Михаил Юрьевич Лермонтов (1814—1841), русский поэт, прозаик и драматург, на протяжении всей своей короткой жизни увлекался рисованием и живописью. Любовь к изобразительному искусству обнаружилась у него с самого раннего возраста: «...он был счастливо одарён способностями к искусствам; уже тогда рисовал акварелью довольно порядочно и лепил из крашеного воску целые картины...» — писал Аким Павлович Шан-Гирей, вспоминая о его детских годах.

Атопортрет

Его первым учителем рисования был художник Александр Степанович Солоницкий, готовивший Лермонтова к поступлению в Пансион. Позднее Лермонтов брал уроки живописи у Петра Ефимовича Заболотского, автора двух портретов Лермонтова написанных маслом в 1837 и 1840 годах. В юношеских работах Лермонтова заметно влияние Рембрандта, особенно в акварельных портретах, где применена рембрандтовская система светотеневых контрастов.
Александра Михайловна Верещагина в письме к Лермонтову в Петербург в 1835 г. писала: «…Что касается вашего рисования, говорят, что вы делаете удивительные успехи, и я этому охотно верю; умоляю, Мишель, не забрасывайте этот дар, картина, которую вы прислали Алексею Лопухину, очаровательна».

Работы Лермонтова-художника по тематике и жанровым признакам подразделяются на следующие группы: 1) военная тема; 2) пейзажи; 3) портреты; 4) карикатуры; 5) жанровые сцены; 6) наброски и рисунки без определённого сюжета (головы, всадники, военные и лошади, и т. д.); 7) иллюстрации, включая несколько автоиллюстраций, например, фронтиспис к поэме «Кавказский пленник», выполненный гуашью, зарисовки к поэме «Вадим», рисунок на автографе стихотворения «На севере диком...».

Поворотным пунктом биографии Лермонтова стал 1837 год — гибель Пушкина. За знаменитым стихотворением «Смерть поэта» последовала ссылка на Кавказ. На Кавказе наиболее полно раскрылся творческий потенциал Лермонтова — и поэта, и художника. Наиболее интересны пейзажи, выполненные маслом, — «Вид Пятигорска», «Кавказский вид с саклей» «Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты», «Вид горы Кре­стовой», «Вид Тифлиса», «Окрестности селения Карагач» («Кавказский вид с верблюдами») и другие. Лучшие его работы связаны с Кавказом и трактованы в духе романтической живописи, созданные во время и после первой ссылки.

Сохранилась серия картин Лермонтова, выполненных маслом, множество акварелей, рисунков пером, сепией, карандашом. Однако многие рисунки и живописные полотна Лермонтова считаются утерянными.

Дары Терека

Терек воет, дик и злобен, Меж утесистых громад,

Буре плач его подобен, Слезы брызгами летят.

Но, по степи разбегаясь, Он лукавый принял вид

И, приветливо ласкаясь, Морю Каспию журчит:

"Расступись, о старец-море, Дай приют моей волне!

Погулял я на просторе, Отдохнуть пора бы мне.

Я родился у Казбека, Вскормлен грудью облаков,

С чуждой властью человека Вечно спорить был готов.

Я, сынам твоим в забаву, Разорил родной Дарьял

И валунов им, на славу, Стадо целое пригнал".

Но, склонясь на мягкий берег, Каспий стихнул, будто спит,

И опять, ласкаясь, Терек Старцу на ухо журчит:

"Я привез тебе гостинец! То гостинец не простой:

С поля битвы кабардинец, Кабардинец удалой.

Он в кольчуге драгоценной, В налокотниках стальных:

Из Корана стих священный Писан золотом на них.

Он угрюмо сдвинул брови, И усов его края

Обагрила знойной крови Благородная струя;

Взор открытый, безответный, Полон старою враждой;

По затылку чуб заветный Вьется черною космой".

Но, склонясь на мягкий берег, Каспий дремлет и молчит;

И, волнуясь, буйный Терек Старцу снова говорит:

"Слушай, дядя: дар бесценный! Что другие все дары?

Но его от всей вселенной Я таил до сей поры.

Я примчу к тебе с волнами Труп казачки молодой,

С темно-бледными плечами, С светло-русою косой.

Грустен лик ее туманный, Взор так тихо, сладко спит,

А на грудь из малой раны Струйка алая бежит.

По красотке-молодице Не тоскует над рекой

Лишь один во всей станице Казачина гребенской.

Оседлал он вороного, И в горах, в ночном бою,

На кинжал чеченца злого Сложит голову свою".

Замолчал поток сердитый, И над ним, как снег бела,

Голова с косой размытой, Колыхаяся, всплыла.

И старик во блеске власти Встал, могучий, как гроза,

И оделись влагой страсти Темно-синие глаза.

Он взыграл, веселья полный -

И в объятия свои Набегающие волны

Принял с ропотом любви.

Тебе, Кавказ, суровый царь земли…

 Я посвящаю снова стих небрежный.

Как сына ты его благослови

И осени вершиной белоснежной;

От юных лет к тебе мечты мои

Прикованы судьбою неизбежной,

На севере, в стране тебе чужой,

Я сердцем твой – всегда и всюду твой.

Еще ребенком, робкими шагами

Взбирался я на гордые скалы,

Увитые туманными чалмами,

Как головы поклонников Аллы́.

Там ветер машет вольными крылами,

Там ночевать слетаются орлы,

Я в гости к ним летал мечтой послушной

И сердцем был – товарищ их воздушный.

С тех пор прошло тяжелых много лет,

И вновь меня меж скал своих ты встретил,

Как некогда ребенку, твой привет

Изгнаннику был радостен и светел.

Он пролил в грудь мою забвенье бед,

И дружно я на дружний зов ответил;

И ныне здесь, в полуночном краю,

Всё о тебе мечтаю и пою.

Крест на скале 

В теснине Кавказа я знаю скалу, 

Туда долететь лишь степному орлу,

Но крест деревянный чернеет над ней,

Гниет он и гнется от бурь и дождей.

И много уж лет протекло без следов

С тех пор, как он виден с далеких холмов.

И каждая кверху подъята рука, 

Как будто он хочет схватить облака. 

О если б взойти удалось мне туда,

Как я бы молился и плакал тогда;

И после я сбросил бы цепь бытия, 

И с бурею братом назвался бы я!

Черкешенка 

Я видел вас: холмы и нивы,

Разнообразных гор кусты, 

Природы дикой красоты, 

Степей глухих народ счастливый,

И нравы тихой простоты!

Но там, где Терек протекает,

Черкешенку я увидал,

- Взор девы сердце приковал;

И мысль невольно улетает

Бродить средь милых, дальных скал...

Так, дух раскаяния, звуки 

Послышав райские, летит

Узреть еще небесный вид:

- Так стон любви, страстей и муки

До гроба в памяти звучит.