Если Кей вам вдруг показался суперменом, то сейчас я исправлю это впечатление!

Предупреждение № 1: хард комфорт (но все относительно живы)
Предупреждение № 2: рейтинг R (по этой же причине).

Агнесса и Кей очутились на залитом солнцем песочном пляже с пальмами и океаном, уходившим далеко за горизонт. Голубое небо без единого облачка и почти сливающаяся с ним голубая прозрачная лазурь, уходившая настолько далеко, насколько хватало глаз.
- Ай! Мои глаза! – вскрикнул Кей почти сразу же, зажмуривая глаза и закрывая их левой рукой. Чудовищная резь в глазах отразилась резкой болью в голове и он присел на песок.
- Кей! – испуганно подсела к нему Агнесса, на песке отыскивая его свободную правую руку и сжимая её обеими руками. Её прикосновение послужило ориентиром и он обернулся на голос.
- Тебе придётся меня вести, - превозмогая головную боль и боль в глазах, произнёс он. – Мне нельзя открывать глаза.
- Да, конечно, - Агнесса готова была подняться, но рука Кея остановила её.
- Для тебя это солнце тоже опасно, - по запаху Агнессы он уловил необратимые изменения в её организме.
- Подожди минутку, - она сняла с него бронежилет и отбросила в сторону, после чего расстегнула верхние пуговицы его формы. – Нельзя, чтобы нам напекло голову, - она сняла с себя накидку и, разорвав её напополам, сделала головной убор для себя и Кея вроде тех, что делают для себя бедуины в пустыне. – Идём.
Они поднялись и Кей крепко сжал в своей руке её ладонь. Солнце палило нещадно. Кей был здесь всего пару минут, но ему казалось, что он уже задыхается. Жар и духота утяжеляли и притягивали его к земле с каждым новым шагом. И сначала уверенная походка становилась всё более шаткой. Агнесса не знала, сколько времени они прошли под жарящим солнцем, но вскоре тоже почувствовала головокружение и вялость, когда каждый новый шаг давался всё с большим трудом. Кожа становилась всё более горячей и сухой, а сердцебиение учащалось. Идти становилось всё труднее. Кей пошатнулся, но Агнесса вовремя удержала его, не позволяя упасть.
- Мне плохо, - он часто дышал, отчаянно хватая ртом воздух. – Я не знаю, смогу ли идти дальше…
Агнесса с тревогой посмотрела на Кея и, обернувшись назад, увидела океан.
- Идём со мной, - она потянула его на себя, затягивая в море.
- Что ты делаешь? – осторожно спросил Кей, чувствуя воду под ногами.
- Хочу, чтобы мы искупались, - пояснила Агнесса, медленно продолжая заводить его на глубину.
- Соль разъесть нам кожу, - вяло попробовал протестовать Кей.
- У нас нет другого выхода.
Они стояли по пояс в воде. Разница температур воздуха и воды подействовала живительно, давая долгожданную прохладу. Замутнённое сознание Кея медленно начало проясняться.
- А теперь окунись в воду с головой, - Агнесса держала его за обе руки.
- Агнесса…, - попробовал сопротивляться он.
- Мы сделаем это вместе. Я тоже окунусь, - её руки тянули его вниз. – Мы выиграем время, пока одежда будет сохнуть.
Облегчение наступило, но не надолго. Уже выходя из воды, Кей почувствовал, что солнце снова начинает припекать. Палящий зной лился с неба, превращая его в факел, готовый одной вспышкой сгореть на раскалённом солнце. Во рту пересохло. Очень хотелось пить. С каждым шагом Кей ступал всё более тяжело и неуверенно. Мышцы отказывались слушать. Он чувствовал себя оглушённым. Кожа щипала так, словно на него вылили кислоту. Боль и бессилие захватывали его с каждой секундой, отнимая жизненную силу и способность двигаться и здраво мыслить. Он хотел остановиться, когда почувствовал, что Агнесса внезапно отняла руку и её вырвало. Когда её рука вернулась, он понял, что не может идти дальше.
- Брось меня здесь, - язык заплетался и отказывался подчиняться. – Я не могу больше. Твой организм более приспособлен.
Он опустился на колени, подавляя попытки сознания отключиться. Боль, оглушение, щипание слились воедино, не оставляя попыток выкарабкаться.
- Кей, ты рехнулся!? Что за чушь ты несёшь!? – на её глазах показались слёзы и она опустилась рядом с ним, приближаясь. Понимая, что до этого она держалась из-за него. Одной фразой Кей вырубил всё желание бороться. – Мы либо умрём вместе, либо вместе выживем!
У Агнессы мелькало перед глазами. Казалось, что посторонние предметы двигаются.
- Второе менее вероятно, - почти прошептал Кей.
Ещё немного… За секунду до отключения, Кей притянул Агнессу к себе и они оба потеряли сознание…

«Я лежу… Шершавая поверхость простыни... Я лежу на кровати… Где я?... Помещение… Да, я в помещении… Что случилось?... Как я сюда попала?... Мне нужно проснуться… Но я не могу даже открыть глаза… Пальцы на руках совсем не слушаются… Я ничем не могу пошевелить… Рядом со мной ходят какие-то люди… Их два или больше? … Кажется, один остался… Или одна?... Я должна очнуться… Зачем?... Мне надо открыть глаза… Зачем я должна это сделать? Не помню, но знаю, что должна…Я не помню, зачем я должна очнуться…»

Вырванная из забытья, Агнесса тяжело открыла глаза. Её мутило. Попытка быстрого подъёма закончилась падением с кровати и она оказалась рядом с небольшой жестяной урной. Её вырвало. Приходя в себя над урной и окончательно просыпаясь, она подняла глаза на соседнюю кровать.
- Кей! О, Боже! Кей!
Всё его тело было в белых крестовидных повязках, словно сеть окутавших его с ног до груди. К левой руке подходила капельница. Жидкость маленькими каплями поступала в вену через прикреплённую иглу. На глаза была наложена повязка, удерживающаяся плотным слоем бинта, обмотанным вокруг головы.
Агнесса вновь почувствовала приступ рвоты и едва успела добежать до раковины с одним краном, стоящим в комнате. Её снова вырвало. Тело бросило в жар. Она открыла кран, прополаскивая рот холодной водой и окатывая ей лицо несколько раз. Такое чувство, будто она вся горела. Перед глазами пошли тёмные круги и она рухнула на пол…

Агнесса открыла глаза. Голова была тяжелой и мутной. Она снова была на кровати. Кто-то всё убрал. Несколько минут она лежала, окончательно пробуждаясь. Потом попробовала встать, но сознание резко опрокинуло её в положение лёжа. Ей казалось, что и кровать, и она промокли насквозь. Интересно, когда её мозг разучился воспринимать всё вертикально? Сколько же она провалялась? Она аккуратно села на кровать, давая мозгу возможность привыкнуть. И несколько минут просидела так, оглядывая помещение. Крестовидные повязки на Кее исчезли, но к руке по-прежнему была прикреплена капельница. Та же или новая? А глаза также закрывала повязка. Они находились в довольно просторном сферическом помещении, больше походившем на больничную палату. Две кровати, две небольшие тумбочки с одной верхней выдвижной полкой и открывающиейся дверцой. Это была своебразная юрта с высоким дверным проёмом. Метра два, наверное… Двери или занавески не было, и из него открывался вид на окружающий их океан. Они посреди моря? В воде? Окна также отсутсвовали. Вместо них в стене местами находились скопления многочиленных маленьких отверстий, из которых проникал свет. Всё к комнате: потолок, стены, кровати – всё было белым. На стене ярким пятном выделялись только часы с чёрными арабскими цифрами, минутной и часовой стрелкой в посеребрянной круглой рамке. Босые ноги Агнессы коснулись пола и она с уверенностью встала. Она только собралась подойти к Кею, как в дверном проёме показался местный абориген. Высокий, ростом под метра два… Чёрный, намного чернее негров в её мире. В набедренной повязке и украшением, закрывающим грудь, так что пол Агнесса затруднялась определить. С короткими чёрными кудрявыми волосами и подносом в руках. Он поприветствовал её лёгким кивком головы и вошёл в помещение. На тумбочку рядом с её кроватью быстро перекочевали стеклянный прозрачный стакан и графин с водой. Туземец показал указательным пальцем сначала на графин, потом на стакан, показав цифру «два» на пальцах, после чего ткнул пальцем в часы, показав один оборот. «Два стакана в час?». Агнесса понимающе кивнула. Он взял её руку за запятье и начал слушать пульс. Кажется, ему понравилось то, что он услышал. По крайней мере, особой обеспокоенности в его или её глазах не было. Закончив, протянул ей градусник. 37, 1. Видимо, могло бы быть и хуже. Туземец поднялся с корточек и подошёл к ещё одной двери внутри помещения, знаком прося её подойти. Совмещенный санузел. Показав кнопочки и слив воды, он перешёл к душу. Он представлял собой небольшую круглую кабинку из непрозрачного стекла с дверью, поднятую на несколько сантиметров от пола и не уходящую под потолок. Так что, ноги и лицо стоящего в душе можно было видеть. Вода уходила в специальные отверстия на полу. Душ с одним краном. Он указал ей на небольшие полочки с пузырьками. Они были без каких-либо подписей. Дотронувшись до одного из них, он показал на волосы, до второго – на тело. «Шампунь и гель для душа?». Потом указал на щётку, два полотенца. Также здесь находились две небольшие деревянные скамейки и коврик. Ткнув пальцем в одежду на крючке, он указал пальцем сначала на Агнессу, затем на выход из ванной. «Одежда для меня и Кея?». На прощание, уже на выходе из их домика он приложил руку к её сердцу, изобразил сон и пробуждение, поднёс руку к своему сердцу и тепло улыбнулся. «Он рад, что я пришла в себя?». За дверью она услышала, как его попроивестоввал его соплеменник и она услышала их речь. Но можно ли это было назвать речью? Больше похоже на язык морских млекопитающих. Звуки, расчленить которые было очень трудно. А ещё труднее понять, как они это произносят. Когда у дверного проёма стало тихо, Агнесса рискнула выглянуть наружу. Снаружи это выглядело как соломенная хижина, стоящая в воде на сваях. Она была соеденена дорогой ещё с несколькими, образуя целый посёлок на воде. Вдали открывался вид на берег, поросший густым зелёным кустарником. Странно… Когда они попали сюда с Кеем, она точно помнила пальмы и никакой зелёной поросли… Опасаясь долгого нахождения снаружи, пусть даже под соломенной крышей, она нырнула внутрь и снова оказалась в помещении. Настенные часы показывали полпятого. Два стакана в час? Агнесса наполнила стакан почти до краёв и немного нерешительно сделала первый глоток. Это была вода с каким-то слегка сладковатым медицинским привкусом, который почти не ощущался во рту. Но её организм явно не собирался принимать что бы то ни было и второй глоток пришлось в себя толкать. Медленными, неспешными глотками, словно уговаривая свой организм на не совсем устраивающую его сделку, она закончила первый стакан. И уже собиралась начать второй, когда приступ тошноты погнал её к раковине. Снова возвращаясь к кровати, она кинула взгляд на Кея, капельница которого наполовину закончилась. Ему тоже самое вливают? Надо пить. Со вторым стаканом из её организма вышло всё, что так или иначе могло оказаться в желудке. Рвать уже было нечем и она поняла, что чувствует во рту желудочный сок. Кажется, теперь её подташнивало от голода. Третьему стакану организм не противился и жадно впитывал так необходимую для тела жидкость. Голова прояснилась и она поняла, что чувствует себя намного лучше, чем полтора часа назад. Но поесть надо было… Словно прочитав её мысли, на пороге хижины показался абориген с подносом и протянул ей небольшую пиалу с ложкой, знаками показывая, что есть она должна медленно. Содержимое пиалы было холодным, словно только что вытащенным из холодильника. Первые несколько ложек она ела медленно, боясь, что её желудок опять что-нибудь выкинет, но вскоре съела всё содержимое тарелки. Туземец забрал её, заменил воду в кувшине на новую и исчез, вежливо улыбнувшись. Кей не просыпался. Думая, чем бы себя ещё занять, Агнесса направилась в ванну. Но вышла оттуда довольно быстро, через пять минут, вымывшись с головой и испытывая чувство долгожданной чистоты. Она не могла долго нежиться под холодным душем, зная, что Кей может очнуться в любую минуту, а её не будет рядом. Одежда, оставленная для неё, была белым летним платьем до колен с коротким рукавом цвета слоновой кости. А для Кея белая с оттенком жёлтого жемчуга. Все оттенки белого… Смотря на ткань, Агнесса только сейчас поняла, что в комнате всё не было однозначно белого цвета. Так, тумбочки и кровати больше походили на молочный, а стены и потолок на снежный.
Молчание оглушало. Все эти минуты, секунды и часы, что Кея лежал недвижимо казались помноженными на бесконечность и обнаглевшими в своём течении. Она ждала, постоянно ждала, что он шевельнётся или придёт в себя. Ждала, с каждым часом добавляя ещё одну монету в копилку паники.
- Кей!
Она подошла к его кровати и, сев на колени, взяла обеими ладонями его руку. Кей никак не реагировал.
- Кей, приди в себя. Это я, Агнесса.
Она поцеловала его руку и ещё крепче сжала своими маленькими ладонями. Неизвестно где…
- Кей, пожалуйста, очнись!
Она прижала его руку к лицу, борясь с желанием расплакаться. Неизвестно, с кем… Потерянная во времени и пространстве… Человек, лежащий на кровати был единственной точкой опоры, единственной ниточкой, связывающей с реальностью и помогающий не потерять рассудок окончательно. Чувство, равносильное голоду. Когда в горле стоит тёплый комок и ты просто жаждешь услышать его голос, увидеть его движения, чтобы не сойти с ума.
- Кей, солнце, - уменьшительно-ласкательное сорвалось с языка раньше, чем она поняла, что говорит. Это вышло само. – Пожалуйста!
Ни единого импульса. Ни одной реакции. Агнесса положила голову на его кровать и не заметила, как заснула…

- Агни…, - сквозь сон услышала она неуверенный тихий голос. Его рука лежала на макушке её головы, нежно поглаживая высохшие мягкие пряди. – Агни, звёздочка, это ты?
Сердце пропустило удар на «звёздочке». Словно к огрубевшей коже прикоснулись чем-то нежным. Она проснулась окончательно…
- Кей! – и радостно бросилась обнимать лежачего Кея.
- Ай-яй! Ой! – застонал он почти сразу, как она к нему прикоснулась. – Коже больно, когда ты прикасаешься.
- Я не буду, - Агнесса отодвинулась от него.
- Иж чего удумала, - с недовольной интонацией Кей поймал её руки своими и обвил вокруг тела, наслаждаясь обьятиями. Капельницу убрали, поэтому он смог обнять её обеими руками. – Агни, - спустя полминуты нарушил молчание он.
- Угу, - отозвалась Агнесса, немного приподнимая голову.
- Что с моими глазами? – сдерживая панику в голосе, спросил Кей.
- Я не знаю, - Агнесса смотрела ему в лицо, понимая, насколько дико не видеть его глаз. – У тебя наложена повязка и я не хочу её снимать.
- Я не могу открыть глаза, Агни, - волнение прорвалось в его интонацию. – Такое чувство, будто ресницы прилипли к коже, - меньше всего на свете Кей хотел чувствовать себя беспомощным. – Агни, ты куда? – он почувствовал, что её тепло отрывается от его тела.
- Сейчас тебе сделают перевязку, - пояснила Агнесса, и он почувствовал, что бинт вокруг головы разматывают. Снимают с глаз нечто вроде компрессов.
- О, Боже! - бессознательно вырвалось у Агнессы, когда она увидела глаза Кея без повязки.
- Что такое? – Кей чувствовал, что глаза ему чем-то обрабатывают и смазывают.
- У тебя ожоги на глазах. В том месте, где ресницы касаются кожи – маленькие пузырьки, - объяснила она.
- Ожоги сильные? – спросил он, когда ему снова положили компресс на глаза и начали заматывать бинтом вокруг головы.
- Я не могу определить, - честно созналась Агнесса.
Он почувствовал, как ему ставят градусник.
- 40 и 2, - озвучила Агнесса показания термометра.
- И чувствую себя отвратно, - поспешил добавить Кей.
- Какова твоя нормальная температура? – обратилась она к Кею.
- 38, 0, - ответил он, слыша как шаги удаляются. Их снова оставили одних.
Любимое сочетание мёда, корицы и чили село на кровать и Кей потянул руки на запах, стремясь снова обнять.
- Если дело только в ожогах, то, как только они пройдут – ты сможешь видеть, - оптимистично заявила она, снова касаясь его груди и чувствуя жуткий дискомфорт из-за того, что не может смотреть ему в глаза.
Кею очень хотелось верить в сказанное. Но чувство беспомощности, пусть даже временное, давило на его самолюбие и гордость. Это была не его тарелка, а пересесть в другую возможности пока не было.
- Где мы? – впрочем, он потерял зрение, но не голову. Способность мыслить вернулась вместе с сознанием и требовала ответов.
- Посёлок из хижин на сваях посреди океана, - лаконично ответила Агнесса. – Берег довольно далеко и я не знаю, как они до него добираются, - поделилась мыслями она.
- Что на берегу?
- Пляж и кустарник.
- Это тот же пляж, где мы были? – осторожно поинтересовался Кей, чувствуя неладное.
- Нет, там были пальмы.
- Интересно, каким образом нас доставили сюда… и как вообще нашли…, - вслух рассуждал Кей. – А местные аборигены как выглядят?
- Насчёт аборигенов ты угадал, - он почувствовал по голосу, что она улыбнулась, одновременно сев на кровать. – Высокие и очень чёрные. Настоящие туземцы с набедренными повязками.
- А их язык? – осторожно спросил он, чувствуя себя обделенным из-за только что покинувшего его тепла.
- Я не знаю, можно ли это назвать языком, - задумчиво произнесла Агнесса. - Их речь больше похожа на звуки дельфинов. Впервые такое вижу.
- Ничего не понимаю, - мозаика в голове Кея отказывалась складываться в нечто логичное. Ещё несколько минут он молчал, размышляя над ситуцией и, наконец, задал последний мучивший его вопрос. – Агни, ты не знаешь, давно здесь был закат? – возможно, они и были под крышей, но Кей кожей чувствовал так раздрающее его солнце.
- Без понятия, - ответила Агнесса, ловя себя на мысли, что что-то не так. Но её подсознание упорно отказывалось формулировать мысль.
- А сколько сейчас времени?
- 20 минут девятого, - она посмотрела на настенные часы.
- Утра или вечера?
Слова застряли в горле Агнессы и поражённо перевела взгляд сначала на Кея, потом на часы и затем на открытый дверной проём, в котором светило солнце. Всё время, что она просыпалась, солнце светило не переставая… Всё время, что она находилась здесь, солнце светило под одним углом и не меняло расположения на небе… Положение солнца оставалось одним и тем же всё время, что она помнит… Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но застыла, не в силах поверить.
- Утра или вечера? – по запаху Кей почувствовал смену настроения и минуту не беспокоил её, решив переждать.
- Я думала, что вечера…, - запинаясь, начала она. – Но, солнце, оно… не двигается, - шокировано произнесла она. – С того времени, как я пришла в себя ни интенсивность солнечного излучения, ни угол его наклона от горизонта ни разу ни изменился, - поражённо продолжила она. – Кей! Здесь всё время солнце! – осенено посмотрела на него она.
- Тысяча солнц!!! – выругался Кей, а за ним последовала ещё пара, видимо, очень крепких слов на бинарском, перевод которых Агнесса не знала. Он горько усмехнулся. – Это объясняет, почему я ослеп. Это объясняет почти всё! – в каждой его фразе скользило отчаяние, прикрытое шутливой иронией. – Мы в ловушке, Агни. Я знаю только один мир, где день никогда не сменяется ночью, - его тон вновь стал серьёзным. – Светоч. Когда-то давным-давно он столнулся с другим миром – Даркаром, в результате чего в одном из миров никогда не наступает день, а в другом никогда не приходит ночь и, образовав пространственную ловушку, куда можно попасть, но нельзя выбраться. Мы пропали, - подытожил он своё невесёлое объяснение.
В наступившей тишине Агнесса слышала лихорадочный стук собственного сердца, до конца отказываясь верить в происходящее. Её словно окатили ледяной водой и она часто дышала, пытаясь собрать мысли в порядок.
- А второй мир? Даркар, кажется? – уточнила она.
- Туда мы ещё можем переместиться. Но не думаю, что там безопаснее, чем здесь.
- Неужели совсем никакой надежды? – её мозг отчаянно цеплялся за остатки прежнего мира. – У нас ни единого шанса выбраться? – её голос почти срывался.
Кею вовсе не доставляло удовольствие рассказывать ей это. Но он никогда не относился к тем, кто приукрашивает реальность или даёт ложную надежду.
- Отсюда не выбираются, Агни. Здесь умирают.

Продолжение следует...