Человеческая жизнь непредсказуема. Каждый проживает свою жизнь подобно тому, как подниматся по лестнице - чем дольше живешь, чем выше цифра  возраста, тем труднее нам идти дальше, тем  тяжелее ноша памяти, тем непосильней гнет пройденных лет и невысказанных слов....

    Она была когда-то молода, красива, она нравилась мужчинам. Она была эрудирована и энергична, у нее были золотые руки. Звали ее нараспев, как называли детей в начале 20 века - Дравских Антонина Матвеевна.

        А вообще я мало что знаю из ее молодых лет. Мне сложно сказать сколько мне было лет, когда я увидела ее впервые, но из того времени мое сознание рисует мне комнату в коричнево-красных тонах, теплый свет торшера и много, много книг, фарфоровые статуэтки, а еще зеленый полисадник со множеством цветов и зелени, где по весне зеленый уголок наполнялся запахом цветущей вишни, сирени и нарцисов.

 Врятли, родители отвозили меня к ней для того, что бы избавится на время от своего чада или из-за того, что меня было не с кем оставить, недостатка в бабушках в то время еще не было. Скорее всего она просила меня привезти, и, возможно, она любила меня по-своему. А я не испытавала к ней ответных чувств - мне было скучно - старческий район, где она жила уже давно не оглошал детский смех, а молодые не сидели в обнимку в тени древних дубов. Возможно, я где-то в глубене души знала, что нам еще предстоит пройти вместе тернистый путь и я не любила ее за это.

   Другой образ, который стоит у меня перед глазами - это образ решительной, энергичной женщины с живыми глазами, с полноватой фигурой и короткой стрижкой крашеных кудрей. В это время мне было 8. Уже ушли мои мама и бубушка, а папа в попытке обеспечить семью пропадал на работе и он был вынужден оставлять нас на долгие недели в том числе и в обществе тети Тони - так по-свойски мы ее называли, хотя тетей она была нашему папе, а нам соответсвенно двоюродной бабушкой..

Я уверена, она желала мне добра и потому ревностно относилась к моему женскому воспитанию. И я ее ненавидела за это, ненавидела за стертые в стирке отцовских воротников пальцы, за невыполненное домашнее задание, за публичное унижение перед одноклассниками. Мы вели с ней молчаливую войну. А в то время пока она была с нами, у нее дома умирал муж. Он так и ушел не дождавшись ее возвращения домой. Она не простила мне этого....

Позже я узнала кусочек ее истории, мне поведали о том, что когда она была молода, в то время как у ее сестры родился сын (наш папа) ее первый муж и новорожденный сын, не дожив и до 2-х месяцев, ушли, туда, куда уходят предки. Но она нашла в себе силы жить дальше, она еще не раз выходила замуж и трепетно любила нашего папу ровесника своего в младенчестве умершего сына, боготворила его и он платил ей тем же.

      Именно поэтому мне было понятно почему, когда спустя годы мы встретились у гроба моего отца - я не узнала ее.

Она словно разом похудела, уменьшилась ростом, поседела, лицо прорезали глубокие горестные морщины, а в когда-то живых глазах навсегда поселилось безумие. Увидев в гробу своего молодого племянника, столь горячо любимого, ее сердце и ум не выдержали... С раздирающем душу плачем вылетела она из дома и ее 3 месяца никто не видел...

    Жизнь продолжалась. Через год по людской воле и по воле судьбы в свои 14 лет я должна была заботится о человеке, которого ненавидела. Вот она ирония судьбы. Когда-то она учила меня, стирать, убирать, готовить, словно подготавливая мои навыки для себя. Для того, что бы когда она станет стара и немощна я смогла позаботится о ней... А я не смогла....

    .................................

   У нее болела душа, она разрывала ей сердце от тоски. Она перепутала будущее и настоящее, она вспоминала свою маму, убитого на войне брата, моего брата принимала за моего отца, а меня за его жену. Доверительно рассказывала соседям о том, что до того как я пришла в их дом они  с моим братом жили душу в душу, а теперь я хочу ее убить и отравить. Поэтому, когда я пыталась затащить ее  ванну, что бы помыть она рвалась к открытому окну и звала людей на помощь....

А я сидела на полу и рыдала, причитая, что она итак никому не нужна, и что я ее не люблю и никто ее не любит. Мое сердце разрывали на части чувства незаслуженности оскорблений и безмерной жалости к бомжеватого вида женщине, с худыми жилистыми руками, с тоской в глазах, по Божьей воле окзавшейся на моем попечении.

   Я могу бесконечно писать о боли того времени. О слезах, грусти и детского страха...

Спустя 4 года,я поступила в Москву и уехала, оставив на произвол судьбы бедную женщину и свою собаку. Моего брата отправили служить в другой конец страны и ее кормили совершенно чужие люди... Так она и умерла в обществе моей собаки и так бы никто и не узнал о ее смерти если бы моя собака не выла сутки напролет сидя на ее груди.

При этом надо сказать, что помимо нашего папы у нее были племянники - родной брат и сестра нашего папы, но они даже не попытались позаботится о ней в наше отсутсвие. Но зато с радостью разделили и продали квартиру, попутно заведя уголовное дело на моего брата, за попытку взять себе на память вышеупомянутую библиотеку.

Одиночество - это то, что шло с ней рядом всю жизнь. Одиночество - это страшно. Я благодарю небеса за то, что они оградили ее от осознания своего одиночества безумием. Одиночество - это то, что я не пожелаю не одному человеку на свете, даже врагу...

  А ведь она была когда-то молода, красива, она нравилась мужчинам. Она была эрудирована и энергична, у нее были золотые руки. Звали ее нараспев, как называли детей в начале 20 века - Дравских Антонина Матвеевна......