Сюлли-Прюдом (фр. Sully-Prudhomme) (настоящее имя Рене Франсуа Арман Прюдом, фр. René François Armand Prudhomme; 16 марта 1839, Париж — 7 сентября 1907, Шатене-Малабри) — французский поэт.

Сюлли-Прюдом был первым лауреатом Нобелевской премии по литературе (1901).

Вперед!

Итак, Земля стара… Ученый, расскажи нам,
Как из туманности образовался ком,
И как боролась тьма с рождающимся днем,
И схлынула вода, чтоб дать простор равнинам.
Как зарождалась жизнь под небом ярко синим,
И ящеры ползли… Ты расскажи о том,
Как развивался мир, каким он шел путем,
И как ведется счет земной коры морщинам.
Скажи: ведь не устал от бега шар земной,
Хоть миллионы лет меняет облик свой?
Что нам еще сулят неведомые годы?
Ученый, берегись! Ведь если вздумал ты
Частицу пелены сорвать с лица Природы,
Ты должен рассказать о мире красоты!

(Перевод Валентина Дмитриева)


В пучине

Глубь океанская чарует взор ученых:
Там вечная весна и многоцветный май.
Молчанием объят подводный этот рай,
Течений ветерок полн запахов соленых.
В прохладной полумгле глубин светло-зеленых
Блуждают сонмы рыб, мильоны быстрых стай,
Так птицы в воздухе, носясь из края в край,
Сквозь водорослей лес, во мхах и анемонах.
И в этой пропасти лежит, опущен нами,
Мост меж далекими двумя материками,
Змеится черный шнур на ложе из песка.
Ту искру, что в грозе сверкала над землею,
Всесильный человек послал на дно морское
Послушной вестницей людского языка.

(Перевод Валентина Дмитриева)


Мир без завесы

Взор химика пытлив; ему порядок мил,
Среди своих реторт, мензурок и приборов,
Таких загадочных для любопытных взоров,
Стремится он постичь капризы тайных сил.
Он многие из них уже установил,
Следя за их игрой, участник их раздоров.
И скоро он велит, властитель этих споров,
Признать и чтить закон, который он открыл.
Завидую тебе, взыскательный ученый,
Чьи зоркие глаза мир видят обнаженный,
Как в день творения, исток всех прочих дней.
Введи же и меня в загадочное царство!
Я верю: только в нем отыщется лекарство
От всех бесчисленных печалей и скорбей.

(Перевод Валентина Дмитриева)


Сталактиты

Люблю я глубокие, темные гроты,
Кровавый блеск факела ночью глухой,
И звонкое эхо средь чуткой дремоты,
Где в вопль разрастается шорох пустой.
С угрюмого свода вокруг нависают
К земле сталактиты холодные там,
И, капля за каплей, с них слезы стекают,
И падают медленно, гулко, к ногам.
Как будто в потемках печально суровых
Царит затаенный и грустный покой.
От слез этих звучных, все новых и новых,
Мне веет знакомой и внятной тоской,
И так вспоминается сердце всегда мне,
Где вечно таится былая любовь,
Где слезы остыли, сгустились как камни,
И кто-то все плачет, роняя их вновь…

(Перевод Ив. Тхоржевского)


Обреченная

Грохочет кузница, виденьями полна:
Шипящая пила, громадный черный молот,
Гиганты-ножницы, чья злая пасть черна,
Плющильные валы, все ропщет… Мрак расколот.
В нем тени движутся, зловещие без сна…
В пещере этой день - не светел и не молод,
Но, раскалена, как полдень, ночь красна!
Тень Данта чудится; отчаянье и холод.
Там Сила как в аду томится: "Кто мой враг?
Меня толкает он - он мне дает рычаг
И борется со мной. Зачем опять тревога?
Весь хаос побежден?" Но знает человек:
Есть много тайн, и Сила может много!
Он дерзок. Отдыха ей не узнать вовек.

(Перевод Ив. Тхоржевского)


Разбитая ваза

К той вазе, где вянет вербена,
Дотронулся веер слегка,
Не дрогнули листья цветка,
И тих был удар, как измена.
Но трещины тонкой пила,
Упорно хрусталь разъедая,
Всю вазу от края до края
Бесшумно кругом обошла.
Сквозь щель, неприметную глазу,
Вода истощилась до дна,
Вербена суха и грустна
Не троньте - разбита она!
Так часто рука дорогая
Слегка наше сердце язвит,
Но вянет любовь молодая,
И язва на сердце горит;
Снаружи для всех невредимо,
Оно сознает в тишине,
Как плачет в его глубине,
Растет его рана незримо…
В нем пусто, уныло, темно:
Не троньте - разбито оно!

(Перевод С. Андреевского)