Цитата сообщения Melemina Рабыня Шизаура.

У нее были жиденькие вытравленные дешевой краской волосы оттенка старого поролона, узкие тщательно зарозовленные помадой губы, хрипловатый голос, которым она старательно тянула слова. Ей было еще совсем немного лет - нежные двадцать с хвостиком, которые угрожающе тянулись к одинокой тридцатке.

Пять лет своей жизни она провела, сидя у обочины шоссе на складном стульчике возле тугих мешков с сахаром. Возле нее останавливались машины, водители отсчитывали ей денег и грузили мешки с сахаром в багажники.

Зимой Рабыня тайком согревалась глотком-другим запрятанной под тулуп водкой, летом подставляла голые плечи солнцу, думая о том, что блондинкам идет такой ровный, въедливый, густой загар.

Она любила мечтать. Завидев притормаживающую машину, она грезила о том, что вот-вот... хлопнет дверца, и молодой человек, решивший прикупить бабушке сахарку для варений-компотов, забудет о сахаре, увидев ее прекрасные коричневые плечи и серый томный взгляд из-под старательно покрытых дешевой косметической синью век.

Она мечтала о крепких объятиях ночами, о хозяйственных постройках и спелом крыжовнике во дворе, об удивительном сексе - по любви же, о долгой семейной жизни и праве назваться Хозяйкой.

Машины приезжали и уезжали. В маленьком городке достаточно и Рабынь и Хозяек, и, видимо, поэтому ей не везло.

Все в жизни меняется - иногда она закладывает великолепные виражи, заставляя надеяться на лучшее.

Рабыня стояла перед зеркалом ранним утром и пыталась пококетливей заколоть волосы пластмассовой заколкой. Волосы скользили в пальцах и рассыпались, но она была упорна - сегодня первый день работы в новом магазине.
Прощай, сахар! Теперь в любую погоду ей будет тепло и уютно, теперь она будет стоять за прилавком, улыбаясь покупателям, ловко отрезать колбасу и курить тонкие изящные дамские сигаретки.
А еще в этом магазине работают молоденькие мальчики-охранники.
"Первый охранник, которого увижу - мой!", - решила она, смотрясь в зеркало.

Первый охранник, которого она увидела, посмотрел ей в глаза долгим внимательным взглядом, словно ища в ней что-то такое, о чем мечтал очень давно.

Сердце ее забилось сильнее, и колбаса в этот день резалась неровно.

"Мой! - ликовала она, - Мой!"

Тут стоило бы расставить приоритеты. Сложно называть мальчика "своим", если лежишь под ним в душной подсобке, раскинув ноги и чуть ли не воешь от радости.
Тут непонятно, кто чей и зачем... Но эти мысли стоило отбросить.
Счастье, искрящееся, волнительное счастье захватило Рабыню, которая мечтала стать Хозяйкой.

Рабыня, которая мечтала стать Хозяйкой, твердо знала обязанности Хозяйки.
Теперь ее Мальчик, оказавшийся младше нее на шесть лет, в обед ел сочные домашние котлетки, золотую масляную картошечку в узоре свежего мелко резанного укропа.
Теперь она таскала на работу свежие кисели, сваренные из набранных вечером в темноте ягод - возвращалась она поздно.

Она каждую неделю красила волосы, пытаясь добиться платинового блеска, она с сжимающимся от страха сердцем решилась на покупку туши, стоимость которой превратила ее зарплату в жалкий огрызочек.

Мальчик был спокоен и, видимо, влюблен. Он безмятежно смотрел на нее ласковыми и нежными глазами, он ласкал ее неумело, но страстно.

Он смотрел так, словно искал в ее душе одному ему известное, неведомое другим, давно потерянное сокровище.

Рабыня быстро перешла к наступлению. Спелый крыжовник в собственном дворе, пухленький малыш, совместные посиделки перед телевизором - все это грезилось ей так ярко, так четко, что утерпеть было невозможно.

Мальчик, поняв, что нужно Рабыне, легко и быстро сделал заветное предложение, и в его глазах она заметила тень облегчения.

Тогда, на пороге к тому, чтобы стать Хозяйкой, она поклялась себе, что сделает все, чтобы Мальчик был счастлив.

Но после свадьбы ее ждал удар. В том доме, где она стала Хозяйкой, в его столе хранились отвратительные, мерзкие, пахнущие годами и нежностью, бумажки.
Письма. Письма, написанные на линованных школьных листках. Девичий озорной почерк, крупные размашистые буквы, воспоминания, терзающие душу бывшей Рабыни, слова любви.

Несколько фото. Наглый взгляд карих глаз, убийственная для маленького городка одежда - девчонка стояла на бетонном блоке, засунув руки в карманы камуфляжных штанов и щурилась из-под завязанной на пиратский манер черной банданы.

Она же, в коротком, розовом топике, смеялась у пламенеющего кровавыми каплями куста калины.

Бывшая Рабыня твердо решила, что подаренный ее Мальчику лихой вираж судьбы должен походя разметать все его прошлое, разорвать его в клочья.
Но Мальчик сказал коротко:
- Не трогай.

Как стать Хозяйкой? О, это просто. У Хозяки всегда выполот огород, и весь урожай собран в срок, Хозяка всегда успеет покрасить отрастающие корни волос и приготовить мужу любимое блюдо.
Хозяйка борется против солнечных пылинок и читает женские журналы, чтобы потом удивить своего Мальчика в постели.

О, она знала, как стать Хозяйкой в этом доме!
Единственное, что мешало ей дышать - старые конверты в ящике стола. Они отравляли воздух, манили к себе, как гибельные болотные огоньки, и бывшая Рабыня по тысяче раз перечитывала неровные строки, пытаясь понять, что в ней было такого - и кем она была - Рабыней или Хозяйкой?

Про себя она называла эту наглую кареглазую... Она называла ее Тварью, и это была ее маленькая месть.

Со временем все стало спокойнее. Хозяйка привечала мужа, родила маленького пухлого малыша, окончательно утвердившего ее должность в этом доме.

Ее Мальчик был рядом, и крайне редко вспоминал о Твари, лишь иногда задерживаясь взглядом на столике, хранящем в себе блеск чужих глаз.

Так прошло пять лет.
Солнечное летнее утро разбудило Хозяйку поцелуями - годовщина, годовщина свадьбы!
Хозяйка в годовщину свадьбы должна переделать множество дел! Ее ждет фартук, помидоры-огурцы, плита, беспомощные тушки заготовленных загодя кур, чистые праздничные тарелки.
Мальчика нужно отправить за спиртным, накрыть стол во дворе, стол, прикрытый клеенкой в подсолнушки.
Стол под виноградной, изумрудной резьбой.

Она, как настоящая Хозяйка, справилась со всем быстро и умело. Мальчик пил много - в последнее время он очень много пил, но смотрел на нее все также ласково, нежно.

Рожденный недавно малыш не слазил с чужих рук, и бывшая рабыня поглядывала на него с гордостью.

Солнце уже принялось умываться розовой водой, собираясь укатиться за горизонт, как тихо стукнула калитка, и бывшая Рабыня услышала женский смех.

Во двор вошли двое. Темноволосый, широкоплечий парень и невысокая кареглазая девушка.
Вот в нее и вцепилась взглядом Хозяйка, узнав эти розоватые губы, наглый и открытый взгляд.
Хозяйка кинулась вперед отчаянно, спрашивая:
- Ты? Ты ведь "она", да?
Тварь окинула ее взглядом, подумала немного и сказала:
- Вроде того. Приятно познакомится.

Она изменилась, эта Тварь, она стала совсем другой. От ее мальчишества не осталось и следа, она стала большегрудой и пышной, темные волосы вились озорными кольцами, но чуть подведенные темно-серыми тенями глаза смотрели все также - нагло.
Нагло! Нагло!

Но потом бывшая Рабыня расслабилась. Ведь теперь она не Рабыня, а Хозяйка. Настоящая Хозяйка Мальчика и этого дома.

- Привет, - сказала Тварь ее Мальчику.
А он сказал:
- Сколько же я тебя не видел...
Она сказала:
- Семь лет.

Тварь легко и свободно завладела вниманием за семейным праздничным столом. Ее родственников знали и многие помнили ее маленькую. А главное - многие помнили, что было когда-то между их Мальчиком и юной Тварью.
Тварь отвечала на расспросы о Москве, смеялась, походя рассказала о себе - ребенок, работа.

- А где же ребенок сейчас? - не выдержала Хозяйка.
- У свекрови, - ответила Тварь, - что ее по поездам таскать.
- Ну-ну, - улыбнулась Хозяйка, прижимая к себе своего малыша, - Я бы никогда своего так не бросила, чтобы умотать поразвлекаться.
Странно, но Тварь просто улыбнулась в ответ.

А потом Мальчик встал и сказал Твари:
- Пойдем поговорим.

У Хозяйки разорвалось сердце и пропал голос, она попыталась что-то сказать, но не смогла, чувствуя себя утопленницей. Утопила, утопила, Тварь!

Не попытаться услышать их разговор было невозможным.
Прячась за стеной сарая, умирая от боли и ненависти, Хозяйка слушала голос своего Мальчика:
- Ты все такая же... Совсем не изменилась.

Такая же? Эта корова?

- Я тебя так и любил все это время. И сейчас люблю.

Хозяйка прижала узкую ладонь к груди, боясь потерять сознание.

- Как же хочется тебя поцеловать...

Тварь!
А она сказала:
- Пойдем обратно.

Гости разошлись, ночь упала на землю, заверещали сверчки. За праздничным разграбленным столом они остались вчетвером. Мальчик, Хозяйка, Тварь и ее друг.
Хозяйка знает, что в любой ситуации надо оставаться Хозяйкой, поэтому она принялась убирать со стола тарелки. Не выдержала, сказала Твари:
- Помоги мне убрать.
- Нет, - ответила та, - И вообще, к чему эта суета? Потом уберешь, ни черта не видно же уже.
- Вот поэтому у тебя и нет мужа! - вскипела, не выдержав, Хозяйка, - вот поэтому ты и одна! Даже тарелку убрать не можешь!

- Да, - согласилась Тварь, доливая себе в высокий бокал пиво.

Ее согласие разозлило Хозяйку еще больше, и она не смогла остановиться, чувствуя свое превосходство.

- Потому что за мужиком ухаживать надо! Не сидеть на жопе и по офисам, куда через пизду свою пролезла!

Хозяйку несло, выпитое спиртное и обида душили ее, и слова выскакивали часто, мелко.
- Да, - опять согласилась Тварь, почему-то с болью в глазах глядя на Мальчика.
Тот молча смотрел на нее, словно извиняясь.

- Я ему всю жизнь отдала! - почти выкрикнула Хозяйка, - А ты, ты где была? Я читала твои письма, я знаю, кто ты такая.
Тварь наконец, посмотрела на Хозяйку:
- Знаешь, я тобой восхищаюсь. Пять лет носить тарелки за мужем - это и впрямь настоящая жизнь, ты все делала правильно.

Хозяйка оторопела:
- Да ты что мне говоришь? Ты кому это говоришь? Я! Я здесь Хозяйка!
Тварь усмехнулась:
- Вообще-то, это был комплимент.
Потом она обратилась к своему спутнику:
- Пойдем, уже поздно.
А Мальчик сказал:
- Оставь мне свой номер, я хоть смс напишу...
А она сказала:
- Нет.
* * *
Мальчик слушал крики своей Хозяйки, стоя у окна.
Когда-то, много лет назад, он также стоял у этого окна, ожидая, когда увидит проходящую мимо девчонку в желтой кофточке. Или хотя бы услышит ее смех.