В 1768 году рядом с Лобным местом у позорного столба стояла помещица Дарья Салтыкова - знаменитая Салтычиха, насмерть замучившая как минимум 138 своих крепостных.
Пока дьяк зачитывал с листа совершенные ею преступления, Салтычиха стояла с непокрытой головой, а на ее груди висела дощечка с надписью "Мучительница и душегубица". После этого ее отправили на вечное заточение в Ивановский монастырь.

Как она их ненавидела!.. Отчего они глазеют на нее, бесовское отродье! Отчего рты поразевали! Будто она чудище заморское. Или зверь дикий. Человек она, человек, хотя все почему-то называют ее извергом или как модно на французский манер монстром или монструмом. Попались бы они ей в руки! Замучила бы до смерти. Либо поленом в лоб, либо кипятком в лицо! А то бы и забила батогами насмерть. А еще говорят, что она чудовище. Это они все чудовища!
Ах, как она их ненавидела!
Просто хотела разорвать на кусочки!
Дарья Салтыкова по прозвищу Салтычиха диким полным злости взглядом окинула толпу зевак собравшихся на Красной площади у Лобного места.
Стоял полдень. Было холодно. Серое непроницаемое небо свинцовой тяжестью нависло над Кремлем. Порхали легкие снежинки и падали на мостовую. И не таяли. Ведь был уже ноябрь. Семнадцатый день месяца. 1768 года.
Бывшая помещица была привязана к столбу, а на шее висела табличка с надписью: "мучительница и душегубица". Молодой дьяк с козлиной бородкой и в черном длинной подряснике, встав на высокий и здоровый чурбак, громко зачитывал присутствующим приказ Ее высочества императрицы Екатерины II. о назначении государственной преступнице Дарье Салтыковой гражданской казни и о ее вечном заточении в монастырь. Закончив читать приказ, священник тут же стал оглашать список преступлений и жертв Салтычихи. Доказанных было 38 человек, недоказанных - 26, предполагаемых - аж 138 человек! Только и слышалось от дьяка такие слова: замучила, убила, задушила, засекла, утопила, забила до смерти...
Кто-то охал, кто-то ахал, причитал, клеймил, ругал убийцу. Кто-то показывал на нее пальцем, плевался в ее сторону. В глазах зевак - любопытство, ужас, страх, недоумение. Как же она могла учинить такие злодеяния. Она человек или зверь в человеческом обличии. По поступкам точно зверь.
Снег усилился. Полетели уже не мелкие снежинки, а хлопья.
Вдруг из толпы вылетела женщина с безумными глазами и кинулась на Салтыкову. В руках ненормальной сверкнул нож. Еще секунда - и острая сталь вонзилась бы в горло преступнице. Но ловкий стражник перехватил руку нападавшей и отбросил женщину в строну. Подбежали другие стражники и мигом ее скрутили. То была одна из бывших слуг Салтычихи. Когда-то помещица зверски замучила ее мужа, и женщина решила таким образом отомстить за смерть любимого. Пробралась через толпу к Лобному месту и накинулась на убийцу. Чуть-чуть везенья - и Салтыкова лишилась бы жизни. Но народная месть не свершилась. Видимо еще не пришел срок умирать злодейке.
"Я тебя все равно изгублю! Ты ответишь за смерть мужа!" - кричала в бессильной ярости женщина. - "Я тебя и на том свете сыщу! В ад спущусь за тобой! Где бы ты не была, я буду там! Изверг, душегубица!"
Несостоявшуюся мстительницу уволокли в полицейский участок, а Салтыкова перевела дух: еще немного - и она была бы на небесах! Слава богу, жива. Но что это меняет. Разве это жизнь, когда стоишь привязанной к позорному столбу, а люди тычут в тебя пальцем. Нет, лучше умереть, чем испытывать такой позор. Она столбовая дворянка, представительница знатного рода, выставлена на посмешище черни. Такой участи вряд ли она желала когда-то. А ведь так хорошо все начиналось в ее судьбе...


Дарья Петровна Салтыкова и баронесса Наталья Михайловна Строганова.

Дарья Николаевна родилась в марте 1730 года в семье московских столбовых дворян. Родственниками ее были Мусины-Пушкины, Давыдовы, Толстые, Строгановы и др. Девичью фамилию Иванова она сменила, когда вышла замуж за Глеба Алексеевича Салтыкова, ротмистра Лейб-гвардии Конного полка. Родила мужу двух сыновей. Жила супружеская чета в доме на углу Кузнецкого моста и Сретенки. А летом в имение Троицкое, что в районе современного Теплого Стана. Вот в этом особняке с прудом и лесом и развернуться в последствие ужасные и кровавые действия, главной участницей которых станет Дарья Николаевна.
В 26 лет Дарья овдовела. Получив огромное состояние, принадлежавшее ее матери, бабке и мужу, поместья в Московской, Вологодской и Костромской губерниях, она поначалу щедро жертвовала деньги церкви и раздавала милостыню. Но потом сексуальная неудовлетворенность, неуемная энергия и задатки садистки превратили молодую женщину в кровожадного монстра. Но этому предшествовал один случай, который круто изменил судьбу Дарьи Николаевны.
Однажды ей доложили, что в ее лесу охотится какой-то человек.
"Это кто там у меня хозяйничает?"- грозно повела бровями барыня. - А ну-ка живо изловите оного наглеца и приведите ко мне. Я-то с ним разберусь!"
Крестьяне бросились в лес с ружьями и кольями. Вскоре они привели приятной наружности мужчину, который на поверку оказался капитаном Николаем Тютчевым.


Николай Тютчев

Он занимался межеванием земель, а сюда приехал, чтобы разрешить земельный спор между двумя помещиками, соседями Салтыковой. И вот на досуге охотясь, случайно забрел на территорию властной помещицы, где и был замечен бдительными мужиками.
Дарья Николаевна сразу положила глаз на офицера. Она измученная любовной тоской как раз находилась в поиске подходящего кавалера.
Бравый капитан принял приглашение помещицы почаевничать. Где чай там и вишневая настойка, а где настойка там штоф водки. Разомлел капитан от спиртного. Глядь - и хозяйка вроде сперва казавшаяся не такой симпатичной стала просто красавицей! Засиделся капитан допоздна, разговорились, и вроде какой-то интерес Тютчева к помещице появился. Визиты стали повторяться. Скука капитана развеялась. Военно-полевой роман начался. Спустя некоторое время Николая Андреевича и Дарью Николаевну стала объединять и общая постель. Салтыкова влюбилась в офицера без памяти. Но капитан не торопился связываться узами Гименея с помещицей. Скоро она ему наскучила и разонравилась. Дарья казалась ему грубой и несколько примитивной. Неслыханное дело грамотой она не владела, писать не умела, даже не могла расписаться под официальным документом. Отличалась крупным сложением и хорошей физической силой. Тютчев пока крутил амуры с Дарьей Николаевной пригляделся к одной соседке Салтыковой - девушке по имени Пелагея Панютина, (это был 1762 год) полюбил ее и решил на ней жениться. И женился. Какова была реакция на это известие Салтыковой догадаться нетрудно. Она просто взбеленилась: надо же такой удар по женскому самолюбию! Ей предпочли другую! И в ее голове созрел коварный план чудовищной мести: она решила убить обоих. Причем взорвать их в особняке Панютиной что находился за Пречистенскими воротами у Земляного Вала.
Вызвала двух своих конюхов - Алексея Савельева и Романа Иванова - и приказала:
"Накупите в главной конторе артиллерии и фортификации пять фунтов пороху, засим перемешайте с серой и заверните в пеньку, и сей заряд подоткните под застреху Пелагее (застреха - нижний, нависающий край крыши у избы)! Да смотрите не осрамитесь, мерзавцы! Шкуру спущу, ежели что не так!"
Как не хотелось слугам стать душегубами, но им пришлось подчиниться. Они сделали, как им приказала хозяйка. Савельев купил порох, друзья по несчастью сделали самодельную бомбу. Но в последний момент горе-киллеры отказались от задуманного плана. Испугались. За это ослушание Салтычиха приказала нещадно их бить батогами.
Итак, план покушения на неверного любовника закончился крахом, но настырная Салтыкова не унималась. Узнав, что молодожены собираются отбыть в Брянский уезд по большой Калужской дороге (а она проходила мимо ее усадьбы), коварная помещица решила устроить им засаду. Приказала своим людям вооружиться и ждать офицера с девицей. А когда те поедут то напасть на них и затем убить, а смерть их списать на простой разбой.
Кто-то за вознаграждение или по чистой совести рассказал об этой затее Тютчеву. Тот не на шутку испугался и обратился к властям за помощью. И вскоре четыре экипажа саней с охраной и с молодоженами проследовали мимо села Троицкое. Покушение снова не состоялось. Салтыкова рвала и метала от злости.
После этой любовной трагедии что-то произошло с психикой Дарьи Николаевны. Салтыкова стала еще более жестокой и изощренной в пытках. Если она раньше только издевалась над жертвами и мучила, то теперь она начала их просто убивать. Особенно она любила умерщвлять красивых девушек со светло-русыми волосами. Не мудрено ведь ее счастливая соперница Пелагея была красавицей и имела светло-русые волосы.



...Как-то Салтыкова зашла в гостиную отдохнуть. Была зима. Декабрь. Завтра поутру она вместе со своей челядью, скарбом и продовольствием по традиции отбывала многочисленным обозом на зиму в особняк на Сретенке. Близилось Рождество, Новый год. Ее люди чинили, готовили сани и возки, чтобы загрузить мясом, птицей, маслом, сметаной, соленьями, вареньем. Грузили вещи. Была рабочая суета, шли последние приготовления к отъезду.
Салтыковой было скучно. Она села на диван, достала альбом и начала его листать. Стихи, шутливые эпиграммы, басни, пожелания, поздравления... Вот это писал гусарский поручик, вот это статский советник, а это какой-то пиит. Дарья Николаевна перевернула очередной лист - и вздрогнула! Она узнала этот размашистый почерк. Стих от некогда любимого Николая Тютчева. И подпись: "Посвящается обожаемой и несравненной Дарье Николаевне".
Салтыкова помрачнела: душевные былые раны вновь напомнили о себе. Дурная кровь моментально ударила в голову. Она, взглянув на пол в гостиной, закричала: "Что это за грязь?! Кто убирал?! Варвара?! А ну позовите мерзавку, пущай пожалует ко мне на беседу!"
Дворецкий привел миловидную светловолосую девушку с голубыми глазами. Варвара тряслась от страха. Знала не понаслышке о зверствах барыни. Как-то помещица за плохо выглаженное платье стукнула ее палкой по голове, да так что искры из глаз посыпались. После этого девушку долгое время тошнило, и у нее кружилась голова. Один раз барыня оттаскала Варвару за волосы. Вырвала даже клок. Очень больно было.
"Что изволите госпожа?" - смиренно поникла головой служанка.
Дарья Николаевна гневно взглянула на девушку. Салтычиху раздражала ее красота и светлые волосы. Чем-то она напоминала ей счастливую соперницу Пелагею Панютину. И тут же предстал образ изменщика Тютчева. Тут Салтыкова не сдержалась. Она схватила со столика увесистый канделябр и ударила им по голове служанке. Варвара упала, обливаясь кровью. Даже потеряла сознание.
Дворецкий бросился к неподвижной горничной.
"Жива?" - поинтересовалась Салтычиха.
Дворецкий кивнул.
"Слава Богу... А ну-ка, голубчик, изволь позвать конюхов, да оденьте меня потеплее".
Кажется, Дарья Николаевна придумала способ наказания горничной. Он будет ужасен.
"Пусть конюхи гонят ее до пруда. Там развлечемся" - приказала барыня.
Помещицу одели в соболью шубу, надели соболью шапку. Подвязали теплым цветастым платком. Дворецкий, повар и кучер прихватили мягкое кресло и здоровый ковер.
Конюхи Алексей Савельев и Роман Иванов вывели на улицу Варвару. В одном платье и в башмаках. Голова неприкрыта ни шали, ни платка. Легкий морозец закусал уши и щеки. Кровь из рассеченной брови капала на платье и снег. За девушкой потянулся дорожка из алых пятен. Она горько заплакала.
"Пощадите, госпожа! - умоляла Варвара.
Но жестокая Салтычиха и не думала прощать горничную. Представление только начиналось.
Вся процессия остановилась у пруда. Расстелили ковер, поставили на него кресло. Барыня уселась в него, готовясь наслаждаться кровавыми пытками. Она повелительно взмахнула рукой.
"А ну раздеть ее немедленно!"
С горничной, несмотря на ее отчаянное сопротивление, сорвали верхнее платье, а затем и сорочку. Варвара предстала в обнаженном виде. Нагота ее была прекрасна: тонкая талия, красивые широкие бедра, восхитительная грудь. Но эта красота еще больше приводила в ярость Салтычиху. Кто-то лучше ее и красивее. Нет, тому не бывать! Она уничтожит эту красоту! И самым жесточайшим способом!
"Бейте ее плетками!" - заорала помещица. - "Сильней! Еще сильней!"
Конюхи стали безжалостно бить служанку. Она пронзительно закричала, попыталась увернуться, закрыться руками, убежать - но куда там! Хрупкая девушка против двух здоровенных мужиков - явно неравные силы! Ее сбили с ног и стали хлестать лежачую. На красивом смуглом теле появились отвратительные кровавые полосы. Забава длилась недолго.
"Хватит!" - прикрикнула на истязателей Дарья Николаевна. - А то раньше времени отойдет в мир иной".
Конюхи с неохотой расступились: им, как и госпоже, нравилось мучить и истязать людей. Скрюченная девичья фигура лежала на снегу, а кругом по снегу разбрызганная кровь. Красное на белом. Красивая, но в то же время трагическая картина.
Горничная вся дрожа от холода встала на колени и жалостливо запричитала:
"Не губите меня, барыня, я замерзаю, пожалейте меня! Верните одежу! Мне холодно!"
Но разве тронут девичьи мольбы жестокое и изуверское сердце монстра из села Троицкое. Да и было ли вообще у этой женщины сердце, раз творила он такое. Скорее вместо него присутствовал камень.
"Бросьте ее в прорубь!" - отдала приказ Салтычиха.
Слуги схватили за ноги и за руки брыкающуюся и визжащую Варвару и закинули в прорубь.
Бултых! Голова служанки скрылась под ледяной водой. Прошло секунд семь. Невероятно, но Варвара выплыла. Молодое тело избежало холодового шока, который возникает при внезапном погружении в ледяную воду. Горничная схватила полной грудью холодный воздух и уцепилась за кромку льда. Отдышавшись, с великим трудом вылезла из проруби. Проползла на коленях несколько метров, и с тудом встала. Шатаясь и рыдая, она пошла к барыне чтобы та пощадила ее. Но садистка-маньячка не собиралась прощать горничную. Девушка кинулась к своей одежде, но ее грубо оттолкнул конюх Савельев. Варвара упала. Ее снова отхлестали плетками и отогнали к воде.
А Салтычиха посиживала в кресле да смеялась.
"Поделом тебе, грязнуля, поделом! Не надобна мне для услужения сия мерзавка, пущай околевает от холода!"
Варвара замерзала. Коварный губительный холод все глубже проникал в ее тело. Она уже не чувствовала ног, пальцев, низа живота. Обхватив себя руками, она пыталась согреться. Но куда там, теплее не становилось.
Прошло еще минут десять. Салтычиха явно наслаждалась муками жертвы.
У Варвары побелели кожа. Уже бедняжка не плакала, а судорожно всхлипывала. Она не дрожала ее просто била крупная дрожь. Зубы стучали об зубы. Губы не шевелились. Горничная издавала какие-то междометия и невнятные звуки. Глаза затуманились.
Она застывала.
"Давайте ее сызнова в прорубь!" - зловеще крикнула помещица.
Конюхи с готовностью схватили деморализованную беззащитную и закоченевшую девушку за руки и поволокли к проруби. Доволочив, снова скинули в воду...
Бултых! И холодные брызги полетели в разные стороны! Девушка во второй раз девушка скрылась под водой.
Салтыкова удовлетворенно улыбнулась:
"Не выплывет на сей раз, мерзавка! Бьюсь об заклад, не выплывет"
Вдруг к ее огромному удивлению и удивлению всех Варвары выплыла! Девушка, из последних сил борясь за свою ускользающую с каждой минутой жизнь, попыталась ухватиться за край проруби, но отмороженные пальцы уже не слушались ее, и она соскользнула в воду. В отчаянной попытке она снова попыталась уцепиться за спасительный лед, но безуспешно! Ее скрюченные убийственным холодом пальцы лишь царапали лед. Девушка стала беспомощно бултыхаться в воде. Холод окончательно сокрушал ее. Голубые звездочки глаз угасали. Силы таяли, мышечная дрожь прекратилась, сердечные ритмы постепенно замедлялись, дыхание стало поверхностным. Варвара почувствовала, как по телу разливается блаженное тепло. Она засыпала и в то же время умирала. Смерть забирала ее тело, а невинная душа готовилась предстать пред богом.
И вот еще секунда - и девичья голова скрылась под водой. Прошла минута - Варвара уже не всплывала. Жуткое представление закончилось.
"Утопла", - без сожаления сказала помещица. - "Туда ей и дорога. Возьмите голубчики багры пошарьте по дну, здесь не так глубоко, вытащите ее на лед. Далее в участок. Скажите покончила с собой прыгнула в прорубь".
Конюхи угодливо кивнули, взяли багры и пошарив минут десять достали утопленницу. Подогнали сани-труповозку. Сколько в ней перевозили трупов - уйма! Слуги не смогли распрямить окоченевшие конечности мертвой девушки и как мороженую тушу забросили в сани. Накрыли рогожей и повезли в полицию чтобы зафиксировать смерть.
А Салтычиха придя в гостиную, велела посильнее разжечь камин: подмерзла немного, надо согреться. Ее взгляд снова упал на злополучный альбом. Причем он был открыт на том же самом месте что ранее. Где были стихи Тютчева. Кровь моментально прилила к вискам. И сжало как в тисках. Барыня обхватила голову руками и застонала. Опять ей привиделась Панютина. В воздушном роскошном платье, с белым веером, в белых бальных туфельках и в белых длинных перчатках. И вот к ней подходит галантный Тютчев в вицмундире и парочка начинают кружиться в танце...
"Пелагея! Изыди сатана!" - в ужасе закричала Салтыкова и, потеряв сознание, упала на пол.
Вот так переживала потерю любимого Дарья Николаевна и вот так расплачивались за эти переживание ее слуги и служанки. А расплачивались своими невинными душами.


Салтычиха била не только девушек, но и даже девочек. Причем за малейшую провинность. Своих жертв морила голодом, заливала расплавленный воск в их уши, таскала их за волосы, выдирала клоки, поливала кипятком. Била всем, что подворачивалось под руку. Если полено - то поленом, если палкой - то палкой, кочерга - то кочергой. Заставляла конюхов сечь провинившихся на дворе кнутами плетьми, розгами, батогами. Прижигала лицо раскаленными щипцами. А Салтычиха наслаждаясь муками жертв кричала: "Бейте, бейте до смерти!" Помещица была кровожадной и безжалостной убийцей. Пытала своих жертв целыми сутками. Если она уставала издеваться над крепостными она приказывала другим слугам продолжать мучить людей. А сама присев в кресло любила наблюдать за кровавыми пытками.
Некоторых она отправляла на каторжные работы - и это были действительно счастливчики. Они хоть оставались живыми после забав маньячки.
Вскоре слухи об убийце-помещице поползли по столице. Но до поры до времени не было полной информации о ее злодеяниях. Люди не знали что это правда, ложь или полуправда. Слухи были, но трупов никто не видел. А все дело в том, что слуги Салтыковой привозили на санях мертвецов к полицейским в участок. Помещица щедро платила и одаривала полицейских, чтобы те молчали и записывали в официальный протокол то нужно. Те всегда фиксировали несчастную смерть. Мол, бедняжка сбежала от барыни в легком платье, по дороге замерзла и умерла. И хотя покойные были изуродованы и все в кровоподтеках и синяках, все равно писали: "погибла в результате несчастного случая". Или указывали, что человек покончил жизнь самоубийством.
Священнослужители тоже состояли на довольствии у Дарьи Николаевны. Они должны были отпевать людей преданных насильственной смерти. Московских святош она не любила: часто они отказывались совершать церковный обряд при виде зверски истерзанных тел покойных. Брала местных. Один из них Степан Петров был штатным священником Салтычихи. Для него не было проблем с отпеванием жертв.
Если кто-то убегал его возвращали обратно к Салтыковой, ведь полиция была куплена ею. Помещица приказывала забивать беглецов до смерти батогами или бросала в застенок и морила голодом. Подданные Салтычихи в период с 1756 год по 1762 подали 21 жалобу на свою барыню. Но так как садистка-помещица имела огромные связи и в полиции и среди чиновников она сразу узнавала из первых рук, кто из ее крепостных на нее доносит. И потом нещадно наказывала доносчиков и жалобщиков. Кого делала инвалидами, а кого умерщвляла, а кого отправляла в ссылку.



Однажды произошло следующее...
В апреле 1762 году двое крепостных Салтычихи - Савелий Мартынов и Ермолай Ильин - замученные пытками и издевательствами и потеряв по прихоти помещицы-садистки своих жен сбежали от нее и отправились с жалобой на жестокую хозяйку в Московское отделение Сената. Но туда их не пустили и решили сдать в полицию. Но не зря Салтыкова кормила полицейских, они снова едва не выручили ее. Крестьян потащили к дому на Сретенке, чтобы сдать жестокой помещице, но те, поняв, что их ведут не в полицейский участок, а в логово монстра, от отчаяния закричали на всю улицу:
"Слово и дело государево!"
Этот клич был принят в то время, чтобы возвестить государя о каком-нибудь государственном преступлении и ни один чиновник не мог замять это дело. Так произошло и здесь. Начался опрос свидетелей, подключились высшие полицейские чины. Злодеяния Салтыков повергли всех в шок. Донесение с помощью фельдъегерей были доставлены в Санкт-Петербург Екатерине II. Та распорядилась тщательно расследовать это громкое дело. Его вели надворные советники московской юстиц-коллегии Степан Волков и молодой князь Дмитрий Цицианов. Императрица специально выбрала для следствия этих людей.
Волков был незнатного происхождения, не имел родственных и деловых связей с преступницей. Для чиновников знатного происхождения и высокого ранга это разбирательство стало бы опасным предприятием. На такого человека можно было надавить, подкупить, запугать. Или просто попросить по-родственному закрыть дело. На чиновника типа Волкова нельзя было надавить или запугать: он был чужд этому кругу, имел незапятнанную и честную репутацию. Тем более он имел могущественного покровителя - саму императрицу! Под такой защитой Волков мог спокойно вести следствие и искать доказательства вины преступницы.
Салтыкова сразу же села под домашний арест. Екатерина II самолично подослала к ней священника в надежде, что Дарья Николаевна чистосердечно признается во всех своих преступлениях. Но не тут-то было! Четыре месяца(!) она водила служителя церкви за нос и ни капли не раскаялась. Ошеломленный духовник пришел к императрице и заявил, что сила дьявола в этом человеке сильна как никогда и что помещица закоснела в грехах.
Волков и Цианов прибыли в Первопрестольную и взялись за Сыскной приказ, московского полицмейстера и самого генерал-губернатора. Копали следователи недаром, выяснилось, что московские чиновники положили под сукно более 20 жалоб дворовых на Салтычиху, актов осмотра тел, заключения о причине смерти и много других документов. Разразился скандал. В ноябре 1763 года было доказано, что большинство поданных Салтычихи умерли не своей смертью. Это удалось установить благодаря арестованным счетным книгам помещицы. По записям сделанных в книге определили точное количество погибших крепостных и установить круг влиятельных чиновников замешанных в этом деле. Стало ясно что большинство слуг умерло насильственной смертью и при весьма загадочных обстоятельствах. Например, несколько раз в услужение к помещице брались красивые от 18 до 20 лет девушки и через две недели странным образом скоропостижно умирали.
Например, документально подтверждено, что в 1759 году в Сыскной приказ Москвы предъявлялось для освидетельствования тело крепостного Салтычихи - Хрисанфа Андреева. На теле крестьянина было множество телесных повреждений, кровоподтеков и синяков. Расследование обстоятельств смерти Андреева было долгим, с явными процессуальными нарушениями. И благополучно и тихо закрыто.
Был выявлен факт насильственной смерти в отношении одной из служанок Салтыковой - Марии Петровой. Однажды по пути следования в свою резиденцию село Троицкое, Салтычиха остановилась в другой своей вотчине - селе Вокшино. Там ей чем-то неугодила девушка Маша. Или просто маньячке захотелось разрядить свою темную энергию. Вот девушка и подвернулась под руку. Формулировка претензий к служанке была вполне обычной: плохо вымытые полы. За надуманным обвинением последовала самая что ни на есть настоящая расправа. Сначала Салтычиха била ее скалкой. Поглумившись, она распорядилась, чтобы конюх Богомолов бил Машу кнутом и загнал в пруд по горло. Слуга так и сделал. В воде Петрова простояла четверть часа. Затем ее выгнал и снова велел мыть полы. Но девушка, избитая до полусмерти физически не смогла этого делать. Салтычиха снова стала избивать жертву. Но уже палкой. Когда мучительница уставала, садилась попить чайку, палку брал конюх Богомолов и издевательства возобновлялись с новой силой. В конце концов от смертельных побоев служанка скончалась. Тело на двух парах лошадей тайно поздно вечером вывезли в село Троицкое где ее захоронили.
Странными были смерти всех трех жен Ермолая Ильина того самого кто донес на помещицу вместе с Савельевым. Первую звали Екатерина Семенова, вторую - Феодосия Артамонова, а третья - Аксинья Яковлева. Первых двух помещица якобы за плохо вымытые полы била по голове и прочим частям тела руками, ногами, палками, поленом. Потом приказывала бить батогами и плетками. От побоев они в разное время и скончались. Сначала Катерина - в 1759 году ее тайно похоронили в Москве на церковно-приходском кладбище, а затем в 1761 и Феодосия. Ее труп вывезли в село Троицкое и там его закопали. Третью жену Ильина - Аксинью - маньячка забила до смерти скалкой и поленом в своем особняке на Сретенке. Это произошло по весне 1762 года. Когда Артамонову снесли слуги в одну из комнат, она еще подавала какие-то признаки жизни. Ее попытались отпоить вином кормилица, но напрасно. Не приходя в сознание, бедняжка скончалась. Ее тоже под покровом ночи увезли в Троицкое именье, где тайно отпел священник Петров. А Ермолая садистка грозно предупредила:
"Ты хоть в донос пойдешь, только ничего не сыщешь, разве хочешь, как другие доносители быть высеченным кнутом".
Впору было пожалеть несчастного Ильина, у которого Салтычиха отняла одну за другой трех супруг. Только Ильин забыл на следствии упомянуть одну маленькую, но существенную подробность, которая характеризует его как человека склонного к излишней жестокости и имевшего явно садистские наклонности. Ермолай самолично ругал жен за грязные полы, рукоприкладствовал и вместе с другими людьми хлестал их батогами и плетками.
Говорят, короля делает свита. Салтыкову окружали именно такие люди как она. Жестокие, низменные, недалекие и склонные к издевательствам. Они дополняли свою хозяйку. Ильин, Савельев, Иванов и др. Единственным плюсом Ильина было то, что он убежал из Сретенского дома и донес о зверствах барыни. И то видимо потому что понимал: рано или поздно его убьют люди Салтычихи. Он был нежелательным свидетелем трех страшных смертей.
По некоторых записям многие крепостные были отпущены в свои деревни и села, но почем-то умирали "своей" смертью по прибытию на место жительства или вовсе пропадали без вести.
Салтычиха, кинув на подкуп много денег, активно и всячески мешала проведению расследования. Тогда следователи решили отстранить маньячку от управления своим имуществом и деньгами, арестовали, и кинули в каземат.



Тем временем появлялись все новые и новые свидетели, и страшная правда о кровавых злодеяниях Троицкого монстра все больше приоткрывалось. Следствие по делу садистки-убийцы шло целых шесть лет. В итоге Волкову и Цицианову удалось доказать вину подследственной. Ее приговорили к смертной казни, но Екатерина II его отменила. Все-таки Салтыкова была знатного рода, и казнить видную дворянку она не решилась. К тому же Екатерина имела имидж пресвященной и милосердной царицы и не хотела его разрушать. Да к тому же ее волновало что скажет дворянство по поводу казни помещицы. Ведь хотя Салтыкова и была жестокой убийцей и мучительницей, но она была их круга. А казнить небожителей, привилегированный класс нельзя. Должны же быть для них какие-то исключения из правил.
Императрица пересмотрела приговор. Салтыковой была назначена гражданская казнь на Красной площади, а затем определено пожизненное заключение в подземелье Ивановского монастыря.
Ее лишили дворянского звания, имущества, материнских прав. А ее верных слуг - священника Петрова, дворецкого, кучера, конюха и других слуг в тот же день высекли, заковали в цепи и по этапу отправили на каторгу в далекую и заснеженную Сибирь. Маньячку кинули в подземелье монастыря, где она и провела весь свой остаток жизни.


Салтычиху любил посещать простой народ. Всем хотелось поглазеть на Троицкого монстра.
...Два паренька подошли к Ивановскому монастырю. Один рыжий, другой белобрысый. Оба босоногие и чумазые.
"Знаешь, кого здесь можно увидеть?" - спросил своего друга рыжий, тот отрицательно замотал головой. - "Знаменитую Салтычиху... Вон видишь то окошко с решеткой и с зелеными занавесками... Она там".
Белобрысый округлил глаза от удивления и заинтригованно последовал за своим другом. Паренек слышал, что эта старуха замучила насмерть много людей. Что это за чудище? Наверно похожа на ведьму. Вот бы поглядеть. Но как-то страшно туда идти! Мальчуган замедлил шаг...
Приятель его, заметив нерешительность белобрысого, с вызовом воскликнул: " Что боишься?"
Белобрысый снова отрицательно покачал головой и чтобы его не сочли за труса пошел за другом. Рыжий, как самый смелый, раздвинул занавески...
Вот она! Сидит за решеткой... Действительно старуха и действительно похожа на ведьму. Седые длинные волосы, пожелтевшее лицо, злой страшный взгляд. Увидев мальчишек, она рассвирепела, и, накинув на голову черный платок, заорала благим матом:
"У, сучьи дети, пошли вон! Чтоб вас черти унесли! Проваливайте!"
Клюка выскочила из окошка и чуть не попала Рыжему в лоб. Тот ловко увернулся. Узница в неистовстве бросилась на решетку.
"Я вам задам!" - брызгала слюной пленница.
Как ей хотелось их достать, ударить, причинить им боль. Но никак ей не добраться до них, ну просто никак. Мальчишки, понимая, что они в зоне недосягаемости стали ее дразнить:
"Салтычиха дура! Салтычиха дура! Ведьма!"
Появились другие зеваки. Они смеялись, потешались над ней. А она неистовствовала в бессильной злобе, выкрикивая какие-то угрозы и проклятия, и трясла решетку. Затем выпустив пар, задернула шторы и притаились...
Кто-то запел разудалую песенку, сочиненную про знаменитую узницу:
Салтычиха-болтычиха,
И высошная дъячиха!
Власьевна Дмитровна Савивша,
Давишна барышня!
А у нас пироги горячи, горячи!
С рыбкой, с язы'чком
С говядиной, яичком!
Пожалуйте у нас
Для вас в самый раз!
В нашей лавке атлас,
Канифас,
Шпильки, булавки,
Чирьи и бородавки!
Салтычиха снова разразилась бранью в адрес собравшихся, но не открывала занавесок. А люди все продолжали смеяться и дразнить кровавую помещицу. Им было ее ничуть не жаль.



Дарья Николаевна прожила в монастыре 33 года, родила ребенка от одного караульного, а раз в неделю по воскресным дням ее выпускали посмотреть на купола Владимирского храма - к алтарю убийцу не пускали.
Умерла грешная мучительница в возрасте 81 года и была похоронена на кладбище Донского монастыря. Там до сих пор ее мраморный саркофаг.
Однажды участников передачи "Битва экстрасенсов" привезли в Теплый Стан на место, где раньше находился особняк Салтыковой, и попросили представить картину некогда происходящих событий. И один из экстрасенсов закрыв глаза начал рассказывать:
"Здесь стоял хозяйский дом, а там пруд обмелевший - раньше он был глубже... А вот еще картиночку вижу - на берегу сидит девушка в белой рубахе и по щекам ее бегут слезы..."
Не наша ли это героиня Варвара, что нашла смерть по приказу Салтычихи в этом пруду. Видимо время от времени спускается с небес наша утопленница, идет к берегу, садиться и горько оплакивает свою несчастную судьбу. Может и жених у нее был завидный, и свадьбу веселую хотели сыграть, может мечты заветные девичьи имела, и о счастье своем женском грезила. Кто знает. Все было у нее впереди. Молода она была, красива. Добродушна, радостна. Но злой рок в образе Дарьи Салтыковой вмешался в ее судьбу. Оборвалось на этом пруду нить ее жизни. Ради развлечения, ради удовольствия. А сколько здесь в этом зловещем месте невинно убиенных душ летает - не счесть! Задушены, замучены, утоплены. И во всем виноват Троицкий монстр - Салтычиха.
Не обретя женского счастья, маньячка-садистка выместила свое зло и разочарование на других людях, лишив их навсегда права на счастье.

На многие десятилетия Дарья Салтыкова осталась в памяти народной образчиком самого бесчеловечного садизма. Молва обвинила ненавистную "Салтычиху" даже в таких преступлениях, которых она на самом не совершала (например, людоедстве).
По большому счету, история Салтыковой может рассказать нам о наших предках не меньше творений Фонвизина и Карамзина, хотя, разумеется, рассказ этот окажется совсем неромантичным.

© Copyright Мазурин