В колонках играет - НЕ УМИРАЙ

...Теперь нужно написать самым близким друзьям пару писем, содержащих в себе слова типа "я не понимаю, зачем я...", "кому нужен этот мир...", "я окончательно разочаровалась в...", "послушай, но так нельзя". И так листа на два А4. И после этого - сразу, вдогонку - ах, извини, это было не тебе, это случайность, распечатай немедленно, порви и съешь всё, только буквы "А" вырежи и скорми любимой собаке.

Раз двенадцать написать смску вида "я обещаю больше тебе не мешать", потом позвонить, рассказать о том же, оставить сообщение-оффлайн "когда буду нужна - позови". Побещать себе не отвлекаться и заняться наконец делами, попробовать расслабиться, включить музыку. Составить план дел на две недели вперед, случайно завернуть в него бутерброд.

Может быть стоит исчезнуть откуда-нибудь, ничего не сказав, например, как-нибудь уйти из гостей глубокой ночью, нажать на кнопку лифта, гордясь собственной смелостью, выжать из себя пару хныков в парадной в надежде, что кто-то уже бежит за тобой, безнадежно теряя левый любимый тапочек. Понять, что никого нету, попробовать вернуться, передумать, уехать первым автобусом.

Ну и даже говорить не стоит о гордо вздернутом подбородке, дерзком прищуре, загадочной полуусмешке. Причем всё это сразу и так, чтобы кожа со лба не очень сильно налезала на уши. Всем вокруг говорить - нет, я просто устала, а себя убеждать, убеждать, что никакие дети в Африке не сравнятся с мучениями тонкой моей натуры. Смазывать виски мятным маслом, переносицу лавандовым, плечи розовым, в метро подозрительно принюхиваться вместе со всеми и искать на потолке несуществующую клумбу.

А то уехать в сырой и озяблый Новгород, в котором сейчас наверное осталось всего три цвета - белый, черный и прозрачно-серый, и там упиться, нажраться, захлебнуться своим одиночеством, в которое так страшно хочется поверить, чтобы соотвествовать складывающемуся образу. Сутулому, хрупкому, бледнокожему. С отвращением смотреть на влажные носы замшевых коричневых ботинок, которые абсолютно не элегантны. Впрочем, зеркало разбито.

И потом, когда все уже окончательно привыкнут к твоему не-существованию, выпрыгнуть, вылететь мокрой, румяной, с прилипшей ко лбу челкой, в центре города и ударить печальный мост в пятнах жидких фонарей пятками по выгнутой черной спине. И заорать, чтобы даже вороны с веток опадали и томно валились под ноги. Чтобы замшевые носы принюхались жадно. Чтобы ткнуть солнце указательным пальцем в круглый мягкий колышущийся живот, и не щекотать "Тыменянелюбишь", а гудеть, вибрировать, задыхаться: "Я. Тебя. Люблю".