Война

...Чувствуешь запах? Это напалм, сынок. Больше ничто в мире не пахнет так. Я люблю запах напалма поутру. Однажды мы бомбили одну высоту, двенадцать часов подряд. И когда всё закончилось, я поднялся на неё. Там уже никого не было, даже ни одного вонючего трупа. Но запах! Весь холм был им пропитан. Это был запах… победы! Когда-нибудь эта война закончится.                                                                                                              

 "Апокалипсис сегодня"          

XX век в истории Вьетнама отметился четырьмя войнами. И если Вторая мировая прошла для них относительно безболезненно, то последующие были сопряжены с колоссальными жертвами.

 Музей военных преступлений в Сайгоне,  на мой взгляд лучший из музеев города, рассказывает о Французской и Американской войнах,  со всеми шокирующими и неприглядными подробностями.

Основную долю экспозиции составляют фотографии: раненые люди, бравый американец, вырезавший Сонг Ми, искореженные напалмом лица, дауны, появившиеся после ковровых  химических бомбардировок, улыбчивый американский солдат,  пытающий ребенка...

Фото. Скрыто цензурой

Фото. Скрыто цензурой

 В другом павильоне куча стендов, посвященных протестам мировой общественности ( удивило практически мизерное упоминание о СССР. Что это - издержки памяти или секретность особая?),  выставлены клетки для тигров, использовавшиеся в качестве камер на острове Коншон. Ну и естественно, реконструкции камеры концлагеря,  пытки французского периода: гильотина, пытки змеей (применялось к женщинам),  во дворе выставлена американская трофейная техника : танки, пушки,  вертолеты,бомбы.

   В общем, все, чтобы западники поужасались и покаялись. Расчет правильный. Гостевые книги пухнут от покаятельных записей, окропленных слезами, американцев-французов-японцев.

 В пригороде Сайгона находится и знаменитая партизанская база-музей Ку Чи. В этих тоннелях в 60-70-е годы прошлого столетия прятались вьетконговцы, по ночам выходившие партизанить в Сайгон. Американцы же знали про эти катакомбы и ежедневно бомбили с В-52,  искали с собакми,  травили химией, но найти и уничтожить "тоннельных крыс" точным попаданием не могли - слишком высока была степень маскировки.  В ответ вьетнамцы проявляли куда больше остроумия: бросали армейское мыло в пчелиные ульи,  и естественно, пчелы вовсю отрывались на входящих в джунгли солдатах, это же мыло служило для запутывания собак-ищеек, перед входами в тоннели клали перец-чили. А уж чего только стоят ямы - ловушки с острыми кольями на дне,  стопроцентная смерть.

В общем, как ни пытались,  тоннели так и не нашли. Часто входы маскировались под термитники у корней деревьев, либо были вообще незаметны непосвященным.

А вырыли их вручную еще в конце 40-ых годов,  во время войны с французами. Общей протяженностью более 250 км они тянутся аж до границы с Камбоджей.  внутри лазы очень узкие, под стать размерам тел самих вьетнамцев. Сейчас для туристов небольшие отрезки расширили,  но все равно ползешь чуть ли не на карачках (и это с моим гигантским ростом). Представляю большую белую попу,  решившую поиграть в войнушку и повторяющую подвиг Винни-Пуха))

На первом уровне (около 3 метров глубины) прятались сами партизаны. На втором (7 м) отсиживались мирные жители.Третий же уровеь (порядка 12 метров) был фактически бомбоубежищем. Здесь находились жилые помещения, склады, госпитали,  пункты питания. Не знаю,  кому как,  но за 10 минут чувство клаустрофобии нахлобучило конкретно.

 А в  войнушку можно поиграть на полигоне. Магистр  молодость вспоминает.

Я видел ужасы… ужасы, которые видел и ты. Но у тебя нет права называть меня убийцей. Ты можешь убить меня, у тебя есть на это право. Но у тебя нет права судить меня. Человеку невозможно объяснить словами, что такое необходимость, если он не знает, что значит ужас. Ужас. Ужас имеет своё лицо… и ужас должен стать твоим другом, иначе он станет твоим врагом, которого ты будешь бояться… злейшим врагом.

Я помню, когда я служил в специальных войсках… кажется, это было тысячу веков назад… мы пришли в одну деревню, чтобы вакцинировать детей от лихорадки. Мы сделали это и ушли, но какой-то старик побежал за нами, он плакал и не мог толком ничего сказать. Мы вернулись в деревню, и увидели, что они пришли и отрубили все руки, в которые делались прививки. Они лежали в кучке… кучка маленьких детских рук. И я помню… я… я плакал, я рыдал, как какая-нибудь старуха. Мне хотелось выбить себе все зубы, я не знал, что мне делать… И я хочу помнить об этом. Я не хочу забывать об этом. И тогда я понял… как будто в меня кто-то выстрелил, выстрелил алмазной пулей прямо мне в лоб. И я думал: боже мой, это гениально. Гениально. Воля, чтобы сделать это — совершенная, кристально чистая. И я понял, что они сильнее нас, потому что они могли вынести это. Это были не монстры, это были люди… тренированные кадры. У них были семьи, у них были дети, их сердца были полны любви… но у них была сила — сила, чтобы сделать это. Если бы у меня было десять дивизий таких людей, наши проблемы здесь закончились бы очень быстро. Нам нужны люди, обладающие высокой моралью, но в то же время способные мобилизовать свои первобытные инстинкты и убивать без чувства, без страсти, не пытаясь судить… не пытаясь судить. Потому что именно желание судить приводит нас к поражению...

 Монолог полковника Курца. "Апокалипсис сегодня" 

Продолжение >>> Часть IV.