Во имя любви к этой необычной женщине Савва Морозов построил в 1893 году замок, какого не бывало в Москве. Готические башенки, стрельчатые окна, зубцы на стенах – от дома веяло тайной, духом средневековья. Никто не мог предположить тогда, что этот особняк – первый вестник зарождающегося в России архитектурного стиля. Источник

Читать далее...

Первое здание Ярославского вокзала было построено в середине ХIХ в. по проекту архитектора Р.Кузьмина. В конце века с приходом нового министра путей сообщения С.Ю. Витте в России началось активное железнодорожное строительство: так, линия Московско-Ярославской железной дороги была удлинена до Архангельска и к ней были присоединены еще три линии северного направления. По случаю удлинения Московско-Ярославской железной дороги в 1902 г. было принято решение заново отделать здание Ярославского вокзала.

Для выполнения этой задачи был приглашен Ф. Шехтель, ставший широко известным в России после постройки особняка С.П. Рябушинского. А павильоны России на Международной выставке в Глазго принесли архитектору славу и на Западе: он получил звание академика архитектуры, почетного члена Британского королевского института архитекторов и общества архитекторов Глазго.

Все это предрешило вопрос о стиле фасада Ярославского вокзала: севернорусский характер его в обновленной обработке был признан более всего уместным.

Ярославский вокзал стал повторением в камне деревянных павильонов в Глазго. В убранстве вокзала использованы архитектурные мотивы севера России — Ярославской, Костромской и Архангельской губерний, совмещенные с новой, свойственной модерну композиционной схемой. Центральный ризалит здания, похожий на гигантскую въездную башню, увенчан шатром, напоминающим одновременно деревянные дозорные вежи русского Севера, юрту оленевода и кокошник праздничного наряда девушек северных губерний. В нише над входом архитектор поместил рельефное изображение гербов трех крупнейших городов, связанных с Северной железной дорогой, — Москвы, Ярославля и Архангельска.

Читать далее...

more

more

more

Если в районе Триумфальной площади Вы покинете суету Садового кольца и немного углубитесь в спокойствие московских переулков, то на углу Ермолаевского и Трехпрудного Вам неожиданно откроется небольшой особняк, больше всего напоминающий средневековый готический замок (фото 1). Сейчас там находится посольство Уругвая (фото 2).


Фото 1


Фото 2

Этот дом постороил для своей семьи в 1896 году замечательный русский архитектор (немецкого происхождения) Федор Осипович Шехтель, один из самых известных в России мастеров стиля модерн. К этому времени ему исполнилось 36 лет. После завершения строительства особняка Морозовых на Спиридоновке (1893 год) он был уже известен и популярен. Гонорар, полученный Шехтелем за этот готический дворец, позволил архитектору приступить к постройке своего нового жилища.

more

Этот особняк, созданный в конце XIX столетия знаменитым зодчим Федором Шехтелем, для обычных москвичей открыт лишь несколько дней в году – в День Музея и в Дни культурного наследия. Уже полвека здесь живут главы дипломатических миссий Посольства Уругвая. В бывшей гостиной семьи Шехтелей проходят официальные приёмы, а в кабинете архитектора — камерные музыкальные вечера: тогда место на деревянной галерее занимают музыканты, а слушатели сидят внизу у зажженного камина…

Дом в Ермолаевском переулке, выстроенный Федором Осиповичем Шехтелем в период зарождения стиля модерн, расположен в районе Патриарших прудов. В XVII веке на их месте было Козье болото (память о нем сохранили названия переулков — Большой и Малый Козихинские) и протекал ручей Черторый. По одной из версий, «Козьим» болото прозвали потому, что поблизости находился козий двор, откуда поставлялась шерсть ко дворам царя и патриарха.

Еще раньше это место называлось Патриаршей Слободой — здесь располагалась резиденция патриарха Иоакима, близ которой находился Патриарший Житный двор. Именно по распоряжению Патриарха на месте болота были выкопаны три пруда, впоследствии названные Патриаршими, где разводилась рыба для патриаршего стола. До настоящего времени сохранился только один пруд, а о прошлом напоминает лишь название переулка — Трёхпрудный. (К слову, в одном из домов на Трехпрудном родилась Марина Цветаева, чей отец, профессор Иван Васильевич Цветаев, филолог и искусствовед, был основателем и первым директором ГМИИ им. Пушкина. К сожалению, дом Цветаевых не сохранился).

В советское время была предпринята неудачная попытка переименовать Патриаршие пруды в Пионерские, но новое название не прижилось. В 1986 году пруд украсил изящный павильон (архитектор Б. Палуй и др.), выстроенный на месте старого, а в 2003 году Патриаршие пруды были причислены к объектам культурного наследия.

Современное название Ермолаевского переулка (он проходит между Трёхпрудным переулком и улицей Спиридоновкой), связано с некогда находившейся на нем церковью Ермолая «что на Козьем болоте» (возведена в 1610—1612 гг. как домовая церковь патриарха Гермогена, в миру Ермолая). Патриарх успел построить церковь при Лжедмитрии, незадолго до своей мученической смерти от голода в подземельях Московского Кремля. В настоящее время на месте этого храма, снесенного в 1932 году, разбит небольшой сквер.

В начале прошлого века Ермолаевский переулок активно застраивался доходными домами, в одном из которых, с необычными ограждениями балконов, жил художник И. И. Нивинский. Сегодня внимание москвичей привлекает жилой дом, стилизованный под XIX век, с крупными колоннами и скульптурами львов, получивший название «Дом со львами». Он был построен в 1944—1945 гг. архитекторами М. М. Дзисько и Н. И. Гайгаровым специально для советских генералов, и условия жизни в нем были более чем шикарные – генеральские квартиры состояли из 12-ти комнат.

Самое современное строение по Ермолаевскому переулку – 12-этажный дом с башенкой, декорированный на верхних ярусах скульптурными композициями, — получило название «Патриарх» (проект Ж. Гарсия).

На фоне всех этих зданий особняк Шехтеля, который архитектор выстроил для своей семьи, выглядит самым необычным. Ко времени постройки дома в 1896 году 36-летний Шехтель завершил строительство особняка Морозовых на Спиридоновке, получив, наряду с известностью, значительную материальную свободу, что и позволило ему приступить к строительству собственного дома.

Вообще, в районе Патриаршей слободы и близлежащих к ней улиц Шехтель работал весьма активно. Так, кроме «морозовского» особняка и особняка в Ермолаевском, в этом районе в разное время им были возведены особняк Рябушинского на Большой Никитской, собственный дом Шехтеля в стиле неоклассицизма на Большой Садовой, а также здание типографии Левинсона в Благовещенском переулке. Во многом именно творения Шехтеля упрочили славу этих мест как одного из самых красивых районов Москвы.

Впрочем, вернемся к дому на Ермолаевском. Нельзя точно определить архитектурный стиль особняка – в нем Шехтель объединил свой интерес к готической и английской архитектуре и новаторские для того времени архитектурные и художественные приемы, выработанные самим архитектором и впоследствии ставшие характерными для стиля модерн. Сам Федор Осипович так писал о доме своему другу Н. П. Чехову (брату А. П. Чехова): «…Построил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу».

Читать далее...

Последние годы жизни пролетарский писатель провёл в особняке олигарха.

Необычный особняк с уникальным интерьером вызывал весьма противоречивые чувства у людей, проживавших здесь в разное время, — от восторга у молодого Рябушинского до раздражения у Горького, считавшего дом нелепым.

Не у каждого исторического здания судьба складывается столь необычно. Построенный в начале ХХ века отцом русского модерна Фёдором Шехтелем по заказу миллионера Степана Павловича Рябушинского, он стал пристанищем, где Горький провёл последние годы своей жизни.

«Мы многое не замечаем, как не замечаем кислорода, которым дышим», — записал как-то Шехтель в своём дневнике. В суете большого города мы не видим удивительных вещей, которые находятся совсем рядом. Однажды во время прогулки по Малой Никитской я обратила внимание на необычный особняк. При ближайшем рассмотрении он оказался абсолютно ассиметричным: фасады, выполненные в оригинальный отделке, великолепные фризы из орхидей, витражи и окна разных форм и размеров, да ещё и на разных уровнях!

Как выяснилось, у этого дома непростая судьба, связанная с жизнью великого архитектора, миллионера-старообрядца и пролетарского писателя. Сейчас в этом здании находится мемориальный дом-музей Горького.

Миллионщик из народа

Степан Павлович Рябушинский (1874–1942) был представителем знаменитой в дореволюционной России династии промышленников и банкиров. Основы будущего процветания семейства Рябушинских заложил ещё его дед по отцовской линии — Михаил Яковлевич (1787–1858), прибывший в Москву из Калужской губернии торговать тканями в Гостином дворе. Истовый старообрядец, «хозяйственный мужик», близкий рабочему люду, переживший разорение и нашествие Наполеона, он всё же смог упорным трудом накопить денег и приобрести несколько мануфактур, на которых он сам часто работал мастером. Своим наследникам он оставил капитал в два миллиона рублей — неслыханные по тем временам деньги!

Старший его сын Иван, женившись против воли родителей, был отлучён от дома и от семейного дела. А вот младшие сыновья Павел и Василий оказались весьма предприимчивыми, при них семейные доходы росли и крепли. В 1882 году Рябушинские получили право изображать на своих товарах государственный герб — знак высокого качества изделий. Павел Михайлович принимал активнейшее участие в жизни своего сословия: избирался в члены московской Думы, коммерческого суда и был выборным Московского Биржевого общества. Большое внимание в семье уделялось и благотворительной деятельности: во время голода 1891 года Рябушинские построили на свои деньги ночлежный дом и бесплатную народную столовую, которая могла принять до тысячи человек в день.

По последней моде

Летом 1900 года на Малой Никитской началось строительство роскошного особняка для Степана Павловича Рябушинского — одного из представителей третьего поколения династии. Малая Никитская в те годы выглядела весьма провинциально: невысокие деревянные или каменные дома, куры, гуляющие по булыжной мостовой, аромат самоварного дымка. Чтобы разместить здесь городскую усадьбу с изысканным домом, внутренним двором и службами — прачечной, дворницкой, кладовой, гаражом и конюшней — требовался опытный архитектор, способный мыслить неординарно. Заказ на строительство получил Фёдор Осипович Шехтель (1859–1926), работы которого особенно нравились Степану Павловичу.

Потрясающий фантазёр и большой экспериментатор, Шехтель был самым ярким и плодовитым мастером стиля модерн в России. Московские знаменитости с удовольствием давали ему заказы, а построенные им здания во многом определили внешний вид старой Москвы. В начале ХХ века главным заказчиком профессиональных мастеров было русское купечество, пришедшее на смену обедневшему дворянству. Промышленники и банкиры стремились показать себя не только хозяевами жизни, но и высокообразованными людьми, шагающими в ногу со временем. Модерн пришёлся ко двору.

Уже к 1902 году работы по строительству были завершены, и роскошный особняк сразу же стал достопримечательностью. Три издательские фирмы — М. Кампель, П. фон Гиргенсон и Шерар, Набгольц и К° — в 1903–1905 годах издавали открытки с изображением усадьбы Рябушинских.

Главной изюминкой дома стала парадная лестница холла, выполненная в форме волны. Каскад мраморных волн, выкидывающий высоко вверх люстру-медузу, зеленоватые стены, имитирующие морскую стихию, приглушённое освещение, ручки дверей в форме морского конька создают картину подводного мира. Шехтель продолжил эту игру и в оформлении остальных комнат — растительные мотивы, морская тематика, причудливые улитки и бабочки, замаскированные в деталях интерьера, — в этом доме кипит особенная жизнь.

Читать далее...

 

Театральные здания - это лицо столицы, ее архитектурное украшение. Построенные лучшими зодчими, они являются национальным культурным достоянием всей страны. В одном из таких зданий в Камергерском переулке с 1898 года располагается Московский Художественный театр, сам по себе явление уникальное в русском искусстве. Возглавляет сегодня МХТ народный артист СССР Олег Табаков.

Десяток имен одного переулка

Переулок этот маленький - от Тверской до Большой Дмитровки. С десяток, а то и меньше домов по одной стороне, столько же по другой. И не всегда он был Камергерским. Назвали его так потому, что жили здесь когда-то три камергера: С. Голицын, В. Стрешнев и П. Бекетов. Стоило ли хлопот... Другое дело, раньше он был Егорьевским, так это по монастырю и церкви святого Георгия, или позже именовался Спасским - опять же по церкви Спаса Преображения. А то числился еще Газетным - считали его продолжением переулка, что на другой стороне Тверской уходит в сторону Большой Никитской. По той же причине называли и Кузнецким - как продолжение Кузнецкого моста. Из-за живших когда-то здесь квасников откликался на название Квасной, а из-за дворца Одоевских принял и эту фамилию. Для большинства москвичей века прошлого - это проезд Художественного театра. Сейчас переулок снова Камергерский.

Когда МХТа здесь еще не было

Дворец Одоевских стоял как раз на том месте, где много позже разместился МХТ. Лет сто владели дворцом представители славного русского рода. Потом он начал переходить из рук в руки, и после очередной реконструкции в здании появились зрительный зал и сцена, на которой шли спектакли театра Корша, частной русской оперы Саввы Мамонтова. Однако высокая духовная насыщенность присутствовала в этом доме не всегда. В конце позапрошлого века, проходя мимо него, москвичи осеняли себя крестным знаменем. Еще бы, "Кабаре-буфф", которым руководил француз из Алжира Шарль Омон, "славилось" стриптизом. В 1896 году в здании случился пожар, который удалось потушить с огромным трудом: говорили, Господь наказал заведение за безнравственность.

Честь - дороже денег

Спустя несколько лет француз от аренды помещения отказался, чем и воспользовался фабрикант и меценат Савва Морозов, взваливший на свои плечи хозяйственные заботы входившего в силу Московского Художественного театра. Он заключил договор об аренде и обязался профинансировать все строительные и отделочные работы. Человек С. Морозов, конечно, был состоятельный, но деньги считать умел. А уж для Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко в успехе их нового дела средства играли наиважнейшую роль. Вот как вспоминал внук С. Морозова о встрече этих трех людей со знаменитым архитектором Федором (Францом) Шехтелем, которому они хотели поручить реконструкцию: "...Станиславский и Немирович озабоченно переглянулись. Какую цену заломит знаменитый зодчий? Но спросить напрямую как-то не решались. Не касался этого вопроса и Морозов. После томительной паузы он наконец вымолвил: "Что касается финансовой стороны дела, то...". Тут Шехтель предупредительно поднял руку: "Об этом, милостивые государи, говорить не будем.
Заказ театра, украшающего Москву, я почитаю за честь выполнить безвозмездно". Станиславский и Немирович оцепенели. Морозов рассмеялся: "Знай наших! Фамилия Шехтель иностранная, а размах у Франца Осиповича истинно русский!"

Читать далее...