Чудо Ксенты
Сказка на ночь
Окошко нашего лесного домика светилось сквозь мокрые от первого снега деревья. Тропинка терялась в темноте и слякоти, голые ветки тыкались в лицо, в ботинках хлюпало. Я оставил костер, у которого валялись именинник и его подруга. Там, на широкой поляне, пляшут тени и в неверном багровом свете блестят пустые и полупустые бутылки, разбросанные вокруг стола, а в углях дымится сгоревшая картошка. Я зажарил шашлык на костре, но именинник сказал, что мясо сырое.
В домике душно и светло, пахнет мокрой одеждой. На кухне, в чугунной замызганной сковороде оставлена засохшая вареная куропатка. Под столом сидит большой рыжий кошак. Обожаю кошек. Он мурлыкает в руках – ласковый зверь. Дома у меня нет животных – жена говорит, что от них грязь и вонь. Мы с кошаком смотрим на свои отражения в черном окне, вдыхаем запахи кухни и оба хотим выпить (он – воды, я – чего-нибудь покрепче). За окном мелькнуло что-то изумрудно-зеленое. Кот насторожился, прыгнул на пол и в тот вечер никто его больше не видел. Может, он ушел к костру? У костра, конечно, лучше, но я там лишний. Иногда кажется, что я везде лишний, и в такие моменты лучше поскорее выпить. В лесу хорошо – можно делать, что хочешь, и не нужно идти домой. Дома сидит злая жена. Она может визжать очень долго, но я уже давно на это не реагирую. Пусть себе. Она называет меня полудурком. Наверное, так и есть. Раньше я ее поколачивал, но сейчас она ждет ребенка - таймаут.
Я пошел в комнату – веселье было в разгаре: человек десять по очереди ели уху из огромной кастрюли.
Диман наливал. Я подключился. Время приближалось к полуночи, когда решили идти к озеру. Мне захотелось побыть одному. В этой компании, меня, наверное, тоже считают тупым, но это не так обидно. Я пошел гулять в лес. В лесу было мертвенно тихо. Воздух влажный и свежий, а небо совсем черное. Я отошел довольно далеко от домика, когда снова увидел изумрудно-зеленый свет, и стало ужасно интересно, что же там такое. Я ускорил шаги, и скоро наткнулся на узкую асфальтовую дорожку. Минут через десять уже можно было разглядеть очертания большого дома. У неприступного кирпичного забора, в странной деревянной беседке сидела девушка и держала на коленях стеклянный, стилизованный под старину, зеленый фонарь.
Привет, - сказала она, - совсем меня не испугалась, и это было удивительно, потому что я действительно очень страшный: лохматый и грязный, с недельной щетиной и красными глазами. А у нее глаза были изумрудно-зеленые, как фонарь, - у тебя нет телефона?
Я протянул ей телефон. Она быстро набрала номер.
- Алле, да, это я. Да. Можно сегодня? Утром? Хорошо.
Она отняла трубку от уха и задумалась.
- Спасибо. 13 секунд. – отдавая телефон, легко дотронулась холодными тонкими пальцами до моей руки. Длинные узкие ногти странно поблескивали в свете фонаря.
- Меня зовут Ксента.
- Странное имя.
- Мои родители – художники.
Я сказал, как зовут меня, и спросил, что она здесь делает.
- Я сторожу дом. Здесь очень скучно по ночам. Пойдешь ко мне в гости? На улице становится холодно.
Она взяла меня за руку и повела в свои владения. Приложила ключ к кодовому замку. Послышался противный писк, и тяжелые железные ворота медленно разъехались.
От ворот к дому вела аллейка низкорослых туй. Дом спал. В свете ее фонаря блестели мокрые булыжники, я вспомнил о замерзших ногах.
В просторной прихожей автоматически зажегся свет, и только тогда я заметил, что волосы у девушки медного рыжего цвета.
В гостинной горел камин. Из окна было видно, что снова пошел снег. При тусклом освещении тлеющих бревен я с трудом разглядел огромные картины на стенах, кресла мягких очертаний в стиле модерн и низкий стеклянный столик. Она посадила меня к огню, на большую кожанную подушку, и вышла. Я подумал про наш лесной костер. Было интересно, что могла вытворить эта рыжая мадам.
Она вернулась с большой початой бутылкой какой-то зеленой жидкости.
- Это чтобы не заболеть. Сейчас мне нужно будет прогуляться по лесу. Надеюсь, ты составишь компанию? Я, собственно, для этого с тобой и познакомилась: в лесу страшно одной…
- И куда же тебе понадобилось среди ночи?
- Это сюрприз. Ты не пожалеешь.
Она достала длинные, узкие стаканы и разлила свой напиток с запахом микструры. И на вкус он был не очень-то…
- Вообще положено добавлять сахар, но я весь скормила лошадке. Ничего?
Я проявил мужество и выпил три порции этого пойла, в котором наверняка алкоголя было немерено, как в самогоне. Тем временем мадам как-то повеселела (от напитка?), и все поглядывала на часы.
- Теперь пора, - сказала она, когда флюоресцирующие стрелки на большом круглом циферблате показывали два ночи, - Только вот я решила, что пешком мы не пойдем – у меня есть лошадь.
- Я не умею ездить на лошадях.
- Ты будешь просто сидеть сзади и держаться за меня.
- А седло? – соображал я уже туговато… По-моему, вдвоем на одном … Она фыркнула:
- А без седла что, слабо?
Лошадь помещалась в маленьком деревянном сарае, который я принял за баню. От бревенчатых стен еще пахло свежеспиленной сосной. Бедное животное, наверное, уже спит. Как жить с такой странной хозяйкой? Я ждал на улице и слушал, как Ксента называет лошадь по имени – Сара.
Небо, наконец, прояснилось. Открылась дверь конюшни, и серая шкура Сары в свете луны блестела, как серебро. Мадам, брякнув уздечкой, ловко запрыгнула на широкую лошадиную спину. Я забирался долго, пришлось даже взять из сарая пустое ведро. Мы тронулись. Держать Ксенту за талию – приятное занятие, но сидеть на неоседланной лошади – что-то ужасное.
Свернув с асфальтовой дорожки мы перешли на рысь, и очень скоро Ксента сказала слово “Галоп”. Лошадка послушалась. Мы мчались по какой-то проселочной дороге сквозь полупрозрачный, освещенный звездами лес, потом через поле, потом по просеке, под высоковольтными проводами, потом опять через лес, и оказались, наконец, на широкой поляне. Ксента притихла. Осторожно соскользнула с лошади – я шмякнулся следом. Она взяла меня за руку.
- Смотри. Только смотри внимательно. И жди. Может, придется долго ждать.
Мы все трое застыли почти без движения, только лошадь украдкой лизала снег.
Ксента вздрогнула.
- Сейчас начнется. Я чувствую.
Она не ошиблась. Откуда-то из-под земли, потихоньку набирая силу, заструился изумрудно-зеленый свет. Он становился все ярче и гуще, постепенно приобретая четкие геометрические очертания. Это была стена – вся в башенках и причудливых украшениях. Ксента взяла лошадь за уздечку и торжественно, медленно шагнула к сияющим воротам.
За стеной был город. Я видел людей – тихие, улыбчивые, молчаливые, они бесшумно расступались перед нами, и я почувствовал… Что они очень любят друг друга – все… И нас с Ксентой тоже любят… И я заплакал. Ксента тоже плакала. Казалось, мы рыдали целые сутки. Я думал о том, что тоже могу всех любить, как они… Мы брели по городу, останавливались, разглядывали затейливые домики и беседки. В городе было очень светло, пахло летом. Ксента привела меня к фонтану, и только тут я заметил, что у нее на шее большая серебристая фляжка. Она приходит сюда за водой? Вода была очень холодной и очень вкусной. Мы долго умывались и совсем перестали плакать. Я чувствовал себя невероятно счастливым, это невозможно объяснить... Как будто заново родился...
Ксента тронула меня за плечо и посмотрела в глаза. Я понял – пора. Мы забрались на Сару (в этот раз у меня получилось намного лучше) и сразу пошли галопом. Ворота были открыты, и мы вынырнули из изумрудно-зеленого света в черноту и сырость леса. Ксента била по бокам свою лошадку. Мы неслись, не останавливаясь, но свет по-прежнему был за спиной, будто преследовал.
- Они не хотят меня отпускать, - прошептала Ксента, - прости, мне не стоило тебя брать… Мы мчались все быстрей и быстрей, ветки хлестали нас по лицу, изумрудный свет набирал силу… Послышался звон – низкий, протяжный, он становился все громче. Я не выдержал, зажал уши руками и свалился с лошади. Ничего не было видно, кроме этого проклятого света, и я не понимал, что должен делать. Наверное, я потерял сознание.
Очнулся недалеко от нашего лесного костра, весь грязный и мокрый. Светало. Болела голова. Кое-как я дополз до домика. Все спали. В кармане куртки оказалось изящное колечко, как потом выяснилось: платина с изумрудом. Я подарил его жене. В домике меня очень ругали, потому что искали всю ночь. Я рассказал им эту историю, но никто не поверил. Дом Ксенты был наглухо заперт, и я ничего о ней не узнал. Телефон, на который она звонила с моего мобильника не отвечает, но я иногда набираю эти цифры… Мало ли…
Теперь, когда жена визжит, я вспоминаю, как плакал в том призрачном городе, и больше не сержусь на нее… пусть себе…
Настроение сейчас - отличноеВ колонках играет - слот- воронка
