Впервые в жизни. У всех моих подруг они уже были, а я как-то обходилась.
Нет, конечно, знакомые мужчины у меня в разное время были, но все они
существовали вне пределов моей квартиры, появляясь в ней лишь эпизодически.
Но вот однажды...
> Утром я вошла в туалет и увидела, что сиденье унитаза поднято. Так
началась новая эра моей жизни. В доме поселился мужчина. Хотя сначала я
думала, он не приживется: они же капризные...Первым делом он заявил, что раз
уж мы решили жить вместе, то пользоваться презервативом теперь просто
негуманно. Правда, не уточнил -- по отношению к кому. Напрашивались три
варианта. Любимого, похоже, интересовал только он один. Меня это не
устраивало. Я обвинила его в эгоизме и беспечности. Он посоветовал купить
вибратор. Я напомнила, что мы живем в эпоху СПИДа. Он сказал, что он не
такой. Я покрутила пальцем у виска. Он запихнул галстуки в чемодан. Я криво
улыбнулась. Он хлопнул дверью. Я перекрасила волосы. Он открыл своим ключом.
> -Едва успел до закрытия аптеки. Вот, -- протянул тоненькую упаковку. -- А
разве ты была рыжей?..
> Итак, мы стали жить вместе. Возвращаясь вечером домой, я уже не пугалась,
если видела в собственных окнах свет. И уже не говорила в телефонную трубку:
<Вы не туда попали>, если кто-то произносил его имя. Ко всему прочему моя
подушка пахла его одеколоном. Возлюбленный храпел ночью, тянул на себя
одеяло -- одеяло падало на пол. Ни себе ни людям... Он читал в туалете
Маринину, а потом кричал в щель:-- Бумагу!
> -- Вырви первую главу! И чтоб я этой дряни больше в доме не видела!..
> А в гостях он цитировал Канта. И ежедневно наступал коту на хвост и
ежедневно уверял, что это нечаянно. Учил меня ориентироваться по звездам,
отваживал от дома моих подруг. Зачем-то подарил мне надувную лодку, робел
перед моей мамой:
> -- Светлана Алексеевна...
> -- Светлана Александровна, -- в который раз хмурилась мама.
> Он будил меня по ночам поцелуями, умываясь, фыркал. Забрызгивал зеркало в
ванной зубной пастой, зимой дарил мне клубнику. Короче, он был неотразим. В
моем доме появились музыкальный центр и гантели. Музыка звучала с утра до
вечера. Гантели бездействовали. Пылесося ковер, мне приходилось каждый раз
переставлять их с места на место. Гости постоянно натыкались на них. Соседка
Катя сказала, что <эти железяки> портят эстетический вид гостиной. Не
выдержав, я предложила убрать этот фаллический символ в кладовку. Любимый
воспылал праведным гневом. Напомнил, что здоровый дух бывает только в
здоровом теле. И вообще он, оказывается, уже присмотрел подходящую штангу в
<Спорттоварах>.
> -- Бицепс надо прокачивать... -- доверительно сообщил он мне.
> Но зато теперь у меня под рукой всегда была пена для бритья. К тому же я
могла полноправно участвовать в разговорах подруг на тему <А мой-то вчера>:
> а) до утра играл в компьютерные игры,
> б) целый день пролежал под машиной,
> в) съел недельный запас котлет,
> г) разбил чашку и заменил перегоревшую лампочку,
> д) опять курил в туалете,
> е) сказал, что сериалы отупляют,
> ж) весь вечер смотрел бокс,
> з) спрятал мою телефонную книжку,
> и) ...сволочь и кровопийца.
> Короче говоря, совместное проживание с мужчиной приносило массу открытий.
Приятных и не очень.
> Открытие первое: он -- ест.
> Открытие второе: он постоянно хотел есть! Кофе и мандаринка на завтрак его
не устраивали. В доме появились ненавидимые мною прежде продукты: сливочное
масло, сало, сахар, водка, макароны. Рейтинг майонеза взлетел до небес. В
женских журналах я стала обращать внимание на кулинарные рецепты. А вечный
вопрос <Что приготовить на ужин?> терзал меня почище гамлетовского. Я
зверела. Я безостановочно что-то жарила, варила, терла и пробовала. Я
поправилась на три кило. Любимый был подтянут, весел и всегда готов к приему
пищи. Когда он с фразой <У нас есть что-нибудь вкусненькое?> лез в
холодильник через пять минут после обеда, мне хотелось дать ему сзади пинка!
И захлопнуть дверцу. Я стала мечтать, чтобы на прилавках магазинов появились
пакеты с надписью: <Еда мужская. 10 кг>.Купила -- и день свободна...
> Открытие третье: он прятал носки. Надеюсь, что не от меня. То, что он их
носил, конечно, не было для меня тайной. Свет моих очей никогда не обматывал
ноги портянками и не ходил босиком. Он пользовался текстильно-чулочными
благами цивилизации, но...Придя с работы, он первым делом выискивал места
поукромней и там, как бурундучок заначку, прятал их, предварительно свернув
в форме компактных загогулинок. И никакие внушения не могли его заставить
относить эти <улитки> хотя бы в ванную. С маниакальным упорством мой мужчина
парковал носки под диваном, под креслом и, похоже, готов был отдирать
плинтуса, чтобы там схоронить свои сокровища.
> Открытие четвертое: он составлял завещание каждый раз, когда у него болел
зуб или начинался насморк. Он стонал и охал, как раненый бизон. Он задыхался
при слове <поликлиника> и взывал к моему милосердию. Требовал добить его,
чтобы избавить от нечеловеческих страданий. Держа меня за руку, он
благородно советовал перед продажей покрасить старенький <Опель>. И, как
настоящий мужчина, сдерживая рыдания на смертном одре, прощался с милыми его
сердцу вещами: музыкальными дисками, мобильным телефоном и газетой
<Спорт-экспресс>.
> Открытие пятое: он умел молчать. Он мог целый вечер просидеть перед
экраном телевизора и не проронить при этом ни слова. Дай ему волю -- он,
знающий два языка и имеющий высшее образование, граничил бы общение со мной
тремя фразами: <Доброе утро, дорогая>, <Что у нас на ужин, любимая?> и <Иди
ко мне...> Справедливости ради надо отметить, что его общение с мамой или
телефонные разговоры с приятелями тоже не отличались особым красноречием. А
его взаимоотношения с лучшим другом строились на совместном просмотре
футбольных матчей и произнесении емких комментариев:
> -- Пас! Пас, я сказал!.. Ну-у говнюк!.. Вить, дай пива...
> Открытие шестое: умея молчать, он не выносил тишины. Этого парадокса я так
и не разгадала. Мало того, что к музыкальному центру он прикасался чаще, чем
ко мне, -- он практически никогда не отходил от телевизора, переключая
каналы со скоростью света. От начала до конца мой любимый смотрел только
новости и спортивные передачи. Все остальное время он щелкал пультом.
Картинки в телевизоре мелькали, как в жутком калейдоскопе. У меня кружилась
голова. И упаси Господи стать на линию между ним и телевизором. Тут же
следовал резкий дипломатический демарш:-- Уйди с экрана!
> Открытие седьмое: он ревностно охранял свою территорию. Его владениями
считались: место за столом -- раз и любимое кресло -- два. Даже гости не
могли сесть на его табуретку в кухне. А бедный кот пулей вылетал из мягкого
кресла, едва заслышав знакомую тяжелую поступь. Я границ не нарушала.
Женская интуиция подсказывала мне, что лучше не посягать на мужской трон,
его священную кружку и державные тапочки. Зато можно спрятать ненавистные
гантели. Или даже сдать их в металлолом мой драгоценный спортсмен пропажу
вряд ли заметит.
> Открытие восьмое: надзор и контроль.-- Ты с кем это говорила по
телефону?.. Кто этот очкарик на фотографии?.. Ты где была с четырех до
пяти?.. Откуда у тебя эти сережки?..-- С подругой. Мой брат. В
парикмахерской. Ты подарил...
> Открытие девятое: я уже не могла часами лежать в душистой ванне. Мой
девяностокилограммовый зайчик пытался прорваться в помещение. То ему срочно
нужна была зубная щетка. То возникала экстренная необходимость осмотреть уже
два месяца текущий кран. То его интересовало, поместится ли он рядом со мной
и сколько воды вытеснят при этом наши тела по закону Архимеда. То ему просто
было скучно одному, и он поскуливал под дверью, взывая к моей совести:-- Я
страдаю от отсутствия общения! Но стоило только мне выйти -- страдалец тут
же удовлетворенно возвращался к своему креслу.
> -- Эй, а как же закон Архимеда? -- спрашивала я.
> -Душ приму, -- сообщал милый и утыкался носом в газету.
> Открытие десятое: у него росла щетина. Росла она, конечно, и до нашего,
скажем старомодно, сожительства. Но раньше на свидания мой герой приходил
гладко выбритым, а теперь я наблюдала его почти круглосуточно... У меня
начала шелушиться кожа на лице.
> Открытие одиннадцатое: он не помнил наших праздничных дат!!! Совсем.
Амнезия. Выборочные провалы в памяти. Он помнил день взятия Бастилии, день
техосмотра и день собственного ухода в армию, но дата моего рождения никак
не могла закрепиться ни в одном из его полушарий. Впрочем, он пропустил бы
даже Новый год, если бы не повсеместный ажиотаж.
> -На улицах появились тетки с елками. Пора закупать шампанское, -- делал он
глубокомысленные выводы.
> Открытие двенадцатое: он оказался страшно непрактичен. Он не умел
планировать наш бюджет. Уйдя за едой, приносил пять бутылок пива, пакетик
чипсов и стаканчик мороженого. Стеснялся брать сдачу. На рынке не умел
торговаться. Покупал все, что впаривали ему ушлые бабуси. А однажды вместо
картошки принес розы. Я только вздохнула.-- Я тебя люблю, -- сказал он,
протягивая цветы.
> Открытие двенадцатое с половиной: он меня любит...
> В общем, жизнь с мужчиной -- это как игра в шахматы. Непрерывный блиц с не
вполне ясными правилами.
> -Так конь не ходит.
> Глупенькая...
> -А как, по-твоему, ходит конь?
> Буквой <Гы>...
> Это пусть сосед буквой <Гы> ходит. А я пойду вот так...
> С каких это пор новые правила?
> С прошлой минуты... Я сказал. Ходи, любимая
>
> Клянусь, я тут ни при чем. Она сама завелась. Видимо, материализовалась Из
подсознания. Причем - своего. Сначала появился запах... ну,
знаете...жилой... то ли ромашками так пахнет, то ли котлетами - не
разберешь. Заходишь в квартиру - и сразу можно понять, живет здесь женщина
или же время от времени заглядывают подружки...
> Вот так и было. Заглядывали-заглядывали... и дозаглядывалась одна из них.
А что я мог поделать? Службу спасения вызывать?
> Произошло это совершенно незаметно. Для меня, я хочу сказать. Она осталась
вечером. Потом - утром, когда я собирался на работу - попросила оставить
ключи. А по утрам я, надо заметить, всегда деморализован. Хочется побыстрее
свинтить. Ну я и поддался на провокацию. Возвращаюсь домой - и все:
чувствую - пропал. Какие-то невнятные тряпочки в ванной, кровать в кои-то
веки заправлена, на столе - салат. Это меня и погубило...
> Первое время, конечно, тяжело было. Ни тебе в кровати покурить, ни пива
попить с друзьями... Да, вот у меня такие друзья - женского пола! Да, уже
поздно и решили пойти ко мне... Ну и что, что помада на рубашке? Это же моя
рубашка! Ну и что, что тебе ее стирать? Я сам постираю... потом как-нибудь.
Было тяжело привыкнуть к постоянно занятому телефону, заставленной полочке в
ванной, тапочкам перед кроватью. Пришлось купить мобильный телефон и
специальный шкафчик, больше напоминающий миниатюрное трюмо в грим-уборной. С
тапочками сложнее. Среди ночи ведь не разберешь, во что ноги засунул. А
потом обнаруживаешь на большом пальце правой ноги это безобразие.
> Зато появилось несколько плюсов. То есть они, конечно, сомнительные, эти
плюсы, но все таки... Раньше фирменным блюдом в моем доме были пельмени. С
майонезом, с кетчупом или с соевым соусом. Не скажу, что они мне надоели,
но... было у меня предчувствие, что на этом кулинария не заканчивается.
Должно быть что-то еще. И я не ошибся. Осознав, что у этого стихийного
бедствия есть и положительные стороны, я смирился. А чтоб мои страдания не
пропали даром, я решил вести наблюдения.
> Итак:
> Наблюдение первое: это создание патологически любит чистоту. Видимо, это
какой-то другой вид homo sapiens, отпочковавшийся в ходе естественной
эволюции. Она способна видеть грязь на молекулярном уровне. При этом
утверждает, что разносчик грязи в доме - это я. Ну почему нельзя, например,
валяться на кровати в кроссовках? Во-первых, не на самой кровати, а на
покрывале. Во-вторых, это мои любимые кроссовки. В-третьих, какие же они
грязные? Я вчера в них попал под дождь - так что их теперь даже мыть не
надо...
> Наблюдение второе: на поддержание этой самой чистоты ей требуется времени
ровно в пятьдесят больше, чем мне. Раньше уборка занимала у меня 5 минут раз
в две недели - вытряхнуть пепельницу и собрать то, что из нее дня три как
вываливалось. Перед посещением девушек производился генеральный шухер:
рубашки и носки запихивались под шкаф, бутылки - за плиту, розы в
кофейник. Теперь уборка приобрела хронический и затяжной характер. На борьбу
с мусором выстроились ведра, тазы, щетки, губки, тряпки и совки во главе с
пылесосом. С левого фланга неприятеля теснят моющие средства, в засаду
залегла швабра.
> Наблюдение третье: те самые шедевры кулинарии, ранее доступные только в
местах общественного питания, занимают времени на приготовление гораздо
больше, чем на поедание. Причем сама она это дело есть категорически
отказывается. Мотивируя это тем, что <Я пробовала в процессе>. И тут же живо
интересуется, вкусно ли? А зачем тогда пробовать?
> Наблюдение четвертое: ест эта нимфа ничуть не меньше взрослого мужика.
Больше охает, читает и обсуждает с подругами диеты - да. Завела весы.
Становится на них каждое утро с видом оскорбленной невинности. Пытается
делать гимнастику. После этого умиротворенно лопает колбасу. Всякие <кефир и
яблоко> - миф, выдуманный глянцевыми журналами. Для поддержания этого мифа
придумываются всевозможные ухищрения. Например, малюсенькая тарелка. В
которую зато можно положить добавку... Если на ужин есть торт это
настоящая мелодрама. Со всеми необходимыми атрибутами: искушение, борьба
чувства с долгом и, наконец - финал - полное самопожертвование. Торт
победил, зрители (в душе) рукоплещут. Не дай бог рукоплескать на самом
деле - слез будет целый тазик.
> Наблюдение пятое: она убеждена, что слезы - это панацея от всех
неприятностей. Слезоизвержение может быть вызвано тысячью и одной причинами:
не понравилась стрижка, наступили на ногу в трамвае, некрасиво порезана
картошка в супе, просто плохое настроение. Не приведи господь не броситься
немедля на утешение! Следует риторическая эскапада под девизом <Ты меня не
любишь>, и слезоизвержение перерастает в слезопад, который заканчивается
опять-таки обвинением: <Из-за тебя, чурбана бесчувственного, у меня
покраснели веки>... неудивительно... у меня бы их просто смыло уже.
> Наблюдение шестое (точнее не наблюдение, а хроника катастрофы): она
постоянно говорит. Ее речь напоминает помесь потока сознания и песен народов
крайнего севера <Чего вижу, о том пою>. Она говорит часами. Она говорит так
самозабвенно, как будто то, о чем она не скажет - не существует на самом
деле. Это, видимо, какая-то форма искусства. Причем искусства ради
искусства, поскольку не предполагает ответной реакции. Достаточно вставлять
(если успеешь) <м-м-м>, <угу>, <да ты что>, еще лучше - <а ты что>, <а она
что> - и свободный вечер тебе обеспечен. Можно читать, пить пиво, смотреть
телевизор. Все собираюсь провести эксперимент - записать эти сакральные
фразы, включить магнитофон и уйти куда-нибудь. Пленки хватит на 45 минут, да
еще автореверс...
> Наблюдение седьмое: ее подруги. Точнее - ее загадочные с ними отношения.
Любовью, а тем более дружбой этот мазохизм назвать нельзя. Уверен, что без
подруг было бы спокойнее. Может быть, именно для этого они и нужны? Может
быть, ей просто необходимо из-за чего-нибудь постоянно терзаться? Зачем,
например, хвастать подруге по телефону новой прической? Во-первых, она по
телефону ни фига не видит. Но немедленно захочет сделать себе что-нибудь еще
более сногсшибающее. Во-вторых, она никогда не скажет <здорово> или хотя бы
<пойдет>. Она непременно заявит, что надо бы вот тут покороче, вот тут
завить, а еще лучше вообще побриться наголо <с такими-то волосами>.
> Наблюдение восьмое: телевизор вообще и сериалы в частности. Она смотрит
сериалы самозабвенно, упоенно, фанатично. Она помнит такие подробности, о
которых даже не подозревал режиссер (если у этого безобразия бывают
режиссеры). Она смотрит каждую серию по два раза и, дай ей волю, записывала
бы их на видео. Убедил я ее этого не делать очень просто: я подсчитал, что
сериал, длящийся полгода, просто физически не поместится в нашей квартире.
По крайней мере, пока там есть я. Мне будет мало оставшихся там 2,38
квадратных метров. Это ее не убедило. Тогда я напомнил ей, сколько пыли
скопится на таком количестве кассет.
> Наблюдение девятое: у нее фантастическая память. Она помнит день нашего
знакомства и во что была тогда одета, но не помнит, что я ненавижу молоко с
пенками. Она помнит день ангела троюродной тетки, но не помнит, куда
засунула чековую книжку. Она помнит имена всех лиц женского пола, которые
имели глупость представиться по телефону. Она помнит все, что я ей обещал...
> Нельзя сказать, что эти наблюдения дались мне малой кровью. Чтобы
составить полное представление о торнадо, необходимо залезть в самую его
сердцевину. Пройти все круги обид, непониманий, мелких и крупных ссор. Она
трижды собирала свои вещи. Дважды выкидывала мои. Пыталась не разговаривать
со мной (искренне считая, что это такое наказание). Но дело в том, что в
самом центре бури есть островок спокойствия. И когда достигаешь его -
понимаешь: все, деваться некуда. Чтобы из него выбраться, необходимо
проделать еще раз этот путь. Но уже в обратном направлении...Я уже не
попадаю ночью ногой в ее тапки. Я уже не путаю свою пену для бритья с ее
муссом для укладки. Я привык к визитам подруг и научился их различать (<на
ощупь> - ехидно добавляет она из-за спины). Я уже запутался, где
заканчиваюсь я и начинается она... Видимо это то, что можно назвать
судьбой...
