После обеда солнце уже не светило в мои окна, и все комнаты погружались в блаженную прохладу и полумрак. Я ходила из угла в угол, от стены к стене и пыталась разобраться, что со мной творится. Я пыталась понять, что преобладает во мне сейчас: рассудок, любовь, ненависть, обида?.. И вдруг осознала, что это страх. Я поняла, что я боюсь. Всего: завтрашнего дня, себя, своих эмоций, своих желаний. И поняла, что прежнего покоя у меня не будет уже никогда. Вулкан проснулся.
Странный сон о белом городе, убитый не рожденный ребенок Леонарда, отчужденность Конрада, растерзанная Сонита, непонятный и недоступный как прошлогоднее лето Веторио, – этого оказалось слишком много для одной несчастной старухи, которая только кажется строгой и рассудительной. А на самом деле она влюбчива, как девчонка, труслива, как серая мышь, и жалостлива до слюнтяйства!
И что-то еще меня ужасно беспокоило. Я наконец вспомнила – сломанный замок в барахолке! Фреска была цела, но всё же! Это ведь моя территория, мое сокровенное место. Я сама не знала, что охраняю, но цена за это была уже заплачена, причем, самая высокая.
Я так и не поняла, кто туда вломился так грубо и зачем. Если бы не Веторио, если бы не его рука, разве я забыла бы об этом?! Неужели это был Конрад? Но почему?! Он в любой момент мог взять ключ у Леонарда. Неужели он так ненавидит своего младшего брата, что предпочел разворотить замок?!
А кто бы это мог быть, кроме него? Никто. Ни у кого не хватило бы сил, разве что у кузнеца Ферсио. Или… все-таки у Веторио? Ведь он зачем-то бывает в барахолке, и сила у него какая-то дьявольская. Тоже мне, дамский мастер! Врет и не краснеет!
«Нет, это не Веторио», - подумала я. Он с таким беззаботным видом вертел на пальце ключ и так откровенно смутился, увидев взломанную дверь! Да и нужды у него в этом не было никакой.
Сначала у меня был порыв пойти к Конраду и расспросить его, я даже направилась к двери. Но потом поняла, что сейчас увидеть его равнодушное, совсем чужое лицо будет выше моих сил, и со мной в любой момент может случиться истерика, чего допустить уж никак нельзя. Я остановилась перед дверью и чувствовала себя загнанной волчицей: туда нельзя, и этого нельзя, и это недоступно, и это никогда не понять и не осмыслить… и не исправишь уже ничего!
Дверь распахнулась. Передо мной стоял Конрад.
Ничего потом не помню, только, что руки у него были могучие, и объятья железные как клещи. Кажется, он носил меня по комнатам и не знал, куда усадить. Он был бледен, и чем-то встревожен, но он любил меня как в детстве и рад был, несомненно рад, что снова ко мне вернулся. Такой встречи я ожидала вчера. Я ничего не понимала и ничего хорошего уже не ждала.
- Что с тобой? - спросила я, когда очутилась на диване, - к тебе вернулась память?
- Почему ко мне должна возвращаться память? - удивился он, - я ее не терял.
- Ты ведешь себя очень странно, Конрад...
- Я? - он еще больше удивился, - постой, ты мне не рада?
- Рада, - сказала я и поцеловала его в лоб, на лбу уже были морщины, - просто вчера ты так холодно со всеми нами обошелся, что я не знала, что подумать.
- Няня, ты о чем? - на лице у него было уже не удивление, а испуг, - я приехал только сегодня. Утром. Первым, кого я встретил, был этот парень в желтых штанах...
- Я знаю. Но это было вчера вечером.
- Сегодня утром.
- Бедный мальчик, - я поняла, что он и вправду серьезно болен, - мы же все тебя видели! Я уже говорила Леонарду, что у тебя что-то с памятью, а он так оскорбился, что ты его избегаешь! Бедный мой Конрад, что с тобой было за эти пять лет?
- Я избегаю Леонарда?! - Конрад даже возмутился, - это вы все тут с ума посходили, Веста! Я его еще не видел! Я успел только зайти к себе и переодеться. А вчера вечером я остался ночевать у мельника. Пошли к нему кого-нибудь и спроси, если сомневаешься.
- Пошлю, - сказала я мрачно, - обязательно пошлю. Потому что, если это правда, то тогда ты привез двойника.
- Ты хочешь сказать, что вчера вечером тут кто-то был, очень похожий на меня?
- Не очень похожий, а вылитый ты.
- А во что он был одет?
- Разве в темноте разберешь? В грязный плащ, в пыльные сапоги, в белую рубашку...
- И где же он теперь?
- Откуда я знаю, Конрад? Мне все-таки кажется, что это был ты.
- И не надейся. Я вполне здоров и всё прекрасно помню. И двойников у меня в Белогории не было.
Проговорили мы почти до темноты. О себе он рассказывал мало и с неохотой, сообщил только, что попал в плен почти сразу и всё это время жил на холодном северном полуострове под названием Кренгр. Плен его не был особо тяжким, так как местный сановник взял его к себе телохранителем. Жизнь его мало чем отличалась от жизни рядовых белогорцев, и свободу его никто не ограничивал, потому что бежать с Кренгра было абсолютно невозможно. С одной стороны был океан, с другой - бесконечная ледяная пустыня, а узкий перешеек, соединяющий полуостров с большой землей, надежно охранялся.
Как удалось ему бежать, он не рассказал. Стал расспрашивать о Филиппе. И видно было, что гибель брата причиняет ему сильную боль.
- Я должен ее найти, - сказал он решительно.
- Кого? - испугалась я.
- Ее. Эту черную птицу. Эту бестию, которая изводит наш род!
- Не смей, - сказала я строго, - она убьет тебя, и этим всё кончится. Да и не найдешь ты ее всё равно.
- Чтоб ее встретить, надо полезть на утес. Я полезу на утес.
- Не-е-е-т! - почти взвыла я, - хватит с меня Филиппа!
Вот действительно проклятье! Барон Карсти еще приехать не успел, а уже заболел этим утесом!
- Успокойся, - сказал он почти как Леонард, - я же буду готов к ее нападению.
- Филипп тоже был готов, - возразила я.
- Я знаю больше него, - заявил Конрад.
- Откуда?!
- Я ее уже видел, там на Кренгре. И она не убила меня.
Тут я вообще перестала что-то понимать. Неужели есть еще одна?! Еще одна птица-убийца? На Кренгре? Там, в белой ледяной пустыне – черная птица?
- Как это было? - спросила я, чувствуя, как вся дрожу мелкой дрожью от волнения.
- Очень просто, - сказал Конрад, - там тоже ходят легенды о ней. Она охраняет ледяной дворец в пустыне. И если раз в сто лет находится безумец, который отправляется на поиски этого дворца, его растерзанный труп скоро находят где-нибудь на побережье, совсем в другом месте.
- Ледяной дворец, - усмехнулась я, - какие глупые выдумки! Наверняка никто его даже не видел!
- Видел, - сказал Конрад, - я.
И в глазах его отразилось такое восхищение, что я снова подумала, а не безумен ли он?
- Мы отправились туда вместе, - продолжал Конрад, - я и мой хозяин. Мы ехали на оленьей упряжке четверо суток. А на пятое утро увидели дворец. Издали он напоминал нагромождение льда, но когда мы подъехали ближе, то чуть не ослепли. Ей-богу, стоило рисковать жизнью, Веста, и замерзать во льдах на краю света, чтоб увидеть такое! Он был весь прозрачный и переливался всеми цветами радуги. И еще, знаешь что? Он был теплый. Да-да. Я трогал стены и пол. Они были прозрачные как стекло, гладкие и совсем не холодные.
Он безумен, поняла я. Мой Конрад безумен! Теплый лед! Дворец в пустыне!
- Сначала мне казалось, что всё это волшебный сон, - продолжал он увлеченно, - потом, как пописанному, появилась огромная черная птица. Мы пытались в нее стрелять из арбалетов, но стрелы от нее отскакивали. Хозяина она растерзала сразу. А меня схватила своими когтищами и понесла. Я очнулся где-то в лесу на зеленой траве, как оказалось, очень далеко от Кренгра и даже от Белогории. Вот как это было.
- Значит, ты ей обязан своим освобождением? - спросила я хмуро.
Я не верила ни одному его слову. И Конрад это понял.
- Именно ей, - сказал он, - и я знаю теперь, что она может не только убивать. Я хочу понять, что ей надо. Пока мы этого не поймем, мы обречены на гибель. А теперь посмотри.
Он медленно снял рубашку и повернулся ко мне спиной. И на спине, на ребрах и на руках его были глубокие следы огромных когтей.
У меня упали руки, у меня остановилось сердце, у меня потемнело в глазах. Я вынуждена была поверить в его бред.
© Copyright 
