить. Когда тело везли из Нью-Йорка, гроб раскрылся, а когда грузили на катафалк, вовсе переломился пополам. Стали хоронить, копать могилу, наткнулись на чужие кости…

Хотя бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Лишённое родимой глины
Оно в аллювии долины
Ломбардской гнить не прочь, - понеже
Всё тот же грунт и черви те же.
Стравинский спит на Сан-Микеле…

21 июня 1997 года на кладбище Сан-Микеле в Венеции состоялось перезахоронение тела Иосифа Бродского. Бродский не был православным и не был католиком. Поэтому похоронили его в протестантской части кладбища. Эпитафия на захоронении Бродского гласит: «Со смертью не всё кончается» (из элегии Проперция Letum non omnia finit).



Когда я был в Венеции и ходил по узким улочкам этого города, то не мог избавиться от ощущения, что где-то впереди или сзади идёт Бродский.





В 1995 году на меня произвёл сильное впечатление фильм «Прогулки с Бродским», в котором Иосиф вместе со своим другом Евгением Рейном бродят по улочкам Венеции и читают стихи.

Привезите меня умирать на залив —
Только здесь ближе всех небеса,
Только здесь я душой нараспашку открыт,
Только здесь слышу я голоса,
Только здесь я бываю с собою на Ты,
Только здесь вопрошает душа,
Только здесь созревают желанья, мечты,
Только здесь засыпаю без сна.
Здесь, наверное, Бродский когда-то сидел,
А теперь здесь стихи я пишу.
Сочинять при желаньи здесь каждый б сумел.
Здесь творю я, как будто дышу.
К рыбакам прогуляюсь по гладкой воде,
А потом вместе с чайкой взлечу,
Загадаю родиться я новой звезде,
И с молитвою к Богу засну.
Благодарен за всё в эту белую ночь:
За крик чаек, огни маяков.
Пусть уходят надежды, сомнения — прочь!
Всем спасибо! Я к смерти готов!
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература





А по Вашему мнению, есть ли ТАЙНА СМЕРТИ БРОДСКОГО?

P.S. Читайте продолжение в моих статьях – «Тайна жизни Иосифа Бродского» и «Тайна творчества Иосифа Бродского».

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – http://www.nikolaykofyrin.ru

Серия сообщений "Писатели и поэты":
Часть 1 - Поэты о Первой мировой
Часть 2 - ТАЙНА СМЕРТИ ИОСИФА БРОДСКОГО
Часть 3 - ТАЙНА ЖИЗНИ ИОСИФА БРОДСКОГО
Часть 4 - Родоначальница любовного романа
...
Часть 48 - ОНОРЕ ДЕ БАЛЬЗАК И ЭВЕЛИНА ГАНСКАЯ: РОМАН В ПИСЬМАХ ДЛИНОЙ В 17 ЛЕТ
Часть 49 - ЗА ЧТО КАТАЕВА НАЗЫВАЛИ "ДВУЛИКИМ ЯНУСОМ"
Часть 50 - ВАЛЕНТИН КАТАЕВ: ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ ИДЕЯ "ДВЕНАДЦАТИ СТУЛЬЕВ"