Цитата сообщения Кияма_Анна Кто будет сверху?



Кто будет сверху?
Автор: Lkv
Название: Кто будет сверху?
Бета: Kim
Пейринг: Саске/Наруто или Наруто/Саске
Рейтинг: PG-13
Жанр: стеб
Состояние: закончен
Дисклеймер: Все принадлежит Кишимото
От автора: посвящение… кто знает – тот поймет
Саммари: Кто будет сверху? – вопрос волнующий. Волнующий давно и упорно и Саске, и Наруто, а по совместительству, наверное, еще и полмира фанатов этого аниме, и в особенности фикрайтеров. Правда для главных героев фика это вопрос еще и риторический. Но есть одна маленькая проблема – ответы на этот риторических вопрос у обоих не сходятся.

Наруто изо всех сил зажмурил глаз и старался не акцентировать внимание на том, что человек, который целует его сейчас, во-первых, является парнем, что само по себе уже было, мягко говоря, необычно, а во-вторых (и, кстати, вторая причина волновала куда сильнее), этим парнем был Учиха Саске. Но, несмотря на все старания самого непредсказуемого шиноби Конохи ни о чем не думать, что, вообще, обычно получалось у него неплохо, мысли с заведомо пугающими предположениями вроде «О, Господи, он же парень!» или «О, Господи, я ведь тоже!» без перерыва лезли в его светловолосую голову.
В этот момент Учиха оторвался от раскрасневшихся от поцелуя губ Наруто и выжидающе посмотрел тому в глаза. Зная великого и гениального, а от того весьма высокомерного и рядом с блондином беспрестанно страдающего манией величия Саске, можно было смело сказать, что вслед за этим пресыщенным самоуверенностью взглядом последует:
- Ну, как тебе твой первый поцелуй? – пресыщенный такой же самоуверенностью вопрос.
Наруто поперхнулся.
Это он-то не целовался? Он, и не целовался? Нет, ну конечно, он ни разу ни с кем не целовался: самый непредсказуемый ниндзя Конохи и в самом деле оказался настолько непредсказуем, что на всех девушек в период погони за Саске забил и, само собой, сблизиться и, уж тем более, поцеловаться ни кем из них не удосужился. Но сказать об этой великой страшной тайне, о которой знал только он, учитель Ирука и еще добрая половина Конохи, Саске Наруто, разумеется, ни за что бы не решился.
- Слушай, теме!.. – в лучших традициях себя любимого начал Узумаки, отходя от брюнета на приличное расстояние, дабы тот смог в полной мере насладиться им в образе «разгневавшегося непобедимого шиноби», - Может, для тебя это и первый поцелуй… Нет, ну для тебя-то он конечно первый: с кем ты мог целоваться в той своей землянке? Но я!.. – и на этих словах Наруто многозначительно замолчал, предлагая Учихе по справедливости закончить фразу.
Учиха закончил и вправду вполне справедливо:
- …тоже не целовался ни с кем.
- Теме… - завел было сначала Узумаки, но Саске поспешил прервать его.
- Ладно, в конце концов, не это сейчас главное.
Наруто мгновенно смолк, после чего задал наиглупейший, и все-таки, единственный, способный оказаться высказанным в данной ситуации вопрос:
- А что же?..
Саске театрально закатил глаза и, через секунду оказавшись рядом с напарником, без слов ответил на его вопрос.
- Это… - самодовольно ответил он, с явной неохотой отрываясь от губ Узумаки.
- О, Господи! Мы же только что поцеловались! – с ужасом, смешанным, правда, с невысказанной радостью, осознал Узумаки.
Саске молчал, бросая на друга скептические взгляды. В них ясно читалось: «С прозрением».
- Мы поцеловались… - продолжал еще некоторое время смаковать момент блондин и неожиданно застыл на месте, прекращая вращаться вокруг своей оси в порыве поражения/удивления/чего-то такого, что было понятно и ощутимо одному ему, - Что же нам теперь делать?
Учиха неопределенно пожал плечами, но после недолгой паузы все же ответил:
- А ты сам как думаешь, что делают после поцелуя люди?
- Дают в морду, - не задумываясь, выкрикнул в негодование блондин, уже занося над обладателем щарингана кулак, дабы воплотить желаемое в действительное.
- Эй, погоди! – Саске, словно сдаваясь, приподнял руки, - Ты же… я же.. – бессвязно бормотал в начале он, видимо не зная, что следует сказать Наруто, чтобы и в лоб не получить и без ожидаемого столь долгое время секса не остаться, и затем, взяв себя в руки, напустил на лицо привычную уже всей деревне смесь презрения с безразличием и выдал уверенно, - Да ты вообще сам во всем виноват! Кто краснел и все равно открыто пялился на меня в бане? Кто всегда рядом носился? Кто на бесконечные спарринги навязывался? Ты? Ты! Вот и расплачивайся теперь за это!
Здесь, по всем правилам фильмов, герои которого равномерно делились на добро и зло, Саске должен был разразиться маниакальным злодейским смехом. Он и правда уже собрался было сделать это, после чего, по сценарию все тех же стандартов, должен был вторично наброситься на Наруто и уже, само собой, не встретить никакого сопротивления. Однако случаю этому мешал все тот же непредсказуемый в своих поступках, непонятных всему человечеству, блондин. Особенно мешал осуществлению замысла Учихи язык Узумаки, блуждающий по просторам рта Саске. Руки Наруто, охватившие орочимаровского воспитанника, тоже немного стесняли свободу движений брюнета.
- Что ты делаешь.. - растерянным голосом, который показался сладкой музыкой для Узумаки, спросил Саске, пытаясь выкарабкаться из объятий напарника.
Наруто ответил честно:
- Мщу.

* * *
Это был глубокий психоанализ.
Глубже познаний Сакуры в области медицины… и никогда не просыхающей лужи в туалете Гая. Это, можно было смело сказать, был глубочайший психоанализ в истории Конохи.
Это был психоанализ Наруто.
Другими словами, это были весьма стандартные вопросы белобрысого шиноби Скрытого Листа к себе любимому. Вопросы эти, надо признать, были довольно разносторонними, но в большинстве своем склонялись к трем, наиболее из них важным: «Что делать?», «Как быть?» и «Как бы оказаться сверху?». Первые два вопроса, разумеется, существовали в голову Узумаки давно и, надо признать, существовали они так же в мыслях и других людей, пускай и в более умных формах, а вот последний вопрос начал мучить Наруто лишь в последние минуты две-три, но мучить стал основательно, так, что было в самую пору подыскивать себе хорошую петлю на шею для благополучного окончания жизни…
Или
…Перебираться наверх.
Второй вариант, разумеется, был во всех смыслах лучше и приятнее и нравился Наруто куда больше, чем все прочие, в числе коих находился и «путь ниндзя» номер три: «Сдаться своему извечному сопернику и оказаться в позорной позе под ним». Жаль только, что тот, наиболее приятный вариант был неосуществим.
Впрочем, Наруто был не из тех, кто так легко сдавался.
Поднатужившись, блондин сделал над собой невероятное усилие и... отполз от покрывающего его тело поцелуями, уже раздетого по пояс, Саске на целых сантиметров десять. Облегченно вздохнув, в то время, как внутри него все кипело и восставало против прерванной прелюдии, Наруто пришел к оптимистичному выводу:
«Что ж, самое тяжелое уже позади».
- Я что-то не понял, - недоброжелательно начал Саске, всем своим видом показывая, что за сей облом он Наруто руку не пожмет, - Ну-ка быстро приполз обратно!..
Узумаки, в глубине души возмущаясь приказному тону своего недавнего «самого дорогого, любимого и вообще во всех смыслах положительного» товарища, ответил самоуверенно:
- Приползти? Это ты, Учиха, сейчас ползать за мной будешь! – и на этой высокомерной и, кстати говоря, совершено ненужной и бессмысленной фразе Наруто, абсолютно уверенный в своих словах, накинулся на сидящего напротив брюнета, в точности копируя действия «страстных любовников» в голливудских фильмах.
Прижав Саске к траве (поскольку в пылу накатившего на обоих любовного жара ни один, ни другой не додумался переместиться в более удобное и приемлемое место, нежели открытый со всех сторон постороннему взгляду тренировочный полигон) Наруто начал покрывать лицо и шею Учихи страстными, как он считал в тот отрезок времени, поцелуями, во время одного из которых у брюнета оказалась прокушена губа, а шея стала напоминать последствия встречи с вампиром. Уже на второй минуте подобных действий страсти Узумаки Саске не выдержал и с недовольством оттолкнул его от себя.
- Ничего не умеешь… - пробурчал он, переворачивая несостоявшегося Графа Дракулу на спину и с видимым удовольствием устраиваясь на нем.
- Ну что? – начал он ласковым голосом, который, правда, вкупе с неким подобием дьявольской улыбки (ибо улыбка человеческая у отмороженного потомка Учиха уже лет десять как никаким образом не получалась), создавалось незабываемое в самом ужасном смысле этого слова впечатление, - Ты готов, наконец, стать взрослым, малыш?
«Малыш?» - после сих оскорбительных слов было вполне логичным, что вместо ночи или, как было бы правильнее сказать в даном случае, дня любви брюнет получил кулаком в нос.
- Кто тут у нас еще станет взрослым! – закричал вслед его красивому падению Наруто и захрустел кулаками. Саске, прошептав с травы что-то среднее между «я убью тебя» или «сам напросился», повторил попытку заполучить несговорчивого блондина.
Кувыркаясь по сочной зеленой траве, парни, за столь увлекательнейшем занятием, как попытки оседлать друг друга, не заметили даже, что стрелки часов неумолимо двигались к восьми, и уже по всем временным меркам их, так и не сложившая, тренировка должна была бы закончиться. Запыхавшись и изрядно вспотев, Наруто с Саске, уставшие от своих бесплодных попыток оказаться сверху, сидели рядом у тех самых трех столбов, где четыре года назад они и стали единой командой и где теперь так старались стать чем-то большим, и где это у них однозначно не получалось. Бросая друг на друга косые взгляды, напарники тяжело дышали, словно запланированный секс между ними и правда произошел, и каждый из напарников абсолютно точно думал в этот момент: «Убью этого гребанного упрямца!»
Первым в себя, как это и было положено всяческим гениям/супер-ниндзя/особям, страдающим манией величия, пришел Саске. Поднявшись на ноги, он направился к Узумаки и, оказавшись рядом, старательно отводя глаза, сказал в пустоту:
- Наверное, надо решать уже эту проблему.
Потирая ущипленную Учихой в пылу страсти или, что, кстати, казалось более правдоподобным – в пылу гнева, задницу, Наруто согласно кивнул.
И правда, решать уже было давно пора.

* * *
- Нет, ну что вы друг от друга отходите? – периодически возмущался Какаши, пытаясь посредством грубой физической силы прислонить парней друг к другу спинами, - Сами же просили померять, кто из вас выше ростом, вот я и меряю. Хватит друг от друга отшатываться как дети!
Наруто с Саске, нагоняя на лица привычные, недовольные всей своей жизнью в целом и, главным образом, присутствием в данный момент этой самой жизни своего товарища по команде рядом, нехотя прислонялись друг к другу, внутренне опасаясь, что – вот сейчас – строгий анализ Какаши даст свои плоды, и их приблизительно одинаковый рост выльется в нежелательный для них результат. Особенно тяжело было в это время Наруто, и без того с малолетнего возраста в любой компании оказывающегося самым низким (а по совместительству еще и самым глупым, шумным и никому в итоге не нужным). Мысленно срываясь на отчаянный крик, Узумаки молил Господа Бога, Будду, а временами даже и Кьюби, чтобы, скинувшись, те смогли его скромному метру с кепкой прибавить еще хотя бы сантиметров…двадцать. Но, к величайшему сожалению блондина, Бог в данный момент, по-видимому, был очень занят, Кьюби благополучно ослеп ко всем проблемам своего носителя и оглох ко всем его просьбам, а Будда в этот момент...
Правильно, Будда помогал Саске.
- Ну, что я могу сказать?.. – кося глазом в любимую книжку, подвел итог Какаши, - Рост у вас…одинаковый примерно… но Саске выше чуть-чуть.
Губы последнего из клана Учих озарила плотоядная улыбка.
Наруто судорожно сглотнул.
День только начинался.

* * *
- Знаешь, о чем я сейчас думаю? – это была третья попытка Узумаки спасти себя от сладкой муки, обещанной совсем недавно Учихой, и сохранить самое драгоценное, что у него имелось, то бишь – задницу, в целости и сохранности.
- Знаю… - отозвался Саске из соседней комнаты, - Ты, трус последний, хочешь разуверить мня в моем недавнем выигрыше. Но, поскольку ясно, что это у тебя не получится, ты хочешь ныне уже, наверное, сбежать! – Саске помолчал немного, а затем добавил погромче, надеясь удержать блондина давно уже изученным способом, а именно – игрой на непостижимых размеров узумаковской гордости, - Трус.
- Я не трус, - начал оправдываться Наруто, уязвленный в своем лучшем, как он считал, достоинстве и которое почему-то гордо называл неустрашимостью, - Просто знаешь, Саске, это довольно несправедливо… То, что я ниже, это ведь ничего не значит, - Учиха, до сего момента блуждающий где-то в пределах кухни, нарисовался в дверном проеме и скептически посмотрел на него, после чего Наруто еще более уверился в истинности своих слов, - Если бы ниже оказался ты, ты бы все рано не согласился уступить мне место сверху!
- Нет, ну оно, конечно, может и так, - согласился брюнет, - Но, к моему счастью, я не ниже тебя, а стало быть… - он приблизился у Узумаки, устроившемуся в кресле, и облокотился на подлокотники, склоняясь к светловолосой макушке друга, - Расслабься и получай удовольствие.
Наруто резко поднял голову, и явственно почувствовал, как краска мгновенно заливает его лицо при виде Учихи, так близко находившегося сейчас и от его слов, но чертова гордость, а сейчас именно эту характеристику Наруто считал самой подходящей для своей в прошлом ценной черты, не давала ему благополучно заткнуться и получить обещанное насаждение.
- Да пошел ты! – Узумаки, оттолкнув нависающего на ним брюнета, вскочил на ноги и направился в сторону выхода, - Если ты сверху, то я – Третий Хокаге, - заявил он уже где-то в области дверного проема.
- Да кто тебя знает, - Саске на многое бы пошел заради получения желаемого, - Если хочешь, ты даже седьмым, восьмым и всеми двадцатью последующими Хокаге будешь! Но только Хокаге, который будет снизу…
- Хокаге не может быть снизу! – начал яростно защищать честь своего излюбленного титула Наруто, уже позабыв и о желании бросить Учиху в его квартире наедине с его манией величия, и, собственно, о причине, побудившей его это желать, - Хокаге – он на то и лидер деревни, чтобы всегда сверху быть! Понимаешь? Он – сверху, народ – снизу!
- Да, ты прав, - безразлично пожав плечами, согласился Учиха, - Как ни погляжу на Коноху, как ни вернусь сюда – всегда одно и то же вижу: заебал Хокаге уже всю деревню.
Это было последней каплей.
- Ты!.. – Наруто рванул в сторону вальяжно развалившегося в кресле напарнику, и, уже через десять минут непрерывного громыхания чем-то тяжелым, от былого порядка в квартире Учихи, ровно как и от его кресла, осталось одно лишь воспоминание.

* * *
- Ай-ай! – Наруто, насупившись, уже минут десять сносил нескончаемые, казалось, издевательства Саске, которые тот почему-то называл «первой помощью».
- Больно? – по-матерински интересовался периодически Учиха, прикладывая к многострадальной голове блондина компресс.
- Нет, блин, - раздраженно отзывался Узумаки, - Супер-приятно, - а затем с видимым сожалением прибавил, -А особенно приятно, что все это только по моей глупости произошло.
- Ну не расстраивайся так, - принялся в лучших традициях Сакуры, Какаши и прочих, относительно положительных героев, успокаивать Наруто Саске, - Каждый мог споткнуться о скакалку той девчонки и упасть головой в мусорное ведро.
- Но не каждый попадает в мусорное ведро головой так же метко, как я, - еще печальнее отозвался Узумаки, в мгновение ока впадая во вселенскую депрессию по поводу своей плохой жизни, отсутствия ловкости и урн, расставленных в неположенных местах.
Саске вздохнули, видимо, для наилучшей моральной поддержки друга, и едва ощутимо коснулся губами шишки на его голове.
- А… у меня, кстати, и живот болит, - невинным голоском сообщил брюнету Наруто.
Учиха, собственно, и не удивился особо этой новости: обладая особо глубокими знаниями в области анатомии человека и врачевания, не знал, что при любых травмах головы у человека автоматически начинает болеть живот. Правда, по тем же «достоверным» источникам выходило, что так же у потерпевшего непременно должна была нестерпимо ныть задница и все к ней прилегающее, а у Наруто ничего подобного, к сожалению, пока не наблюдалось. Но Саске всегда отличался особым терпением, которое, правда, сейчас исчезало с непостижимой быстротой в неизвестном направлении.
Опустившись перед блондином на колени, Учиха приподнял рукой черную, с неизменным знаком спирали, футболку Наруто, которая, как временами казалось Саске, вообще росла вместе с его напарником, и коснулся языком напрягшегося торса друга. Последовавший за этим стон сверху явно говорил о том, что «страдания» Узумаки немного облегчены.
- Больше у тебя ничего не болит? – ласково поинтересовался Учиха у «тяжелобольного», обнимая того за талию, - Никакие жизненно-важные органы не отказывают?
Наруто вспыхнул.
- Да ну тебя к черту, извращенец! Только об этом и способен думать, - недовольно пробурчал Узумаки, но все же коснулся кончиками пальцев своей шеи. Саске, не заставляя долго ждать себя, поднялся с коленей и, обхватывая Наруто руками за плечи, дотронулся губами загорелой кожи блондина. Затем, забывая об их негласной игре, начал медленно подниматься выше, слегка покусывая кожу на шее, и, наконец, провел языком по нижней губе Наруто. Не встретив никакого сопротивления и обрадовавшись своей несостоявшейся покамест победе, Саске, сомкнув руки на спине напарника, повалил его с останков своего дивана на пол. Там, не переставая покрывать лицо и шею Наруто поцелуями, стянул с него футболку и, скользя руками по гладкой спине Узумаки, забрался за пояс его штанов.
«Надо сдаваться», - отстраненно, словно о чем-то постороннем и никаким образом его лично им же самим и придуманное самолюбие не уязвляющее, подумал блондин, отвечая на требовательные поцелуи Учихи, - «Видно, мое законное место и вправду где-то в низах. А этот напыщенный придурок Саске всегда будет сверху. На то он и напыщенный. На то он и придурок».
Во время столь печальных и длительных рассуждений блондина вышеупомянутый придурок – в миру грозный мститель, Учиха Саске – медленно, словно растягивая удовольствие, стягивал с блондина штаны. И, судя по дьявольской и, как почему-то считал сам Учиха, сексуальной улыбке, светившейся в тот момент на его физиономии, отступать он явно не собирался. Справившись с без конца заедающей, но ныне, как назло Узумаки, свободно расстегнувшейся «молнией», Саске принялся поглаживать одной рукой бедра Наруто, другой в это время стягивая с него штаны.
«Попал», - безнадежно сознался самому себе будущий Хокаге и, по-видимому, будущий уке, и, окончательно сдаваясь напору теплых рук Учихи, тихонько застонал.
Думая так, он, надо признать, был недалеко от истины. Однако, Саске был бы не Саске, если бы сейчас обошелся без подколов и бесконечных, портящих жизнь им обоим в равной мере издевательств над некогда любимейшим другом.
- До сих пор носишь трусы с сердечками? – послышалось насмешливо сверху.
Наруто мгновенно остановил музыкальное сопровождение прелюдии и кинул снизу на Учиху парочку злобных взглядов.
Это был удар ниже пояса.
Справедливо, что Саске получил точно такой же.

* * *
Наруто петлял полутемным улицам вечерней Конохи, временами останавливаясь у отдельно взятых столбов и в красках расписывая им, как ублюдочен и отвратителен единственный дорогой ему в этой жизни человек. Поматерившись перед очередным безмолвным слушателем своих проблем, Наруто соизволил, наконец, задуматься и о том, что сейчас он всем своим видом со стороны напоминает, по меньшей мере, наркомана, мило беседующего с разными предметами о смысле своей жизни, и о том, что их сегодняшние занятия с Учихой были не просто редкой глупостью, и даже не несусветным бредом, а полной ерундой. И, если призадуматься, что, как показало время, иногда бывает полезно и для Наруто, они были просто очередным проявлением между обоими парнями соперничества, а, по совместительству, и эгоизма. И, если эгоизм Учихи, подкрепленный нерушимой уверенностью последнего в собственном превосходстве, пребывал сейчас в той стадии, в которой человек, считающий себя обиженным, всему прочему предпочитает молча сидеть дома и мучиться там своими сомнениями и угрызениями совести, признавая свою ошибку и все же не решаясь первым пойти на уступки (чем, собственно, Саске сейчас и занимался), то эгоизм Наруто все еще был излечим. И лекарство от него не продавалось в прохладных аптеках Конохи, и не считалось редким: его мог достать любой, кто захотел бы сделать это. И называлось оно «любовь».
Печально вздохнув по причине того, что как раз у него-то этого лекарства водилось в избытке и заканчиваться, вопреки всем законам физики, оно явно не собиралось, Наруто бросил грустный взор на столб, которому пару минут назад изливал душу, и развернулся в сторону учиховского дома.
«Гребанная любовь».
* * *
- Ну, Саске, ну не злись!.. – Наруто протянул пострадавшему другу грелку, наполненную льдом, - Я не специально…
- Я заметил, - хмуро отозвался Учиха, укладывая предложенный медикамент на самое дорожащее свое место, - То-то ты крикнул перед ударом «Умри, сука!». Конечно, ты случайно, я и не сомневаюсь… - Саске, морщась от боли, опустил темноволосую голову.
- Ну, значит, специально, - не стал спорить Наруто, - Но, если тебе станет легче, ты сам виноват.
Брюнет поднял на напарника уничтожающий все живое, но носителя Кьюби по неизвестной причине всегда обходящего стороной, взгляд.
- Что? – переспросил он.
- Кто первый ко мне с трусами приставать начал? Кто начал вообще пристать? – кинулся защищать себя любимого Узумаки.
- Господи, трусы в сердечко, Наруто! – пошел в контратаку Учиха, - Зеленые трусы в розовое сердечко!
- Какая к черту разница, что на мне одето?!
- Но трусы в сердечко, Наруто…
- Опять!.. Черт, я правильно сделал, что врезал тебе!
- Заткнись ты уже, - Учиха сгорбился и, всем своим видом являя глубокие страдания, пробормотал, - Знаешь, это больно…
Наруто, к превеликому своему счастью, никогда подобного ужаса не испытывал и, следовательно, ничего об этом не знал, но перекошенное в нечеловеческих, как это казалось с виду, мучениях лицо Саске не оставляло блондину выбора: сочувствие появилось само собой, из небытия. Правда, когда Учиха с наглой улыбочкой предложил Наруто, подобно ему в недалеком прошлом, поцеловать больное место своего напарника, сочувствие исчезло в таком же неизвестном направлении, как и появилось.
- Ты просто… - Наруто замолчал, пытаясь подобрать слово, достаточно выразительное для наилучшей характеристики брюнета, - Ты просто… последний Какаши-сенсей! – истерично выкрикнул, наконец, он.
- Наруто, - перешел к мольбам Учиха и схватил Узумаки за рукав, - Ведь это все из-за тебя произошло, не забывай! Ты просто обязан сделать что-то, чтобы облегчить мои страдания.
- Может, я просто мысленно посочувствую тебе? – пытаясь вырвать свою руку из цепкой учиховской хватки, предложил блондин, - Или там… по голове поглажу?
- Но это же совсем не романтично…
- А то, что ты мне предлагаешь, по-твоему, верх романтики?
– Зато приятно…
- Это кому как.
- Наруто!- Саске неожиданно стал серьезен и, притянув к себе примолкшего Узумаки, тихо спросил, - Ты ведь сделаешь это ради меня? – и с глубокой нежностью посмотрел в глаза блондина, так, как не смотрел никогда раньше.
Наруто почувствовал, как тает под этим пронизывающим взглядом.
Недолго он промолчал, однако.
- Конечно нет!
Саске разочарованно посмотрел на него, и блондин поспешил добавить:
- Я и не умею…
Учиха разочарованно цокнул языком и, прижимаясь щекой к животу друга, предложил примирительно:
- Ладо, я все сам сделаю, - и задрал узумаковскую футболку.

* * *
- Господи, не надо, Саске! Не надо! – задыхаясь, шептал Наруто, слабо пытаясь оттолкнуть от себя Учиху, как пиявку присосавшегося к его животу, - Не надо, слышишь? – и, смешивая слова со стонами, Наруто пустил в ход последнее оправдание, - Мы не должны, это неправильно!
Саске слегка усмехнулся, в очередной раз пытаясь расстегнуть «молнию» на штанах Узумаки.
- Ты сейчас говоришь, как последняя девственница, - язвительно заметил он, отвлекаясь от столь интереснейшего занятия, как раздевание Узумаки с препятствиями в виде заедающей «молнии».
- Урод, - нахмурившись, окрестил друга Наруто и, оттолкнув его руки, сам расстегнул штаны, - Сам-то в этом деле, что, очень подготовлен?
- А то, улыбнулся брюнет, - снова придвигаясь к Узумаки и пытаясь вернуть утерянную инициативу в свои руки, - Все время, пока у Орочимару был, только к нашей встречи с тобой и готовился.
- Стоп! – Наруто замер и посмотрел, прищурившись, в «честные» глаза напарника, - А где же это и с кем ты, собственно, готовился? – и он демонстративно замолчал, всем своим видом давая понять, что, прежде чем он услышит ответ на свой вопрос, к основному занятию они не вернуться.
- Неважно, - поспешил отмахнуться от сего риторического в сути своей вопроса Саске и, обняв блондина сзади за плечи, поцеловал в затылок.
«Ну неважно, так неважно», - мысленно согласился с Учихой Наруто и прикрыл глаза, целиком отдаваясь этим таким новым и, к слову, весьма недурным ощущениям.
Казалось, прошло всего несколько секунд, как оба они оказались уже полностью раздетыми и находящимися где-то между обломков дивана и обломков стола.
Руки брюнета соскользнули вниз по спине Узумаки, погладили ягодицы и затем самым наглейшим из всевозможных образов попытались поникнуть внутрь, в законные владения блондина.
- Ты что делаешь? – задыхаясь от быстрого ритма их продолжительных прелюдий и вступлений, спросил Наруто, останавливая его руку.
- Тише, котенок, - улыбаясь, пошептал ему в ответ Учиха, и Узумаки почувствовал, как горячие губы коснулись его лба, - Потерпи…
Наруто с силой сжал запястье брюнета.
- Да что ты мне это говоришь? – отталкивая от себя Саске, так, что тот, пошатнувшись, упал на спину, произнес он, - Это тебе сейчас придется немного потерпеть!.. – и на этой многообещающей (заднице Учихи в плане горестей, а самому себе любимому – ровно столько же наслаждений) Наруто оседлал своего совратителя и прижал его руки к полу, - Саске… - добавил для пущего эффекта томным голосом он, прежде чем коснуться шеи брюнета.
Легкое дыхание. Прикосновение чужих теплых губ к своим губам.
Саске зажмурился, стараясь сосредоточиться на этих ощущениях, стараясь запомнить это волнующее напряжение, и все его мысли тут же забылись, отступили на задний план, оставляя место лишь удовольствию. Их руки переплелись и уже стало неясно, кто сейчас вел, кто лидировал, кто был первым – как раз то, что ежедневно выясняли в своих нескончаемых, казалось, битвах они и то, что теперь было совсем неважным обоим.
Не разобрать, где была его рука, а где моя.
Не понять, сколько прошло мгновений с той секунды, как я впервые почувствовал на своих губах его поцелуй.
Мы словно одни во вселенной, и стрелки часов застыли для нас, для наших ласк и прикосновений, для нашей любви.
«Это просто счастье - знать, что ты рядом и никуда не уйдешь», - думал Наруто, целуя шею брюнета, забываясь, оставляя красные следы.
«Это просто наслаждение, знать, что ты сейчас здесь, со мной, и такой ты только для меня лишь», - шептал про себя Саске, обнимая друга за талию, прижимая к себе крепко, до боли, так, чтобы никогда не отпускать.
«Это просто волшебство», - подумали оба, заглядывая друг другу в глаза, замирая на мгновение.
И…
«Я буду сверху!» - подумали одновременно они.
Саске, схватив Узумаки за ногу, рывком попытался подмять его под себя. Оказался сверху, поспешил прижать блондина к полу, закрыть ему рот поцелуем – читай, заставить расслабиться, после для чего-то попробовать привязать Наруто к обломкам своего бывшего дивана, на что тот ответил возмущенным полустоном-полукриком, куда более страстным, чем все издаваемые им подобия «звуков любви» в процессе наслаждения прелюдией. Затем Саске, к своему сожалению, вернулся на прежнее место посредством кулака Узумаки, и уже оттуда попытался обезоружить своего любовника aka противника aka друга aka все остальное при помощи захвата его пятой точки. Наруто в долгу не остался и ответил тем же: оба, снова упав в пыль и грязь недавно разгромленной ими же самими квартиры, катались по полу, периодически хватаясь за эрогенные, как они по наивности своей считали, зоны на телах друг друга и пытаясь тем самым друг друга утихомирить.
В процессе весьма асексуальной и непонятной никому, кроме них самих, сцене, развернувшейся на полу учиховской квартиры, Саске изредка зажимал рот Наруто рукой, вследствие чего последний, следуя, по всей видимости, традиции заточенного в нем демона, кусал ладонь брюнета. Чаще оба, не сговариваясь, пытались, с небывалой точностью копируя сцены насилия в любовных фильмах, прижать запястья своего товарища по общему делу к полу, что, к слову, удавалось совсем ненадолго и влекло за собой еще более продолжительную возню.
Наруто схватил Саске за волосы.
Саске схватил Узумаки за ногу.
Наруто попытался достать из кучи одежды сюрикен.
А Саске выхватил из-под шкафа кунай.
Тогда Наруто, прицелившись, запустил свое оружие прямиком в голову брюнета.
Ну а Саске, прищурившись, засадил свое оружие прямиком в узумаковский задний проход.
Комнату огласил заливистый тенорок блондина.
Заблудившийся на дороге жизни и, по невероятной случайности, оказавшийся аккурат напротив окна одного из своих учеников Какаши разочарованно вздохнул.
Прошло еще полчаса.

* * *
- Ладно, - скидывая с себя останки окончательно раскуроченного в пылу борьбы за «место од солнцем» дивана, сказал Саске - Давай бросим монетку…
- Ага, - устало согласился Узумаки: ему уже порядком надоел их спор, да и боль от щипков на заднице росла в геометрической прогрессии, - Давай…
- Так, - брюнет недолго покопался в выуженной откуда-то из-под шкафа сумке и достал оттуда маленькую монетку, - Загадывай, - это уже было обращение к Наруто.
- Орел, - Наруто сжал кулаки и устремил свой взгляд на крутящийся в воздухе серебряный диск, - Нет, решка! – поспешил исправиться он, когда монета из полета плавно перешла в падение, но и с этим выбором оказался не долго солидарен, - Нет-нет, орел! Нет, решка!
Монетка со звоном упала на пол.
Две пары глаз тотчас уставились на нее, и так, изображая статуи себя любимых античного периода – как раз той эпохи, когда скульпторы так любили изображать обнаженных мужчин и женщин в одной куче и почему-то называли это возвышенным искусством, и простояли так еще минут пять.
Первым очнулся, как всегда, Саске.
- Ребро, - озвучил он неопровержимую истину.