через мои пустыни идут оплеванные верблюды со стеклянными горбами

барная стойка прогибается под стаканом
бармен врёт
это буря в стоп-грамме
игрушечные поезда запираются в биотуалетах и топят в вакуумных унитазах сначала рулоны бумаги, а потом себя
окурки урчат
рыбы учат асфиксии
улыбаюсь
рибо и медески списывают меня в штиль

замолкаю раньше, чем загораюсь
моя картавая правда водопадами ревёт внутри
раздавленным клопом воняет снаружи

у стен есть нужды
у стен есть наждак и нашатырь
у меня нет ничего такого, чего не было бы у стен
там, где праздничные преснопения заканчивались будничной плесенью
там, за сараями, перед спуском в огород
стояла крепко сбитая будка
я устилал её старыми фуфайками
занавешивал вход дырявыми мешками и кусками ватного одеяла
я болел его слабостью
он был лучше большинства людей
он умел любить

взрослый - это ребёнок под пылью десятиплетий

всё это бледное кружево
больное палево
соблюдай правила, оглядывайся, продавай
глобус жеманно хихикает, заправляет рубашку в отутюженные штаны
распечатываю и считываю штрих-код

человечество - не триумф разума и не финальный аккорд
человечество - штрафбат