В моем детстве родители возникали всегда как-то внезапно, вечно умудряясь застать меня своим неожиданным появлением в моей реальности врасплох. Живешь себе, бывало, живешь, никого не трогаешь, а тут вдруг – бабах!! – «Что в школе?» Положение спасала только моя хорошая память на лица. Или вот, бывало, тянешься к книжной полке, ни о чем не подозревая, а тебя цап за руку: «Ну-ка, чего это мы почитываем? Не рановато ли?»
В один прекрасный день, когда мне было лет так 12-13, этот гром с небес раздался, когда я ухватила книгу только-только тогда начавшего широко печататься и продаваться Владимира Кунина. «Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа», в частности. Кто такой этот Кунин, я тогда знать не знала, ну стоит книжка, никого не трогает, красивенькая, яркая, не сильно толстая, отчего б не прочесть? Тут некстати материализовался мой папаша (откуда? он по бумагам вообще служил тогда в другом регионе, появляясь раз в пятилетку), и мой выбор книг внезапно привлек его внимание. Он всполошился не на шутку, и знаете, почему? Потому как его вдруг встревожило обилие в книге ненормативной лексики и потенциальное ее влияние на мой нравственный уровень. То, как он отжег, потрясло мое воображение куда больше всего на тот момент прочитанного. Он… блин, до сих пор не знаю, то ли плакать над ним, то ли смеяться… Нет, он не порвал книжку в клочки, как моя маман поступила с раритетным тогда «Эдичкой» Лимонова при сходных обстоятельствах. И не припрятал ее куда-нибудь повыше да подальше. Он уселся, взял, как сейчас помню, черную гелевую ручку, и методично, не пропуская ровным счетом ни слова, вычитал всю книжку, заштриховав в ней все матерные слова. Причем (тут я, впрочем, вступаю в область догадок) все-таки уважение к автору не позволило ему зачеркивать их полностью – он оставил первые и последние буквы.
Книжку я читала несколько дольше, чем предполагалось, но тех пор с матом мы подружились. Срослись душами, можно сказать. Почему? Ну, потому что вот на фиг было будить любопытство? Там, где у Кунина одно слово, мне было интересно придумывать несколько, прекрасно подходящих по смыслу. Будить, так сказать, свою фантазию, пришпоривать ее… Получилось неплохо – те, кто слышал, как я матерюсь по-настоящему, гипнотизируются не хуже бандерлогов перед удавом.
Ну, а то, что эффект от этих вычеркиваний оказался обратным ожидаемому… Бывет) Читайте Макаренко, дорогие друзья.
