8 слушали 0 копий [+ в свой плеер]

В "Домашней энциклопедии" Екатерины Второй есть такие 10 заповедей для родителей:

1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты. Или – как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.

2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него делаешь: ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот — третьему: это необратимый закон благодарности.

3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб, ибо что посеешь, то и взойдет.

4. Не думай, что ребенок твой – он Божий.

5.Не относись к его проблемам свысока: тяжесть жизни дана каждому по силам, и, будь уверен, ему его тяжела не менее, чем тебе – твоя. А может, и больше. Потому, что у него еще нет привычки.

6. Не унижай.

7. Не мучай себя, если не можешь чего-то сделать для своего ребенка. Мучай, если можешь и не делаешь.

8. Помни — для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все.

9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы другие сделали твоему.

10.Люби своего ребенка таким, какой он есть: особо не одаренным, неудачливым, взрослым; общаясь с ним, радуйся, потому что ребенок – это праздник, который пока с тобой. Написано это порядка 250 лет тому назад, а актуальности не теряет…

Вот они – истинные законы жизни!

БОГ

О Ты, пространством бесконечный,
Живой в движеньи вещества,
Теченьем времени предвечный,
Без лиц, в трех лицах Божества.
Дух, всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог.
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем ? Бог!

Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий ?
Тебе числа и меры нет!
Не может дух наш просвещенный,
От Духа Твоего рожденный,
Исследовать судеб Твоих ...
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.

О чудо тайны сокровенной!
Из ничего Ты мир создал,
А вечность прежде дней вселенной
В Себе Самом Ты основал ...
Себя Собою составляя,
Собою из Себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Создавший все единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!
Ты цепь существ в Себе вмещаешь,
Ее скрепляешь и живишь,
Любви дарами осыпаешь,
И смертью жизнь Ты всем даришь.
Как искры сыпятся, стремятся,
Так твари от Тебя родятся.
Тобой созданные текут
По небу ярких звезд милльоны,
Твои они творят законы
И свет животворящий льют.




Как капля, брошенная в море,
Вся тварь перед Тобой сия,
Но что весь мир в его просторе
И что перед Тобою я?
В пространстве света необъятном
Миры умножу я стократно
В уме восторженном и то,
Когда дерзну сравнить с Тобою,
Лишь будет точкою одною,
А я перед Тобой - ничто!

Ничто! Но Ты во мне сияешь
Величием Твоих доброт,
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! Но жизнь я ощущаю
И мысль, и чувство простираю
В пределы вечной высоты.
К Тебе душа моя пылает
И о Тебе лишь вразумляет:
Я есть, конечно, есть и Ты ...

Твое сознанье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ Податель,
Душа души моей и Царь!
Твое веленье положило,
Чтоб бездну смерти проходило
Мое бессмертное бытье.
Чтоб дух мой в смертность облачился,
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец, в бессмертие Твое.

Пути Твои непостижимы!
Я знаю, что души моей
Воображения бессильны
И тени начертать Твоей ...
Но если славословить должно,
То слабым, смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
Твоей любовью наслаждаться
И, славя в сердце, слезы лить ...

Николай Шалатовский



МОЛИТВА МАТЕРИ



Друзья! Заранее прошу прощенья, -
Быть может, и не время вспоминать,
А я вот вспомнил, вспомнил всё мгновенно:
Деревню нашу, дом, отца и мать.
Отец и мать мне часто говорили:
"Сыночек милый к Богу обратись!"
И ежедневно обо мне молились.
Но я любил совсем другую жизнь, -
Вино, друзья и сотни развлечений
Мне ослепили сердце и глаза.
И, ослепленный, с диким наслажденьем
Смотрел я в рюмку, а не в небеса.
Молитвы для меня страшнее яда были,
О Боге я и слышать не хотел.
Летели дни... Я жил в грязи и пыли...
И думал я, что это мой удел.
Мне не забыть, наверное, навеки
Тот страшный день, - отец мой умирал...
Из материнских глаз слез вытекали реки,
А я стоял хмельной и хохотал:
"Ну, где же Бог твой? Что ж Он не спасает?
Он - Исцелитель, - что ж ты не встаешь?!
Без Бога люди также умирают, -
И ты, отец, как все в земле сгниешь."
Он улыбнулся и сказал сердечно:
"Я жив еще, а ты, сынок, мертвец,
Но знай, что мертвым ты не будешь вечно,
И вскоре воскресит тебя Творец!"
Отца похоронили... Мать молилась,
Втройне молилась о душе моей.
Потоки слёз, что за меня пролились
Я буду помнить до скончанья дней.
Ну, а тогда я думал по-другому...
Была противней мать мне с каждым днем.
И вот, однажды я ушел из дома
Глубокой ночью, словно вор, тайком.
Тогда кричал я: "Вот она - свобода!
Теперь я волен в мыслях и делах."
...Не знал тогда я то, что жизнь - болото:
Ступил на кочку - и увяз в грехах.
И жизнь меня, как щепку, закружила
В водовороте суеты и зла.
Вначале хорошо кружиться было,
Но вскоре закружилась голова.
И вскоре стал ужасной, страшной мукой
Мне каждый круг и каждый оборот.
Я волю напрягал, ум и - до боли - руки,
Но жизнь - водоворот, водоворот...
"Друзья" - какое лживое, обманчивое слово! -
В водовороте самый первый круг.
О, если б жизнь моя могла начаться снова -
Со мною б был Единственный и самый лучший Друг!
Круг развлечений, в золото одетый,
Меня своим сияньем ослепил.
Я был слепцом, не видел рядом Света,
И в страшном мраке по теченью плыл.
Вино - источник зла и тысячи лишений...
Приятный круг - о, скольких он сгубил!
Но есть источник жизни и спасенья -
Не пил я из его, я из бутылки пил.
Но, кто же мог спасти меня от смерти,
От тех кругов, влекущих так на дно?
Не человек, не человек, поверьте!
Ответьте, кто же? Ну, ответьте, кто?!
Метался я, не находя ответа.
И вот, однажды летом, в сильный дождь,
На улице я друга детства встретил.
Увидев земляка, почувствовал я дрожь.
Предстал передо мною милый образ:
Глаза печальные и мокрые всегда.
Забилось сердце, задрожал мой голос,
И вырвались бездушные слова:
"Ну, как там мать, меня хоть вспоминает?
Наверное, давно уж прокляла?
Хотел заехать все, да время не хватает, -
Сам понимаешь, то работа, то дела."
"Дела, работа... Помолчал бы лучше -
Твои дела нетрудно угадать!
Я расскажу, но только сердцем слушай
Про то, как "позабыла" тебя мать.
Когда сбежал ты, мать твоя от горя
Вся поседела - ведь тобой жила!
И каждый день, в любую непогоду,
Шла на распутье и тебя ждала.
И руки простирая свои к Богу,
Молясь во имя пролитой Крови,
Она стояла, влитая в дорогу,
Столпом надежды, веры и любви.
Ну, а когда стоять была не в силах,
Когда она в постель совсем слегла, -
Кровать к окну подвинуть попросила,
Смотрела на дорогу и ждала..."
Его слова стремительным порывом
С души сорвали равнодушье враз.
Я задрожал и прошептал пугливо:
"Скажи, что с ней? Она жива сейчас?"
"Сейчас - не знаю... Уезжал - дышала...
В бреду я слышал страшные слова:
- Сыночек милый, ты пришел? Я знала...
А ты, работа, говоришь, дела!.."
Я побежал, подстегнутый, как плетью,
Одним желаньем, жгущим, как огнем:
Увидеть мать, не опаздать, успеть бы
Упасть пред ней, раскаяться во всем!
Вокзал и поезд... И одно лишь слово
В висках стучало молота сильней.
Хотел не думать, но напрасно, - снова
Я слышал лишь одно: "Скорей, скорей!"
Вот поезд встал. Я вышел. От волненья
Меня трясло и что-то жгло в груди.
Я в ночь шагнул дрожащей, страшной тенью
От пламени, горевшего внутри.
...Знакомая дорога и деревья,
И только незнакомый сердца стук...
Вот кладбище, за кладбищем - деревня.
Могилы... И отца я вспомнил вдруг.
И ноги как-то сами повернули...
И в тишине, зашелестев листвой,
Меня к его могиле потянули
Заросшей и заброшенной тропой.
Я шел, до боли напрягая зренье:
Знакомая березка - значит, здесь...
Впервые в жизни встал я на колени,
Прижав к щеке холодный, мокрый крест:
"Отец, прости безумную ошибку!
Ты прав! - ты жив - я слышу шепот губ.
Стоишь ты предо мной, твоя улыбка...
А я - зловонный, сгнивший, мерзкий труп.
Но я заботой и любовью к маме
Сотру все прошлое, клянусь тебе!
И ты, мой папа, будешь в сердце с нами...
А если?.. Если мать уже в земле?!"
И сердце снова бешено забилось.
Я огляделся... Тьма, ни зги кругом
И, вдруг - луна... Окрестность осветилась,
И я увидел рядом свежий холм.
Да, лишь луна и звезды только знают,
Как я со стоном на могилу пал
И мамин холмик обнимал, рыдая,
И землю по сыновьи целовал:
"Ты слышишь, мамочка? Прости, родная!
Не надо, не молчи, открой уста!
Давай молиться вместе, дорогая, -
Встань, мама, слышишь, умоляю - встань!"
Но холм молчал, дыша могильным тленьем.
Кругом - ни звука, словно мир уснул.
И, вдруг, я понял, Кто мне даст прощенье, -
И с воплем к небу руки протянул!..
И эта ночь последней стала ночью
В моей безбожной жизненной ночи, -
Она открыла мне слепые очи,
Она мне влила в седрце Божий мир.
С тех пор живу я с Господом Иисусом, -
Моя в Нем радость, счастье, чистота!
И никому теперь сказать не побоюся,
Что я не мыслю жизни без Христа.

Когда я вижу пред собой картину:
Заплакнную, сгорбленную мать,
А рядом - гордого, напыщенного сына,
От всей души мне хочется сказать:
"Вы, матери, имеющие сына,
Прострите ваши руки к небесам -
И верьте, что молитвы ваши сильны
Творить и после смерти чудеса!..
Вы сыновья, забывшие о Боге,
Взгляните на молящуюся мать
И встаньте рядом, чтоб в своей дороге
Вам эти слезы не пришлось пожать!"

"Щедрый человек никогда не узнает нищеты; алчный человек никогда не найдет утешения.
Да будет могущественный щедр к нуждающемуся и не откажет ему в помощи. Да помнит он о долгом пути жизни. Ибо богатство обращается, как колесо: сегодня оно у тебя, завтра у другого. Нищий сегодня может стать принцем завтра, а принц может стать нищим."

"Очень серьезно занимались мы изучением религии и законов. Каждое утро начиналось с повторения Законов и Ступеней Среднего Пути. Вот эти Законы:
1. Свято верь руководителям монастыря и страны.
2. Исполняй религиозные обязанности и учись прилежно.
3. Почитай родителей.
4. Уважай добродетельных.
5. Почитай старших и благородных по рождению.
6. Служи родине.
7. Будь честным и достойным доверия во всем.
8. Заботься о друзьях и родных.
9. Используй пищу и богатство наилучшим образом.
10. Следуй примеру хороших людей.
11. Будь признательным за добро и плати добром же.
12. Соблюдай меру во всем.
13. Гони от себя прочь ревность и зависть.
14. Воздерживайся от злословия и скандалов.
15. Будь мягок в словах и в действиях, никому не причиняй зла.
16. Переноси страдания и лишения с терпением и достоинством.

Нам постоянно повторяли, что если бы все следовали этим Законам, то никаких разногласий и неравенства не было бы."

"Обычно мы начинали тренировку по дзюдо с чтения наизусть Ступеней Среднего Пути – кодекса поведения буддиста:
правильная мысль – это мысль, свободная от заблуждений и самокопания;
правильное устремление – это устремление, исполненное возвышенных помыслов и честных намерений;
правильное слово – это слово, выражающее доброту, уважение, правду;
правильное поведение – это поведение, присущее честному, миролюбивому и неэгоистичному человеку;
правильная жизнь – жизнь человека, не совершающего зла против других людей или животных, признающего за животными права живых существ;
правильное усилие – это самоконтроль и постоянное самосовершенствование;
правильная полнота сознания – правильные мысли и стремление к правильным поступкам;
правильный восторг – восторг, вызванный медитацией о реальности жизни и о сверх-Я."

"Я был занят сбором трав, как вдруг что-то заставило меня поднять голову. Существо это, о котором мне приходилось много слышать и раньше, теперь находилось от меня метрах в десяти. В Тибете родители часто стращают им расшалившихся детей.

— Ведите себя тихо, — говорят они, — а то йети за вами придет.

Ну вот, подумал я, за мной он уже пришел. Не могу сказать, чтобы это мне доставило тогда особенное удовольствие. В течение минуты, которая показалась мне вечностью, мы смотрели друг на друга. Я буквально оцепенел от страха. Затем он как-то странно промяукал, словно маленький котенок, и протянул в мою сторону руку. Голова его, или лобная часть головы, была срезана круто и прямо смыкалась с густыми бровями. Подбородок сильно уходил вовнутрь, а огромные челюсти, наоборот, чрезмерно выпячивались вперед. Если не учитывать отсутствующего лба, то черепная коробка йети, пожалуй, по размерам не отличалась от черепа современного человека. Кисти рук и ступни ног были большими и вывернутыми наружу. Ноги были кривыми, длина рук намного превосходила длину рук человека. Я заметил, что, подобно людям, при ходьбе он опирался на внешнюю сторону ступней (совсем не так, как обезьяны).

Я продолжал смотреть на него. А когда йети, издав гортанный крик, повернулся ко мне спиной и прыжками побежал прочь, я вздрогнул от ужаса. Казалось, что он скачет на одной ноге, на самом же деле он передвигался гигантскими прыжками. Первой моей мыслью было также задать стрекача, но в противоположном направлении. Наверное, я смог бы побить все национальные рекорды по бегу на высоте свыше пяти тысяч метров над уровнем моря!

Позже мы видели йети неоднократно, правда издалека. Стоило им нас заприметить, как они тут же спешили скрыться. Разумеется, нам и в голову не приходило искать с ними встреч. Лама Мингьяр Дондуп сказал нам, что йети — это представители отсталой человеческой ветви, их эволюция шла в другом направлении и они привычно держатся от людей в стороне. Впрочем, поведал он нам много историй про йети, спускавшихся с высокогорий и приближавшихся вплотную к местам обитания людей, где их видели уже многие. В народе ходят также рассказы, что бывали случаи, когда самцыйети утаскивали с собой женщин. Может быть, это диктовалось простым инстинктом продолжения рода? Впоследствии я слышал и подтверждения этим историям: монахи не одного монастыря рассказывали нам, что йети украл одну из их сестер среди ночи. Но моя неосведомленность не позволяет мне много говорить об этих вещах. Единственное, что я мог бы добавить, так это то, что я их видел — и больших, и маленьких. Видел я и их скелеты.

Люди, конечно, могут сомневаться в правдивости того, что я рассказываю о встречах с йети. “Снежному человеку” посвящены сотни статей, выдвинуто множество гипотез. Но сами авторы чаще всего не могут похвастаться, что они его видели. А я видел йети. Маркони в свое время вызвал всеобщий смех и шутки заявлением, что он пошлет сигнал по радио с другого берега Атлантики. На Западе были и такие ученые, которые утверждали, что человек не способен выдержать скорость 50 км/ч из-за давления воздуха, которое для него окажется смертельным. Было много споров и о рыбе, которую потом окрестили “живым ископаемым”. Однако ее в конце концов выловили, и ученые принялись ее рассекать и изучать*. И если бы человек с Запада мог это сделать, то наших бедных йети живо бы переловили, рассекли и поместили в банки со спиртом. Вообще, конечно, они только потому и сохранилрсь, что давно оттеснены в высокогорные районы, почти недоступные для людей. Да и сохранилась-то совсем немногочисленная популяция. Сначала они нагоняли на людей страх. Но потом люди стали относиться с сочувствием к этим существам, обреченным на вымирание."

Наше отношение к смерти совершенно иное, мы с нею встречаемся с глазу на глаз, не так, как западные люди. Для нас тело не больше чем раковина, материальная оболочка для бессмертной души. По своей значимости труп стоит не больше верхней одежды, даже гораздо меньше. Если смерть наступает естественно, то есть не от несчастного случая, то происходит следующее: тело устает и настолько ветшает, что сознание, или душа, не имеет возможности развиваться дальше. Наступает момент оставить раковину. Постепенно душа освобождается от тела. Форма, какую принимает душа при выходе из тела, идентична телу, ее может наблюдать любой ясновидящий. С наступлением смерти нить, связывающая душу с телом (“Серебряная нить”, согласно Библии), делается тоньше, а затем обрывается: душа плывет и уносится ввысь. Вот что такое смерть, но это и рождение в другой жизни, поскольку “Серебряная нить”, по сути дела, то же самое, что и пуповина, которую перерезают при рождении, с этого момента и начинается жизнь новорожденного как личности. С приходом смерти затухает и свет жизненной силы, или аура, эмалирующая вокруг головы живого человека. Этот свет также виден тому, кто владеет искусством двойного зрения. В Библии его называют нимбом. Я не христианин и неважно знаю Библию, но мне кажется, там есть следующее изречение: “До тех пор, пока не оборвется серебряная нить и не потухнет нимб...”

Мы считаем, что пройдет трое суток, прежде чем наступит полная физическая смерть, когда полностью прекратится физическая активность и сознание (душа, или я) полностью освободится от плотской оболочки. Мы считаем также, что во время жизни физического тела на земле в эфире образуется его двойник. Этот двойник может стать призраком. Вероятно, каждому из вас приходилось глядеть на яркий свет, но, отвернув голову, вы убеждаетесь, что свет еще стоит у вас в глазах. Мы рассматриваем жизнь как электрическое явление, как возбужденное силовое поле; двойника в эфире, пережившего смерть физического тела на земле, также можно сравнить со светом. Выражаясь языком электричества, это остаточное магнитное поле. Когда физическое тело имеет сильные причины цепляться за жизнь, оно возбуждает мощное “эфирное” поле, которое является виновником рождения призрака, блуждающего по знакомым местам. Скряга может быть так привязан к своим мешкам с деньгами, что, кроме них, у него ничего нет в голове. В момент смерти он, вероятнее всего, будет думать о них: в чьи руки они попадут, кому достанутся? Таким образом, в последние минуты жизни он усиливает своего двойника-призрака, и счастливый наследник начинает чувствовать себя не в своей тарелке, его охватывает беспокойство, которое сильнее ближе к полуночи. У него создается такое впечатление, что старец вернулся за своим серебром и ищет его. И наследник прав: призрак старого скряги действительно вернулся за деньгами и бесится, что руки никак не могут его взять!

Существует три основных тела: тело из крови и плоти, в котором сознание получит суровый жизненный урок; эфирное, или магнетическое, тело, образованное нашими желаниями, аппетитами и вообще нашими устремлениями и страстями; третье тело — спиритическое, или духовное, тело, то есть бессмертная душа. Таковы основные воззрения ламаизма, не совпадающие с ортодоксальным буддизмом. Мертвый человек проходит три обязательные стадии: физическое тело должно разложиться; магнетическое, или призрачное, тело должно развеяться; сознание, или душа, направляется в мир Духа. Древние египтяне также разделяли эту точку зрения. В Тибете напутствуют людей перед смертью и помогают им спокойно умереть. Тот, кто посвящен в таинство, может обойтись без посторонних, но простые смертные напутствуются перед смертью. Может быть, читателю интересно узнать об этой процедуре.

Однажды уважаемый распорядитель и знаток погребальных обрядов вызвал меня к себе.

— Пришла пора заняться изучением практических способов освобождения души, — сказал он. — Идем со мной.

После бесконечных коридоров и скользких лестниц мы пришли в помещения, занимаемые траппами. В одной из комнат, отведенных под больничные палаты, умирал старый монах. Он приближался к порогу, откуда начинается путь, который каждому из нас рано или поздно предстоит пройти. Очередной предсмертный приступ окончательно подорвал его силы. Жизнь покидала его, и я заметил, что цвет ауры уже побледнел. Но по нашим обычаям умирающего следует как можно дольше удерживать в сознании. Сопровождавший меня лама ласково взял руку умирающего в свои ладони:

— Приходит конец страданиям плоти, старец, будь внимателен к моим словам, они облегчат твой путь. У тебя стынут ступни ног, постепенно жизнь покидает тело. Будь спокоен, старец, пусть сознание твое пребывает в мире, тебе нечего бояться. У тебя стынут ноги и взор затуманивается. У тебя стынет тело и холод идет по жилам, из которых отступает жизнь. Пусть сознание твое пребывает в мире, старец, ибо смерть есть обретение сознанием высших форм бытия, высшей реальности, и пусть тебя это не пугает. Тени вечной ночи опускаются на глаза твои, и затихает дыхание твое. Но ты близок к моменту освобождения души и вкушения радости другого мира. Будь спокоен, старец. Приходит час твоей свободы.

Не переставая говорить, лама ласково гладил затылок умирающего от плеч до макушки черепа — это проверенный способ освобождения души без боли и печали. Все тернии были указаны старцу и то, как их следует избежать. Путь движения души указывался ламами-телепатами, стоявшими рядом и устанавливавшими связь с потусторонним миром.

— Ты ничего не видишь, старец, дыхание твое прекращается. Тело твое остывает, и звуки этого мира не долетают до твоего слуха. Будь спокоен, старец, смерть входит в тебя. Следуй указанному тебе пути, и ты обретешь мир и радость.

Лама продолжал ласково гладить затылок и плечи. Аура старого монаха становилась все слабее и слабее. Наконец она исчезла. В соответствии с ритуалом лама громко вскрикнул, чтобы робкая душа могла полностью освободиться от тела. Поверх неподвижного тела концентрировалась в массу жизненная сила, напоминавшая сначала дымное облачко, возбужденное тысячами завихрений, прежде чем сформироваться в те же контуры, которые были свойственны только что остывшему телу. Это астральное тело еще было связано с трупом “Серебряной. нитью”. Нить становилась все тоньше и тоньше; наконец подобно тому, как новорожденный входит в жизнь после обрыва пуповины, так и астральное тело умершего родилось в новой жизни. Нить порвалась, и астральное тело медленно поплыло вверх вместе с дымом ладана, курящегося в храме. Лама все еще продолжал напутствовать усопшего с помощью телепатов, направляя его душу по пути первого этапа далекого полета.

— Ты умер. Нет для тебя ничего в этом мире. Все твои связи с этим миром порваны. Ты в бардо (промежуточное состояние между смертью и возрождением). Следуй своей дорогой, а мы пойдем своим путем. Оставь этот мир иллюзий и войди в мир высшей реальности. Ты умер. Иди вперед.

Клубы ладана поднимались под своды храма, его нежные волны постепенно разряжали тревожную атмосферу. Издалека доносился приглушенный бой барабанов. С высоты крыши монастыря одинокая труба посылала протяжные сигналы по всей округе. Через коридоры до нас доносился мирской шум, пошаркивание фетровых сапог, мычание яков. Но небольшая комната, в которой находились мы, была погружена в тишину. Тишину смерти. Только бормотания ламы-телепата нарушали ее, словно ветер тихую гладь пруда. Смерть: еще один старец завершил цикл земного бытия, возможно воспользовавшись теми уроками, которые он получил на земле. Его путь лежал в царство Будды, достигнуть которого можно только ценой бесконечных усилий.

Мы усаживаем труп в позу лотоса и посылаем за теми, кто его должен препарировать. Ламы-телепаты продолжали свой речитатив. Так продолжалось три дня, служители сменяли друг друга.

Утром на четвертые сутки прибыл раджаб из колонии похоронных услуг, находившейся на перекрестке дорог Линкор и Дечхен Дзонг. Как только он приехал, ламы прекратили напутствовать мертвого. Раджаб завернул труп в белую простыню, предварительно сложив ее вдвое. Без всяких усилий он взвалил белый куль себе на плечи и вышел. Во дворе его поджидал як. Раджаб водрузил груз на хребет животного и отправился в район мертвых, где дробильщики трупов уже поджидали этот своеобразный катафалк. Что представляет собой то место? Оно пустынно, окружено скалами, в центре лежит огромная плоская плита, на которой можно разложить и великана. По четырем углам плиты просверлены отверстия, а в них вставлены колышки. Другая плита имеет углубление вполовину ее толщины.

Как только труп уложили на первую плиту, сняли с него простыню и привязали руки и ноги к колышкам, появился начальник дробильщиков с огромным ножом. Он вскрыл труп, делая широкие надрезы, чтобы можно было снимать кожу ремнями. Потом отрубались руки и ноги и разделывались на части. Наконец от туловища отделялась голова и вскрывалась.

Едва заметив возницу с трупом, к земле устремлялись грифы и усаживались на скалах. Они терпеливо и спокойно наблюдали за всеми этими процедурами. Грифы соблюдали строгий порядок: если какой-нибудь осмеливался приблизиться к трупу раньше вожаков, то немедленно получал хорошую взбучку.

Грифы усаживались на скалы как раз тогда, когда дробильщик рассекал туловище. Запустив руки вовнутрь, он вынимал сердце и протягивал его вожаку стервятников. Тот, тяжело планируя, опускался на землю и подходил вразвалку, чтобы взять то, что ему давали. За вожаком следовали другие и получали свою добычу, которую они уносили на скалы и там устраивали пир. Почки, кишки — все распределялось между вожаками. Мясо с тела сдиралось ремнями, рассекалось и раздавалось остальной стае. Случались среди них любители мозга или глаз, другие громко хлопали крыльями, требуя кусочек посочнее. В рекордное время пожирались все органы и мясо. На плите оставались только кости. Дробильщики сначала их разрубали, закладывали в полость второй плиты и тяжелыми молотками дробили их в порошок, который затем рассеивался на еду птицам.

Дробильщики трупов были мастерами своего дела. Они гордились своей профессией и по собственной инициативе исследовали все органы с целью установления причины смерти. Большой опыт позволял им быстро поставить диагноз. Конечно, никто их не заставлял делать это, никто не обязывал интересоваться подобными вопросами, но профессиональная традиция^ была такова, что дробильщики обязательно и очень точно устанавливали причину “разделения души и тела”. Если смерть наступала в результате отравления, намеренного или случайного, этот факт устанавливался быстро. Мне очень помог их опыт. Очень скоро я тоже преуспел в рассекании трупов. Их начальник стоял рядом и обращал мое внимание на те или иные характерные детали.

— Этот человек, уважаемый лама, умер от закупорки сердца. Посмотрите, сейчас рассекут эту артерию. Вот видите ту пробку? Она и явилась причиной смерти. Она не пропускала кровь. Или еще:

— С этой женщиной, уважаемый лама, было не все в порядке. Наверняка эта железа плохо работала. Давайте отрежем ее и посмотрим. Железа отрезается, и он продолжает: — Ну вот, железа. Вскроем ее — так и есть: она затвердела.

И так далее. Эти люди гордились тем, что могли мне многое показать н рассказать, они знали, что я учусь по распоряжению самого Далай-ламы. Если в мое отсутствие поступал интересный труп, его откладывали в сторону для меня. Я исследовал сотни трупов, что позволило мне впоследствии стать хорошим хирургом. Я должен сказать, что наши дробильщики трупов по образованности были выше тех специалистов, которые обучают студентов-медиков в хорошо оборудованных госпиталях на Западе. Мне в этом пришлось потом убедиться. У них я узнал гораздо больше, чем узнал бы в другом месте.

В Тибете покойников не хоронят. Скалистый грунт и тонкий слой земли делают погребение чрезвычайно затруднительным. Кремация невозможна по экономическим соображениям: деревья в Тибете редкость, а завозить на яках по горным дорогам из Индии дрова для сжигания трупов никому и в голову не могло прийти — это было бы слишком накладно. Нельзя было сбрасывать трупы в реку, воду из которой нам, живым, приходилось пить. Ничего не оставалось, как прибегать к вышеописанному способу выдачи мертвецов стервятникам и хищным птицам. По существу, такое погребение отличается немногим: разве на Западе трупы не пожираются червями?

Не во всех странах обязателен ритуал вскрытия трупов, поэтому настоящие причины смерти могут оказаться невыясненными. С нашими дробильщиками подобные неясности исключены, они всегда скажут, почему человек умер.

Похороны одинаковы для всех тибетцев, за исключением великих лам, которые представляют собой Инкарнации, или Воплощения. Они либо бальзамируются и помещаются в стеклянные саркофаги для выставления в храмах, либо бальзамируются и покрываются золотом.

Последняя операция представляет особый интерес, и при таких операциях я присутствовал неоднократно. Некоторые американцы, знакомившиеся с моими записями по данному предмету, сомневаются в достоверности подобных вещей.

— Даже мы, — говорят они, — при нашей высокоразвитой технике не в состоянии этого сделать.

Действительно, мы ничего не производим серийно, мы всего-навсего ремесленники. Мы не можем делать часы стоимостью один доллар за штуку. Но мы умеем покрывать золотом трупы. Однажды меня вызвали к настоятелю. — Одно Воплощение скоро покинет свое тело, — сказал он мне, — поезжай в монастырь “Живая изгородь из дикой розы” и поучись тому, как осуществляется священное бальзамирование.

Снова пришлось мне садиться на лошадь и ехать до Сера. По прибытии в монастырь меня проводили в комнату старого аббата. Цвет его ауры готов был угаснуть, спустя час он покинул землю и отошел в мир Духа. Поскольку он был аббатом и ученым, ему не надо было помогать пересечь бардо. Ждать трое суток тоже не было необходимости. Тело всего одну ночь находилось в позе лотоса в присутствии бодрствующих лам.

На следующий день, едва только забрезжил рассвет, торжественная процессия пересекла главное здание монастыря, вошла в храм и спустилась через редко отпираемую дверь в секретные переходы. Тело на носилках несли впереди меня двое лам. Тело оставалось все время в позе лотоса. Позади тихо пели монахи, в перерывах слышался звон серебряного колокольчика. Поверх красных плащей на нас были надеты желтые одежды. Тени качались и танцевали на стенах в свете масляных ламп и факелов, искажая и увеличивая наши фигуры. Спуск был долгим. Наконец на глубине двадцати метров под храмом мы подошли к каменной двери. Сломали печать и вошли в ледяную комнату. Монахи осторожно положили труп на землю и удалились, оставив меня с тремя ламами. Зажглись сотни масляных ламп, и комната осветилась желтым светом. Покойника раздели и вымыли. Через естественные проходы в теле мы извлекли из него внутренние органы и положили в кувшин, который потом герметично закрыли. Труп изнутри был тщательно вычищен, просушен и заполнен специальным лаком. Этот лак должен был придать телу жесткость каркаса и естественный живой вид. Когда лак затвердел, тело было набито шелком, при этом опять-таки учитывалось обязательное условие — придать трупу живой вид и форму. Для пропитки шелковой набивки и затвердевания ее в тело снова залили лак. Этим же лаком покрыли труп и снаружи и оставили на просушку. Затем, прежде чем обернуть тело тончайшим шелком, мы обработали его специальным лосьоном, для того чтобы не причинить телу вреда при удалении полотна. Набивка трупа прошла хорошо. Еще немного лака, но уже другого сорта — и тело было готово для второй фазы операции. День и ночь труп выдерживался до полной просушки. Когда он окончательно затвердел, мы торжественно перенесли его во вторую комнату, или, вернее, камеру, находившуюся под первой и представлявшую собой печь, пламя в которой циркулировало по стенам, поддерживая в центре постоянную и высокую температуру.

Пол покрывал толстый слой порошка. Труп поместили в центре. Внизу монахи приготовились разводить огонь. Мы заполнили эту печь смесью соли (специальная соль, вырабатываемая в одной из провинций Тибета), целебных трав и минералов. Когда камера-печь была заполнена снизу доверху, мы вышли в коридор, а дверь опечатали монастырской печатью. Дали сигнал монахам разжигать печь. Вскоре послышался треск горящих дров, и как только пламя поднялось, стали в него подливать масло. Масло топилось в двух котлах, под которыми горел сухой навоз. В течение целой недели горел огонь в печи и горячий воздух омывал стены камеры бальзамирования. На седьмые сутки огонь стал затухать. От понижения температуры застонали стены камеры. Прошло еще три дня, температура в печи снизилась до нормальной. На одиннадцатые сутки взломали печать и открыли дверь. Монахи принялись руками перетирать затвердевший порошок. Не пользовались никакими инструментами из-за боязни повредить труп.

В течение двух дней они перетирали куски хрупкой соли. наконец камера освободилась, в ней ничего не осталось, кроме трупа в центре, сидящего в позе лотоса. Осторожно подняв, мы перенесли труп в первую комнату, чтобы лучше рассмотреть его при свете масляных ламп. Полотна шелка снимались одно за другим, и труп обнажился. Бальзамирование удалось. Если бы не более темный цвет тела, можно было бы подумать, что человек сейчас проснется и заговорит. Он был таким же, как и в жизни. Еще раз труп покрыли лаком, и золотых дел мастера принялись за работу. Какая техника! Какое художественное мастерство, какое искусство требовалось, чтобы покрыть золотом покойника! Медленно продвигалась работа, слой за слоем накладывались тонкие пластинки золота. Золото считается богатством везде. Для нас же оно не более чем священный металл, как нельзя лучше выражающий идею бессмертия души человека. Монахи работали искусно, отделывая каждую деталь. Когда работа была закончена, мы увидели совершенную позолоченную статую. Каждая черточка, каждая морщинка свидетельствовали о большом мастерстве художника.

Покрытый золотом труп отвезли в зал инкарнаций и посадили на позолоченном троне рядом с другими инкарнациями. Некоторые статуи отражали начало нашей истории. Они сидели рядами, как строгие судьи, и, казалось, наблюдали сквозь полузакрытые веки за ошибками и слабостями современного мира.

Ей было открыто, что Он будет жить тысячу лет, что Он бессмертный Бог. И Она любила Его безумно, как Он того достоин. Она училась во всем у Марии Богородицы. Она смотрела на то, как Его видит Божия Матерь, и подражала Ей. Она видела Его Ее очами. Чем-то она даже превосходила в своей страстноoй, женомироносичной любви Иоанна Богослова.

Мария Магдалина упоенно Его ждала, упоенно слушала каждое Его слово. Упоенно излила дорогое мирро из алавастрового сосуда, что вызвало злобу Иуды Искариота, и его поддержали в целом ученики. Зачем, мол, ты изливаешь такое драгоценное мирро Ему на главу? И Он сказал пророчески на века: “Мирро вы еще успеете раздать нищим, а Меня уже не будет. Она Меня подготовила к погребению в теле славы. Она умастила Меня к бессмертию и воскресению, и потому, где будет проповедано Евангелие, да будет упомянуто имя ее”, другой Марии.

Магдалина в этом страстноoм одержании узнает об аресте Господа в среду страстную в Гефсимании. Она узнает, что Ему связывают руки, плюют в лицо, над Ним издеваются. Она ничего не может понять. Тот, Который воскресил Лазаря, бессмертный Бог, вышняя любовь, какой нет на земле. Она безусловно верит Ему, эта первопомазанница Грааля и она не сомневается ничуть, что так и должно быть. Но этого никто не понимает, кроме их троих: Марии Богородицы, Магдалины, Иоанна, любимого влюбленного.

Ее состояние во время распятия Господа можно назвать вершиной страстнOго, не понятной миру. Мир вообще ничего не понимает в этом. Это любовь, какой нет на земле. Мария Магдалина словно превращается в ополоумевшую сомнамбулу. Всклокоченные волосы. Она в безумии, священнобезумица любви. Она находится в состоянии, которое в Граале называется смертная тоска по небесному Возлюбленному. Она буквально умирает, истаивает. Она ничего уже не понимает. У нее уходят последние силы. Она отдает их Ему. Она сораспята. Ее мучает смертная истаивающая тоска. Смертельная тоска – вершина страстного. И в этой смертельной тоске она переживает вместе с двумя распятыми разбойниками и женами-мироносицами Его Иерусалимскую Голгофу.

Он приходит к ней ночью в виде архангела – она настолько безумна, что не может узнать Его – и прободает ей сердце огненным копьем (кадуцей Премудрости). Мария Магдалина падает в обморок. А наутро рано-рано, как говорится в Евангелие от Иоанна, она спешит ко гробу первая, чтобы обнять Его, поцеловать, излить на Него свои мирровые слезы. Она становится живым алавастровым сосудом. О, везде, где будет проповедано Евангелие, да будет упомянуто имя ее.

Она уже готова войти в гробницу, когда видит ангела, говорящего ей: “Что ты здесь делаешь? Его здесь нет. Он воскрес”. Она ничего не понимает. Она в священном безумии любви. Ее Возлюбленный, где Он? Где Господь? Что вы сделали с Ним? Куда положили Его? Отдайте мне Его. Он принадлежит мне.

И Он тотчас пришел к ней. У Иоанна сказано: она не узнала Его. Когда Он пришел к ней, она увидела в Нем садовника в белых одеждах, эта священнобезумица любви. “Ах! Раввуни, – сказала она, – Жених мой”. И восхитилась над землей, преупокоенная. Она не узнала Его, потому что Он пришел к ней как Жених. Из Его сердца излилась сладчайшая мирровая Кровь.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Была ли Мария блудницей?

Согласно традиционным взглядам Католической Церкви, начиная с VI века и вплоть до 1969 года Марию Магдалину ошибочно идентифицировали с грешницей, речь о которой идёт в Евангелии от Луки 7:36—50:

«И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он (Христос) возлежит в доме фарисея, принесла алавастовый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром».

Православная Церковь всегда различала этих двух женщин.

Причины этой ошибки Католической Церкви остаются неизвестными. Некоторые (Профессор Школы Богословия в Гарварде Карен Кинг, Karen King) историки раннего христианства считают, что Мария Магдалина была намеренно опорочена. Опираясь на апокрифические евангелия, делается вывод, что Мария Магдалина была самым приближенным учеником Христа, лучше других понявшей его учение и готовой проповедовать его миру. Но апостолы, в особенности Пётр, считали женское лидерство неприемлемым и сильно расходились с ней в толковании учения. В третьем веке последователи апостолов образовали единую Церковь, которая признала последователей Марии Магдалины (гностиков) еретиками. Евангелие от Марии не было включено в Новый завет, а в трактовках канонических евангелий её намеренно отождествили с Марией из Вифании. Таким образом, возлюбленная ученица Иисуса была превращена в проститутку.

Я – Мать новой Японии, девственной и солнечной. Я та, которая способна возродить Японию из пепла, освободить от тысяч химер и от позорища, в которое хотел бы ввергнуть Страну восходящего солнца князь мира сего.

Я – Дева в снегах японских горных. Я – первая в иерархии божеств и архетипов солнечной державы, Мать, дорогая сердцу каждого исповедующего себя жителем Страны восходящего солнца. В прошлом Япония входила в гиперборейское братство 14-ти народов, среди которых и солнечная девственная Русь.

Человечество должно признать покров небесной Матери, как Спасительницы мира.Только Я могу продлить сроки жизни бедным хомо-сапиенсам.

Наша 84-я по счету цивилизация в глубоком кризисе. Ее образы ошибочны. Человек нуждается в том, чтобы разорвать завет с демиургом, архитектором стоэтажных небоскребов. Космические технологии, гомогенизированные темные гибриды, технократия и космократия, обернувшиеся дьяволократией…

Дитя Мое, я совершу чудо и спасу человечество земли от гибели. Но знайте, Мой материнский покров взывает к вашей сыновне-дочерней совести. Если человечество и дальше будет бойкотировать Мой покров, могут случиться непоправимые бедствия.

Хомосапиенсы в их обычном состоянии уже заключают в себе дозу радиации, почти смертельную для бессмертного, каков человек от начала. Как не печальны Мои слова, они, увы, правдивы. Зло радиоактивно. Похоть в тысячах ее разновидностей – хищь, мамона, узурпация, бессердечный рационализм, магия – радиоактивна. И сам князь мира сего представляет собой живой атомный реактор величиной с гигантский мегаполис.

Я способна помочь вам миллионкрат больше. Если вы признаете Мой богоматеринский покров, Я обещаю действенную помощь в годину бедствий, когда уже никто кроме любящей и милосердной Матери не сможет вам помочь.

Я та, которая всегда была, остается и останется Матерью человечества земли.
Я встречаю своих детей у входов и исходов и блюду над ними неослабевающий покров в их земные дни.

Для Моей срочной материнской помощи и вмешательства необходимо искреннее раскаяние, признание Меня вашей Небесной Матерью и ревностное принесение обетов духовной доброты и чистоты.

Взгляните, за Мной стоит целый солнечный город дев! Девственные рыцари и жены-мироносицы не знают ни зла, ни греха, ни смерти, поскольку принесли обеты девства и унаследовали богоматеринские составы, напитавшись вдоволь Моим нетленным молоком.

Дети Мои, если вы хотите себе спасения и жизни, внемлите Моим словам! Среди 200 тысяч японцев, извлеченных Мною из-под обломков, Я нашла не более ста девственно-чистых сосудов.

Не марлевые повязки и не йодистые составы спасут жителей Токио от радиации, а покров Матери Синто, Богородицы.

Дети Мои, если вы хотите себе спасения и жизни, внемлите Моим словам!

(Из послания Божией Матери блаженному Иоанну 16 марта, 2011)