Раз не пускают в душу - не лезьте в окна. 
Раз не хотят, чтоб «вместе» - не нужно стонов. 
Не надрезайте сердце свое о стёкла, 
Кем–то давно разбитых внутри балконов. 
Не унижайтесь, Господи. Не скулите, 
Если не нужно им это ваше завтра. 
Ваши стихи им, Господи,–на иврите, 
Только добавят в чугунных сердцах азарта. 
Не прибегайте по первому взгляду, зову. 
Не издевайтесь, Господи, над собою. 
Раз перед вашим носом гремят засовом, 
Стоит тогда ли это равнять с 
любовью?

Анна Оленюк 

                    Дым табачный воздух выел.
                    Комната -
                    глава в крученыховском аде.
                    Вспомни -
                    за этим окном
                    впервые
                    руки твои, исступленный, гладил.
                    Сегодня сидишь вот,
                    сердце в железе.
                    День еще -
                    выгонишь,
                    может быть, изругав.
                    В мутной передней долго не влезет
                    сломанная дрожью рука в рукав.
                    Выбегу,
                    тело в улицу брошу я.
                    Дикий,
                    обезумлюсь,
                    отчаяньем иссечась.
                    Не надо этого,
                    дорогая,
                    хорошая,
                    дай простимся сейчас.
                    Все равно
                    любовь моя -
                    тяжкая гиря ведь -
                    висит на тебе,
                    куда ни бежала б.
                    Дай в последнем крике выреветь
                    горечь обиженных жалоб.
                    Если быка трудом уморят -
                    он уйдет,
                    разляжется в холодных водах.
                    Кроме любви твоей,
                    мне
                    нету моря,
                    а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
                    Захочет покоя уставший слон -
                    царственный ляжет в опожаренном песке.
                    Кроме любви твоей,
                    мне
                    нету солнца,
                    а я и не знаю, где ты и с кем.
                    Если б так поэта измучила,
                    он
                    любимую на деньги б и славу выменял,
                    а мне
                    ни один не радостен звон,
                    кроме звона твоего любимого имени.
                    И в пролет не брошусь,
                    и не выпью яда,
                    и курок не смогу над виском нажать.
                    Надо мною,
                    кроме твоего взгляда,
                    не властно лезвие ни одного ножа.
                    Завтра забудешь,
                    что тебя короновал,
                    что душу цветущую любовью выжег,
                    и суетных дней взметенный карнавал
                    растреплет страницы моих книжек...
                    Слов моих сухие листья ли
                    заставят остановиться,
                    жадно дыша?
                    Дай хоть
                    последней нежностью выстелить
                    твой уходящий шаг.

                    Владимир Маяковский

                    26 мая 1916 г. Петроград

Люди встречаются, люди расходятся, 
люди теряют людей. 
Я умираю в зашторенной комнате, 
полной прозрачных теней.

Я умираю, а люди целуются, 
люди идут гулять. 
Люди подошвами бьют по улицам, 
я кулаком - кровать. 
Мир существует для самых породистых 
псов, дураков, детей. 
Люди встречаются, люди расходятся, 
люди хоронят людей.

Опубликовано на сайте http://www.poem4you.ru  с пометкой Кукла Саша, 29.09.2012. Номер публикации: 10050-52828/290912

Я не осталась в бешеном восторге от этого произведения, но это одна из тех книг, которую стоило прочитать,дабы отыскать в потоке то единственное, что тебя так волнует: 

"Одиночество стало какой-то стыдной болезнью. Почему все так его чураются? Да потому,

женщину, когда она чувствует, как уходит любовь – о нет, не в одночасье, потихоньку, но
неудержимо, утекает как песок в песочных часах. Женщине необходимо восхищение мужчины,
чтобы расцвести, по крайней мере, так я это себе представляю. Необходимо, как солнце цветку."

"Я никогда не останавливаюсь на достигнутом: если мне нравится девушка, я хочу влю-

биться, влюбился – хочу ее поцеловать, поцеловал – хочу с ней переспать, переспал – хочу посе-
литься под одной крышей, живу под одной крышей – хочу жениться, женился – встречаю дру-
гую девушку, которая нравится. Мужчина – животное ненасытное, он вечно выбирает из
нескольких вариантов фрустрации. Будь женщины похитрее, не давались бы в руки, чтобы за-
ставить бегать за ними всю жизнь.
Единственный вопрос в любви – вот он: когда мы начинаем лгать? Все так же ли вы счаст-
ливы, возвращаясь домой, где вас ждет все тот же человек? Когда вы говорите ему «люблю», вы
по прежнему так думаете? Наступает – неизбежно наступает – момент, когда вам приходится де-
лать над собой усилие. Когда у «люблю» уже не будет того вкуса."

"Брак – это икра на завтрак, на обед и на ужин: тем, что обожаешь, тоже можно обожраться

до тошноты."

"Рецепт для поднятия настроения

Повторяйте почаще три следующие фразы:
1. СЧАСТЬЯ НЕТ.
2. ЛЮБОВЬ – СКАЗКИ.
3. И НИЧЕГО СТРАШНОГО."

"У комара век один день, у розы три. У кошки век тринадцать лет, у любви – три года. И

ничего не попишешь. Сначала год страсти, потом год нежности и, наконец, год скуки.
Фредерик Бегбедер: «Любовь живет три года» 6
В первый год говорят: «Если ты уйдешь, я ПОКОНЧУ с собой».
На второй год говорят: «Если ты уйдешь, мне будет больно, но я выживу».
На третий год говорят: «Если ты уйдешь, я обмою это шампанским».
И никто вас не предупредит, что любовь живет только три года. Вся эта любовная афера
строится на строжайшем соблюдении тайны. Вам внушают, что это на всю жизнь, а на самом де-
ле любовь химически перестает существовать по истечении трех лет."

"Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я оде-

ваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал. Я шагаю, как автомат,
по улице Искусств – по улице, где умер Оскар Уайльд, совсем как я. Иду в ресторан, где ничего
не ем. Метрдотели обижаются, что я не притрагиваюсь к блюдам. А вы много видели мертвецов,
которые доедают горячее и облизываются? То есть все, что я пью, я пью натощак. Что хорошо:
быстро пьянею. Что плохо: наживаю язву желудка.
Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я умер и похоронен. У меня не будет детей.
Мертвецы не производят на свет потомства. Я мертвец, пожимающий руки знакомым в кафе.
Очень общительный мертвец и очень замерзший. Я, наверно, самый грустный человек, которого
я встречал на своем веку."