Источник: 07.02.2012|08:09|Российская газета

Геростраты и геростратчица

Пусть Анна Ахматова останется неприкосновенной легендой.

"Все не так, ребята", - пел Владимир Высоцкий. А в "Российской газете" от 26 января было помещено интервью под названием "Все не так"  с писательницей Тамарой Катаевой, работающей в жанре антибиографии.

Прочитал - и зашелся в гневе: еще одна пламенная геростратчица нашлась, дефектолог по профессии. Сейчас не работает и создает, по ее выражению, "ненаучные труды", а точнее - черные пасквильные книжки, проникнутые не то завистью, не то ненавистью, короче, какой-то злобный сольеризм. На фотографии обычная женщина, даже симпатичная, а внутри, как сказал один классик, обычный крокодил.

Но прежде чем обратиться к ее ненаучным новациям, вспомним исторические истоки - Герострата, грека из Малой Азии, который, желая прославиться, сжег в 356 году до н.э. храм Артемиды в Эфесе - прекраснейшее сооружение, - и прославился на весь мир. Третье тысячелетие звенит и гремит имя Герострата!

Герострат - человек закомплексованный, серый, заурядный, обделенный талантами, ни на что не способный, но одолеваемый большими амбициями и желаниями. Обо мне говорят? Меня не замечают? Как хрястну! Сразу все заметят и заговорят, какой я удалец. И это понятно: очень хочется выразить себя, оказаться в центре внимания и оставить след в истории. Это и есть слава Герострата…

Облить грязью какое-то знаменитое имя и утвердить себя рядом с ним в качестве ниспровергателя. В литературе именно этим прославилась Тамара Катаева. Она выпустила книги о Пушкине, Пастернаке и аж две об Анне Ахматовой. Катаевой не по душе Анна Ахматова - это ее, конечно, частное дело, это как один горе-школьник при опросе сказал: "Пушкин? А разве он поэт?!" Но когда дефектолог Катаева выпускает книгу да еще в интервью газете заявляет: мне не нравится, что Ахматову насаждают как очень хорошего поэта, - от этого портится общественный вкус. Выходит, что именно Катаева прививает хороший вкус! "Дожили", как сказал попугай в "Двенадцати стульях". Аргументация еще такая у геростратчицы Катаевой: подрастают дети, зачем им знать "такую страдалицу", как Ахматова.

Бедная Анна Андреевна, зачем она страдала и писала осенью 1917 года: "Мне голос был. Он звал утешно…", а дальше идут четыре строки:

Но равнодушно и спокойно 
Руками я замкнула слух, 
Чтоб этой речью недостойной 
Не осквернился скорбный дух.

Катаева смешала Ахматову с грязью, заявив в интервью, что "более тяжелой, лживой, деспотической атмосферы, которая возникала везде, где она была, трудно себе представить". Разоблачая Ахматову так и сяк, Катаева приводит различные негативы из жизни Анны Андреевны. При этом она упивается снятием одежд с великой поэтессы. И ей абсолютно безразлично, что ее мнение расходится с тысячью мнений знаменитых и авторитетных людей: истину об Ахматовой знает только дефектолог Катаева. Она извлекатель и потрошитель всех тайн Анны Андреевны.

А как заблуждалась бедная Маргарита Алигер, говоря: "Ахматова - удивительный поэт, ее стихи поражают кристальной пушкинской прозрачностью, предельной лирической точностью и совершенством. Она существует и будет существовать как лирический поэт одной своей темы, темы великой женской любви, в которой ей нет равных…".

И все эти ахматовские признания: "Я на правую руку надела / Перчатку с левой руки…" - лирическая глупость?

Сталин интересовался: "Что дэлаэт манахыня?" Монахиня "писала стихи" в стол. Раскрывала "Тайны ремесла". Вот стихотворение "Про стихи":

Это - выжимки бессониц, 
Это - свеч кривых нагар, 
Это - сотен белых звонниц, 
Первый утренний удар… 
Это - теплый подоконник, 
Под черниговской луной 
Это - пчелы, 
Это - донник 
Это - пыль, и мрак, и зной.

Корней Чуковский вспоминал: "С каждым годом Ахматова становилась величественнее. Она нисколько не старалась об этом, это выходило у нее само собою. За все полвека, что мы были знакомы, я не помню у нее на лице ни одной просительной, мелкой или жалкой улыбки… Она была совершенно лишена чувства собственности. Не любила вещей, расставалась с ними удивительно легко… Самые эти слова "обстановка", "уют", комфорт" были ей органически чужды - и в жизни, и в созданной ею поэзии. И в жизни, и в поэзии Ахматова чаще всего бесприютна… Она - поэт необладания, разлуки, утраты…"

Сергей Аверинцев охарактеризовал Ахматову так: "Вещунья, свидетельница, плакальщица".

Многие тысячи поклонников ее творчества восхищались Ахматовой, боготворили ее. Да, создали миф о ней. Но миф благородный. Полезный. Боготворящий. А вот Катаева решила его разрушить и не пожалела грязи.

Старая истина: страна нуждается в героях. Народу нужен идеал. Без идеалов, как заметил покойный писатель Леонид Лиходеев, люди начинают хрюкать. Вот и Катаева хрюкнула на всю литературную Россию. И непросто хрюкнула в удовольствие, а разумеется, за денежку.

Мало нам всем, что кругом бродят бандерлоги, козлы, пингвины, хорьки, педофилы, беглые олигархи, банкиры и прокуроры и прочая нечисть. Еще красуются среди нас светские львицы и литературные волчицы. Загрызут любого. Могут даже схватить за горло Вильяма нашего Шекспира. Катаева, как леди Макбет, готова литературно зарезать каждого. И это не дефект речи, это - дефект мышления, искривление совести.

Конечно, и на солнце есть пятна. Пушкин обожал женские ножки. Мандельштам очень любил сладенькое, ("а чай с конфетами будет?" - спросил он, когда его пригласил на вечер Гумилев). Маяковский был очень брезглив и постоянно мыл руки. Лев Николаевич сбежал от Софии Андреевны из Ясной Поляны, ну, и т.д. без конца и края. Но мы не зацикливаемся на их грехах и предрассудках, на их порою неблаговидных поступках. Это все мелочи быта, но не бытия. Главное, что подарил их гений миру. А копание в их белье - удел закомплексованных обывателей, интерес которых дальше холодильника и кровати не идет. Таких можно только пожалеть.

Ну, и немного о себе, почему я так раскипятился? Я тоже, среди прочего, занимаюсь биографическим жанром. И несколько моих книг посвящено биографиям знаменитых писателей: "99 имен Серебряного века", "69 этюдов о русской литературе", "55 портретов знаменитых писателей Запада", "Золотые перья", "Ангел над бездной" и т.д. Моими учителями в этом жанре являются Стефан Цвейг и Андре Моруа, ну, еще многие русские мастера мемуарного жанра. Я тоже изучаю многие документы и свидетельства о жизни и творчестве персон, о которых идет речь. Читаю их книги, дневники, письма, воспоминания о них. И на основе прочитанного создаю свою концепцию жизни, естественно, субъективную (истину не знает никто, даже сами фигуры исследования не все знают о себе самом). Короче, я тоже занимаюсь отбором и фильтрую материал, но я всегда отбрасываю мелкое и ничтожное, оставляю то, что "работает на героя, на его пьедестал". Но при этом избегаю пафоса и апологетики, только pro и kontro в диалектическом единстве. Но все написанное - это некое исследование, а отнюдь не пасквиль и не панегирик. Когда я пишу о ком-то, то я люблю свой персонаж, а если даже не люблю, то обязательно уважаю и стараюсь понять его, влезть в его шкуру, о славе и деньгах не думаю никогда.

И напоследок вспомним блистательные строки Ахматовой о Пушкине:

Кто знает, что такое слава! 
Какой ценой купил он право, 
Возможность или благодать 
Над всем так мудро и лукаво 
Шутить, таинственно молчать 
И ногу ножкой называть.

Ну, а кому совсем иное. Только денежки считать. Почем ныне ведерко грязи?..

Юрий Безелянский

Источник: http://www.kommersant.ru/doc-y/1927258

Газета "Коммерсантъ", №79 (4864), 03.05.2012

 

Культ Ахматовой из обычного интеллектуального раздражителя быстро перерастает в почти физиологическое наслаждение увиденным Фото: Александр Петросян / Коммерсантъ

Источник: http://www.yap.ru/forum2/st/0/topic515053.html?hl=#entry12889521

Константин Симонов

Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

1941 Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

Константин Симонов

Открытое письмо (1943)

[Женщине из г. Вичуга]
 
Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.
 
Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошел с ума,
Не проклял все, что было в прошлом.
 
Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.
 
Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас еще все шло,
Еще, по счастью, было рано.
 
Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он все еще не получал,
По счастью, вашего посланья.
 
Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.
 
Стоит звезда из жести там
И рядом тополь — для приметы...
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.
 
Письмо нам утром принесли...
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли —
Уж вы простите нам, солдатам.
 
Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.
 
Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придет,
Вам будет все равно ненужен.
 
Что вы не знаете беды,
Живете хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.
 
Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова...
Вот именно: «не утруждал»...
Вы побольней искали слова.
 
И все. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.
 
«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»...
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.
 
Я не хочу судьею быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить,—
К несчастью, в жизни все бывает.
 
Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.
 
Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.
 
Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли —
Так заняли бы где угодно.
 
В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь —
Вам написали б эти строки;
 
Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.
 
Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают — вы тому виною,
 
Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.
 
Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь еще получит?
 
На суд далеких жен своих
Мы вас пошлем. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.
 
Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.
 
А бывший муж ваш — он убит.
Все хорошо. Живите с новым.
Уж мертвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.
 
Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратись с войны,
С другим вас под руку не встретит.
 
Лишь за одно еще простить
Придется вам его — за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Еще вам будет письма почта.
 
Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит еще в июле.
 
О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно —
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.
 
Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.
 
По поручению офицеров полка
К. Симонов

Источник: http://www.gazeta.ru/culture/2010/07/22/a_3400407.shtml

Стать сверхжуликом

— 22.07.10 16:28 —

ТЕКСТ: Вадим Нестеров

ФОТО: gornitsa.ru

Культура по четвергам: решение суда о выплате 7,5 млрд рублей за контрафактное издание книг Александра Беляева стало хорошим поводом поговорить о проблемах авторского права в России.

Источник: http://elenakuzmina.blogspot.com/search?updated-max=2010-06-23T14%3A00%3A00%2B04%3A00&max-results=5

Когда я умираю, весь мир – в моей комнате. / Hans Jürgen von der Wense: When I die, the world is in my room.

Ганс Юрген фон дер Венсе (Hans Jürgen von der Wense), 10 ноября 1894 – 9 ноября 1966.

В ноябре 1966 года, за день до своего 72 дня рождения, композитор, переводчик и скиталец Юрген фон дер Венсе (Hans Jürgen von der Wense) умер в Готтингене (Göttingen), Германия, в мансарде, забитой десятью тысячами страниц с философскими размышлениями, стихами, научными трудами и музыкальными произведениями.
Лишь незначительная их часть когда-либо была представлена публике.

Вот наконец и появились первые фотографии из Волшебного мира Гарри Поттера - The Wizarding World of Harry Potter, открытого в парке Universal Orlando. Мы уже показывали предварительные эскизы, и вот уже - настоящий Хогвартс экспресс подъезжает на настоящую станцию Хогсмит, юные волшебницы разливают для посетителей сливочное пиво, а мистер Олливандер помогает потенциальным чародеям выбрать подходящую волшебную палочку.

Источник: Форум «Розы Мира» Даниила Андреева

(http://forum.rozamira.org/index.php?s=aee0f2b5404c...showtopic=62&mode=threaded) 

Дядя Стёпа и другие метапрообразы современного искусства

Эпиграф
Кто не знает Дядю Степу?
Дядя Степа всем знаком!
С. Михалков

Полагаю, я не раскрою большого секрета, объявив, что эту тему невольно подсказала мне моя маленькая дочка Полишка. В частности, определенные мысли и ассоциации не мог не вызвать повышенный интерес моей крохи к отдельным классикам советской поэзии.
Дело в том, что вот уже второй месяц подряд мой без малого четырехлетний ребенок категорически отказывается идти спать, пока ему не прочтут на ночь поэму «Дядя Степа – милиционер» Сергея Владимировича Михалкова. Того самого Михалкова, который в свое время сочинял гимны Иосифу Сталину, гимны – в буквальном смысле слова.
И надо отметить, что дочка моя, в принципе уже познакомленная и с русскими народными сказками, и со сказками заморских писателей, и со стихами, слушать какое-либо другое литературное произведение отказывается наотрез. «Папа, поЗитай «Дядю Стёпу» и все тут!
Книжка, между прочим, абсолютно новая - 2005 года издания, со свежими иллюстрациями. А раз книгу продолжают упорно переиздывать, значит поколению SMS и DVD она по прежнему нравится, как когда-то нравилась нам, а до нас – нашим мамам и папам.
Конечно, это временно. Придет время, и любимый Дядя Степа, как положено, уступит место, Алисе Селезневой или Ассоли, а те в свою очередь – Гиде Мопассану или Набокову. Но когда читаешь любимой дочери книжку в пятидесятый раз, волей-неволей начинаешь задумываться: а не устами ли младенца истина глаголит ?

Будет очень жаль, если сохраненный архив разойдется по миру из-за меркантильной выгоды отдельных лиц.

Источник сообщения: http://www.vokrugsveta.ru/news/8326/

Наследие Кафки делят на части

18:17  22.01.2010

В Израиле обнаружены документы, подтверждающие, что наследие Франца Кафки (Franz Kafka) было завещано Национальной библиотеке Израиля (Israel National Library), сообщает газета Haarez. Письмо Макса Брода (Max Brod), литературного агента, друга и душеприказчика Кафки, к его другу Феликсу Вельчу (Felix Weltsch), в котором содержится эта информация, было представлено в суде, который решает вопрос о судьбе архива. В настоящее время большая часть архива Макса Брода, в котором могут находиться неизвестные произведения Кафки, а также само завещание Макса Брода, хранится у сестер Евы Хоффе (Eva Hoffe) и Рути Вислер (Ruti Wisler). Сестры разделили архив на пять частей и поместили его в ячейки пяти различных банков Тель-Авива. 

Суд Израиля дважды выносил постановление, предписывающее сестрам передать архив Национальной библиотеке, однако они дважды подавали апелляцию на это решение. Сестры утверждают, что ведут переговоры о продаже архива в Германию, поэтому не могут даже сообщить, что за бумаги находятся их распоряжении. Они получили архив в наследство от своей матери Эстер Хоффе (Esther Hoffe), которая была секретаршей и, возможно, любовницей Брода. После смерти Эстер Хоффе архив должен был быть обнародован, однако этого так и не произошло.

Напомним, что перед смертью в 1924 году Кафка завещал Максу Броду и бывшей возлюбленной Милене Ессенской уничтожить все его письма, дневники и литературные произведения. Милена исполнила волю покойного, тогда как Макс Брод решил посвятить свою жизнь публикации наследия писателя. Эксперты не исключают, что под действием времени, пыли и сырости ценные документы разрушились, и прочитать их будет сложно или вовсе невозможно.

Когда-то писала реферат по Гофману на заказ. Материалы брала из Интернета и всей имеющейся дома литературы. Ниже привожу реферат на тему "Двоемирие в повести Гофмана «Золотой горшок»":

Источник: Литературный блог "5 страниц о..."

Максим Горький^07.11.2008

В группе Литиститута, что ВКонтакте.ру, опубликовали замечательную, на мой взгляд, фотографию Горького. Она замечательна тем, что Алексей Максимович предстает не в привычном для нас образе пролетарского писателя, а в каком-то ином образе (что-то не смог придумать красивого эпитета).