К чему бы это? А к тому, что спасение утопающих есть дело рук самих утопающих. Впрочем, не пытайтесь повторить. Метод Мюнхгаузена, как и любая авторская методика, наилучшим образом работает у самого автора, чуть хуже у непосредственных учеников, в редких случаях у совпадающих по психотипу личностей, всем прочим остается лишь восхищенно взирать и совершать робкие попытки на мелководье. Это я к тому, что если у вас лично где-то там порой появляются мысли о бессмысленности собственной жизни и принудительном ее завершении, лучше сразу признайтесь в этом ближайшему психотерапевту, он, как никто другой, способен подсказать вам наилучшие методы осуществления этого достойного стремления.
Расставание с жизнью дело серьезное, требующее осмысления причин, расстановки приоритетов и осознанного выбора способа реализации. И если в первом я с дилетантским нахальством попробую в общих чертах разобраться, то второе и третье дело сугубо личное и требует персональной работы.
Более того, если подобные мысли вас действительно посещают, убедительно прошу не читать все нижеизложенное, поскольку пишется оно не с целью исцелить или надоумить страждущих, а исключительно в личных, глубоко эгоистических целях! И в терапевтической силе своих суицидальных размышлений я глубоко сомневаюсь, ну если только для себя самой.
Итак, что нас доводит до жизни такой, и что мы пытаемся сделать для себя посредством суицида? Что бы кто ни говорил об инстинкте смерти, но я твердо верю в созидательную силу психики. Беда лишь в том, что та ее сторона, что обитает на обочине, обладает поистине инопланетной логикой и решает все просто, шествуя к цели наикротчайшим путем. С ее, психики, точки зрения, суицид не усугубляет наличествующий в жизни мрак, не топит вас в омуте безнадеги и отчаянья, а наоборот, прекращает боль, выводит к свету, избавляет от ненужных связей, связывает с любимыми, дает покой, признание и любовь. Причем дает как-то сразу, без мучений, усилий и ожиданий. Не нужно меняться или что-то менять в жизни, ее можно просто не жить. И в миг осознания этой истины кажется, что других путей просто нет, потому что вот этот самый легкий, милосердный и заманчивый. Но какие проблемы мы пытаемся решить таким кардинальным способом? Так ли уж безнадежны они и правда ли имеют только вход и то не тот? Есть еще ходы, лазейки и потайные дверцы?
Психоаналитики предлагают нам на выбор шесть исходных вариантов, пригодных для решительного шага. Я думаю, что не все так однозначно и возможны варианты переплетения мыслей, чувств и причин. Вы можете обвинить меня в экзистенциализме, но мне кажется, что за ширмами отверженности, страха, боли и манипуляций лежит то единственное, что действительно не так просто объехать, обойти и отбросить, и это - потеря смысла. Именно смысл назначает жизни цену и дает ей энергию в самых тяжелых и невероятных условиях. Впрочем, это для меня, а для других… Или снова для меня?
Люди существа стадные, стайные, т.е. общинные. А на то и община, что требует общности интересов, взглядов и образа жизни. Люди - существа сложные, им хочется автономии, исключительности и свободы. За эту свободу мы деремся до последней капли крови, так и не осознав, что предмет нашего вожделения всегда был и есть в нас, как неотъемлемое, Богом данное свойство. Не осознавая этого, мы с ужасом наблюдаем, как общество поглощает нашу личность, приводя к одному знаменателю стремления и цели, ограничивая возможности рамками приемлемости и заданными стандартами. Наряду с несомненными преимуществами общинной жизни, у нее не отнять естественного желания объединить разрозненные части отдельных личностей в единый организм некой системы. И этого нельзя избежать. Нельзя жить в социуме и не подчиняться его неумолимому, как вращение светил, круговороту. Не имея настоящей связи с самими собой, не чувствуя себя, не зная, кто я, именно я, а не мы, невозможно противостоять усреднительной силе общества и не утратить себя. Мы работаем, совершаем привычные действия и говорим соответствующие случаю слова. Наша жизнь расписана по минутам на годы вперед. Расписана кем? Мы не задумываемся. Так живут все, так принято, заведено, так было и будет, а мы лишь песчинки в потоке и винтики в механизме. Над этим можно не задумываться, а можно радоваться. Но кто-то вдруг, проснувшись на мгновение и неожиданно соприкоснувшись с чем-то живым глубоко внутри и почему-то отличным от внешнего порядка, пугается. Ведь живая крупица внутри – это «я», самое родное и близкое для каждого существо. И оно уникальное, оно особенное… Соприкоснулись, вздрогнули от неожиданной встречи и побежали в колесе жизни, по странным законом не тобой придуманным, как все. И чем чаще мы вздрагиваем от соприкосновения с собой, чем дольше не можем с собой соединиться в повседневной суете, тем сильнее и невыносимее чувство умирания. Нет, не прощания с жизнью, как неким феноменологическим явлением, а умирания этого внутреннего «я», истинного умирания. Что может быть страшнее? Я не знаю. А выжить это «я» может лишь, отождествившись с собой. Тут нужно изрядно смелости и силы духа, чтобы, соединившись, не утратить связь. Выскочить из общего колеса, чтобы впрыгнуть в него (да, именно так) уже настолько другим, что колесо, не прекращая своего вращения, вдруг прекратит существовать. Но где взять силу духа и мужество, если не хватает элементарных физических сил, если все твое существо уходит на бег по заданной колее?
Их негде взять, если нет универсального источника энергии – смысла. Ради чего предпринимать сверхчеловеческие усилия? Думаете, что самого факта обретения себя достаточно? Увы. Надо знать, ради чего ты, цельный, должен, имеешь право быть. А если не узнаешь, сил не прибавится, так и будешь медленно умирать под гнетом навязанных стереотипов, понятий и предписаний. И не так уж важно, как именно ты себя убьешь: заболеешь раком, упадешь со скалы, попадешь под автомобиль или перережешь вены,- смерть станет единственным возможным для тебя способом вырваться из поглощающей пасти социума.
Но это лишь одна из граней. Как матрешки, одна внутри другой, внутри проблемы обретения себя лежит проблема узнавания и принятия себя таким, каков ты есть. У каждого из нас есть представление о себе-идеальном, во всех смыслах положительном. Эта иллюзия защищает и успокаивает, позволяя мириться со многим. Мы боимся боли и вытесняем воспоминания о собственных ошибках и мелких подлостях. Но такова уж природа контакта с собой, что мы неожиданно оказываемся перед лицом себя настоящего и видим, какое оно на вкус и цвет на самом деле. А оно далеко не так вкусно и красочно, как нам бы хотелось. И чем больше разница между идеальным образом себя и status quo, тем сильнее боль и явственней пропасть между собой и желанным вымыслом. Мы не находим сил обрести совершенство и не находим мужества принять убогую правду. Заслуживает ли такая правда жизни? И стоит ли, не смотря ни на что, пытаться ее улучшить, шаг за шагом, пусть на малую толику, но продвигаясь к ускользающему горизонту? Ради чего?
И боль отречения от себя-убогого многократно усиливается от того, что равнодушные к нашим идеалам окружающие видят, воспринимают и не любят или недостаточно любят нас настоящих. И ладно бы не любили, но они даже не замечают и не слышат нашего кричащего и ревущего «я». Люди спокойно проходят мимо, когда мы плачеи, брезгливо морщатся, когда мы рассказываем о своей боли, пинают, когда умоляем о помощи. И вот мы прибегаем к последнему средству обратить на себя внимание, мы заигрываем со смертью, устраивая так любимое человечеством кровавое шоу. Но человечеству плевать, ему бы с собой разобраться. В итоге: мы не понимаем себя, другие не понимают нас, мы ощущаем свое ничтожество, одиночество и ненужность. Мы ненавидим себя за это и понимаем, что жизнь не стоит и ломаного гроша.
Утрата ощущения ценности жизни ведет за собой естественную утрату ощущения значимости смерти. Смерть перестает быть явной границей, через которую нельзя переступать, и становится просто неким фактом, соприкосновение с которым может что-то исправить. Смерть становится единственной возможностью смириться с болью, отчуждением и отчужденностью, позволяет сосуществовать со всем этим, перестав быть. Это самый простой, короткий и, возможно, действительно единственный способ, когда мы не находим смысла, не понимаем, что жизнь в отличие от существования не отвечает на вопрос «Что?», но отвечает на вопрос: «Как?».
