15 декабря прошлого года сирийская армия потерпела на севере страны поражение от коалиции вооруженных групп, в первых рядах которых фигурировало связанное с «Аль-Каидой» движение «Джабхат ан-Нусра». Наступление приветствовали противники Асада, в том числе и Свободная сирийская армия, которая представляет умеренное крыло повстанцев.

Получается, что «Джабхат ан-Нусра» теперь стоит на стороне сирийской оппозиции, а не исламских радикалов? Или же это — просто тактический ход с целью подправить подпорченный имидж? С самого начала конфликта в Сирии эта экстремистская группа ведет войну с соперниками из экстремистского движения «Исламское государство», которое сейчас называют врагом номер один всего международного сообщества. Чтобы дистанцироваться от него, в сентябре представители «Джабхат ан-Нусра» начали переговоры с ООН о вычеркивании их организации из черного списка в обмен на освобождение 45 удерживаемых в заложниках миротворцев. В ООН с ходу отклонили эти требования.

Этот список был создан в 1999 году и включает в себя лица и организации, которых особый комитет Совета безопасности ООН признает нежелательными или даже враждебными (например, «Аль-Каиду» или талибов). В полномочиях комитета введение таких санкций как заморозка активов, запрет на выезд из страны и эмбарго на поставки оружия.

«Джабхат ан-Нусра» делает ход конем

Так, почему же требование отклонили? Как считает специалист по современному исламу из Эдинбургского университета Тома Пьерре (Thomas Pierret), инициатива «Джабхат ан-Нусра» не могла увенчаться успехом из-за его связей с «Аль-Каидой»: «Нельзя называть себя непримиримым врагом первейшей мировой державы и одновременно стремиться к уважению на международной арене. Это тем более бессмысленно сейчас, когда "Джабхат ан-Нусра" борется с Исламским государством за контроль над мировым джихадом». По его словам, требование стало лишь результатом стечения обстоятельств: «У полевых командиров "Джабхат ан-Нусра" оказались на руках миротворцы, и они пошли на этот необдуманный шаг».

Однако политолог и специалист по арабскому и мусульманскому миру Франсуа Бюрга (François Burgat) не согласен с такой точкой зрения. По его словам, инициатива радикального движения является частью хорошо продуманной стратегии, цель которой в том, чтобы дистанцироваться от исламистских кругов:

«Сегодня "Джабхат ан-Нусра" нацелина в большей степени на борьбу с режимом Башара Асада, а не контроль над освобожденными территориями. "Джабхат ан-Нусра" установил связи и наладил сотрудничество с населением и неисламисткими вооруженными группами, чтобы тем самым подчеркнуть отличия от Исламского государства Ирака и Леванта».

Но пусть даже ООН и отклонила требование «Джабхат ан-Нусра» из-за его теоретической связи с «Аль-Каидой», американцы все же задумались о том, чтобы не ставить движение в список потенциальных целей авиаударов в Сирии и Ираке, однако затем отказались от этой мысли. «Такое решение было очень плохо воспринято многими представителями вооруженной сирийской оппозиции, которые не придерживаются радикальных взглядов», — отмечает Франсуа Бюрга.

Сейчас исламистское движение смогло официально обратиться с требованием убрать его из списка, но всего несколько лет тому назад, подобное было просто невозможно. Сегодня люди и организации вроде «Джабхат ан-Нусра» могут попытаться доказать, что их внесли в список ошибочно, что доказательств их вины недостаточно или что все связи с террористической группой были разорваны.

Так, например, в июле 2010 года пятерых талибов, в том числе бывшего представителя Афганистана в ООН, вычеркнули из черного списка в рамках начатой президентом Хамидом Карзаем примирительной инициативы. В «Джабхат ан-Нусра», по всей видимости, решили испытать удачу именно в свете этих последних событий.

В начале 2000-х годов нечто подобное было бы просто немыслимым. После терактов в США ООН на волне эмоций включила в список всех людей и организации, которые по ее мнению представляли угрозу. Причем без каких бы то ни было проверок. Такая ситуация создала серьезные проблемы для европейских государств, оказавшихся в тисках между решениями Совета безопасности ООН и требованиями Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ).

Решение по делу «Нада против Швейцарии» от 12 сентября 2012 года прекрасно иллюстрирует эту проблематику. ЕСПЧ рассмотрел положение оказавшего в черном списке уроженца Италии, который жил на территории Швейцарии и лишился возможности выехать за границу. Суд постановил, что применение этой меры нарушает право на личную и семейную жизнь, так как мешает человеку нормально жить. Кроме того, ЕСПЧ осудил Швейцарию за то, что та не позволила ему подать иск после внесения в список.

Но разве можно обвинить государство в выполнении решений Совета безопасности, если оно по факту обязано это делать? Как отмечает специалист по частному и уголовному праву Мари-Элен Гоззи (Marie-Hélène Gozzi), «ЕСПЧ принял путаные решения, потому что следовать нужно как обязательным для всех государств-членов требованиям ООН, так и защите прав в европейской среде. На самом деле он не осуждал эти санкции, а лишь отмечал, что властям следует правильно реализовать их на практике с соблюдением всех норм правового государства».

После этого постановления в ООН несколько изменили подход к вопросу. «Они скорректировали имеющиеся меры, усилив контроль и введя должность независимого и беспристрастного посредника, который должен рассматривать все обращения по исключению из списка во избежание ошибок», — говорит специалист Европейского суда по правам человека Николя Эрвьё (Nicolas Hervieu).

Сложности борьбы с терроризмом

Пусть сегодня в ООН и исправили ошибки, стало ли формирование черного списка эффективной мерой борьбы с радикальным исламизмом? Мари-Элен Гоззи говорит об ощутимых результатах в том плане, что они закрывают некоторым террористам выезд из страны. Как бы то ни было, самих по себе таких мер недостаточно: «Это всего лишь часть того, что можно сделать. Если сравнить ситуацию 2001 года с происходящим в 2014 году, когда радикальная группа объявила о формировании государства, мы стали свидетелями трансформации терроризма. С точки зрения такой ситуации эти меры необходимы, но опираться на одни лишь санкции нельзя».

Кроме того, подобные меры неодинаково воздействуют на разные террористические группы. Так, например, заморозка активов повлияла бы на «Джабхат ан-Нусра» сильнее, чем на Исламское государство. Как отмечает Тома Пьерре, «"Аль-Каида" и ее локальные ответвления сильно зависят от международных потоков и частных финансов, тогда как ИГ черпает большую часть ресурсов в нефти».

Также нужно отметить, что решения по организациям и движениям, которые предлагают государства на рассмотрение комитета, не могут быть на 100% верными. Хотя все они и обязаны представить подробные аргументы в подтверждение необходимости внесения в список, по мнению Франсуа Бюрга, все зачастую становится слишком субъективным и неэффективным: «До сегодняшнего дня я пока что не видел никаких конкретных действий ООН в сфере "терроризма". Эта концепция зачастую формируется предельно односторонним образом и используется государствами для обозначения их противников».

Несмотря на корректировку курса ООН, Николя Эрвьё без оптимизма смотрит в будущее и не исключает вероятности новых ошибок Совбеза ООН: «После формирования Исламского государства и решения некоторых европейцев принять участие в джихаде будут подняты новые вопросы. В полной мере оценить масштабы волны судебных разбирательств, которые породит новая серия санкций с 2010 по 2014 год, можно будет только через год-три».

Источник

Пожалуйста, оставьте комментарий об этой статье.