2007 год
2008 год
2009 год
2010 год
2011 год
2012 год
2013 год
2014 год
2015 год
2016 год
2017 год
2018 год
2019 год
2021 год
2022 год
2023 год


Володя (Ефимыч) Растворов, Саша (Альфредыч) Липин, Саша (Викторыч, «Полковник») Барбир, Саша (Валентиныч) Куляшев,
я (Петрович) и Вася Резников.



Что есть человек, яко помниши его? или сын человечь, яко посещаеши его?
Умалил еси его малым чим от ангел, славою и честию венчал еси его.
И поставил еси его над делы руку Твоею, вся покорил еси под нозе его.
Господи, Господь наш, яко чудно имя Твое по всей земли. (Пс 8)

- Как это «бесплатно» ? Платно - пожалуйста! – девушка на ресепшене «Губернской» удивленно раскрыла глаза. На ее блузке красовался бейджик «Юлия».
- Юля! Платно-то мы знаем, что «пожалуйста»: 600 рублей за машину. Но мы хотим бесплатно.
- Нет, такого не может быть!
- Юля, в жизни может быть ВСЁ!
Как это «не может быть», если я приехал в Великорецкий крестный ход к Николаю Чудотворцу?
- Посмотрите заявку от учебного центра, ее должны были занести вам в четверг.
Юлия просмотрела все бумажки и ничего не нашла.
- Алё, Альфредыч. Мы уже в Кирове в «Губернской». Списков нет. Позвони Валере. Ну, или мне его номер продиктуй. Да, ага... так… так… все, записал.
Сейчас мы проверим, может быть или не может быть.
- Алё, Валера? Сыктывкарцы беспокоят. Мы на одной машине уже подъехали раньше остальных, но на стоянку нас не пускают – нет списков.
- Я сейчас приеду!

Мы с отцом Николаем на его машине (я за рулем) выехали рано утром, по пути заехали в село Пажгу. Отец Николай решил помочь своему сыну отцу Стахию, исповедуя прихожан, в то время как сам отец Стахий служил литургию – пока в молитвенном доме.


Новый бревенчатый храм, возводимый местным плотником на собственные деньги, еще не достроен, но 8 мая, когда Свято-Стефановский крестный ход готовился к выходу в Иб, в этой церкви был отслужен первый молебен вместе с крестоходцами.

Потом навестили моих родителей, оставили им «Ниву» и выехали, наконец, в Киров. Дорогу Сыктывкар-Киров почти полностью починили, осталось лишь несколько небольших участков с ямами. В результате в 15:20 мы уже были возле гостиницы «Губернской».

Присели с батюшкой на диванчик в холле, а Саша Куляшёв с новичком Василием стояли на улице возле машины. Не прошло и десяти минут, как в холл энергично зашел здоровенный детина, мельком взглянул на нас и направился к Юлии.
- Вот списки на машины, все согласовано, просто забыли отдать. Позвоните директору.
Юля взяла заявку и набрала номер директора гостиницы:
- Алло, тут с учебного центра… принесли списки… да, поняла… никак не проводить? Пусть просто заедут? Хорошо.
Вятский Шварценеггер протянул мне руку, немного виновато улыбнувшись:
- Валера!
- Василий!
- Вы уж извините, забыли мы отдать эту бумагу. Вы заезжайте во двор, а я пока открою изнутри двери.
Затащили рюкзаки внутрь, и Валера стал рассказывать:
- Так, вот тут комната отдыха, чай можете попить, тут туалеты…
- Валера, да мы знаем, не первый же год. Какие помещения нам откроете?
- А любые! Хотите – открою и второй этаж.
- Да нет, нам достаточно и этих классов. В прошлом году просто паломницы из Самары пришли сюда ночевать.
- Да и пусть ночуют!
- Все бы ничего, только они нас пытались выгнать, - рассмеялся я.
- А вот это уже не дело!
Два класса были открыты, Валера выдал мне ключи от третьего и от входной двери:
- Вот, размещайтесь, закрывайтесь. Если что - звоните. Да, вот записки на Великую от меня и от друзей, - Валера протянул кипу листочков, улыбнулся, слегка поклонился, сжав кулаки и немного согнув руки в локтях. – Ос!
Я ему тоже поклонился в ответ. Теперь понятно, каким видом спорта он раньше занимался – карате, где приветствие “Ос” выражает терпение, уважение и признательность.
- Але, Петрович! Ну что там у вас? – Липин проверял, как все разрешилось.
- Да все отлично! Мы заехали на стоянку, вас тоже пустят. Разместились, парты сдвигаем, Валера ключи мне оставил.
- Так значит, ты там командуешь?
- Ага. Временно исполняющий обязанности Липина, - и мы с Альфредычем дружно расхохотались.
- Ну, мы еще заедем в Великорецкое, будем часов в 7-8 вечера.
- А мы пока в Трифонов сходим.
Глаз радовали свежие таблички на домах с новым (а вернее, возвращенным) названием улицы – «Казанская» вместо «Большевиков». Бог даст, дождемся, когда к Трифонову монастырю мы будем идти не по Урицкого, а по улице Успенской. Возле купели стояла небольшая очередь. Следующими должны были заходить как раз мужчины. Через пять минут вышла последняя женщина, и мужчины начали продвигаться и заходить внутрь. Вместе с нами к двери начала продвигаться какая-то девушка.
- Девушка, Вы что, с нами?? - народ развеселился.
- Ой, нет! Я попозже!
Видимо, задумалась…
Первым искупался молодой батюшка, потом стоял возле купели, пел пасхальные тропари и каждого паломника легонько подталкивал к лесенке, ведущей в студеную воду, а мы ему подпевали…

...В центре храма стояла икона Николая Великорецкого. Завтра к ней будет не пробиться, а сегодня - пожалуйста. Приложились, потом подошли к мощам святителя Трифона Вятского: «Дай Бог нам сил на крестный ход». Купил для себя и для Василия книжки-акафисты, и мы отправились обратно в учебный центр.
- Але, Слава! Ты где? На вокзал за вещами, а потом к нам? Понял…
Слава обещал быть через 30-40 минут. Но время шло, а его все не было. Глаза уже совсем слипались. Из-за того, что утром рано встали, хотелось спать. Саша, Василий и отец Николай уже расстелили спальники на полу, а я пошел на улицу встречать Славу, приехавшего из Москвы на сутки раньше. Так хотелось прилечь, но если я засну, а Слава меня разбудит звонком, то потом сон уйдет. К тому же, две «Газели» только выехали из Сыктывкара, как сообщила только что по телефону Люба. Это значит, что встречать их надо будет ближе к 12, а то и к часу ночи. Надо выспаться заранее.
- Слав, ну ты где?
- В зоне прямой видимости!
Ага! Вижу знакомое бородатое лицо. Обнялись.
- А я, представляешь, сел не на тот автобус! Уехал в другую сторону, пришлось пересаживаться. Время потерял…
- Все, бегом спать! Время почти 6, наши будут через полтора часа.

***
Слава вынул из рюкзака обещанные заламинированные акафист и канон святителю Николаю, которые тут же изъял у меня отец Николай. Вскоре подъехали Саша Липин, Саша Барбир и Иван с дочерью Александрой. Сели за стол и потекла беседа. Оказалось, что Слава в курсе всех событий в Вятской епархии.
- Слава, откуда ты все это знаешь, - удивился Альфредыч.
- Так я ж модератор на форуме Великорецкого хода.
- А-а-а-а…!

***
Наши сыктывкарцы во главе с отцом Александром Митрофановым на двух микроавтобусах подъехали неожиданно рано, в 11 вечера. Мы с отцом Николаем, выйдя на улицу, встречали их, первыми подошли Люба и её подруга Валентина.
- Отец Николай, благословите! - Люба подошла к батюшке.
Потом она повернулась ко мне и продолжила с улыбкой:
- Отец Василий, благословите!
Смех смехом, но раз просит, надо благословить. Перекрестил голову и поцеловал в маковку.
- Василий, растешь! – хмыкнул отец Николай.
Я проводили всех в классы, а потом отправился спать. До подъема оставалось немного. Достал беруши и провалился в немного беспокойный сон – давало о себе знать обычное легкое волнение перед началом серьезного дела.

****
Утром, как обычно, все заклеили себе пластырем ноги.


Саша Барбир вспомнил свой первый ход, когда их, новичков, отчитывали солдаты в Великорецком:
- Что ж вы пластырь-то сейчас клеите, когда ноги уже разбиты? Клеить надо за-ра-не-е!

Стандартные болоньевые накидки на рюкзак в Ходах себя не оправдали. Поэтому я всем раздал мешки 160 л, чтобы надевать их на рюкзак в случае дождя. Всем раздал, а себе забыл. Обнаружил это только перед ночевкой в Бобино, когда вынул почти все вещи из рюкзака.

К 8:00 приехал Валера, забрал ключи. К этому времени подошли еще несколько работников учебного центра. Они стояли в холле и провожали нас, желая удачи в Ходу.

»…из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу»
Народ медленно просачивался через монастырские ворота. Мы шли не торопясь ближе к концу колонны, которая впервые – видимо, во избежание пробок - пошла по улице Ленина. По сторонам стояли люди, наблюдая за крестным ходом. Офисные работники вышли на крыльцо, забросив работу. С балконов глядели зеваки. На перекрестке с Московской возле металличского ограждения стояла стайка – человек 15 - детишек лет 9-10, одетых почему-то в ярко-зеленые сигнальные жилеты. Малыши развлекались тем, что по-очереди кричали крестоходцам: «Христос воскресе!», а мимо проходившие паломники отвечали им дружно: «Воистину воскресе!»
Поравнявшись с детьми, я обратился к ним громко:
- ДЕТИ! – малышня дружно повернула головы в мою сторону, - Христо-о-ос воскресе!!!
- Воистину воскресе!!! – запищали дружно дети.
- То-то же!…

09.06.13, разговор с женой:
- Дети в сигнальных жилетках? А ты уверен, что это были дети? Может, тебе показалось, и это были дорожные рабочие в оранжевых жилетах?
- Я заставил кричать «Воистину воскресе» дорожных рабочих? Хм…
- Может, там вообще никого, кроме тебя не было, и ты шел по Кирову один, крича «Христос воскресе!»?
- Во дела… Да нет, вот же фотография!

После этого мы всей нашей компанией запели пасхальные тропари, нас поддержали еще несколько человек. Один громкоголосый мужчина в очках, шедший совсем налегке (то есть вообще без вещей), тоже стал подпевать, но немного сбился, перепутав тропари, пригнулся, втянул в голову в плечи и с виноватой улыбкой закрыл рот ладошкой, но потом быстро сообразил, что требуется, и снова запел во все горло.

Солнце припекало. Я начал жалеть, что не взял в это ход новое сомбреро. Если целый день будет ясно, то к вечеру спалю лицо и шею.
- Люба, у тебя второй платок есть?
- Есть. Вот, пожалуйста.
Платок оказался нарядный, с белой ажурной каемочкой. Люба свернула его так, чтобы каемка была внутри, и повязала его мне на шею. Но скоро стало понятно, что этого недостаточно – уши и щеки не защищены от лучей. Сделал по-своему: надел платок на голову, а кепку – сверху.


Когда прошли мост, позади послышалось заунывное пение: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, гре-е-ешных»». Ну не лежит у меня душа к варианту с восемью словами. Тоскливое «гре-е-ешных» подгоняет вперед, чтобы перестать слышать. Вариант "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!", поющийся на два голоса, вполне приветствуется (и сам пою иногда в крестных ходах), но вот это заунывное «грееешных» давит на мозг и отторгается организмом. «Что ж вам неймется?», - подумал я. – «Пасха же! Ну, спойте же что-нибудь повеселее!» И уже собрался было обернуться, чтобы все это высказать поющим, но тут у меня заломило пальцы левой ноги. «Ого! И это в самом начале хода на втором километре?? Так, ребята, пойте, что хотите. Я лучше вас пропущу, но ни слова не скажу. Господи, прости моя согрешения!...»

«Знай себя и будет с тебя» (преподобный Амвросий Оптинский)

В Макарье ворота на территорию монастыря перед нашим приходом были закрыты. Часть паломников попала туда на молебен и последующий отдых, а нам пришлось пройти за ограду. Люди искали места в тени под деревцами и кустами, а я просто уселся спиной к солнцу – платок прекрасно защищал от лучей. Ну и, конечно, побрызгал предварительно траву репеллентом. В это году заметно большее число людей пользовались антикомарином и прочими аэрозолями, и я регулярно на привалах попадал в только что распыленные облака химии. Вскоре подошли Люба с Валей, сбросили рюкзаки возле меня и достали еду. Саша Липин не упустил случая подшутить:
- Опять, Василий, ты в окружении женщин!
- Не виноватый я, они сами пришли, - ответствовал я, цепляя из банки рыбку и закусывая сочным помидором.

Только мы начали располагаться на ковриках для отдыха, как оказалось, что в двух шагах - наш земляки из Ухты, в частности неунывающий Вячеслав Круглов:
- Привет, Сыктывкар!
- Привет, Ухта!
И Вячеслав пошел к ухтинцам в тень автобусной остановки.



А Люба никак не могла приспособиться, чтобы организовать себе тень. Пришлось провести мероприятие «Тень в обмен на продовольствие»: к спине Любы привалил свой рюкзак, возле головы положил ее рюкзак, а сверху натянул накидку. Получился мини-навес.

Вскоре подошел отец Николай, который первый переход шел во главе колонны вместе с другими батюшками:
- Василий! Уговор: идем вместе все, вперед никто не убегает!
- Как благословите. Куда ж я денусь с подводной лодки.
- Да уж денешься, я тебя знаю. Найдешь торпедный отсек и улетишь вперед.
- Ладно, не улечу. Пойдем потихоньку.

Анализируя происходящие в Ходу и после него события, сделал вывод, что идти лучше спокойно как в плане физическом (без суеты, беготни, рывков и борьбы за место в голове), так и в духовном (с молитвой, без конфликтов, без осуждения – хотя тут я прокололся на первых же шагах, но благо, что впереди была исповедь в Великорецком).
- Саш, решил я попросить в Ходу у Бога мудрости. Мудрости и спокойствия. И терпения.
- Ну, рано тебе еще мудрость просить. Это надо тем, кто постарше. А в твоем возрасте рановато, - у Саши Куляшёва опять была отличная от моей точка зрения.
- Соломон, когда у Бога мудрости просил, совсем молодой был.
- А, да. Соломон был молодой. Ну, смотри сам. Проси.
- Вот, Сань, говорят, что мудрость приходит с возрастом. Но часто бывает так, что возраст приходит один.

«Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, - и дастся ему. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь» (Иак 1, 5-6)

***
Перед Бобино опять встретились с тем самым громкоголосым мужиком, который шел налегке и подпевал нам на выходе из Кирова. На этот раз он, догоняя нас, пел «Спаси Господи люди твоя». Когда он поравнялся с нами, я его поддержал. Мужчина, увидев в моем лице единомышленника, слегка притормозил, и мы шли по Бобино рядом, распевая разные тропари, а напоследок на всю Ивановскую из двух луженых глоток разносилось «Христос воскресе из мертвых». Спели тропарь несколько раз и, не сговариваясь, синхронно закончили, не доходя метров 100 до церкви. Мужчина отстал на несколько метров, и какая-то паломница его спросила:
- Ой, где вы так научились замечательно петь?
- А я 27 лет в театре работаю.
Артист, значит…

****
Вся территория возле храма была забита паломниками, Отец Николай засомневался, достанется ли там место:
- Может, прямо здесь и поставим палатку, - указал он на располагавшихся метрах в пятидесяти от храма на травке крестоходцев.
- Сейчас молебен закончится, и процентов 80 уйдут на ночлег.
С трудом протиснувшись внутрь ограды, я нашел более-менее свободное местечко и встал на акафист. После его завершения народ действительно взвалил рюкзаки, и храмовая территория почти опустела.
- Але, Василий, тут очень хорошее место для двух палаток, подойди к забору посмотри, - отец Николай с телефоном возле уха махал мне рукой снизу из-за ограды. Место было прямо на обочине.
- Нет, здесь гораздо лучше. Я уже и пленку расстелил.
Мы немного попрепирались, потом батюшка все-таки поднялся наверх.
- Василий, извини. Был неправ. Место у тебя действительно лучше.
Люба стояла возле калитки с Валей и думала, куда же ей все-таки пойти.
- Василий, как думаешь, идти в дом или палатку разбивать?
- Конечно, палатку ставь! Погода – благодать. Дождя нет, ветра нет, ночью градусов 13 будет. Только в палатке!
Пока Люба ждала подруг с палаткой, мы поставили свои две, достали снедь, батюшка благословил, и мы принялись за трапезу.
- А как вы колбасу едите? Три дня же нельзя есть, если будете 6-го в Великорецком причащаться! – женщина из соседней компании разглядывала наш ужин.
- Матушка, отдания Пасхи еще не было. Тем более, путешествующие, - Саша закончил диспут быстро и просто.
Меня совесть не мучила: отец Николай еще несколько лет назад благословил поститься перед причастием только один день, приведя в пример ответ отца Иова Гумерова на Pravoslavie.ru, где было сказано, что тем, кто причащается часто, не обязательно поститься три дня.

«Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1 Кор 8, 8)

А когда приехал домой, произошел такой примечательный диалог с женой, когда резал окрошку:
- Вася, ты руки помыл?
- Конечно! Уже ведь не крестный ход.
- Надо хоть салфетки влажные брать
- Берут некоторые, делятся…
В этом году воды и попить не всегда хватало - не то, что руки мыть…

«…Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления - это оскверняет человека; а есть неумытыми руками - не оскверняет человека» (Мф 15, 19-20)

- Братья, спичек не найдется? – обратился к нам парень из другой палатки. – Нечем горелку разжечь.
- Давай мы тебе кипяточек сделаем сами, газа все равно много тащим, да и вода есть, только что набрали с избытком - не хотелось, ой, не хотелось мне повторять прошлогодние ошибки. - А как же ты до этого зажигал?
- А вот так и зажигал: то у одного зажигалку попросишь, то у другого.
- Держи спички.
- А вы как?
- Оставь себе. У нас пьезо работает, слава Богу. Да и зажигалка, вроде, есть…

Пока ужинали, по соседству завалилась на бок мини-палатка. Ее хозяйка уже собиралась спать, но, видимо, неосторожное движение разрушило кров.
- Да что ж такое! Нет, ну надо же!... – причитала она.
Помогли ей посильней воткнуть колышки, чтобы ее жилище больше не падало.
- Какая забавная у Вас палаточка!
- Да… Тут у меня и маленькая прихожая, рюкзак можно положить. А тут вот спальня.
- Ага, а там, наверное, где-то есть и кухня, и гостиная… А у нас вот только спальня…
Женщина заулыбалсь. Все лучше, чем унывать и раздражаться.


Верх на нашу двухслойную палатку мы решили не ставить, чтобы не было душно. Саша захотел спать в футболке.
- В случае чего, укроюсь спальником.
Но уже ночью заметно похолодало, пришлось ему не только спальник доставать, но и свитер. В полтретьего я вылез из палатки и через пару минут начал замерзать. 13 градусов – не курорт. Поставил кипятиться чай, а сам закутался в спальник, как француз в 1812-м. Потом все-таки достал непромокаемую куртку из рюкзака – хоть и тонкая, без подкладки, но не пропускает ветер и не выпускает тепло. Чай с лимоном и шоколадкой окончательно нас согрел и взбодрил.


Утро показало, что в Бобино не хватает урн. Мусор валялся не только возле остановки, но и по обочинам, где попало.

****
- Вольно!
Ну, конечно! Кто это еще может быть? Только Леша Корниенко.
- Василий, твои книжки лежат в машине, найдешь меня в Великорецком, ты мне 700 рублей должен за них.
- Раз я должен, значит, ты меня найдешь!
- Так! Книжки твои, значит, ты меня найдешь.
Смысл этой дружеской перепалки бы в следующем. Перед Крестным ходом жена нашла в интернете книжки из ее детства, которые она очень хотела бы прочитать нашим детям. Книжки продавала девушка из Ростова. Когда она узнала, что мы из Сыктывкара, то засомневалась, есть ли у нас возможность получать бандероли наложенным платежом. У нас, конечно, здесь лес, тайга, и медведи (молодые медвежата) в позапрошлом году заходили три раза через замерзшую реку в городской парк, и рысь спасатели однажды вылавливали, и лосей, но, в общем и целом, цивилизация не умерла. Есть и почта, и интернет, и самодвижущиеся повозки, и даже в некоторых домах телевизор и телефон – как-никак, столица республики Коми, 256 тысяч населения. Кстати, по поводу медведей: всегда со смехом объяснял людям из других городов, что медведи у нас по улицам не ходят, а тут нА тебе…

Книжки решено было передать через Алексея. В Кирове 2 июня мы с ним не встретились, а 3-го было уже поздно.
- Вась, а чего ты о нас так мало написал? Может, сесть тебе на шею и проехаться пару километров, чтобы написал побольше? – Леша был полон сил, энергии и юмора.
Вспомнили с ним былые времена, когда на форуме воевали с протестантами.
- Тогда казалось все серьезно, а сейчас подумаешь - какая ерунда. Одна польза – договорились, пошли в Великорецкий и встретились.

А позади уже слышалось почти маршевое, по-армейски громкое:
«Богородице,
Дево, ра-
дуйся!»
Казалось, что основные силы ростовского войска во главе с Володей сейчас нас нагонят и затопчут. Но бодрый отряд ростовчан благополучно нас обогнал и двинулся дальше, раздвигая колонну пением.
- Сразу видно, кто поет, тот пролетарий, - заметил Леша.
- А кто не поет?
- А кто не поет, тот странно смотрит. Вот ты странно не смотришь. Потому что знаешь нас.

«И сказал Давид ...: пред Господом играть и плясать буду»

…На привале мимо прошел артист с гитарой и поклажей в виде одной бутылочки с водой, развел костер на дорожке. Потом он нас обогнал на следующем переходе. Мы тихонечко продвигались вперед, стоя в пробке, а где-то далеко позади были слышны его песнопения. Артист по краю дорожки быстро продвигался к голове, громко распевая тропари...

Выйдя на стоянку на поле, просто легли на коврики и задремали, чай даже не ставили. Задремали так хорошо, что вышли с 15-минутным опозданием, когда голова хода уже виднелась далеко-далеко впереди на холме. Когда пошли по асфальту, отец Николай предложил:
- Василий, не хочешь ускориться и приготовить нам палатку в Загарье?
- Как благословите…
Тихонечко запел почти про себя Богородицу и пошел обгонять людей. Люба, Альфредыч и вся наша компания была уже возле дома и стоя слушала молебен. Все места в тени были заняты паломниками, искать место для палатки пришлось чуть дальше. Прошел метров десять вдоль сараев, и вдруг слева в загончике загоготали гуси. «Ага. Тут палатку не поставить, эти архаровцы спать не дадут, при каждом движении будут кричать». Вернулся назад и поставил палатку прямо на молодой крапиве. Потом сходил за продуктами и квасом и вернулся как раз в тот момент, когда подошли отец Николай, Саша и Василий.
- Так, садимся обедать. Тут квас, пирожки с картошкой, мясом, луком и яйцами. Помидоры, яблоки, огурцы.
- Сказ о том, как один Василий трех генералов накормил! – раз батюшка шутит, значит, ноги у него пока в порядке.
Оказалось, что мы нагуляли к полудню зверский аппетит – последний «роллтон» мы заваривали в 5 утра. Почти все продукты были съедены, и Василий отправился повторно к торговым палаткам за провизией, чтобы хватило до Монастырского. Пока он ходил, зазвонил телефон, связь была неважной, пришлось подняться и выйти на улицу. И тут опять, как и в позапрошлом году, я попал под благословение Владыки Марка.

В палатке было жарко, солнце внутри нагревало воздух до духоты. Кое-как поспали, но сделали вывод, что палатку надо ставить в тень. От дождя и холода она защищает, а от солнца – нет.

Переход до Пашичей вымотал всех. Солнце жгло нещадно, жара изнуряла, жесткий асфальт терзал ноги, я старался идти по обочине в тени деревьев. На проселочной дороге стояли «жигули», старик привез для паломников несколько канистр холодной воды и разливал в кружки. Василий несколько раз спросил, долго ли еще идти. Жилистый деревенский мужик, таскавший неоднократно туши лосей и медведей по лесу - и тот изнемог. Его первоначальный азарт столкнулся с трудностями многокилометрового перехода второго дня.
- Василий, тут выход один – читать акафист. Без него и более продвинутые туристы-альпинисты сходили с дистанции. А бабушки-дедушки молятся и идут.


Справедливо рассудив, что раз мы в конце колонны, то в Пашичах все места в тени заняты, мы, не доходя до деревни, легли под дерево возле обочины, побрызгав предварительно вокруг репеллентом. Нашему примеру последовало еще несколько паломников. Подремав, мы уступили другим место и пошли догонять икону.

В Кленовом все места возле заборов и в тени малейших кустиков были устланы ковриками. Мы медленно и осторожно продвигались мимо чьих то ног и рюкзаков.
- …даже в Библии говорится, что нельзя слушать с людей в длинных одеждах..., - мы услышали обрывки странной фразы. Какой-то паломник - судя по высказываниям, неправославный и настроенный против священников - внушал что-то рядом лежащим.
Отец Николай прислушался к разговору, видно было, что он возмущен до глубины души:
- Где? Где такое сказано? Злые вы. Ведь Господь сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою».

Кого только не встретишь в крестном ходу: и староверы, и атеисты, и революционеры, и туристы. Наша старая знакомая революционерка Надежда в очередной раз призывала народ к гражданскому и церковному неповиновению, костерила власти, на чем свет стоит, обвиняла в продажности и бездушии, а происходило это рядом с Альфредычем, Сашей Барбиром и Володей. И Александр Викторович Барбир, наш настоящий полковник, не удержался:
- Ну как Вы можете всех огульно обвинять? …
И в ответ получил ушат словесной грязи, причем, не один: всю дорогу до Монастырского на привалах Надежда непостижимым образом оказывалась рядом с их компанией и портила отдых. И только по приходу в Монастырское произошло нечто удивительное: Надежда в очередной раз их заметила, подошла, поприветствовала: «Христос воскресе!» и извинилась перед Сашей Барбиром. Этот большой ребенок своей пламенной молитвой и терпением смог отразить и такие нападения.

«…паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого» (Еф. 6, 16 )

…А мы дошли уже до конца Кленового и не нашли ни одного кусочка тени для четверых, все было занято, а в конце села стоял человек:
- Братья и сестры, пожалуйста, не ходите дальше, пожалуйста. Крестный ход еще не прошел. Располагайтесь слева-справа, где можете. Пожалуйста!
Мы прошли в сторону метров сто к небольшой черемухе, где уже пара паломников нашла себе защиту от солнца. Они немного подвинулись, освободив нам пятачок под деревом. Вода и тень – и ты уже счастлив, хотя под головой камень вместо подушки, а сам лежишь в какой-то ямке.

…Колонна ушла вперед, через километр мы встретили Славу, который отдыхал один на травке возле кустиков.
- Пошли с нами, чего сидеть одному.
Слава с готовностью поднялся. Дошли до последнего привала перед железной дорогой, остановились отдохнуть в тени огромного тополя. Через полчаса плотная масса людей медленно двинулась к переезду.


Справа стояла группа - человек 10 - проверяла, клещ или не клещ на голове у паломника. Одни «эксперты» отходили, другие приходили на их место и рассматривали букашку.

Часть колонны уже успела уйти за переезд, как вдали раздался гудок, и ход остановился перед рельсами, чтобы пропустить локомотив. Мы контролировали, чтобы уставший отец Николай сильно не отстал. А он разговорился с местной вятской писательницей Надеждой Демидовой, обсуждая ход, преподавание ОПК в школе и прочие проблемы. Она рассказывала, что Николай II семьей останавливался в Вятке, когда большевики везли его на расстрел в Екатеринбург, гулял по берегу реки...

Тут же рядом оказались и Иван с дочкой. Сашулька, завидев нас, приободрилась, начала баловаться, но Иван ее строго одернул: с утра пройдено уже больше сорока километров с нагрузкой, поэтому одно неосторожное движение на кочке – и нога выйдет из строя.


Настал черед рассказать немного через фотографии и о маленьких крестоходцах. Сразу скажу, что не видел ни одного плачущего. Правда, одна солнышка грустила, пока маме оказывали помощь:


Другой не грустил, хоть и лоб расшиб, бегая с братом на привале:


А чего им грустить, коли родители везут?


Или ведут:


Или опять везут:


Тут же шла героическая мамочка:


Семья. Но чаще коляску толкал не отец, а мальчик лет двенадцати:


Тут девчушка еще не проснулась окончательно:


А тут она уже вертелась, как юла, не мог никак поймать в фокус:


А вот очень серьезный молодой человек – дома, по словам бабушки, встанет на коленочки и молится перед иконками:


Две хихикалки подсели рядом на последнем привале перед Великорецким. «Ага!» - говорю. –«Попались!»


А вот такую Аленушку (на самом деле, не знаю, как ее зовут) повстречал в гостинице в Великорецком:


Там же во дворе бегал маленький воин с деревянным посошком: «Я крестоходец! Иду до Кирова!» Повергла нас в шок его мамочка, которая была уже примерно на четвертом-пятом месяце беременности. Думали, как же она так идет? Потом она нас успокоила, что вот с этим проказником приехала в Великорецкое, чтобы навестить мужа и сестру.


Маленький егоза Николай Романович, внучок Надежды Демидовой (справа на фото), воплощение большого чуда молитвы: его маму на поляне перед рекой Великой укусил энцефалитный клещ сначала за восемь месяцев до ее беременности, а потом ровно через год на 4-м месяце беременности – его собрат, тоже энцефалитный. Николай Романович, чрезвычайно боевой карапуз, только, видимо, недавно встал на ножки, поэтому не ходил, а бегал, куда глаза глядят: через палатки, через расстеленные пленки с продуктами…


Саша Кухно с подопечным:


Чем еще заняться на привале? Повоевать с соснами:


Еще всяческие лапуси:



Сначала на шее:


Потом в коляске:








Наша Люба среди детей:


Наши, из Летки (тут их трое, а всего детей в семье пятеро):


Это, видимо, будущая поэтесса. Или певица. Или сочинительница музыки. Шла и пела какие-то забавные песенки, от которых все проходящие расплывались в улыбках. Пока не заметила, что я ее снимаю. Замолчала. Правда, ненадолго. Очень нас развеселила перед Горохово:


****
…Как мы и думали, белого микроавтобуса отца Михаила в Монастырском не было, в этом году никто нас горячим супом и кашей не встречал. На завалинке возле часовни отдыхали отец Аркадий и отец Стефан:
- Отец Николай, идите вниз, там кормят батюшек!
- Ой, нет... Если я туда спущусь, то больше не поднимусь, - не очень весоло, из последних сил пошутил отец Николай. – Я лучше со своими, еда у нас есть, сейчас что-нибудь сообразим. Мне бы прилечь…
Решили не идти к Альфредычу, который занял для нас места, а остановились возле дома, где в палисаднике отец Николай увидел знакомых сыктывкарцев. Хозяйка без всяких разговоров разрешила поставить нам палатки:
- Кипяток можно взять в доме, туалет сейчас покажу. Располагайтесь. Одно место есть на кухне, 300 рублей, если хотите.
- Нет, мы на улице. Если только батюшка захочет.
Отец Николай прилег ненадолго в палатке, но потом его начало трясти от перенапряжения. Уговорили его пойти погреться в дом, пока мы приготовим горячее пюре и чай. Ночевать внутри он наотрез отказался.

Рядом за заборчиком оказалась палатка Стаса, а сам он ходил мрачный и ругал сам себя:
- Стас, что случилось?
- Да злюсь на себя… Бесята меня поймали… И как легко поймали... Сам от себя не ожидал…
Потом признался, в чем дело: он на каком-то привале отстегнул от легкой куртки рукава, а от штанов - брючины, и получилась жилетка и шорты. Отстегнул и забыл на траве. Хорошо, что не было дождя, а в рюкзаке у него были запасные спортивные штаны. Пришлось успокоить его потом в Великорецком тем, что я тоже терял одежду три года назад. Это нормально. Главное, нам себя не потерять. И друзей. Остальное дело наживное…

Потом стало трясти и Сашу. Он натянул на себя всю одежду, а на палатку поставили непромокаемый верх, чтобы ночью не было холодно.


На свежем воздухе спалось отлично. Я проснулся без будильника в половине третьего свежим и бодрым. И Саша, и отец Николай более-менее пришли в себя, но у Саши было подозрение на температуру. В три часа Ход двинулся, мы вышли за калитку поклониться иконе. А вот и Зина, и Элина, которая в прошлом году зарекалась больше не ходить в Великорецкий. Многие так зарекаются, а потом снова идут… Вот и отец Дмитрий:
- Василий, моих не видел?
- Впереди тебя в двадцати метрах.

Хозяйка дома с дочкой тоже вышли провожать ход:
- Ой, сами-то мы боимся. Не дойдем ни за что. Паломников принять – пожалуйста. Хоть деду на лекарства собрали. Дед у нас совсем не ходит…
- А мы решили в этом году в палатках. А в прошлом ночевали там, на последней улице. А в позапрошлом году - в сарайчике рядом с магазином. Тут, неподалеку. Почти до 5 утра там просидели, пока не закрылся магазин…
- Так это мой магазин, - улыбнулась дочка хозяйки. – Я там и была, кроме меня никто не работает до 5 утра.
Точно, она! Тесен мир…
Собирая рюкзак, я обнаружил, что потерял акафист. Куда дел – непонятно. Перерыл весь рюкзак и пакеты. Как в воду канул. Придется пользоваться чужим до Горохово. Мы выдвинулись на полчаса позже, а последние паломники выходили в 9 утра, когда мы были уже в Горохово, в 11-12 километрах от Монастырского.

Прочитали на ходу утреннее правило, начали читать акафист (петь с утра не получилось). На шестом кондаке услышали голос Саши Барбира. Они с Альфредычем и Володей догоняли нас и, что удивительно, читали то же самое место акафиста, что и мы. Седьмой кондак и икос прочитали все вместе, потом они снова ускорились и ушли вперед.


На поле мы побаловали себя и соседей, не имевших горелки, горячим чаем с шоколадом. Потом и подошедшего отца Александра с дочками угостили и отдали им все лекарства – девчонки на третий день немного расклеились.

Я немного задержался на выходе, отцу Николаю, Саше и Василию сказал, чтобы не ждали. Потом некоторое время шел один, догоняя и напевая пасхальные тропари. Перед подъемом в гору увидел своих, поравнялся:
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе!
И увидев, что я не продолжаю, Саша сказал:
- Вася, давай еще!
Еще - так еще:
- Христо-о-ос воскре-е-есе!!
- Воистину воскресе!!
- ХРИСТО-О-ОС ВОСКРЕ-Е-ЕСЕ!!!
- Воистину воскресе!!!

- И сейчас отец Николай устроит мощный рывок перед последним привалом до Горохова и догонит икону!
- Нет, Василий, нас теперь на мякине не проведешь, люди опытные. Пусть другие бегают.
- Да и меня уж годы не те, 5-й десяток пошел с весны, уж не мальчик, чтобы бегать, пора и честь знать…
Отец Николай улыбнулся.

- Погода хорошая какая! – второй Василий глядел в утреннее небо с редкими белыми облачками.
- Добавь: «Слава Богу!», - наставлял его батюшка.- А то некоторые говорят: «Повезло!» и тому подобное… Сегодня ясно, а завтра по грехам нашим Господь может и прогноз изменить. Все от Него зависит, не в везении дело. И вообще, насчет погоды лучше помолчать…

Народ поднимался с последнего перед Гороховым привала, готовился к выходу, и мы решили не останавливаться для отдыха, тем более что осталось максимум полчаса пути. Чтобы бесцельно не стоять в образовавшемся заторе, начали нараспев читать акафист. Теперь у нас получалось. Рядом с нами шли и подпевали другие паломники. Меня всегда радует эта возможность подойти и попеть прочитать акафист с любой группой паломников. Или просто поддержать, когда поют «Алилуйа!» или «Радуйся, Николае, великий чудотворче!», а потом поблагодарить друг друга поклоном за совместную молитву.

В Горохово Василия отправили за водой и кашей, и он пропал надолго. Уже и палатку поставили, и чай разогрели, и Липин сходил и быстро вернулся (как он это умеет) с двумя тарелками гречи, а Василия все не было. Мы с Сашей уже пожалели, что отправили новичка, а не сами пошли. Но он вскоре пришел … с несколькими бутылками святой воды из источника. Оказалось, что стоял в очереди за святой водой. Открыли рыбные консервы, вскипятили чайку со смородиной. Тучки с одной стороны берегли нас от солнца, а с другой – пугали намечавшимся дождем. Каши не хватило, и я решил сходить за ней сам. Очереди за кашей не было, возле одного из больших котлов с гречей стоял мужик с огромным половником и выкрикивал зычно: «Кому кашу-у-у??»

Зазвонил телефон. Жена.
- Але.
- Але?
- Да, Тань.
- Але?
- Тань, ну говори уже!
- Вась, ты? Але?
- А кто ж еще?
- Точно ты?
- Да точно, точно. Говори!
- Я тебя не узнала!
Вот это я напелся – жена голос не узнает…

После обеда всех потянуло на сон. Сашу до сих пор знобило, предложение купаться он с ходу отверг. Я, отоспавшись, пошел купить себе новый акафист, но очередь в палатку, где продавались книжки и подавались записки, меня смутила, и я зашел внутрь храма. Отстоял быстро продвигавшуюся очередь к иконе Святителя Николая и его мощам, затем к приложился иконе Богородицы, и проход к иконе закрыли. Ход готовился к выходу из Горохово, а я пошел окунаться в купель. Вода была теплая, народ входил в воду и выходил без задержки. На обратном пути встретился с нашими:
- Искупался? Дай волосы потрогаю! – Володя Растворов, удивляясь, что я их опередил, положил руку мне на голову. - Точно мокрые!

Я подошел снова к палатке с книжками, подал записки, купил акафист и книжку про Горохово, где описывалась история расцвета села и его опустения после разрушения храма, а также современные чудеса. Несколько лет назад, когда ход уже довольно далеко ушел, под куполом раздалось пение ангелов. Весть об этом быстро распространилась в начало хода, и некоторые паломники успели вернуться, чтобы услышать чудо. По храму разносилось изумительной красоты пение. Когда пелось «Величаем», слог «ча» тянулся очень долго, и еще дольше – примерно минуту – слог «ем». И в конце тонкий нежный голос: «Алилуйа, Алилуйа, Алилуйа!»…

…Через дорогу, шедшую по краю поля, ползла гусеница длиной с телефон. Остановился поглазеть на это чудо природы. Интересно, какая из нее получится бабочка?


А телефон, кстати говоря, я купил для крестного хода самый простой, за 500 рублей, чтобы не жалко было, если потеряется. И сим-карту опять поставил временную, чтобы только ограниченный круг лиц мог дозвониться. Отгородился от мира, что называется…

***
- Врача! Врача! – в очередной раз раздались крики откуда-то спереди. В тени кустов несколько паломников склонились над женщиной, которой стало плохо на жаре. Минут через пять показалась «Нива» с медиками, потом мы увидели еще одну машину. Слава Богу, есть добровольцы-врачи, которые отдают свое время для поддержки крестоходцев. Дай Бог им самим здоровья! А мы, зная, что впереди в полукилометре привал, остановились на краю леса – на стоянке наверняка опять все места под деревьями и кустами заняты.


За пару часов до Великорецкого начал капать небольшой дождик. Некоторые сразу поторопились надеть накидки и плащи, а я наслаждался прохладными каплями, закутав пленкой только рюкзак. Дождик же лишь слегка попугал людей и прекратился на ближайшем привале.

В Великорецком расположились на старом месте. Павел Иннокентьевич распределял паломников по этажам.


В двух больших котлах были приготовлены для нас постный суп и травяной чай. Два раза я ходил за добавкой, не в силах остановиться, а потом понял, что объелся. Когда ел колбасу в Бобино, то совесть была спокойна, а тут понял, что нагрешил, поев хоть и постного, но сверх меры. Хорошо, что утром на исповедь. Прислушивался к организму, ожидая революции, но Бог миловал. Возможно, потому что раздал утром все лекарства от расстройства желудка.

Поднявшись на чердак, я достал спальный мешок, раскрыл, и обнаружил потерянный акафист и ... свое водительское удостоверение. Про него я и не вспомнил, в то время как потеря книжки с акафистом создавала мне некоторый душевный дискомфорт. В крестном ходу другие ценности…

Прилегли вместе с Сашей Куляшевым, ножки вытянули. Дом был жарко натоплен, сон неумолимо накатывал, глаза сами собой закрывались. Люба и Липин с компанией быстро собрались и ушли на всенощную.
- Отец Николай, на всенощную обязательно идти?
- Надо, если завтра причащаетесь… Но по немощи можно не идти…
Лежу, смотрю на световое пятно на стене от окна: «Какой интересный рисунок на стекле сделал Павел Иннокентьевич: солнышко, крест…… Так! Чай не мальчик, не первый ход, чтобы в немощах пребывать….» Небольшое усилие воли – и я на ногах. И тут понял, что крест на окне не нарисован вместе с солнышком – это мы наш крест прислонили к оконной раме.
- Василий, если найдешь отца Аркадия из Летки, то узнай, где он расположился. Телефон у него не отвечает. Надо отдать палатки, крест и теплую куртку – все, что нам уже не понадобится в Ходу.

Книжки из Ростова можно было тоже отправить с отцом Аркадием, но телефон у Леши был выключен. По пути на Великую забыл предупредить наших о том, что если встретят ростовских, пусть спросят их, где они расположились. Но, как всегда, что ни делается, все к лучшему.

На вечерней паломников помазывали несколько батюшек, чтобы не было очереди. Потом один из священников сам стал ходить между крестоходцами и помазывать тех, кто не успел или был не в силах подойти. Тут же нашелся и отец Аркадий.


А потом подошел и отец Илья, крепко меня обнял: дошли до Великорецкого, полдела сделано.


- Василий, как думаешь, пустят или нет меня на литургию? А то я, как беглый каторжник, без документов.
Кто же такого приметного батюшку не пустит? В который раз уже ходит, все знают, что свой, а не раскольник.

Шли со службы вместе с отцом Аркадием. К батюшке периодически подходили люди за благословением. Возле монастырских ворот обратились двое паломников:
- Батюшка, мы люди неопытные. Можно у Вас спросить совета?
- Так я тоже неопытный, - улыбнулся отец Аркадий. – Ну, спрашивайте…
- Можно после помазания погружаться в купель?
- Нежелательно.
- А помыться?
- Если очень надо, то можно.
- Но нежелательно?
- Но нежелательно.
- Можно, но нежелательно?
- Можно, но нежелательно.
И паломники отошли в размышлениях…

***
Прошел до конца улицы и не нашел ростовчан. «Странно… Леша сказал, что они будут там же справа, где и в прошлом году. Ладно, значит, так надо. Будем наблюдать за развитием событий» Не может быть, чтобы в Великорецком нужный тебе человек не нашелся.

А утром была исповедь. Липин опять меня отправил первым как духовное чадо отца Николая. И первое в чем каялся – непобедимое тщеславие. Что бы ни сделал, все портится этим ядом. Только еле-еле петь научился – и вот уже у тебя грудь колесом. Один корявый отчет в год о Великорецком выложил – и ты уже Лев Толстой. В палатке переночевал – и отец Федор Конюхов может идти на пенсию. И как с этим бороться? Господи, дай мне мудрости. Мудрости и спокойствия. И терпения.

На ранней литургии на Великой служили сразу четверо наших батюшек из Сыктывкара. Народу было не очень много, на поздней бывает раза в три больше. Впереди стоял молодой человек, периодически делал снимки, поднимая планшет над головой, и проходить вперед на свободное место не торопился.
- Вперед не пройдете? Нет? Ну и ладно....
Потом все-таки он прошел, перед причастием толкотни не было, все происходило спокойно, мирно, мужики пропускали друг друга. Отец Илья с чашей в руке причащал паломников, называвших свое имя:
- Причащается раб Божий, - отец Илья поднял глаза, слегка улыбнулся, - Василий…

На проповеди один из батюшек говорил чудесную проповедь о том, как раньше проходил крестный ход, как ему мешали, проводили учения ДОСААФ специально 6 июня на берегу Великой, а для этого создавали оцепление, не пуская посторонних к месту обретения иконы. И в лесу людей ловили и не пускали к Великорецкому, поэтому паломники шли в два-три раза дольше, ночами. Похожую историю рассказывали мне о Троице-Сергиевой Лавре, когда в 1920-м году закрыли доступ к мощам преподобного Сергия. Пришел один старик в Лавру, а его не пускают солдаты:
- Ну, что, дед, увидел своего Сергия?
- Главное, чтобы не я его увидел, а он меня…

Встретили отца Михаила, бывшего настоятеля храма Новомучеников на Филейке. Подошли под благословение:
- Отец Михаил, как нам Вас не хватает в этом году… Особенно в Монастырском.
- Ничего, ничего, Бог даст, через год все образуется, будем снова помогать.
…
- Василий? – мне широко улыбался незнакомый мужчина.
- Василий.
- Вы меня не знаете, я Володя, муж Греты.
- А-а-а!! Той, которая Елена?
Вот и опять познакомился с теми, с кем был знаком лишь виртуально. А помощь они оказывали нам реальную, по первому зову, когда нашей семье было тяжело.


***
Зашли с Сашей в магазин за продуктами.
- Василий, смотри, кто на кассе! Володя из Ростова.
Ну вот, не стоило суетиться, все нашлись. Машина ростовчан оказалась прямо за магазином. Леши Корниенко не было, но он предупредил, что я приду за книжками и оставлю деньги. Одна из женщин вытащила сверток из машины:
- А что за книжки такие, я хотела поинтересоваться?
- Детские книжки. Жена когда-то в детстве их читала. И захотела теперь нашим детям почитать – именно с теми картинками, того года издания. Картинки в те времена другие были…
- А у меня как раз таких книжек много, хотела их выкинуть. Давайте я вам их пришлю?
Как интересно все сложилось. Если бы я встретил Лешу вовремя, то, наверное, не встретил бы эту женщину. Но Господь устроил все наилучшим образом.

После этого мы с отцом Николаем пошли в дом священников передать лишние вещи отцу Аркадию. Книжки и святую воду из Горохова тоже решили не тащить до Кирова. На территории монастыря рядом с домом священников была развернута солдатская полевая кухня, в 14:00 начали раздавать кашу. Отца Николая паломники пропустили без очереди, и мы уже собирались пойти в гостиницу, как нам повстречался отец Андрей Дудин, который сразу взял отца Николая в оборот:
- Отче, Вы как? Пойдемте впереди с нами, где все батюшки. Там хорошо, поют, икона рядом. Опять же за своих помолитесь. Пойдемте! – и отец Андрей в сопровождении маленькой свиты энергичным (впрочем, почти как всегда) шагом отправился дальше по делам.
- А что, Василий, может и вправду пойти впереди? Правда, там филонить не дадут, не знаю, выдержу ли с моими-то ногами…
- Отец Николай, ничего случайного не бывает. Это Вас Николушка устами отца Андрея приглашает поближе к себе. Идите, конечно.
- Тогда я вещи перетащу в дом священников, как раз отец Аркадий место освободил. Поможешь?
- А как же!
На том и порешили.
По пути встретили отца Александра Митрофанова, который только приехал из Максаковки, чтобы идти до Кирова. С другом Александром они нашли скрытое от посторонних глаз местечко на травке между припаркованными «жигулями» и забором, устроив маленький пикничок на свежем воздухе.
- Отец Николай, Василий! Присоединяйтесь! У нас тут кофе «три в одном», разные вкусности.
- Ну а почему бы не попить кофе с хорошими людьми! Саша, а я про тебя всем рассказываю, когда кто-то сомневается, идти или нет в Великорецкий. Про твой полиартрит – что у тебя ноги только здесь, в крестном ходу проходят и до весны не болят.
- Ой, Василий, у меня теперь не только полиартрит, а еще всякая другая гадость образовалась с тех пор.
И человек идет. Идет, сколько сможет. «Вот, еще переход, и домой». Прошел переход: «Ну, ноги держат. Еще один - и домой». Так до Кирова, глядишь, и дошел.

А Люба тем временем собирала у всех записки.
- Еду в Псково-Печерский монастырь. Если хочешь, давай записки, подам там. В нескольких монастырях будем.
Я-то думал, что она поедет после Хода. Пропажу Любы обнаружил только на следующий день, когда пришли на ночевку в Мурыгино:
- Мужики, а где Люба-то?
- Просну-улся! Люба же уехала из Великорецкого вчера.
- Опа… Как это она так тихо и незаметно ушла.
Привыкаешь, что человек в ходу не теряется. На полдня может присоединиться к другой компании, а потом к вечеру вернуться. Нашу мужскую компанию разбавляла теперь только Валентина.


Тем временем раздались раскаты грома. Небо над Великорецким накрыла туча, поднялся ветер. Из окна чердака мы наблюдали, как люди бежали к своим домам и палаткам, спасаясь от ливня. Володя Растворов вспомнил, что у него порвалась накидка, которую он успел лишь примерить. Рукав мгновенно отпоролся. Что поделаешь – Китай. А у меня в рюкзаке лежали как раз два запасных пленочных плаща, еще даже не распакованных. Взял ту упаковку, которая потяжелей – плащ в ней выглядел прочнее.
- На, Володь, дарю! - только успел я это произнести, вскрыв пакет, как раздался дружный хохот: в упаковке оказалась накидка для детей от 5 до 7 лет с изображением веселого футболиста на спине.


Дождь быстро закончился, и мы все вместе отправились к источнику. Тем временем позвонил Стас:
- Вы на источник? Меня подождите, я тоже.
- Не купался еще?
- Купался. И в источнике, и в Великой. Еще хочу.
Вот же человек, энергия так и прет. Благодать, видимо, изливается с избытком. Идет один, все несет на себе, при каждом удобном случае прикладывается к иконе.

После купания пошли на акафист. Молебен служил отец Тихон, по окончании сказавший слова, которые я не запомнил, но прекрасно запомнил ощущение: будто мама тебя погладила по голове и обняла. Дал же ему Господь дар проповеди и любви к людям!

***
«Тамо убояшася страха, идеже не бе страх»
На выходе стояла молодая женщина, раздававшая листовки.
- Что пишут?
- А вы возьмите, возьмите, почитайте, - и она быстро раздала каждому по листу.
- Ага, понятно… С ИНН набаловались, теперь новое придумали. Чипизация им теперь жить мешает, от Христа отдаляет, - и я выбросил листок в ближайшую урну.

И почти в то же самое время Леша Корниенко воевал с выступавшим на камеру коллегой это женщины. Тот бегло цитировал Апокалипсис, называя СНИЛС именем зверя, а универсальную электронную карту – образом зверя.
- Прямо так и было сказано Апостолом Иоанном: «Образ зверя в виде универсальной электронной карты»? Про универсальную карту ничего он не говорил, Вы уж не врите, - и ушел выбирать сувениры. А мужик-апокалиптик как-то потерянно улыбнулся в камеру, и телевизионщики утратили к нему интерес.

Кто-то ждет Христа: «Ей, гряди, Господи!», а кто-то, видимо, считает, что все закончится на антихристе, причитая, как герой Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки»: «Шеф, все пропало! Шеф, все пропало!»

«Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.» (Рим 8, 38-39)

Лешу вместе с его братом я встретил возле лавки с сувенирами:
- Василий, не знаю, что купить. Каждый год что-то покупаю, ничего нового нет.

Нет – и нет. Зато мы каждый год немного другие после Хода, душа оживает. За этим и идем в Великорецкий, а сувениры – это мелочь.

«Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со
дня на день обновляется» (2Кор. 4, 16 )

***
На перекрестке перед монастырем полицейский преградил путь иномарке:
- Да здесь все «только забрать»! Еще раз повторяю: по-во-ра-чи-вай-те на-пра-во! – твердил он упрямому водителю.

Мне показалось, что полиции было раза в два больше, чем обычно. Численность полицейских, видимо, увеличивается пропорционально количеству паломников. Что примечательно, артист, певший без устали тропари, к этому моменту уже был в розыске. Он повздорил с одной из телевизионных групп, снимавших видео о крестном ходе. В этом году сразу несколько телеканалов готовило репортажи о Великорецком крестном ходе, и не все были настроены к Православию доброжелательно. Некоторые искали только скандальные новости. Отец Илья рассказал, что в Загарье два священника, под трансформатором сняв ботинки, обрабатывали всякими снадобьями разбитые от ходьбы ноги. Подкатил оператор с камерой и стал снимать процесс. Затем вдруг резко прекратил и побежал восвояси, буркнув себе под нос:
- Крови маловато...
И, возможно, именно этот оператор нарвался на артиста, который, видимо, пообещал открутить ему голову. Без головы снимать неудобно, поэтому оператор побежал плакаться в полицию. Чем история закончилась, нам неведомо, но артиста после Великорецкого мы не видели…

«…ученики Его, Иаков и Иоанн, сказали: Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?
Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа;
ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лук 9, 54-56)

***
Мы сидели в трапезной на втором этаже, поглощали вкуснейший суп, приготовленный из лапши с рыбными консервами, и тут к нам обратилась девушка:
- Извините, вы не из Сыктывкара?
- Из Сыктывкара.
- А Вы тоже?
- Нет, просто читали про вас в интернете. Мы из Латвии. Нас примерно 25 человек. Рига, Саласпилс.
- Из Латвии? Надо же! – удивился отец Николай. – Всякое дыхание да хвалит Господа!
Тут настал черед удивляться девушке. Отец Николай, увидев ее недоумение и широко раскрывшиеся глаза, поспешил успокоить:
- Да Вы не обижайтесь, мы ведь тоже «всякие», не кировские.
Мы немного поговорили, и наши сестры из Латвии отправились к себе. Немного жалко, что не спросили имени этой паломницы. Теплые слова нам сказаны, а помолиться не знаем, о ком.


А рядом на коврике прямо в трапезной расположилась девушка из Дивеева. Она шла впервые и одна. Буквально через несколько минут я разговорился с пожилой паломницей из Сарова. Она удивилась и обрадовалась, что тут рядом люди из Дивеева.
- А я в первый раз иду. Все для меня новое и непонятное. Спрашивала тут, зачем нужно идти в крестный ход и так мучиться, для чего?
- Как для чего? Сказано же в Евангелии: «как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью; ибо страдающий плотию перестает грешить». Господь грешников не слушает, а тут нас быстрее услышит. И какая это проповедь Православия, когда люди невоцерковленные видят эту 30-тысячную колонну. Увидел в окно, а через год сам пошел. Американец один, протестант, несколько лет назад из любопытства пошел да и на третий день крестился в Великой. Крестный ход – великая вещь. За родных помолиться, за живых и отошедших к Господу. Потом такой атмосферы, такого единения духа больше нигде не найти. Душа отдыхает. Вся земля Господня, всё Его. Что Ему принести, какую жертву? «Даждь Ми, сыне, твое сердце»…
- А, вот теперь поняла. Я у одного молодого батюшки в Кирове спрашиваю: «Вы тоже в первый раз? Новичок?» А он мне и отвечает очень серьезно: «Я не новичок. Я новоначальный!» А в первый день смотрю, идет старик, а рядом с ним мужчина высокий, представительный, в хорошей одежде. И дед его отчитывает: «Не позорь меня! Все идут – и ты иди! А то ветролет ему подавай! Что удумал!» Это он так вертолет называл. Сын, оказывается, сказал ему: «Зачем идти, ноги отбивать? Давай я тебя на вертолете в Великорецкое отвезу и обратно». Потом шла бабушка, 81 год ей: «Бабушка, а Вы то куда?» А она и отвечает: «Старая я, вот иду, готовлюсь умирать»…
- А у нас в Сарове и Дивеево тоже благодать на благодать, - продолжила она. - Матушка игуменья у нас постоянно говорит: «Смотрите в небо почаще. Небо у нас особенное» Идут как-то паломницы по канавке, и вдруг одна остановилась, другая, третья. Все в небо смотрят, а там на облаке образ Богородицы «Прибавление ума». И не один раз так. То «Умиление» было, то «Покрова», то «Державная». Четвертый удел пресвятой Богородицы, как сказал батюшка Серафим….

«Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живаго.
Но наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить: "ныне", чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом.» (Евр 3, 12-13)

***
Ближе к вечеру приехал автобус из Сыктывкара с двадцатью паломниками. Весь чердак до отказа сразу же оказался заполнен людьми. Я не сразу узнал певчую Евгению, которая шла с нами два года назад. На этот раз она была в сопровождении молодого человека. Любовь ее преобразила, Женя наша цвела и светилась счастьем. Нехватка мест на их совсем не смутила, они оставили рюкзаки и пошли гулять по Великорецкому, вернувшись ближе к полуночи.

На ночной молебен я опять пошел один, все остальные, не торопясь, собирали рюкзаки. Люди в храме в большинстве своем еще спали. В 0:45 народ уже почти заполнил храм, поэтому пришлось будить спящих мужчин.
- Поднимайтесь, людям уже не хватает места.
Один из мужиков пожаловался друзьям:
- Так и не заснул…
- Да как не заснул, если ты храпел!
- Храпе-е-ел?

Хором пели акафист, отец Николай вместе со священниками читал кондаки. Час пролетел незаметно. Вышли на улицу, я взглянул на звезды, украшавшие купол колокольни. Их делал наш отец Алексей из Вознесенского храма, когда служил солдатом в Юрье. С тех он здесь не был, собирается на следующий год пойти вместе с нами.
Пытался в толпе отыскать своих, но безуспешно. Зато нашел шагающего в одиночестве Стаса, напевающего тихонечко речитативом Иисусову молитву. После дружно прочитанного в харме акафиста хотелось чего-то радостного, пасхального, и я начал напевать «Христос воскресе из мертвых», Стас поддержал, и так мы, вместе напевая тропарь, дошли до привала. Я прошел чуть дальше вперед, встал на молебен прямо за дьяконом с фонарем. Тут же увидел и Альфредыча:
- Василий, мы несем икону, забери наши вещи. Мы метрах в 50-60 отсюда.
После молебна вышел ко мне отец Николай:
- Василий, у меня для тебя сюрприз.
Оказалось, ему показали книжку с фотками, где я несу икону в Медянском лесу. Но священник, у которого эта книга лежала в рюкзаке, так уютно примостился на привале, что мне не захотелось его беспокоить из-за одной фотографии. Зато меня порадовала новость о том, что отец Николай и отец Илья наконец-то познакомились. Я не сомневался, что они сразу подружатся – два мировых бати. Отец Илья, увидев меня, достал пакет с монастырским хлебом, пересыпанным солью
- Василий, угощайся!
Хлеб с солью был бесподобен. Райская пища. Для полноты ощущений не хватало лишь свежего зеленого лука. Как мало надо человеку для счастья…

Угостившись хлебушком, пошел искать Липина. Возле отца Андрея Дудина стояли две женщины (видимо, регенты), требуя от него разрешения их конфликта:
- Пусть она покажет свой диплом, а я покажу свой! – наседала одна на батюшку, в то время как другая молчала. Видимо, спорили, кто правильней поет тропари.
Батюшка в свойственной ему ласковой манере, убаюкивающим тоном начал вразумлять ссорящихся, и продолжения разговора я не услышал, да и не хотел вникать в чужие конфликты. Наверняка мудрый отец Андрей что-нибудь придумал. Кто-то же должен уступить - лучше, если оба друг другу - иначе какая это христианская любовь? И как Богу служить, стоя у Его святыни, если с братом или сестрой в ссоре?

«Божественную же пия Кровь ко общению, первее примирися тя опечалившим…» (Из Последования ко святому причащению)

Я прошел полсотни метров, оглядывая заставленное рюкзаками поле, но никого из нашей компании не обнаружил. И только хотел крикнуть: «Альфреды-ыч!», как меня окликнули Саша Кулешов с Василием.
- Липин несет не сейчас, а на следующем переходе, так что вещи нести не надо.
- Саш, а ты вообще хочешь в этом году икону нести?
- Я даже и не знаю… Может, не стОит, а, Василий?
- Вот и я думаю: к чему вся эта суета, битва за икону? Потом эта суета повторяется в жизни. Хочется как-то без беготни и воленений обойтись. Спокойствия хочется.

На том и порешили. Пойдем, как шли, потихоньку. Я уже носил четыре раза, пусть и другие понесут. С 2009 года прибавилось тысяч 15 народу, не меньше. Получается, несколько тысяч мужиков хотели бы понести икону, но им не достается. Надеюсь, что Николушка нас заметит, как заметил преподобный Сергий Радонежский того старика. Тем более что в Великорецком в доме паломника я встретил вятича Олега, с которым когда-то я соперничал за икону.


Мы друг у друга попросили прощения за прошлое, пожали руки, обнялись. Вернее, встретились мы с ним еще в Бобино, когда он нам рассказывал, как доехать из Кирова до Бобина, если оставим там крест, а потом вернуться на трассу Киров-Сыктывкар. И с батюшкой они оказались знакомы уже давно. И как после этого опять идти и толкаться с братьями во Христе?

«кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мар 9, 35)

Поставили чай, достали мешок с сухариками, которые Саше вручили в нашем храме женщины. Мешок оказался долгоиграющим, сухари мы ели аж до самого Кирова. Перед выходом иконы мы прошли немного вперед, чтобы поклониться образу. После привала лес сужался, образовалась пробка, добрая половина колонны столпилась у входа в сосновую аллею. Все сосредоточенно молчали, еле-еле продвигаясь вперед. Набрал воздуха в грудь:
- Христо-о-ос воскресе!.
- Воистину воскресе!! – отозвались сотни голосов.
- Христо-о-о-ос воскре-е-се-е!!!!
- Воистину воскресе!!!!
- ХРИСТО-О-ОС ВОСКРЕСЕ-Е-Е!!!
- ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!!!

Вот уже и веселее, вот уже и проснулись. Я начал напевать пасхальный тропарь, потом 13-й кондак, но идущая впереди женщина обернулась и сделала замечание:
- Мешаете молиться…
Пришлось замолчать и петь про себя.





Продолжение здесь...


Приложение к рассказу