На холмах Грузии
 

На холмах Грузии На холмах Грузии лежит ночная мгла; Шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко; печаль моя светла; Печаль моя полна тобою, Тобой, одной тобой... Унынья моего Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит - оттого, Что не любить оно не может. 1829

"На холмах Грузии" одно из немногих стихотворений о любви Пушкина к будущей жене, красавице Наталье Гончаровой. Поэт встретил Наталью Гончарову в Москве в декабре 1828 года на балу танцмейстера Йогеля. В апреле 1829 года, понимая, что может получить отказ, Пушкин просил руки Натальи у её родителей через Фёдора Толстого-Американца. Ответ матери Гончаровой был неопределённым: Наталья Ивановна считала, что 16-летняя на тот момент дочь слишком молода для брака, но окончательного отказа не было. Получив весьма неопределенный ответ, Пушкин решил отправиться в действующую армию на Кавказ.

Друзья Пушкина, не желая подвергать жизнь поэта опасности, все же уговорили Пушкина погостить несколько месяцев в Тифлисе, где и было создано короткое и чувственное стихотворение "На холмах Грузии".

У Пушкина было желание оставить затею с женитьбой и больше никогда не возвращаться в Москву. Однако чувства к Наталье Гончаровой оказались столь сильны, что в 1830 году поэт вновь сделал предложение Наталье Гончаровой и на этот раз получил согласие. ! Любопытно, что после брака Пушкин не посвятил Наталье Гончаровой ни одного лирического стихотворения.
Но намерение посетить Кавказ возникло у Александра Пушкина еще в 1827 году. В письме от 18 мая он писал из Москвы своему брату Льву Сергеевичу, служившему тогда в Нижегородском драгунском полку, расквартированном под Тифлисом: "Завтра еду в Петербург увидаться с дражайшими родителями… Из Петербурга поеду или в чужие края, то есть в Европу, или восвояси, то есть во Псков, но вероятнее в Грузию…" Намерение это осуществилось спустя два года. Перед отъездом из Петербурга 9 марта, Пушкин отметился в полиции, как выезжающий до Тифлиса и обратно. В черновом предисловии к "Путешествию в Арзрум" Пушкин написал, что "мне захотелось туда съездить для свидания с братом и с некоторыми из моих приятелей".

Пушкин прибыл в Тифлис 26 мая, в день своего 30-летия.
Поэт радостно был встречен тифлисским обществом. Оказались здесь и товарищи по лицею. В честь гостя был устроен торжественный вечер в европейско-восточном вкусе в одном из загородных садов на берегу Куры. Описание встречи дал ее участник Константин Савостьянов, служивший в канцелярии тифлисского военного губернатора в чине коллежского асессора:

"Тут собрано было: разная музыка, песельники, танцовщики, трубадуры всех азиатских народов, бывших тогда в Грузии. Весь сад был освещен разноцветными фонарями и восковыми свечами на листьях дерев, а в середине сада возвышалось вензелевое имя виновника праздника. Более 30 единодушных хозяев праздника заранее столпились у входа сада восторженно встретить своего дорого гостя. Едва показался Пушкин, как все бросились приветствовать его громким ура с выражением привета, как кто умел. Весь вечер пролетел незаметно в разговорах о разных предметах, рассказах, смешных анекдотах и пр.
Все веселились от души, разговаривали, шутили, смеялись и одушевление всех было общее. Тут была и зурна, и тамаша, и лезгинка, и заунывная персидская песня, и Ахало, и Алаверды, и Якши-ол, и Байрон был на сцене, и все европейское, западное смешалось с восточно-азиатским разнообразием в устах образованной молодежи, и скромный Пушкин наш приводит в восторг всех, забавляя, восхищая милыми рассказами и каламбурами.

Действительно, Пушкин в этот вечер был в апофеозе душевного веселья как никогда и никто его не видел в таком счастливом расположении духа; он был не только говорлив, но даже красноречив, меж тем как обыкновенно он бывал более молчалив и мрачен. Как оригинально Пушкин предавался этой смеси азиатских увеселений! Как часто он вскакивал с места, после перехода томной персидской песни в плясовую лезгинку, как это пестрое разнообразие европейского с восточным ему нравилось и как он от души предался ребячьей веселости! Несколько раз повторялось, что общий серьезный разговор останавливался при каком-нибудь азиатском фарсе, и Пушкин, прерывая речь, бросался слушать или видеть какую-нибудь тамашу грузинскую или имеретинского импровизатора с волынкой. Когда европейский оркестр во время заздравного тоста Пушкина заиграл марш, на русского Торквато надели венок из цветов, посадили в кресло и начали его поднимать на плечах своих товарищей при беспрерывном ура, заглушавшем гром полного оркестра музыки.
 

Потом посадили его на возвышение, украшенное цветами и растениями, и всякой из нас подходил к нему с заздравным бокалом и выражали ему, как кто умел, свои чувства, свою радость видеть его среди себя и благодаря от лица просвещенных современников и будущего потомства бессмертные творения, которыми он украсил русскую литературу.

На все эти приветы Пушкин молчал до времени, и одни теплые слезы высказывали то глубокое приятное чувство, которым он тогда был проникнут. Наконец, когда умолкли несколько голоса восторженных, Пушкин в своей стройной благоуханной речи излил перед нами душу свою, благодарил всех нас за торжество, которым мы его почтили, заключивши словами: "Я не помню дня, в который бы я был веселее нынешнего; я вижу, как меня любят, понимают и ценят — и как это делает меня счастливым!" Когда он перестал говорить, — от избытка чувств бросился ко всем с самыми горячими объятиями и задушевно благодарил за незабвенные для него приветы".

Пушкин в Тифлисе с огорчением узнал, что Нижегородский драгунский полк уже выступил в поход. Поэт обратился к командующему Отдельным кавказским корпусом фельдмаршалу графу Ивану Паскевичу с просьбой разрешить поехать в армию, так как ему любопытно было бы "взглянуть на театр войны и на места, которые могут дать ему материал для сочинений". Главнокомандующий в тот момент находился под Карсом, и Пушкину пришлось две недели провести в Тифлисе в ожидании разрешения.

Пребывание Пушкина на Кавказе и, в частности, в Грузии в 1829 году принадлежит к наименее известным в подробностях периодам в жизни поэта. Основным печатным источником сведений о Пушкине на Кавказе в 1829 году является его "Путешествие в Арзрум". Вот как описывает поэт встречу с Тифлисом: "Я остановился в трактире, на другой день отправился в славные тифлисские бани. Город показался мне многолюден. Азиатские строения и базар напомнили мне Кишинев. По узким и кривым улицам бежали ослы с перекидными корзинами; арбы, запряженные волами, перегорожали дорогу. Армяне, грузинцы, черкесы, персияне теснились на неправильной площади; между ими молодые русские чиновники разъезжали верхами на карабахских жеребцах. При входе в бани сидел содержатель, старый персиянин… Персиянин ввел меня в бани: горячий, железо-серный источник лился в глубокую ванну, иссеченную в скале. Отроду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань… В Тифлисе пробыл я около двух недель и познакомился с тамошним обществом. Санковский, издатель "Тифлисских ведомостей", рассказывал мне много любопытного о здешнем крае, о князе Цицианове, об А. П. Ермолове и проч. Санковский любит Грузию и предвидит для нее блестящую будущность…

Грузины народ воинственный. Они доказали свою храбрость под нашими знаменами. Их умственные способности ожидают большей образованности. Они вообще нрава веселого и общежительного. По праздникам мужчины пьют и гуляют по улицам. Черноглазые мальчики поют, прыгают и кувыркаются; женщины пляшут лезгинку. Голос песен грузинских приятен…

Грузины пьют не по-нашему и удивительно крепки. Вины их не терпят вывоза и скоро портятся, но на месте они прекрасны. Кахетинское и карабахское стоят некоторых бургонских. Вино держат в маранах, огромных кувшинах, зарытых в землю. Их открывают с торжественными обрядами. Недавно русский драгун, тайно отрыв таковой кувшин, упал в него и утонул в кахетинском вине… Тифлис находится на берегах Куры в долине, окруженной каменистыми горами. Они укрывают его со всех сторон от ветров и, раскалясь на солнце, не нагревают, а кипятят недвижный воздух. Вот причина нестерпимых жаров, царствующих в Тифлисе, несмотря на то, что город находится только еще под сорок первым градусом широты. Самое его название (Тбилискалар) значит Жаркий город.

Большая часть города выстроена по-азиатски: дома низкие, кровли плоские. В северной части возвышаются дома европейской архитектуры, и около них начинают образоваться правильные площади. Базар разделяется на несколько рядов; лавки полны турецких и персидских товаров, довольно дешевых, если принять в рассуждение всеобщую дороговизну. Оружие тифлисское дорого ценится на всем Востоке. Граф Самойлов и В., прослывшие здесь богатырями, обыкновенно пробовали свои новые шашки, с одного маху перерубая надвое барана или отсекая голову быку.

В Тифлисе главную часть народонаселения составляют армяне: в 1825 году было их здесь до 2500 семейств. Во время нынешних войн число их еще умножилось. Грузинских семейств считается до 1500. Русские не считают себя здешними жителями. Военные, повинуясь долгу, живут в Грузии, потому что так им велено. Молодые титулярные советники приезжают сюда за чином асессорским…

Абанатотбани - старый квартал в Тбилиси, где расположены серные бани. Одна из самых красивых - голубая баня, внешне очень похожа на мечеть.
Серная вода из горячих источников очень мягкая, с легким серным запахом.

Самая знаменитая и красивая баня – Орбелиани, также известная как Голубая или Пестрая. Здание 1840 года стоит немного в стороне и скорее напоминает мечеть, украшенную стрельчатым фасадом, двумя небольшими минаретами и сине-голубыми изразцами. Как утверждают местные жители, в третьем номере этой бани во время путешествия на Кавказ в 1829 году побывал Пушкин. В доказательство этого на стене здесь висит табличка со словами поэта:
"Отроду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань"
 

Именно в этой "Голубой бане" в 1829 году отдыхал сам Пушкин, а в самом произведении "Путешествие в Арзрум" можно найти следующее описание:

«Хозяин оставил меня на попечение татарину-банщику. Я должен признаться, что он был без носу; это не мешало ему быть мастером своего дела. Гассан (так назывался безносый татарин) начал с того, что разложил меня на теплом каменном полу; после чего начал он ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня сильно кулаком; я не чувствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение. (Азиатские банщики приходят иногда в восторг, вспрыгивают вам на плечи, скользят ногами по бедрам и пляшут по спине вприсядку, е sempre bene). После сего долго тер он меня шерстяною рукавицей и, сильно оплескав теплой водою, стал умывать намыленным полотняным пузырем. Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас как воздух!
NB: шерстяная рукавица и полотняный пузырь непременно должны быть приняты в русской бане: знатоки будут благодарны за таковое нововведение. После пузыря Гассан отпустил меня в ванну; тем и кончилась церемония.» (с) wiki

Другой знаменитостью, увековечившей Абанотубани в своем произведении, является Александр Дюма. Путешествуя по Кавказу в 1859 году, он оставил такое описание тбилисских бань:
«Два истязателя начали ломать мне суставы… Эти упражнения, которые, по–видимому, должны были вывихнуть мне члены, совершались удивительно естественно, не только без боли, но с чувством удовольствия...Мешочек надулся и испустил мыльную пену, которой я покрылся с головы до пят. За исключением глаз, которые мне немного жгло, я никогда не испытывал более приятного чувства, как то, которое было произведено этой пеной, текущей по всему телу...»

Александр Пушкин отпраздновал в Тифлисе свое 30-летие и провел в Грузии в общей сложности две недели.
Но нужно было добираться до действующей армии. Наконец 13 июня Пушкин попал в штаб-квартиру командующего армией, графа Паскевича, который уже продвинулся дальше Карса. Сбылась давнишняя мечта поэта увидеть настоящую войну.
Город Эрзерум, или Арзрум, в 1829 году был взят русскими войсками во время очередной войны с Османской империей (1828-1829).
Александр Сергеевич жил совсем не в казарме, а во дворце сераскира, который, к сожалению, до наших дней не сохранился. Как не сохранился и гарем, чьих обитательниц по указанию генерала Паскевича навещала разбитная компания поэта Пушкина и графа Абрамовича.
Город возник вокруг Римской крепости 4 века, но корни его истории прорастают гораздо глубже: через времена Великой Армении, древнего государства Хайаса вплоть до второго тысячелетия до н.э. При Пушкине население составляло порядка 100 тысяч жителей, теперь город наполнен 360 тысячами их потомков.
"Дорогой обеими пригоршнями черпал он новые впечатления. Путешествие в Арзрум – как позже назвал он свою поездку – полно движения, красок, кипит жизнью. Он вырвался наконец на простор, на свободу, и наслаждался, расправлялся со всей непосредственностью своей страстной натуры.

Всю вторую половину пути, начиная от Екатеринодара, пришлось ехать на полувоенном положении с эшелоном, как за девять лет перед тем ездил он с Раевским. Но теперь Пушкин на всем долгом пути встречал подтверждение своей славы. Молодые офицеры и старые генералы спешили проявить ему внимание.
Его обласкали два командующих Кавказской армией: бывший – генерал Ермолов и настоящий – генерал Паскевич. Чествовали Пушкина в Тифлисе, под стенами Карса и Арзрума его приветствовали старые друзья и незнакомые поклонники.
Первым оказал ему внимание Ермолов, имя для Пушкина с юности священное, связанное с легендарными подвигами русских войск. Покоритель Кавказа был в опале и жил у себя в деревне. Его считали, по-видимому, справедливо, причастным к тайному обществу. Пушкин сделал 200 верст крюку, чтобы повидать его.
"Был у меня Пушкин, – писал Ермолов Денису Давыдову. – Я в первый раз его видел и, как можешь себе вообразить, смотрел на него с живейшим любопытством. В первый раз не знакомятся коротко, но какая власть высокого таланта. Я нашел в себе чувство, кроме невольного уважения".

До сих пор бытует мнение, что 24 июня (11 июня по старому стилю) 1829 года поэт и писатель А.С. Пушкин встретил в горах Закавказья тело погибшего в Персии писателя А.С. Грибоедова.

Поводом к подобным рассуждениям стало упоминание об этом в путевых записках писателя, в "Путешествии в Арзрум во время похода 1829 года". Город Эрзерум, или Арзрум, в 1829 году был захвачен русскими войсками во время очередной войны с Османской империей (1828-1829).
Путь писателя лежал через горы Армении и Грузии, и неподалёку от перевала, близ армянского села Гаргар, Пушкин (как он это описывает) повстречал нескольких грузин, везущих арбу с телом поэта, убитого фанатиками во время его дипломатической службы в Персии. Вот как описывает это сам Пушкин: "Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. "Откуда вы?" - спросил я их. "Из Тегерана". "Что вы везете?" --"Грибоеда". Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис."
(Однако, мнения исследователей расходятся с "показаниями" Пушкина. Тело Грибоедова было перевезено месяц назад, и сопровождала его пышная команда, а никак не несколько грузин. Ариадна Тыркова-Вильямс "Жизнь Пушкина", из главы XV "Путешествие в Арзрум").
 

На войне Пушкин встретил Раевского, Вольховского, Пущина, Ушакова. Поэт даже принял участие в одном из решительных боев, предшествовавших взятию Арзрума.
Между тем, о личном участии Пушкина в военных действиях имеются свидетельства в официальной "Истории военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах" генерала Ушакова и в "Записках" М. Пущина.
Обратный путь из Арзрума Пушкин описал всего в нескольких строках. Он выехал из столицы Анатолии, по всей вероятности, 21 июля, просидел три дня в гюмринском карантине и 1 августа был в Тифлисе. "Здесь остался я несколько дней в любезном и веселом обществе. Несколько вечеров провел я в садах при звуке музыки и песен грузинских".
Спутник Пушкина по Военно-Грузинской дороге Н.Б. Потокский, автор воспоминаний "Встречи с Александром Сергеевичем Пушкиным в 1824 и 1829 годах" сообщает: "…Потом, на другой и на третий день, я еще встречался с Пушкиным и Санковским, и вместе делали прогулки по городу; между прочим, посетили еще свежую тогда могилу Грибоедова, перед коей Александр Сергеевич преклонил колена и долго стоял, наклонив голову, а когда поднялся, на глазах были заметны слезы…"

6 августа Пушкин выехал из Тифлиса в направлении Владикавказа. Газета "Тифлисские ведомости" в номере от 9 августа 1829 года сообщила: "6 августа Пушкин, возвратившийся из Арзрума, выехал из Тифлиса к кавказским Минеральным водам. Любители изящного должны теперь ожидать прелестных подарков, коими гений Пушкина, возбужденный воспоминаниями о Закавказском крае, без сомнения, наделит литературу". Результатом посещения Кавказа Пушкиным явились очерк "Путешествие в Арзрум", несколько стихотворений, в том числе "На холмах Грузии лежит ночная мгла", "Кавказ", "Обвал", "Монастырь на Казбеке"…
Грузия воздала должное великому поэту. В каждом грузинском городе есть улица Пушкина! В Тбилиси имя поэта носит улица, на которой стоял двухэтажный дом, где останавливался во время своего пребывания Пушкин. Об этом сообщает мемориальная доска, установленная на фасаде дома №5 с надписью: "Александр Сергеевич Пушкин жил в 1829 году с 27 мая по 10 июня (по старому стилю) в доме, стоявшем на этом месте".

На обратном пути из Арзрума и Тифлиса поэт (в третий раз) приехал на Горячие Воды (Пятигорском эту местность назовут спустя год).
Первое и"покорение" Кавказом состоялось в 1820 году.
Первые же поэтические строки о Кавказе появились в эпилоге к "Руслану и Людмиле", сочиненном здесь, на Водах 26 июля и напечатанном во втором издании поэмы. В нeм зазвучали героические образы борьбы за прекрасный, поэтический и "негодующий" Кавказ, в стихотворные строки облечена мысль о неизбежности его присоединения к России.
Поэтическим итогом его первого пребывания на Кавказе явилась поэма "Кавказский пленник", законченная в 1821 году.

Путь продолжался. Вместе с декабристом Михаилом Пущиным и офицером Руфином Дороховым они выехали сюда из Владикавказа 11 августа 1829 г. Пушкину казалось, что он отлично знает на Водах каждый уголок, но теперь тут многое изменилось. Приглашенные сюда братья – зодчие Бернардацци благоустраивали город. В "Путешествии в Арзрум", вспоминая былую здешнюю дикость, Пушкин описал новый вид Горячих Вод: "Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем; на стенах ванн прибиты предписания от полиции; везде порядок, чистота, красивость". В трубы упрятывали источники, из которых он в юности "ковшиком из коры" пил целебную воду. Уже была отстроена пятигорская "Ресторация" - гостиница, где и остановился в этот приезд поэт. Путешественник Н.Н.Нефедьев рассказывал, что в те годы "у источников гремела поэзия, и вторглось имя Пушкина", Александр Сергеевич быстро познакомился со здешними обитателями и успел хорошо изучить "водяное общество", с иными сдружился надолго.
8 сентября 1829г. Пушкин покинул Кавказ, как оказалось навсегда. Дата эта указана в подорожной Горячеводского комендантского управления: "От Горячих минеральных вод – до города Георгиевска господину чиновнику 10 класса Пушкину от казачьих постов, по тракту состоящих, давать в конвой по два конновооруженных казака без малейшего задержания".

"С легкой руки Пушкина Кавказ сделался для русских заветною страной не только широкой раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии. Муза Пушкина как бы освятила давно уже существующее родство России с этим краем, купленным дорогою кровью сынов ее и подвигами ее героев. Кавказ, эта колыбель поэзии Пушкина, сделался и колыбелью поэзии Лермонтова". (В.Г.Белинскй)
 

"В день благословения памятника к Пушкинскому саду устремилась огромная масса людей, — сообщала газета "Иверия" в номере от 1899 года. — Люди заполнили балконы, окна, крыши близлежащих домов. Пушкинский сад был украшен знаменами. Дом, где в 1829 году в течение двух недель жил Пушкин, был украшен гирляндами цветов и флагами". Это был всего пятый памятник после Москвы, Петербурга, Кишинева и Одессы и открыт он был именно на том месте, где в свое время гулял Пушкин. Открытие памятника, а сооружен он был на средства горожан, стало настоящим и ярким праздником. И в дальнейшем, вплоть до наших дней, в Грузии постоянно отмечаются юбилеи рождения и смерти великого поэта.
 

N.B.: Полностью очерк "Путешествие в Арзрум" увидел свет лишь в 1836 году в первом номере основанного А. Пушкиным журнала "Современник". Произошло это всего за год до трагической дуэли поэта с Ж.Ш. Дантесом.

Проект "Великие в Грузии" основан на одноименной книге российского и грузинского журналиста Бесика Пипия.
https://www.otzyv.ru/read.php?id=110418
https://sputnik-georgia.ru/columnists/20160608/232048177.html
http://alisha-96.livejournal.com/13658.html
http://www.vsaunu.ru/blog/article/abanotubani__podzemnie_bani_tbilisi