Приближается главный христианский праздник – Пасха Господня. Он отмечается в честь Чуда, чудесней которого не было на земле от Сотворения мира – Святого Воскресения Христова.

Приходя в Церковь, многие люди ждут чуда. И доказательства Бытия Божия видят, главным образом, в чудесах. Это для нас, слабых людей, естественно, и для того, наверное, нам эти чудеса и даны, но не всегда правильно. Ведь чем дальше развивается наука, тем становится ясней, что христианство совершенно не противоречит ей, - особенно науке исторической.

Однако по сей день, как и во времена булгаковского Берлиоза, можно прочесть в «антиклерикальных», «демократических» и «научных» изданиях, что «аутентичность сотни раз переписанных евангельских текстов весьма сомнительна» и что «четыре канонических Евангелия никоим образом не могут считаться историческом источником».

Это ложь, и сознательная. Из всех древних книг, не дошедших до нас в оригинале (то есть в записи авторов), Евангелие – самая достоверная.

Начнем с того, что оригиналов древних, сакральных книг вообще почти не существует. Рукописи не горят только в мистическом значении этих слов, а физически горят, да еще как!

Да, огонь не отнял у нас «Слово о полку Игореве» как литературный памятник, а вот древний список, найденный Мусиным-Пушкиным, уничтожил. К тому же, многие из древнейших книг, прежде чем быть записанными, столетиями существовали в устной традиции, – как «Илиада» и «Одиссея» Гомера. Поэтому подлинность древнего текста проверяется величиной интервала между возрастом дошедшей до нас рукописи документа и первым историческим свидетельством о нем. Чем меньше такой интервал, тем больше оснований говорить о подлинности текста. Такова общепринятая научная практика, о которой будто бы не знают приверженцы псевдоисторической школы Фоменко, эксплуатирующие тему «повсеместного отсутствия оригиналов».

Посмотрим с этой точки зрения на Евангельские тексты. Древнейшей отдельной рукописью, содержащей весь Новый Завет целиком, является знаменитый Синайский кодекс IV века от Рождества Христова, до 1933 г. принадлежавший России. Увы, большевистское руководство продало его за бесценок (хотя есть ли у него вообще материальная цена?) Великобритании. От описанных в Евангелии событий Синайский кодекс отделяет 250-300 лет. Но есть и более древние рукописи, например, так называемый «фрагмент Джона Райлэнда» (117-138 гг.), представляющий собой пять стихов из 18-й главы Евангелия от Иоанна. Здесь интервал – около ста лет. Существует также 16 папирусов, написанных в III в. от Р. Х. Три из них, папирусы 45, 46 и 47, в совокупности содержат весь Новый Завет. Папирус 46 был написан не позднее 200 г. или даже раньше. «Но мы должны задать себе вопрос: а каков был возраст той рукописи, с которой он скопирован? – спрашивают исследователи Евангелия, профессоры Д. Гудинг и Д. Леннокс из Англии. – Нам это, конечно, неизвестно, но вполне можно предположить, что ей было 140 лет, и если так, то запись на ней появилась еще при жизни многих авторов Нового Завета. Она и в самом деле могла быть скопирована с оригинального текста. Таким образом, лишь в два приема можно добраться от изначальных документов до дней нынешних. Это выбивает всякую почву из-под сомнений в надежности Нового Завета как источника, строящихся на том, что он, дескать, переписывался множество раз, и никак нельзя полагаться на столь поздние копии».

Теперь возьмем другие известные древние книги. Рукописи исторических трудов Фукидида (469-400 гг. до Р. Х.) и Геродота (480-425 гг. до Р. Х.) появились более чем на 1300 лет позже предполагаемых оригиналов, «Истории» и «Анналы» Тацита (конец I – начало II в. от Р. Х.) – соответственно на 7 и 9 веков позже. «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря (58-50 гг. до Р. Х.) существуют в рукописях, появившихся примерно через 900 лет после смерти Цезаря. «Римская история» Тита Ливия (59 г. до Р. Х. – 17 г. от Р. Х.) дошла до нас в фрагментах, самый ранний из которых относится к IV столетию, отмечал профессор Ф. Брюс из Манчестерского университета.

Но мы не ставим под сомнение достоверность этих книг, хотя лишь «Римская история» Ливия приближаются по текстологической подлинности к Евангелию! Более того, даже если бы ни одна рукопись Нового Завета не дошла бы до нас, почти весь его текст, кроме 11 (!) стихов, можно было бы реконструировать на основе цитат Евангелия, содержавшихся в трудах Отцов Церкви, живших во II – III веках!

Самое раннее упоминание о Новом Завете (примерно 130 г. от Р. Х.) принадлежит Папию, епископу Гиераполиса. В годы своей юности он дружил с уже пожилым в ту пору Апостолом Евангелистом Иоанном. Со слов Папия, Апостол Иоанн рассказывал: «Марк, будучи истолкователем Петра, аккуратно записывал все, что он (Петр) вспоминал, будь то высказывания или деяния Христа (…), не только не упуская ничего из того, что он слышал, но и не включая в записи каких-либо посторонних, неверных сведений». Отсюда можно сделать вывод, что Апостол Иоанн был знаком с текстом Евангелия от Марка, а Марк, в свою очередь, пользовался свидетельствами Апостола Петра. Таким образом, нам известно в общих чертах, как осуществлялась работа над двумя из четырех Евангелий.

Даже большое количество копий Нового Завета, на которое враги христианства обычно указывают как на обстоятельство, препятствующее установление подлинности Евангелия, на самом деле является одним из убедительных доказательств его достоверности! Сохранилось более 20000 древних рукописей Нового Завета на греческом, сирийском и латинском языках.

Разумеется, при переписке и переводе неизбежны ошибки, но не существует двух таких рукописей Евангелия, которые содержали бы в точности одни и те же ошибки! Стало быть, всякий раз их копировали с более древних рукописей!

«Сравнивая все эти рукописи друг с другом, удается воссоздать оригинальный текст такого качества, когда эксперты соглашаются, что разночтения имеются в отношении менее двух процентов текста, причем большая часть этих двух процентов касается незначительных лингвистических штрихов», - утверждают Д. Гудинг и Д. Леннокс.

Для нас же важно не только то, что Новый Завет – одна из самых исторически подлинных книг в истории человечества, но и то, что подлинны описанные в ней события. Настойчивые попытки антихристиан доказать обратное неизменно терпят поражение. Утверждалось, например, что Христа не могли подвергнуть таким страшным мучениям перед казнью, потому что Пилат к нему благоволил (жертвой этого заблуждения пал, в частности, М. Булгаков). Увы, «сорбоннская экспертиза» Туринской плащаницы, о которой речь пойдет ниже, показала, что Евангелисты все описали точно и даже были милосердны к нам в деталях. Да и вообще, что это за атеистический подход: сверять Евангелие с историей, а не историю с Евангелием? Историки такие же люди, как и мы: о чем-то они пишут, а что-то опускают. Если судить о Великой Французской революции по дневнику Людовика XVI, то можно ставить под вопрос факт взятия Бастилии, ибо в этот день король сделал лишь одну запись: «Ничего». Сколько писали об «исторической недостоверности» Деяний Святых Апостолов и о том, что они не могли принадлежать перу Апостола Луки! Мол, что это за город Икония в Малой Азии упоминает Лука, не было в его времена такого города! Но ведь и до открытий Шлимана многие маститые историки утверждали, что не было такого города - Троя. И что же: британский археолог У. Рамзей, как и некогда Шлиман, провел раскопки в Турции и обнаружил развалины города Икония, относящиеся к временам Луки.

Что же получается? Потребовалось две тысячи лет развития исторической науки, чтобы подтвердить то, что верующие люди знали и без таких доказательств? Не напоминает ли это бесцельное хождение по кругу?

Есть поразительный документ, - условно говоря, «документ Фомы неверующего»: криминалистическая экспертиза Тела Господа на основе отпечатка на Туринской Плащанице, произведенная в Сорбонне французскими учеными-католиками Гайе, Терме, Виньоном, Ришером и Кольсоном в начале ХХ века.

Научным языком с элементами полицейского протокола нам рассказывается, как иудеи и римские солдаты убивали живого Бога. Это пострашнее фильма Мэла Гибсона «Страсти Христовы»!

Но, прежде чем обратиться к «сорбоннской экспертизе», необходимо сказать несколько слов о самой Туринской Плащанице, льняном полотняном покрове с отпечатком израненного Тела Христа, которым Он был обернут при Погребении. Во времена гонений на христиан Плащаница тайно хранилась ими, а потом стала главной православной святыней. Первое время византийские императоры тоже хранили Плащаницу тайно, передавая ее от одного к другому как символ сокровенного христианского знания, а потом она была помещена во Влахернском храме в Константинополе, где по пятницам ее выносили к верующим. В 1204 году, после разграбления Константинополя крестоносцами, Плащаница была вывезена во Францию, где долгое время тайно хранилась как частная собственность. В 1532 году она чуть не сгорела во время пожара в церкви святой часовни французского города Шамбери, но чудесным образом была спасена. В конце XVII века Плащаница перевезена герцогами Савойскими в итальянский город Турин, где и поныне находится в специальном стеклянном ящике. Превосходные фотокопии Туринской Плащаницы в масштабе 1:1 находятся в главном храме московского Сретенского монастыря.

В 1898 году Плащаница была сфотографирована мастером фототехники М. Пиа, который увидел, что темные пятна на Плащанице оказались на проявленной пластинке белыми. Таким образом было установлено, что изображение на Плащанице - некий огромный негатив. Как это могло получиться? Французский физик Кольсон пришел к выводу, что алоэ и мирра, которыми было смазано полотно, вступили в химическую реакцию с испарениями Тела Господа (которое из-за наступления утром иудейского праздника Пейсах не удалось обмыть), а этот состав, в свою очередь, оксидировал полотно, превратив его в химический негатив.

С тех пор новых материальных подтверждений о подлинности Туринской Плащаницы получено достаточно; парадоксально, что их получили в эпоху упадка веры католики-прагматики или даже вовсе неверующие люди, а православные христиане в подобных доказательствах никогда не нуждались.

Из исследования отпечатка на Туринской Плащанице, произведенного в Сорбонне:

«…Носовая кость перебита от удара с левой стороны. Левая щека сильно опухла - она касалась Плащаницы, и ее отпечаток оказался гораздо сильнее, чем правой. С левой стороны лицо над скулой разбито, и эта сторона отечная… Подбородок ярко очерчен, особенно слева. Справа на нем пятно от крови или глубокой раны. Изображение лица асимметрично. Этот человек очень много страдал, и черты лица после смерти неодинаково сократились. Кроме сказанного - много следов от ударов и увечий.

Плечи приподняты. Грудь имеет такую форму, как у людей, умирающих от удушья (недавно медицина определила, что люди, распятые на крестах, умирали от удушья)… На руке пониже запястья - большое пятно от раны. Раны на ногах в тех же местах, что и на руках, и того же типа…»

«Раны поразительно реальны во всех своих деталях: на висках и лбу коричневые пятна - сгустки запекшихся капель крови. Они создают форму венца (терновый венец Спасителя). Капля над левой бровью несколько продолговатая: кровь текла из раны, затем запеклась на коже. Такая капля всегда принимает форму мисочки: красные тельца закрепляются с боков, а внутри капли остается «серум», жидкость, которая сильнее испаряется, и по мере этого процесса поверхность капли вгибается. Это место и отпечаталось на Плащанице с идеальной точностью, как более светлое. Здесь следует заметить, что никогда, нигде ни один художник не додумался именно так естественно изобразить каплю крови. Капля на Плащанице была суха задолго до смерти, часов за 12, судя по цвету и форме ее отпечатка (бичевание было за сутки до смерти).

На груди (на Плащанице - слева, значит, на теле - справа) пятно от раны между ребер, окружностью в 4 ½ сант. К нему снизу примыкает другое пятно, имеющее вид потекшей крови. Потекла она, когда человек, получивший рану, был в стоячем положении (вертикально). Струя крови, очень обильная, имеет идеально натуральное очертание, и дала ясный отпечаток на Плащанице.

На левой руке рана и большой сгусток крови (правой руки не видно, на ней лежала левая). Оба запястья темные, т. к. обильно орошены кровью от сквозных ран. Кровь стекала по рукам по направлению к локтям.

Гвоздь был вбит не посредине ладони, как принято изображать, но выше, в центре запястья, между костей.

Раны на ногах видны обе. Очертания их очень четки, т. к. как кровь их запеклась задолго до прикосновения полотна. В одном месте края кровяного пятна зубчатые, т. к. жидкость разошлась по ниткам полотна обильнее; на этом месте полотно светлее. Это пятно от сукровицы (серум), которая вытекла из раны при снятии тела: обсохшая рана была потревожена освобождением от гвоздя.

Вдоль всей спины и таза расположены специальные раны, от бичевания. Они одна около другой, длиной каждая 3 сант. В центре удара раны чернее, ибо там были раны глубже и крови больше. По краям пятна светлее - там была сукровица, которая текла долго, ибо раны раздражались одеждой и медленно сохли. Этими ранами усеяна вся спина, поясница и ниже. Всего их 18. Они нанесены особым бичом, употреблявшимися римлянами: «флягрум», состоящим из нескольких концов веревок с большими и тяжелыми металлическими пуговицами на концах.

На правом плече - широкая полоса, - след от тяжелого креста, который Спаситель нес на Голгофу.

Лицо изувечено: перебита носовая кость, опухла левая щека и рассечена скула. И в то же время на лице царственная ясность и покой, - лицо неповторимое в мире.

Трудно себе представить, ибо это слишком было бы неправдоподобно, чтобы это было тело не Иисуса Христа. Кто же другой в истории, при всех обстоятельствах и признаках, мог иметь такие же раны, так же умереть распятым на кресте, в ту же эпоху, среди того же народа, чтобы его не успели обмыть и помазать, чтобы Плашаница все же была приготовлена, чтобы кто-либо другой имел такое же изумительно прекрасное единственное в мире лицо, кто бы так же, как Христос, оставался бы не более 2-3 дней на Плащанице, ибо в противном случае не было бы вообще изображения на полотне, т. к. тление (уже не испарения) уничтожило бы ясные пятна и очертания на нем».

* * *

Удивительно, но в памятниках русской духовной литературы XII-XIX веков мучения Господа, засвидетельствованные «сорбоннской экспертизой», давно описаны - без каких-либо существенных расхождений. Фильм Мэла Гибсона словно снят по рассказу неведомого праведника, записанному в XII веке новгородским иеромонахом Кириком.

Нам, православным, откровение о муках Господних ниспослано было без анализов и микроскопов, просто в безбожной круговерти мы о нем забыли.

Но обратите внимание, что в нашей духовной литературе есть не только преклонение перед страданиями Спасителя, но и пронзительная жалость к нему как к родному, близкому человеку.

                                             Что поведал о своих страданиях некоему праведнику

                                                                                Сам Христос Бог

«Трие воина ведоша Мя [на распятие] и пакости разные деяху Мне. За власы и браду терзаша и влачим бех 77, подкновен и падах на землю, начен от вертограда до Архиерея Анны седмижды, дланями по устом и ланитам потерпех ударений 105, пястьми в лицо 20, порывани удручен от начала страсти до конца 707, сильных ударений имел 1199, егда возложиша на Мя тернов венец, удариша Мя тростию и палицею со всей силы 40 крат, от тех ударений 5 остий терноваго венца пронзоша Ми кость до мозгу, от них же три преломлены осташася во главе Моей, с ними же и погребоша Мя (…) Егда от претора веден бых на Голгофу нося Крест и падах на землю 5 крат, тогда приях ударений смертных 21, и подношен бех от земли за власы и усы 23, на земли лежа донележе прибит ко Кресту и поднесен (…), тогда в выю приях ударений 25, в лицо и уста удариша Мя пястью 5 крат, от сих ударений крове из уст и ноздрей много истече, тогда и два зуба выбиша Ми, между очию удариша Ми пястью 3, терзаху за нос 20 крат, за уши 30, великих ран было 72, ударений великих в перси и главу приях 38. Обаче 3 наибольшия болезни тогда во страдании Своем имех: первая болезнь, яко не видех кающихся, и аки бы Кровь моя всуе проливается; вторая, тягчайшая болезнь Матери Моей, стоящей у Креста и горце плачущей; третья болезнь - егда нозе и руце на Кресте распенше Мя пригвоздиша Мя, яко сбытися речению Пророка: изочтоша вся кости Моя…»

«Вопрошения» схиархимандрита Кирика, XII в. (Из книги «Великое Зерцало», XVII в.)

* * *

В этих текстах – французском и древнерусском – необычайно характерно проявилась разница между католичеством и Православием. Католики (в том числе и хорошие католики) не могут быть тверды в вере без того, чтобы не «вложить персты в раны», а схиархимандрит Кирик ни в каких сорбоннских экспертизах не нуждался, он и так всё это знал. Его вера была так сильна, что не требовала доказательств.

Такова ли наша вера? То и дело сегодня можно услышать: «России не везет». Это стало своего рода паролем общественного сознания. Ну да, не везет - что тут возразишь? Но многие люди, искренне любящие Россию, сделали отсюда вывод, связывая Божественный промысел и историю, что Богом посланы нашей стране чрезмерные и несправедливые испытания.

И уже откровенно звучит: «Россия оставлена Богом…» Говорят и так: не оставлена, а наказана. «И настал конец, предел Божьему прощению», - писал о гибели старой России Иван Бунин.

Но не забываем ли мы, впав в уныние и самобичевание, как тяжко страдал Сам Господь, перед тем, как победить и воскреснуть?

Когда мы говорим о себе: великий народ с великой историей — что мы подразумеваем? Победы, завоевания? Увы, иных завоеваний уж нет, а победы далече... Христианскую миссию нашего народа? Но она неотделима от миссии любого другого православного народа — греков, например. Здесь скорее можно говорить о нашей миссии в христианстве.

Если мы спросим людей: история какого народа более всего похожа на Крестный путь, смерть и чудесное Воскресение Господа нашего Иисуса Христа, то любой честный человек — и у нас, и на Западе — просто-напросто не сможет найти другого такого народа, кроме русского.

Он вспомнит, конечно, и армян, и сербов, обагренных жертвенной кровью, знавших тяжелейшие падения, — но они не знали таких высочайших взлетов. Здесь, у нас в России, решались судьбы мира, вековечные, “последние” вопросы человечества, здесь, и нигде больше, стало так очевидно и величие души человека, и низость его материальной природы...

Мы бесприютны — но разве Матерь Божия, придя с младенцем Иисусом во чреве в Вифлеем, нашла себе приют хотя бы в одном еврейском доме? Мы легко впадаем в отчаяние — но разве Сам Господь на мучительном пути к Своей Победе не ослабел на миг и у Него не мелькнула мысль, что Он оставлен: “Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?” (Мф. 27: 46). Но Он воскрес, воскрес ради нас, “во ад сошел и попрал силу диаволю”, а мы спустя две тысячи лет после этого жалуемся, что “оставлены Богом”? Если мы, наша страна, вышли на скорбный, страстный путь борьбы с мировым злом, то не стоит ждать на нем каких-то отдельных удач. У этого пути два конца: победа или поражение. В прошедшем веке нам чаще доставались поражения, но путь — еще не завершен. Мы должны видеть конец пути. Господь страдал, но победил. И мы с Его помощью победим. Не оттого ли силы зла так беснуются и скрежещут зубами?

http://igumen-aga.livejournal.com/489339.html

Папуа Новая Гвинея.1976 год. Племя дикарей впервые видит белого человека.

Это не художественный фильм про встречу с туземцами, это реальность. Можно своими глазами увидеть встречу, реакцию этих первобытных людей на чудеса прогресса. Они ведут себя как дети.

Трогательный ролик.

.