Начало рассказа.

…Мы лежали на ковриках, жевали шоколад. Мише предстояло нести икону впервые, поэтому он задавал нам с Сашей вопросы по поводу техники несения: на кого ориентироваться, чтобы не сбиться с шага, как перехватывать носилки и т.д. Но больше Миши беспокоилась его мама Зина. Обоих успокоили, как сумели:
- Носилки легкие. В нашем Свято-Стефановском намного тяжелее. Пойдешь сзади, там проще управляться.

Чуть было не внесла смятение молодая полная женщина небольшого роста, которая шла все время босиком, несла самодельный крест, сделанный из двух веточек с привязанной вверху красной ленточкой, и тяжело вздыхала всю дорогу. Для нее темп хода был высоковат и из-за ее роста, и из-за излишнего веса. И вот на привале ее прорвало. Она с воинственным видом подошла к отцу Иову и начала громко его упрекать за то, что идут быстро, мучают всех паломников. Похоже, она была немного не в себе. Отец Иов молча выслушал ее тираду и отправился на отдых в тень тополя...



Отец Андрей нашел удобное место для отдыха )

После привала о. Иов благословил нас нести икону первыми, ребята из второй тройки начали возмущаться: «Откуда вы взялись? Когда вы подходили к о. Иову? Мы вас не видели!», но мы взяли пример с предстоятеля и просто молчали в ответ. Тут к о. Иову подошел отец Андрей:
- Отче, тут вот ребята просятся понести икону. Хорошие ребята, пусть понесут хоть немного.

Крепкие хорошие ребята все в черной одежде стояли рядом и выжидающе смотрели на предстоятеля, а он на них.
- Ну, хорошо, пусть понесут третьими.

Мы перекрестились и по команде о. Иова взяли аккуратно икону на плечи, встав напротив батюшки. Он, взяв в левую руку крест, поглядел на образ, вздохнул как-то очень счастливо, по-детски, потом улыбнулся, как ребенок, перекрестился и мы пошли. Хор запел тропарь «Мирликийская страна хвалится тобою…», и я пытался подпевать. Текст заучил уже наизусть, осталось запомнить мелодию.

Один из дьяконов, шедший перед нами, оглянулся назад, поглядел на колонну, изменился в лице и начал кричать:
- Не ходите по полю, не ходите!! Что вы делаете??!!


Оказывается, несколько человек решили срезать путь с привала и пошли прямо по засеянному полю, часть из них вернулась, а две тётки ринулись по всходам бегом. Отвлекшись на происходящее, мы сократили дистанцию с дьяконом, который шел с кадилом, и в следующий момент кадило попало Саше по ноге. Уголь вылетел, и кадило погасло. Все начали искать некоего молодого человека по имени Тимофей, у которого была банка с запасами угля. Посылали кого-то назад, тот прибежал ни с чем: «Сказали, что он впереди». Тимофей действительно оказался впереди, прибежал, насыпал уголь в кадило, и суета, возникшая из-за нашей неаккуратности, сошла на нет. Диакон попросил у Саши прощения за то, что ударил кадилом по ноге, а Саша в свою очередь извинился за то, что нечаянно пнул кадило. Окончилось все улыбками, взаимными поклонами и миром.

Очень скоро нас сменила вторая тройка, и очень кстати. Во-первых, алюминиевый каркас моего рюкзака мешал нормально класть на плечо рукоять носилок. Во-вторых, плечи у меня все-таки оказались ниже, чем у Саши, поэтому икону пришлось нести большую часть пути на весу – надо было мне идти сзади, а Мише спереди. А в третьих, оглянувшись после смены назад, мы увидели, что нас догоняет огромная темно-синяя туча. Надвигался мощный ливень, мы тут же достали пленки, мысленно поблагодарив отца Иова, что поставил нас первыми.


Проводник Игорь, видя наше желание идти недалеко от иконы, мягко, но решительно отправил нас назад за клирос: «Идите с Богом, идите!...»

И второй тройке повезло – когда их сменили «чернорубашечники», начали капать только первые капли. А вот последние трое воистину не ведали, о чем просили, когда уговорили отца Андрея дать им возможность понести икону. Начался настоящий шквал, дождь хлестал крупными каплями, ветер пытался вырвать пленку, которой мы с Мишей накрылись, поэтому штаны у меня мгновенно вымокли. Когда шли возле водокачки, совсем рядом вспыхнула молния, и раздался сухой треск. По асфальту – не прошло и пяти минут – текли настоящие мутные реки. Погода бушевала.
Зашли в Медяны – и ливень утих.




Отец Владимир Орлов.

Накрапывал мелкий дождик, ветерок слегка холодил, но я минут 15 стоял в футболке, остывал. Странно, но в Медянах почему-то всегда прохладно. Через некоторое время пришел отец Николай с ребятами, которые вымокли с головы до ног, т.к. пленки у них не оказалось. Вещи в рюкзаке не были завернуты в пакеты, поэтому тоже были сырыми. Отца Николая мы направили в трапезную для священников, чтобы там его накормили и обогрели - к слову сказать, он ни разу за эти годы не пользовался этой возможностью и был все время вместе с нами. И племянники его оказались стеснительными – мерзли на ветру, но упорно не хотели идти вместе с батюшкой. Пришлось почти в приказном порядке вести их вслед за батюшкой в трапезную отогреваться:
- Бегом! А то замерзнете. Поешьте, согрейтесь. Потом во время ходьбы будет тепло, а в интернате дадим вам теплые вещи. Сейчас переодеваться нет смысла – снова дождь будет, скорее всего.


Возвращаясь, я увидел трех иностранцев. Впервые я обратил на них внимание еще перед Великорецким: впереди меня шли трое мужчин, которые говорили между собой по-английски. Двое высоких и один небольшого роста, причем, тогда он был босой.
- Не, не дойдут, - заключил тогда Саша. – Эти не дойдут…
Нет, смотри, идут, не сдаются, терпят, как все.


… На подходе к Мурыгино возле заборов стояли дети и взрослые, встречали крестный ход. Возле калитки, опершись на палку, плакал дед. Он смотрел на колонну сквозь слезы и крестился. Возле соседнего дома еще один старик стоял с букетом цветов и улыбался, вытирая глаза…

Шедшая рядом со мной девушка пристально посмотрела на меня и спросила:
- Здравствуйте! А Вы не из Сыктывкара?
- Из Сыктывкара.
- Мы с Ниной тоже! – указав на подругу, радостно сообщила девушка. – Мы Вас видели в Стефановском крестном ходе. А здесь мы впервые. Узнали о Ходе и решили пойти.
- Ну и как впечатления? Как ноги?
- Да все хорошо, везде был ночлег, ноги целые.
- Новичкам обычно везет. А в Мурыгино есть, где ночевать? Если нет, пойдемте с нами.
- Есть, есть!

Пока шли, я просвещал новичков, как следует вести себя в крестном ходу, чтобы не навлечь на себя неприятности и сберечь ноги. Рассказывал, а сам опасался, что не молюсь, а разговариваю. Как бы не заработать мозоли в конце перехода… С другой стороны, убегут подружки, и не успею сказать важное.

Девчонки убежали, но потом, видимо, передумали и буквально через пару минут снова догнали нас:
- Нет, там, где рассчитывали, не получится. Можно с вами?
- Можно, конечно.

В спортзале опять было много народу, все матрасы были заняты, и Липину пришлось отвоевывать для отца Николая и отца Дмитрия, шедших где-то далеко позади, два матраса. Вернее, отец Дмитрий спал потом, как все, но у него было двое ребятишек и уставшая матушка, которая заявила, что в Великорецкий больше ни ногой.


Зал через некоторое время был практически полон, суп в баке быстро закончился, я даже пожалел, что не налил немного в котелок для отца Николая и племянников, которые опять сильно отстали. Володя Растворов, Саша Барбир и Люба вернулись с улицы:
- Хотели сходить к строящемуся храму, 2 километра отсюда. Денег пожертвовать. Но там такая туча!

Я выглянул на улицу – опять начинался ливень. «Неужели снова отец Николай и племянники под дождь попадут? Вот ребятам досталось. И это несмотря на то, что идут половину пути…» Пошел обратно в зал. Медработница обрабатывала раны паломников. Я подошел, попросил зеленку, чтобы помазать мозоли.
- Вставайте в очередь! - строго сказала девушка-медик.
- Да я сам могу помазать.
- Как это «сам»?? – возмутилась-удивилась она. – Вставайте за женщинами, я обработаю.
- Да-а.. А раньше было не так…- я решил не ждать, а пойти полежать.
- А как было раньше??
- А раньше лежала коробка с лекарствами, каждый подходил и брал, что ему нужно.
Тут одна тетушка не выдержала и сказала:
- Да дайте Вы ему зеленку, пусть обработает сам.
Медсестра нехотя вынула из коробки зеленку и ватную палочку, и я сел красить мозоли на ногах. Собственно, мозоли не беспокоили, но после дождя носки намокли, и надо было для профилактики покрасить зеленкой покраснения и небольшие припухлости.

…Ливень кончился, и вскоре объявился отец Николай с парнями.
- Где вы были? Намокли опять?
- Нет, Василий! Нас приютили ростовчане, мы их встретили, когда заходили в Мурыгино. Они нас накормили, напоили, не дали промокнуть.
Ну что тут скажешь? Ростовчане опять выступили в роли ангелов-хранителей.

Мальчишкам я отдал свой спальник и запасные штаны – пригодилась последняя вещь, которую я брал, не зная, для кого. Бросил на пол коврик, засунул в уши беруши, подложил под голову какой-то пакет с вещами и заснул. Ночью в одной тельняшке стало холодно, начался кашель, пришлось одеть антимоскитную куртку. Стельки за ночь, конечно, совсем не высохли, а запасных не было. Возле входа в спортзал, где все снимали свои сапоги и кроссовки, обнаружил удивительный экземпляр обуви. Еще возле Горохова я был шокирован видом ног одного из паломников - он был босой, но его ноги были абсолютно черные, как у гориллы. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это специальная кожаная обувь с разделенными пальцами - как перчатка, только одеваемая на ноги. Видимо, такая обувка хорошо спасает от мозолей. И вот оказалось, что хозяин этих «горилловых ступней» ночевал с нами.


Еще одно приспособление для облегчения жизни в крестном ходу я заметил перед Гирсово. На молодом человеке был надет мощный кожаный пояс, к которому крепилась цепь для буксировки тележки с вещами.


В Гирсово мы пришли далеко не первыми. К полевым кухням уже стояли внушительные очереди. Саша Липин решил встать тоже, но минут через пять мы его забрали оттуда, т.к. уже сами вскипятили на газовой горелке воду. Местные жители носили коробки с бутербродами и раздавали всем желающим. Дали и нам. Но, оглядев запасы, мы решили, что нам и своих булочек достаточно, а днем нас ожидает обед в храме Новомучеников, и мы отдали бутерброды тем, кому не досталось. С Сашей Куляшевым на привале опять слегка повздорил из-за воды:
- Василий, зачем нам столько воды? Надо вылить.
- Ты скажи просто: «Мне лень тащить». А то «много, много». Воды до Кирова больше не будет.
- Ладно, ладно. Давай воду, понесу.

На привале возле Пагинки Саша Барбир побрызгал «Дэтой» траву, расстелили пленку, поверх бросили коврики – двойная страховка от клещей. Беруши поглотили окружающие звуки, солнышко слегка пригревало, и я провалился в сон. На оклики я не реагировал, поэтому братья меня с трудом растолкали. Солнце закрылось тучами, намечался дождик.

«Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6, 2)
С Любой опять после привала запели акафист, и на этот раз нам удалось повторить прошлогодний напев. Небольшой дождь вынудил всех вынуть накидки и пленки. На привале перед мостом достали свои запасы, Люба извлекла из закромов сорванные накануне где-то в лесу листья смородины. Чай получился отменный, я разлил всем по старшинству, потом вскипятил и себе.


На Альфредыча нахлынули нежные чувства:
- Василий, дай-ка я тебя расцелую! – и он троекратно меня расцеловал.
- Вот за что я не люблю мужиков, так это за то, что они колючие! – в ответ сказал я.
«Старички» смеялись, шутили, пребывая в праздничном настроении - очередной ход благополучно заканчивался. “Великое приобретение - быть благочестивым и довольным.” (1 Тим 6, 6)


«Очень строгий» Володя Растворов. А на самом дел он такой:



И вот тут я понял, насколько бывает непредсказуем в Своей милости Бог – мои в шутку сказанные в прошлом году слова «таких, как Гоша, можно и пятерых вести» не остались без внимания. Только Господь, как всегда, устроил все гораздо лучше, чем ожидалось: я шел вместе с пятью «стариками» - а все из нашей компании начали ходить в Великорецкий на насколько лет раньше меня - которые сами проведут кого угодно, а мне лишь оставалось позаботиться о них, вовремя приготовив им на привалах горячий чай. Небольшая плата за их заботу обо мне все эти годы.

Подошел чрезвычайно серьезного вида молодой человек и протянул Липину пол-литровую бутылку минералки:
- Это вам.
- За что?
- Просто так. Бесплатно.
- Стой! – Альфредыч схатил его за руку. - Не уходи. Как тебя зовут?
- Андрей.
- Вот тебе, Андрей, бутерброд!
Серьезный молодой человек заулыбался, взял бутерброд и пошел к товарищам. Только уже встав с привала, мы увидели машину, возле которой были сложены упаковки с бесплатной минералкой. Опять я зря спорил с Сашей по поводу недостатка воды…

«Самолюбие и гордость наша обнаруживаются особенно в нетерпении и раздражительности, когда кто-нибудь из нас не терпит малейшей неприятности, причиненной нам другими намеренно или даже ненамеренно, или препятствия, законно или незаконно, намеренно или ненамеренно противопоставляемого нам людьми или окружающими нас предметами.» (Иоанн Кронштадтский)

Моя пленка к этому времени потеряла товарный вид, стала грязной с двух сторон, укрываться ею было неуютно. И тут Люба достала из рюкзака ту самую пленку, которую я перед Ходом купил для нее:
- Не знаю, куда девать. Весь ход носила в рюкзаке: только хочу достать, как кто-то уже свою постелил. Так и не воспользовалась ни разу.
- О, давай мне! Моя совсем грязная, я ее потом выкину. А по Кирову надо идти в нормальном виде, это будет моя «праздничная» пленка!

Люба отдала мне пленку, и тут они с Сашей Барбиром затеяли небольшой спор о том, позволительно ли женщинам главенствовать. Я не стал встревать, тем более что Альфредыч начал читать акафист. Дочитав акафист, после моста мы потеряли друг друга из виду. Я шел под пленкой и пытался напевать тропарь «Мирликийская страна…». Пытался, пытался …и почти добился того, что перестал фальшивить! Зашел на территорию храма «Новомучеников российских», не переставая петь тропарь, к столам вставать не стал – начинался акафист, стоять хотелось поближе к клиросу. Встал вплотную к навесу, где располагалась небольшая группа певчих - более того, имел наглость залезть туда даже одной ногой! Дождь кончился, вокруг стояли мужики и тоже пытались подпевать. Заметив, что сосед плохо знает слова и поэтому заглядывает через плечо в мою книжечку, попросил его подержать мой акафист, пока я снимаю куртку. А потом и не стал забирать - оказалось, что многие куски я помню наизусть. Чтение акафиста на каждом переходе принесло свои плоды.


Молебен закончился, и было объявлено, что колонна выходит в 14:00. «А сейчас сколько? 13:52!! 8 минут на обед.». Зашел в трапезную, где тут же за меня принялись бабушки, накладывая в тарелки суп и кашу. Еле отбился, когда они настойчиво предложили добавки.

Есть бабушки, которые гонят из храма, а есть, которые заносят на руках...


«Рука врагов колоть устала…»

Под раздавшиеся одиночные удары колокола быстро допил чай, свернул старую пленку и пошел за ограду переодеваться. До выхода хода осталось пара минут, идти хотелось в голове колонны, поэтому переодевался, как солдат по тревоге: антимоскитную куртку - в один пакет, непромокаемые штаны и куртку – в другой, сапоги - на ноги, пакеты - в рюкзак. Затянул веревку, закрыл клапан рюкзака. Вот и фонарь показался, вот и хоругви. Пленку – в каркас рюкзака, рюкзак - на спину. Мимо прошла икона. Перекрестился, поцеловал свой нагрудный образок.

Плотные первые ряды… Влился примерно в 30-й ряд и начал потихоньку продвигаться вперед. Дождь оставил по краям дороги приличные лужи и грязь, соседи тормозили, а я в сапогах шел по лужам напрямик. Через 10 минут был уже примерно в 4-м ряду и наслаждался сладковатым ароматом ладана и пением: огромным сводным хором, состоявшим, видимо, из нескольких клиросов разных храмов Кирова, руководила женщина регент. Как дирижер, она энергично размахивала руками. Пели тропари святителю Николаю, «Отче наш», «Богородице, Дево, радуйся..» и еще несколько незнакомых мне молитв. А особенно я был впечатлен медленным, с переливами, пением 1-го кондака из акафиста Николая Угоднику. Потом все ждал, когда же хор снова его запоет.

«Помощь моя от Господа, сотворшаго небо и землю» (Пс. 120, 2)

При подходе к храму Веры, Надежды и Любви и матери их Софии понял, что если пойду вместе со всеми внутрь, то первых рядов мне опять не видать. Встал сразу возле выхода. Колонна постояла совсем чуть-чуть – буквально пару минут – и двинулась дальше. Я встал с краю во втором ряду. Первый ряд держал равнение, парни следили за порядком, не выпуская вперед других. Так как улица расширилась, людей в первом ряду стало не хватать, и я оказался в первой шеренге. На меня посмотрели подозрительно, но приняли в число своих и лишь сказали держать ряд ровно.

- Василий! Василий!!!
Я оглянулся. Чуть позади в третье шеренге шли Альфредыч, Полковник и Володя. Они глядели на меня широко раскрытыми глазами:
- Василий!! Ты как там оказался???

Я пожал плечами и кивком пригласил их к себе. Они быстро продвинулись и заняли слева от меня пустующее место в первой шеренге. Идти в числе первых по Кирову прямо за хором, подпевать и держать строй – какой еще подарок можно придумать для окончания Великорецкого Крестного хода? Рты у нас были до ушей, мы во все горло вслед за певчими повторяли почти маршевое:

Ра-а-адуйся,
Нико-о-о-лае,
Ве-ли-кий Чу-до-тво-О-рче!


Мы были за иконой, а Александр Кухно («Изя») – впереди нее.

Чуть слева вперед ехал на инвалидной велоколяске молодой парень в черной одежде. Он иногда оглядывался, широко улыбался, но было видно, что из-за сильных нарушений координации ход ему дается очень нелегко, особенно на подъемах: он громко и тяжело вздыхал иногда, с трудом управляя коляской. Молодой человек по имени Илья из первого ряда какое-то время решил помогать колясочнику, мне отдал на хранение фотоаппарат. Потом его друзья попросили меня подменить. Как раз мы подошли к затяжному подъему. Я вернул камеру Илье, а сам взялся за коляску и толкал в гору.


- Ну что, брат, дошли? – спросил я парня на коляске
- ..Д.. д.. до.. ш-ли.. – и речь ему давалась тоже нелегко.
- Сейчас… терпи, совсем немного осталось. Ты не напрягайся, не напрягайся, я тебя сам буду толкать, ты только рули, - странно, но я даже не чувствовал тяжести собственного рюкзака. Обычно последний переход еле идешь, болят связки и сухожилия, боишься, как бы ноги не отказали, а тут еще толкаешь коляску. Чудеса…
- Николушка нас на руках несет, да, брат?
- ..Н... н.. несет!

Ближе к вершине холма ноги все-таки стали уставать, икры заболели не на шутку, и тут меня тоже очень вовремя подменили. Заняв прежнее место в первом ряду, я осознал, что произошло очередное чудо. В конце мая, просматривая сообщения на форуме Великорецкого хода, я обнаружил просьбу о помощи. Некий человек с ником «Серый Кардинал» информировал о том, что несколько человек-инвалидов на велоколясках хотят принять участие в крестном ходе. У меня мелькнула мысль: «Не им ли, Василий, ты должен помочь в этом ходу? Придется толкать по грязи, а это тяжеленный труд» Но оказалось, что нужно было продумать маршрут, где они могли бы проехать по нормальной дороге до Великорецкого и обратно. Коляски на ровном асфальте могут развивать скорость до 12 км/ч, а бежать с внушительным рюкзаком на плечах с такой скоростью шесть дней – это выше моих сил, да это и не требовалось. Мысль о помощи инвалидам я отбросил и почти забыл о ней. А Господь не забыл - я все-таки хоть немного, но толкал велоколяску. Ни одна наша мысль не остается у Него незамеченной, ни одно «воздыхание неизреченное»...

Воистину, высшая добродетель — не пост, не подвиг, а рассудительность. Демоны возможное препятствуют нам делать, а к невозможному принуждают.(Cвятые отцы)

****
На стоянке во дворе учебного центра переоделись, расплатились за 6 дней парковки и поехали: Саша Липин решил слетать в гипермаркет «Метро»:
- Жена не поймет меня, если не выполню заказ. Через час вернусь.

А мы поехали, а точнее, поползли к Трифонову монастырю. Из-за крестного хода улицы были перегорожены, спуститься по Большевиков не получилось: дорога встала почти намертво. С трудом развернулись, решили объехать кругом.

- Я ж говорил сразу, что надо не направо, а налево выезжать! – с трудом протискиваясь между машинами, волновался Саша-Полковник.

Пришлось спеть ему:
- Ра-а-адуйся,
Сашу-у-у-лечка,
Са-шу-лечка
Бар-би-И-ир!

Саша заулыбался. Когда чем-то обеспокоился Володя, то я спел и ему:
- Ра-а-адуйся,
Воло-о-о-дечка,
Во-ло-дечка
Рас-тво-О-ров!

Ну вот, хотя бы песни братьям научился петь, чтобы они не грустили. Была несомненная польза от того, что шел сразу за хором.

При подъезде к Трифонову стоял полицейский и направлял влево – туда, где мы как раз и развернулись.

- Приветствую, коллега! Слушай, я сам полковник, можно нам проехать к монастырю, семью забрать? – Саша Барбир вопросительно посмотрел на лейтенанта.
- Включите аварийку и аккуратно, 10 км/ч, спускайтесь.
- Вот это я понимаю! Нормальный человек! Да я бы сам так сделал, будь я на его месте.

Машину мы поставили возле монастырской стены и пошли к купели, около которой образовалась уже огромная очередь. В числе первых были и сыктывкарцы, но пользоваться этим и лезть вне очереди не хотелось, дабы не портить ни себе, ни другим благодушное настроение. А на ступеньках сидел грустный Слава.


Мы набрали в бутылки воды и вернулись к машине ждать Сашу Липина. Гудящие ноги помазали святым маслом, которое нам дал перед крестным ходом отец Иоанн. Зашло обсуждение, можно ли поливать ноги святой водой.

- Наши женщины – теща с Любой - набрали воды и моют ноги. Я говорю им, что нельзя лить на землю, а они со мной спорят, - рассуждал Саша-Полковник. – Это же святыня!
- Саш, но вот когда жилище освящаем, мы же поливаем святой водой пол, потом по нему ходим. По-моему, можно. И в Горохово возле купели вся земля в воде.
- Да? Вообще-то да… Да где же Липин?? Алло! Алло!! Ты когда будешь? Через сколько? А… Через 20 минут будет.

Прошло 20, 30, 40 минут…Ожидание затягивалось. Альфредыч сначала не отвечал и сбрасывал звонок, а потом все-таки поднял трубку.

- Через сколько приедешь? Через 10 минут говорит, что приедет. Вот с Сашей так и есть: уедет и пропадет, - волновался Саша Барбир.
- Не, Липин через 10 минут не приедет, - поддержал Куляшев.
- А, похоже, придется кому-то извиняться.
- Ой, да, Василий, придется извиниться перед нашими женщинами, - увидев идущих из монастыря тещу и Любу, согласился Саша. – Не прав был я по поводу воды….
-Да я не про них вообще-то. Я про Липина. Вот сейчас он возьмет и приедет через 10 минут, а мы, получится, возводим на него напраслину.

Но Липин не появился через 10 минут. Он приехал через 12:
- Из-за нашего крестного хода перекрыли Московскую и Ленина, сплошные пробки, не думал, что так долго получится. Всё, по коням!

Из Кирова выехали опять по тому же маршруту, по которому выходит крестный ход. Макарье осталось слева, потом развязка, где днем пили чай со смородиной, надпись «КИРОВ», Гирсово, Монастырское, поворот на Великорецкое… В Даниловке по традиции зашли в столовую. За одним из столов сидел знакомый из Сыктывкара. Он глянул вскользь на меня и снова увлекся едой.
- Андрей, привет!
- О! Василий! А я тебя и не узнал. Ты из Кирова что ли?
- Из Кирова.
- В свой крестный ход ходил?
- Ходил.
- А ты знаешь, что творилось в эфире, когда вы вышли на трассу? Сплошной мат. Мою машину на эвакуаторе везли, я сидел в кабине и слышал все переговоры дальнобойщиков. Весь Киров встал из-за вас. Я с объездной до поста ГАИ ехал час, там ждал полтора и еще час ехал до автосервиса. 18 километров за 3.5 часа. Вас там все проклинали.
- Бывает…

"Сии въ оружии, и сии на конѣх, мы же во имя Господа Бога нашего призовемь. Тии спяти быша и падоша, мы же востахом и исправихомся" (Пс. 19: 8–9)

…
Володя, сидевший спереди рядом с Альфредычем, не умолкал, не давая ему заснуть за рулем. Мы догоняли грозовой фронт, который утром нас поливал дождем. Вдалеке над Сыктывкаром сверкало черное небо – будто гроза от нас убегала и в бессилии метала молнии. Мы гнали ее прочь на север. Когда въехали в город, то все уже закончилось. Чистые улицы блестели в свете фар. Гроза ушла, белая ночь быстро заканчивалась, через два часа уже будет светло и ясно.

****
Зашел в очередной раз на форум Великорецого хода. Серый Кардинал просил тех, кто фотографировал колясочников, выслать ему снимки на электронную почту.
- Здравствуйте! Меня зовут Василий. Есть фото с вашими крестоходцами. Насколько я понял, одного зовут Андрей (на желтом веломобиле). А второго - на черном - я не знаю, как зовут. Не подскажете? Я ему помогал немного, когда шли по Кирову.

- Это был я. :) Меня зовут Андрей Журавлев. Огромное Вам спасибо за помощь и за фотку. :)
- Ну, брат Андрей!... даже слов нет!....
…
****

1 Господи, искусил мя еси и познал мя еси. Ты познал еси седание мое и востание мое.
2 Ты разумел еси помышления моя издалеча:
3 стезю мою и уже мое Ты еси изследовал, и вся пути моя провидел еси.
4 Яко несть льсти в языце моем: се, Господи, Ты познал еси.
5 Вся последняя и древняя: Ты создал еси мя, и положил еси на мне руку Твою.
6 Удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему.
7 Камо пойду от Духа Твоего? И от лица Твоего камо бежу?
8 Аще взыду на небо – Ты тамо еси, аще сниду во ад – тамо еси.
9 Аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря –
10 и тамо бо рука Твоя наставит мя и удержит мя десница Твоя.
…
23 Искуси мя, Боже, и увеждь сердце мое, истяжи мя и разумей стези моя,
24 и виждь, аще путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен.
(Пс. 138)

Аминь.


После Великорецкого (Приложение к рассказу).