Встречай рассвет
не думая о вечном.
Смотри,
как открываются глаза.
Ложится спать невеста
В платье подвенечном,
А солнце
Принимают небеса.

И день приносит новые решенья,
но перед тем,
как бег начнут часы -
Рассвет встречай
не думая о вечном,
Смотри, как воздух
Впитывает сны,

И как будильник спит
в своей могиле.
В нем нет души,
Он видит только суть.
Он беспощаден и к ребенку,
и к калеке,
Но ты его сумеешь обмануть.

Встречай рассвет
Не думая о вечном,
Ведь вечность может
И не наступить,
Ложится спать невеста
в платье подвенечном,
И где-то волки
Начинают выть.

Но пережить лишь день -
Она проснется,
Прохлада сменит
грязно-липкий зной,
К твоим глазам
рукою прикоснется,
и окунет тебя в
таинственны покой.

часов на шесть...
пока не встанет солнце

Фотографии Killer_Queen_ : группа СЕЛЕРА

фотограф: Юрий Миронов

Фотографии Killer_Queen_ : группа Селера

Фотографии Killer_Queen_ : klukvography.com

Да ну в п*зду!
Мне начихать на принцип,
И на барьер из каменной стены,
Который держит,
В спину колят спицей,
А по бокам разводятся мосты!

Теперь плевать,
Ты что шептал, что плакал,
Кому-то показалось все враньем,
Устал кричать,
Но до конца не падал,
А по спине бежала кровь ручьем...

Иди вперед,
Тебя НИКТО не держит!
И лишь стена мешает сделать шаг -
Не объяснить!!!
Но кто-то будет первым,
А кто-то остается в дураках...

Вся эта злость
Сжимается в мгновенье,
Вдруг стену поцелует телефон,
Она вздохнет,
И разлетится в пепел,
В ушах оставив столь обидный звон.

Ты успокоишься,
Вперед протянешь руки,
И их коснется мраморный закат,
Вот все прошло,
Но даже как-то скучно,
И грустно, что нельзя пойти назад.

Зато вперед свободен путь!!!
Ну наконец-то...

Мы с тобой такие разные
Хотя толком никто и не скажет
Сколько вместе мы лет

Мы с тобой такие разные
Столько спорим и сами не знаем
Кто прав, а кто нет

Мы с тобой так долго не видимся
Хотя каждый целыми днями
смотрит другому в глаза

Мы с тобой так сильно ненавидим друг друга
Ты ненавидишь меня
Я ненавижу тебя

Только каждый раз наступает ночь
Ты ложишься спать
Только каждый раз наступает ночь
Я ложусь с тобой
Только каждый раз ты
Не чувствуешь меня
А я к тебе прижимаюсь
Своей щекой

извини, я нечаянно!!!!!
извини, я нечаянно!!!!!
Извини меня!!!!!! ЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ нечаянно!!!!!

Дело вот в чем, мои дорогие -
Я не знаю, чего я хочу.
Вроде полз по-тихоньку к могиле,
только думал все, что лечу.

Забивал себе голову ветром,
И обманывался весной,
Красоту искал в выцветших лицах,
Наслаждался унылой тоской...

Все выдумывал лживые рифмы,
Чтоб себя отделить от других,
В пустоте искал откровенья...
Сам себя загоняя в тупик.

Вот и солнце теперь еле светит,
Вот и ночь не приносит тепла,
Мы давно уже больше не дети,
Безответной осталась мечта.

не горюй... уже не так долго.
пусть обидно, что вышло не так...

нам всем плевали в душу...
За окном
тянулась мрачная весна
И сапогами
Топтали люди землю,
Без вражды
Пиная то,
Что попадалось под ногами.

Нам всем немного лгали...
В тихине
Уставшей кухни
Мутными словами,
От бесконечных споров
Охуевшим ртом
Я тихо откровенничал с богами

нас всех мешали с грязью...
Без тоски
Я вспоминаю
Светлые мгновенья,
Когда друзья все
были не враги,
Когда друзья все
были утешеньем...

мы часто ошибались..
но зачем
кому-то нужно было
все это разрушить?
А время душит
Бесконечным сном...
И по утрам меня
Все чаще сушит.

мы много спорили
И дрались,
И тогда
Нам все казалось
Каменным и вечным.
Но время рушит даже города...
Нельзя же быть
Всегда таким беспечным.

И пусть тот прав,
Кто помнит, и не злится...
И пусть тот прав,
Кто рук не замарал,
И пусть тот прав,
Кого другой боится...
На эту правоту я
просто срал.

Здесь нету оправданий,
Нет надежды...
Слова - не палки -
Ранам не зажить.
И не забудутся
Все наши приреканья...
И не начнем мы друг для друга жить...

Но разве выход просто все закончить?

В общем-то, в данной ситуации у меня есть только один выход.
- Сколько нам еще ехать? – я поворачиваюсь к Тимуру.
- Около часа, - отвечает он.
- Долго… - я строю вид абсолютной безразличности, - А пиво осталось еще.
- Да сколько угодно. Мы вчера не так много и выпили, - Тимур смотрит на меня, - А ты что, решил сутра оформить?
- А почему бы и нет? Чего добру пропадать. Будешь?
- А, пофиг! Давай! – и Тимур тянется под стол за пакетом.
- Вань?
- Ну, можно, в общем-то! – Ваня ухмыляется. Он прекрасно знает, чем это все закончится. Скорее всего, он рад. Мне всегда было тяжело понимать его. Но сейчас он рад.
Слава Богу. Больше всего на свете я не люблю напиваться один. Правда, не так часто и приходится. Но сейчас отдельный случай.
Пробки отлетают в потолок. С хлопком. Падают на пол. На стол. На кровать.
- Ну, за предстоящий концерт! – сейчас я – само веселье!
- За концерт!

За час напиться до такого состояния довольно сложно. Но при определенном желании возможно.
Въехав в черту города, поезд начал еле плестись, подарив еще несколько драгоценных минут.
И вот я уже почти не соображаю, что делаю. Говорю обо всем подряд. Громко кричу что-то Тимуру. И это все утром.
Я рассказываю какие-то совершенно идиотские анекдоты. Мы спорим на какие-то еще более идиотские темы. Я уже практически не помню причины, почему я сейчас такой. Практически не помню… скорее, пытаюсь не вспоминать. И это у меня неплохо получается. Но поезд останавливается, и вместе с ним останавливается мое сердце.
Да чего же я так сильно испугался?
Пассажиры будут выходить еще минут пять. Тимур встает.
- Погоди, - мямлю я, - давай допьем.
- Ладно.
Мы допиваем наше пиво. Меня уже просто тошнит от него. Мне действительно плохо. И сейчас уже все равно.
Я встаю. То, что надо!!! Эврика!!! Я не могу стоять. Падаю обратно на кровать…
- Мы мусора за собой не оставили? – пытаюсь сказать я, а буквы прыгают по предложению, что ребенок на батуте.
- Да вроде чисто… чего-то ты перебрал, по-моему.
- Нормально.
Пытаюсь встать. Но опять заваливаюсь на кровать. Мамочки родные, да я практически в говно.
- Придется ему помочь, - говорит Тимур Ване.
- Потащили.
Ваня совершенно трезвый. Он практически и не пил. Тимур пьяный, но до меня ему далеко. Они берут меня под руки и волокут к выходу. Я кое-как перебираю ноги. Одно спасение – за вещами приедут специальные люди. Я имею в виду инструменты.
Выходим в тамбур. Точнее они выходят. Меня выносят.
Я вижу, как она стоит на платформе, прощаясь с пассажирами.
Я закрываю глаза…
Поскорее бы убраться отсюда…
Шаг, еще шаг. После такого долгого заплыва шаги даются мне с трудом.
Я закрываю глаза…

Я сознательно не поднимаю головы. Я не настолько пьян, насколько выгляжу.
- До свидания. Удачного концерта!
- Спасибо, Даша, - Тимур говорит ей, - а вот это наш солист.
Она улыбается. Я чувствую это. Интересно, это улыбка умиления, или отвращения?
- Надеюсь, на концерте он будет выглядеть лучше.
- Мы тоже. Что ж, всего вам доброго.
- И вам тоже. До свидания. Спасибо за автографы.
- Не за что, - хором отвечают Ваня и Тимур, - До свидания.
Бля, да сколько можно прощаться??? Несите меня уже скорей отсюда!
И они несут меня. Волочат по перрону в сторону вокзала. Постепенно, чтобы они ни о чем не догадались, а начинаю идти более активно. Заходим в здание.
- Где туалет? – я смотрю на Ваню, все еще держась за него. Тимура я уже отпустил со словами искренней благодарности.
- Вроде там, - Ваня показывает в конец зала, - Тебя проводить?
- Да не, я сам. Вроде нормально уже. Надо умыться.
Я пересекаю зал и захожу в туалет. Вообще-то, я прекрасно знал и без Вани, где он находится, просто нужно было что-то спросить. Кое-как плачу за вход.
Кабинка чистая, но очень сильно воняет хлоркой. Наверное, только что вымыли. Так даже лучше.
Я стою над унитазом, и меня и вместе с рвотой из меня выходит весь алкоголь, вся моя любовь, и все мое отвращение. Из меня выходит твоё солнце, твой мир, и твои улыбки. Какого дьявола я их только заметил! Мне настолько плохо, что лучше я себя не чувствовал уже долгое время. Наконец-то, все кончилось. Хотя бы в рамках этого поезда. Наконец-то.
Я закрываю глаза…

Ну что ж, берега уже не видно. И то хорошо. Я иду, собирая в сумку мысли. Одинокое путешествие без конца. А так хотелось бы, чтобы рядом шел кто-то еще. Тот, кто мог бы разделить с тобой усталость. Кто смог бы отломить тебе кусок от своего хлеба. Кто подхватил бы, когда ты споткнешься. Но в одиноких путешествиях такие бонусы не предусмотрены.
Я иду по дороге. Она очень узкая. Даже не дорога – тропа. И эта тропа уходит в лес. Осенний лес. Вокруг осень. Я только сейчас это понял. Вокруг осень, раскрасившая все своими красно-золотыми красками. Вокруг осень, подарившая всему сладкий аромат безнадежности. Вокруг осень, затянувшая синее небо. Осень, готовая обрушить на меня свой ливень. Холодный и противный. А впереди лес. В лесу слишком легко заблудиться. Но заблудиться может лишь тот, кто знает, куда идти. Я же иду в лес…
Я закрываю глаза…

Мы выходим на площадь перед вокзалом. Я уже говорил, что информация о точном времени нашего приезда не подверглась огласке, поэтому и фанатов здесь нет. Да и потом: сейчас бы больше похожи на привокзальных алкашей, а не на знаменитостей. Машина ждет нас на парковке.
По пути в гостиницу я стараюсь ни о чем не думать. Я очень люблю приезжать в новые города. Раньше любил. Теперь эти постоянные переезды не вызывают у меня никаких особых эмоций. Поезд – гостиница – концерт – клуб – гостиница – поезд. Кто-то может со мной поспорить, что это не кольцо? Замкнутая система. Еще не доехав до гостиницы, я уже знаю, как и когда я оттуда уеду. Еще не доехав до города, я уже знаю, что буду там делать. Еще не сыграв концерт, мне уже кажется, что я его сыграл. Все повторяется. А чего еще я хотел? Чтобы жизнь была лучом, а не спиралью? Бесконечной? Или что?
Я и так живу отлично от многих. Но в чем состоит это отличие? Материальные ценности не так важны. Деньги, слава, признание. Даже если наша группа попадет в историю – кому все это нужно? Разве это важно?
Я задаю слишком много вопрос. Последнее время слишком много. Давно пора успокоиться. Повзрослеть.
Я делаю свою работу. Делаю ее хорошо, раз кто-то до сих пор приходит на концерты. Я делаю ее не один. Даже если я вру, то может мое вранье для кого-то покажется правдой. Может я, сам того не понимая, открыл кому-то глаза. Может какие-то слова, которым я не придал значения, стали для другого человека откровением. Я не знаю… это ведь слишком большая ответственность. И раз я выбрал для себя этот путь, до должен эту ответственность взять на себя.
Выбрал… я не выбирал. Я просто всегда знал, что так должно быть. Что я должен стать музыкантом. Я хотел им стать. У меня не было выбора. Я не хотел становиться пожарником, не хотел становиться строителем, не хотел становиться продавцом. Мне не из чего было выбрать. Я стал музыкантом, потому что это был единственный выход для меня. Также как и сейчас у меня нет другого выхода, как ехать в гостиницу, хотя я с удовольствием прошелся бы пешком. В машине меня начинает укачивать.
У Тимура звонит телефон.
- Алло… да… - смотрит на меня, слушает, - да-да-да… и что нам делать?... А остальные?... И как мы должны все успеть?...
Я вопросительно смотрю на него.
- Ну ладно, хорошо… ладно… я поговорю с ними. Да, пока. – вешает трубку.
- Ну и? – мы с Ваней ждем разъяснений.
- Короче, сегодня днем взорвали какой-то ларек рядом с тем местом, где мы должны были завтра выступать. В целях безопасности наш концерт сдвигается на один день. Завтра выходной, - говорит Тимур. Я прекрасно понимаю его напряжение, потому что знаю, что сейчас будет.
- Завтра? – спрашивает Ваня, - но как мы успеем на следующий концерт?
- Придется лететь, - отвечает Тимур.
- Ну нафиг! Никуда я не полечу!
- Ваня, у нас нет выбора.
- Никуда я не полечу.
- Это не ответ…
Ваня отворачивается к стеклу и дает понять, что разговор окончен. Как я не люблю, когда вот так вот происходит.
- Вань, следующий концерт последний в этом сезоне. Слетаем один раз, - я вытягиваю указательный палец, - Обратно поедем поездом.
- Ну так раз это последний концерт, почему нельзя и его на день перенести?
Тимур, раздраженный Ваниной упрямостью, поворачивается к нему:
- Я уже спросил у Леши. Потому что в таком случае придется заплатить слишком большую неустойку. Билеты на тот концерт начали продавать за полтора месяца. У нас нет вариантов, Вань!
- Тем более поезд туда идет три дня. А самолет долетит всего за пару тройку часов. Два дня выходных. Нормальных выходных, Вань, - я смотрю на него восторженным взглядом пьяного человека, - Два дня, представляешь? Можно будет погулять по столице, отдохнуть. И сегодня отдохнем. А самолеты…
- Ладно…
- А самолеты не такие уж и страшные…
- Я сказал «ладно»!
- … Не такие уж и страшные, чтобы бояться на них летать…
- Да успокойся уже ты, - но в его голосе нет раздражения. Скорее радость то того, что он немного потрепал нам нервы, и что мы его немного поуговаривали. Теперь все нормально.
Проблема себя исчерпала. А может, я просто так думаю своей пьяной головой. Ваня смотрит в окно.
Я закрываю глаза…

Лучше бы я никогда не садился в этот поезд. За пять лет я практически забыл Машу. Она больше не попадалась мне неожиданно на глаза. Не было больше этих странных совпадений. Наши пути больше не пересекались. Ни физически, ни духовно.
А вот сегодня я опять думаю о ней. Она была единственным человеком, которого я успел если не полюбить, то хотя бы подумать, что полюбил. Она была… а потом исчезла. И это тоже было очень странно, очень неожиданно. Это тоже было… а потом тоже исчезло.
Я не знаю, что случилось бы, если бы мы продолжили играть в эти игры. Я не могу представить себе, какие бы были последствия. Может быть, я бы полюбил ее по-настоящему. А может быть возненавидел. Может быть, у нас сейчас были бы уже дети, а может, не хватало бы денег даже на картошку. Я не знаю… поэтому, по прошествии всего этого времени, я пришел к выводу, что благодарен ей. За то, что случилось. За то, что произошло, что разорвало мне сердце. И не смогло сшить обратно. Я благодарен ей за ту грусть, за ту тоску. Благодарен, что это все не превратилось в вереницу банальностей. Что все осталось загадкой, на которую я, возможно, когда-нибудь найду ответ.
Я благодарен ей так же, как и своей старой группе. Благодарен ей так же, как и своим ушедшим друзьям.
И я просто не знаю, что мне делать.
Стоя в коридоре вагона, я смотрю вслед удаляющейся проводнице, и думаю о Маше. А вдруг ее тоже зовут Маша? Было бы забавно, правда? Можно было бы сразу идти вешаться…
Интересно:
- А зовут тебя как? – спрашиваю я, и она оборачивается.
Я вижу твою улыбку.
- Даша.
- Даша?
- Да. А твоё имя я и так знаю, - и она уходит в тамбур… в соседний вагон… в соседний мир…
Даша. Черт возьми, а ведь я почти угадал.
Глупо улыбаясь, возвращаюсь в купе.
- Где ты был? – спрашивает Тимур.
Ваня спит, привалившись к стенке.
- Да так, хотел воздухом подышать.
- Ясно. Пиво будешь еще?
- Конечно буду…
Что мне еще остается делать?
Мы тихо разговариваем, под мерное покачивание вагона. Обсуждаем предстоящий концерт и новый альбом. По возвращению домой из этого тура мы планируем взяться за работу. Этот альбом будет не похож на другие. Я хотел бы, чтобы он был немного тяжелее и грустнее. Я не хочу никому больше врать. Мне не важно, будет ли он продаваем, найдет ли своего слушателя. Я просто больше не хочу врать. Я столько времени потратил, обманывая всех, в том числе и себя. Себя в первую очередь.
Говорю обо всем этом Тимуру. Он соглашается. Я уверен, он действительно понимает меня. Настолько, насколько один человек может понять другого. То есть не до конца.
Мы долго сидим. Слишком долго, чтобы надеяться, что меня еще кто-то может ждать за пределами этого купе. Сознательно ли я это сделал? Наверное, да. Что мною двигало? Наверное, страх. Просто страх того, что мне не о чем будет поговорить с новым для меня человеком. Просто страх того, что все это могло бы закончиться не совсем правильно. Этот поезд – лишь мгновение моей жизни. Вполне вероятно… я бы даже сказал, что вероятность слишком большая… вполне вероятно, что я больше никогда на нем не поеду. А если и поеду, то не факт, что именно в ее смену, и именно в ее вагоне. И совсем не факт, что она вообще останется работать тут. Молодая девушка. Почему проводница? Хотя бы и в столь роскошном поезде, как этот.
Скорее всего, завтра мы расстанемся навсегда. Выходя из вагона, я скажу ей «Пока, приятно было познакомиться», а она скажет «Мне тоже». И я ее больше никогда не увижу. А она меня – наоборот. И если сегодня я совершил бы ту ошибку... короче, если бы я ее сегодня трахнул, или сделал бы вид, что собираюсь трахнуть… то что бы она чувствовала потом? Глядя на меня на концерте, или на экране телевизора, или слушая мои песни.
Что бы она подумала обо мне? Я не хочу знать. Не собираюсь знать. Я не в силах предложить ей то, что она заслуживает. Я слишком непостоянен. Слишком беспокоен. Слишком глуп. Я просто слишком много вру.
Что бы могло случиться потом? Когда мы смотрим романтические мелодрамы, когда читаем любовные романы… когда мы подходим к концу, почему не спрашиваем себя – «Что будет потом?»
Какая красивая сцена! Популярная рок-звезда влюбляется в проводницу поезда. Они обмениваются взглядами, улыбками, и вот он у нее в купе. Затемнение. Набор плавных сцен. Страстных движений. Музыка. А потом что?! А потом он уходит, а она остается. А когда она будет смотреть наш концерт по ящику, когда она будет смотреть его со своими подружками, то от обиды и горечи, а может по каким-то другим причинам, она повернется к ним и скажет: «Знаете, а я спала с этим парнем!». Тогда подружки посмотрят на нее, и скажут что-нибудь типа «Да??? А я спала с папой Римским!», и зальются смехом недоверия, смехом издевки. И она не станет с ними спорить.
А может быть она просто забудет меня, потому что на этом поезде периодически ездят люди в сто раз известнее и популярнее меня, в миллионы раз красивее, в мириады раз умнее. Возможно, все будет именно так.
ВОЗМОЖНО, Я БУДУ ИСКАТЬ ОТГОВОРКИ-ОПРАВДАНИЯ ДО КОНЦА ЭТОЙ СТРАННОЙ НОЧИ.
Тимур уже устроился на ночлег, и мне следует перебраться к себе. Выходя в коридор, я бросаю взгляд на дверь ее купе. Как раз в тот момент, когда она захлопывается. Значит, она еще не спит.
Так или иначе – я полный мудак.
Я закрываю глаза.

Я вижу твою улыбку. Она ярче солнца. Поверь мне.
Я закрываю глаза.

Поезд прибывает утром. До последнего момента я не хочу выходить из купе. Не хочу встречаться с ней глазами. Сердце бьется, а голова смертельно болит. Как я ненавижу всю это сраную любовь. Нет. Не так! Всю эту сраную влюбленность!
Тимур заходит ко мне.
- Доброе утро!
- Доброе!
- Ты чего тут сидишь? Пойдем к нам, чаю попьем!
- Что-то плохо себя чувствую после вчерашнего, - говорю ему я, - Лень двигаться. Давайте лучше вы ко мне.
- Ладно. Сейчас придем, - и уходит обратно.
Через несколько минут появляется уже с Ваней и с тремя чашками чая:
- Кстати, видел проводницу?
Лучше помолчи. Это я говорю себе.
- Нет, не видел. Зачетная?
- Да вообще улет! – смотрит на меня, - Как это ты ее не видел? А билет у тебя кто проверял? Тут больше некому…
- Да? Не обратил внимания, наверное. Я вчера слегка подзаебавшийся был.
- Странно. А у нас с Ванесом она даже автографы попросила. Узнала.
Ты режешь мне сердце, Тимур. Лучше замолчи.
- Да я просто, наверное, так оброс, что сам на себя не похож. Может, постричься?
Видит Бог, что моё спасение – в другой теме.
- Она сейчас, когда чай нам приносила, спрашивала про тебя.
Это типа пинка по зад. Но я старательно делаю вид, что слегка недопонимаю.
- Ну, наверное узнала меня, но потом.
- Ладно, будем выходить, я вас познакомлю. Ее Дашей зовут. Ну и, наверное, ей и твой автограф нужен для коллекции.
- Наверное.
Я бы сейчас залпом проглотил бы весь этот горячий чай. Он бы обжег мне горло, желудок, и я бы умер от ожогов внутренних органов.
Я закрываю глаза…

Уходить. Надо скорее уходить с этого берега. Река слишком заманчива. Солнце, отражаясь от ее голубой воды, ослепляет меня. Рисует передо мной соблазнительные картины… будущее, или прошлое. Не знаю. Знаю только, что очень сложно оторвать от них взгляд. Хочется встать, и снова войти в реку. Погрузиться на ее дно. И снова плыть. Теперь уже окончательно.
Что это за картины? Улыбки людей… земля, разукрашенная цветами. Живыми цветами. Настоящими миражами цветов. Это песни. Это слезы. Река рисует мне любовь, и я смотрю на нее, не в силах оторваться. Рисует мне небо. Улыбку…
Поэтому надо уходить. Убегать как можно дальше. Не прятаться, конечно, но убираться подальше. Ради своей же собственной безопасности. И безопасности других людей. Не важно. Просто людей. Надо уходить…
Я встаю, беру сумку. Да-да, она до сих пор со мной. Как видишь, с тех пор вообще мало что изменилось. Единственное – я стал немного блеклый. Выцветший, как будто бы. Но это все влияние реки. Великой Реки Общего Разума. Великой Реки Общей Жизни.
Так что я беру сумку, и последний раз смотрю на реку… Да уж! Действительно! Пошла ты в жопу!
Разворачиваюсь, и снова начинаю свой путь.
И закрываю глаза…

(продолжение в четверг)

Я закрываю глаза...

Какое же ты красивое! Солнце! Разрезая толщу воды, я плыву к тебе… как бы тяжело мне не было. Словно открыли слив, и меня тянет вниз. И из последних своих сил я пытаюсь вырваться… вырваться из реки. Словно те, кто плыл все это время вместе со мной, эти живые мертвецы… мертвые жители… словно они вдруг проснулись все вместе, и все вместе пытаются ухватить меня, удержать на месте, чтобы я и дальше плыл с ними. Думаете, я не хочу? Очень хочу. Так хочу, что на какой-то момент уже готов поддаться искушению. Зачем мне все это? Эти брожения по мукам. Дом. Какой дом? Нет у меня никакого дома, и никогда не будет. А если быть до конца честным, то, наверное, никогда и не было. Есть река, и те, кто ее населяют. Есть это бездушное плавание. Есть вода, и в этой воде нет воздуха. Может быть, именно сюда я все это время шел? Самое время подумать, правда? Как раз тогда, когда решается, что будет дальше. На второй такой рывок у меня сил не хватит. А потом будет уже слишком поздно. Так может просто плюнуть на все, послать все как можно дальше, и остаться здесь. Отвернуться лицом ко дну, и плыть… плыть… плыть. И будь, что будет. А не будет ничего… я слишком долго находился здесь, чтобы понять. Ничего. Нет здесь ни конца, ни начала. И я более чем уверен, что где-то совсем далеко, а может и за следующим поворотом, всех нас, плывущих здесь, ждет водопад. Водопад, забирающий все. Водопад, не оставляющий ничего. И если ты доплыл до него, то на этом можешь ставить жирную точку. После водопада не будет ничего ни для тебя, ни для других. Плюх… а где-то новый человек войдет в реку…
Так что же мне делать? Солнце…
Я закрываю глаза…

Как давно мне не было так уютно. В полутемном купе я сижу, привалившись к стенке, и смотрю в окно. Тимур и Ваня тоже здесь, и что-то мне рассказывают. А я что-то рассказываю им. Мы обсуждаем какие-то совершенно неважные темы. Но разве бывают на свете неважные темы?
Я очень не люблю напиваться. Когда комната пляшет вокруг тебя, и люстра на потолке не может найти своего законного места. Очень не люблю тошноту. И сегодня я не напился. Пьян. Приятно пьян. Весел. Как в старые добрые времена. Сегодня я – не звезда сцены. Сегодня я – не автор сомнительных песен. Сегодня я никому не совру. Никого не заставлю плакать, и никого не заставлю смеяться. Сегодня я – всего лишь я. А почему – на это у меня нет ответов. Сегодня я здесь, несусь вперед. Сегодня я счастлив. Как же в это трудно поверить… сегодня я счастлив. А всему виной твоя улыбка…
За эти годы я привык, что меня узнают. Что нас узнают. Я привык, что ко мне домой приходили незнакомые девушки, просто гости. Приходили они, конечно, не одни. Они приходили с моими друзьями. Но приходили они именно ко мне. Это был такой аттракцион – в гостях у знаменитого человека. Они смотрели на меня… как-то странно. Пытались разговаривать со мной о моем творчестве. Не все, конечно. Но очень многие. Хвалили и восторгались, только я все эти разговоры сводил на нет. Иногда, а может и слишком часто, это заходило слишком далеко. Сутра приходилось жалеть. А порой и не приходилось. Вот только пытаясь сегодня вспомнить их имена, лица… я ничего не могу сказать. Не помню. Возможно, так даже лучше. Возможно, я не помню их еще и потому, что место всех этих лиц заняла твоя улыбка…, черт бы меня побрал.
Нельзя влюбиться в человека с первого взгляда. Поэтому я выхожу из купе, оставляя Тимура и Ваню спорящими о гениальности какого-то малоизвестного режиссера. Выхожу из купе, закрываю дверь… и что дальше? Куда я собрался? Вломиться к ней с каким-нибудь идиотским вопросом. Типа «где тут туалет?» или «сколько стоит чай?». Нет. Я всегда был немного робок с девушками. Особенно, что касалось первого шага. И даже то количество алкоголя, которое я сегодня употребил, не дает мне ни смелости, ни права сдвинуться с места. Наоборот, все только портит. Пьяная рок-звезда, ищущая подружку на ночь, чтобы скоротать утомительный переезд. Что может быть отвратительнее? Я не хотел, чтобы она подумала так.
Я стою, прислонившись лбом к стеклу, разглядывая проносящийся мимо пейзаж. Господи, как же люди тут живут? Где на десять миль вокруг нет телефона. Где на сотню миль вокруг не найти телевизора. Дом, огороженный забором. Забор, отделяющий дом от пустоты. Старая пара сидит у окна, и смотрит, как проезжает мимо мой поезд. Как их жизнь, он проносится мимо. Туда, где они не были. Туда, куда они никогда уже не попадут. Он проносится, забирая с собой их мечты. Вихрем закружит он звезды, и они улетят вслед за ним. И останется пустота. Вечная. Черная пустота одиноких ночей. Звенящая пустота пасмурных дней. Пустота зимнего холода. Пустота летнего зноя. Останется пустота, пробитая переполненным жизни взглядом.
В маленьком доме, у зацарапанного окна, сидит пожилая пара. И в тревожно-успокаивающем мерцании свечи женщина плачет, согревая своими слезами ладони мужа.
Господи, как же люди тут живут? Наверное, счастливо.
Я закрываю глаза…

И Солнце ответило. Луч света погладил меня, поцеловал, и позвал наверх. Что ж…
Руки людей отпустили меня. Воронка закрылась. Я всплыл, лишь потому, что просто захотел. Я всплыл, и почувствовал воздух. Сделал глубокий вдох… и заплакал.
Я закрываю глаза…

Все еще подпираю лбом стекло. Все еще смотрю в окно. Хотя стало уже так темно, что в окне я вижу лишь свое отражение… и отражение всего поезда. Так как я нахожусь между источником света и стеклом, то через свое отражение я могу смотреть на мир. Мир внутри меня. Вокруг меня лишь отблески металлопластиковых стен коридора. А весь мир – внутри меня. Темный мир. В темном мне. Проезжаем лес… и лес внутри меня. И птицы, которые там поют, и звери, которые там спят. Проезжаем дома. И дома внутри меня. И люди, которые там живут. И те цветы, которые они выращивают на своих огородах-полях. Проезжаем реку. Река внутри меня. И рыба, которая там плещется. И люди, которые там утонули. Все это внутри меня.
Но вдруг рядом с моим отражением появляется еще одно. И в нем тоже весь этот мир, только немного под другим углом. И эти миры, подчиняясь каким-то своим законам, электродинамики или еще какой науки, эти миры притягиваются друг к другу, и сливаются. И превращаются в один большой, широкий мир. Как же все прозаично…
Я поворачиваюсь, и вижу твою улыбку…
- Не спится?
- Да нет. Просто мои друзья о чем-то увлеченно спорят. Захотелось побыть в тишине.
- Здесь довольно трудно побыть в тишине. Это же все-таки поезд.
Вижу твою улыбку…
- Стук колес вполне сойдет за тишину.
- Что ж, не буду вам… тебе мешать, - и ты собираешься уходить.
- Да нет. Что ты, - и что же меня так тянет разговаривать на «вы», - ты совсем не мешаешь. Наоборот.
- Тем не менее, меня ждут. Я же все таки на работе, - улыбаешься… режешь меня, - может, чуть позже?
- Чуть позже?
- Я буду у себя. Если захочется побыть немного в тишине.
Тишине? Когда сердце бьется так сильно, о какой тишине может идти речь?
Она уходит. Оставляя меня на растерзание самому себе.
Как же я сегодня счастлив. Ты пришла. Я вижу твою улыбку.
Я закрываю глаза…

Я лежу на берегу. Отдыхаю от своего долгого заплыва. Я уже и не надеялся дышать полной грудью. Я уже и не надеялся ощущать мир. Мир внутри меня. Что-то происходит. Потому что небо не бывает таким чистым и ярким. Трава не бывает такой зеленой, а деревья не бывают такими пышными. Что-то происходит, но что именно, я пока не знаю. Или не хочу знать. Плавая в этой реке, я тоже частично умер. Частично атрофировался. И это уже не лечится.
Но я здесь. Я чувствую теплый ветер. И за это я хотел бы сказать кому-нибудь спасибо. Вот только никого вокруг нет. Все ушли купаться. Я одинок в своем счастье. Впрочем, так было всегда.
Счастье… лишь иллюзорность. Меня ждет еще слишком много, а может наоборот, слишком мало, чтобы испытывать счастье. Я вылез из этой гребаной реки, и это было счастье. Я вдохнул воздух, и это было счастье. Было, понимаете? Я снова я.
Скоро, очень скоро, я поднимусь, и отправлюсь дальше. На поиски дома. Бесконечные поиски. Может, позже, я наконец-то пойму, что все это было зря. Может позже, когда уже ничего нельзя будет изменить, я вдруг пойму, что был счастлив. Нельзя испытывать счастье. О нем можно только вспоминать. Мой замок. Я же был так счастлив. Осознавая то, что всего этого мне больше не вернуть, что время настолько беспощадно, что не дает даже шанса, а одни лишь обрывки памяти, осознавая все это, я понимаю, что был счастлив. В бесконечных поисках, в постоянном стремлении. Мир был другой. Как будто бы я жил на другой планете. Даже запах воздуха был другой. Даже ночи были другие. Мой замок, в котором мне не было покоя, в котором мне не было места. Он был другой… мне нет туда пути теперь. Ведь в нем я был счастлив. В поисках нового счастья, этого жестокого атрибута жизни, этого заветного атрибута воспоминаний, я вновь отправлюсь в путь. А вот обрадует ли меня то, что я найду – это не важно. Я вспомню свою дорогу, и скажу – я был счастлив. Я вспомню реку, и скажу: «Пошла ты в жопу, сестренка!!!»
Я закрываю глаза…

(продолжение в понедельник)

Сегодня я закончил столь затянувшуюся работу над этой повестью. Я буду вывешивать ее здесь, как и раньше, небольшими кусками. Хотя если кому-то станет интересно, могу скнуть по почте полностью. Возможно, в дальнейшем она будет переделываться и переписываться, но на сегодняшний день она закнчена. Приятного чтения...

А знаешь, дорогая, в самом деле
В любви нет места похоти и лжи,
Нет места безмятежному блаженству,
И места нет, чтобы выращивать цветы...

Нет места долгим страстным поцелуям,
Нет места томным взглядам в облака,
Нет времени, чтоб что-то сдвинуть с места,
Зато есть смелость договаривать слова...

Но постоянное движенье на пределе
Но нестерпимое желание орать
Все это есть, но не дойти до цели
Не умудрившись что-то потерять...

А не прощенные обманы и притворство?
А не рассказанные до конца грехи?
И бесконечных опозданий оправдания...
И недопонятые белые стихи...

И в этом не правдивом поведении
Друг друга любим, не хотим терять...
И глядя в спину после горькой ссоры
Нам остается только ждать...

и каждый день дарить прощенье...

Фотографии Killer_Queen_ : FHE IV in REVOLUTION

Finec Hard Event IV in REVOLUTION club


По уже сложившейся традиции выкладываю 5 фоток с последнего концерта в клубе Революция.

Посвящается...

Она сидела у окна, и смотрела на проезжающие машины.
«Ничего я теперь не боюсь, и терять мне больше нечего», - подумалось ей опять. И тут же вспомнились слова подруги: «Глупости не говори. Как это нечего?» И тут же вспомнилось неловкое молчание. Поняла. Действительно нечего. Но сказала другое: «Вся жизнь еще впереди». И опять поняла, что сама сказала глупость. Но на то она и подруга, чтобы в любой ситуации утешить. Хоть как-то. Хоть попытаться.
А терять было действительно нечего. Шел дождь. В пасмурном городе шел дождь, и мчащиеся по лабиринтам дорог машины поднимали вокруг себя водяные завесы. И все казалось мутным, холодным и враждебным.
Она сидела у окна, держа в руках последнюю фотографию сына. Смотрела на улицу. И плакала. Небо, наверное, тоже плакало. Но она подумала, что это слишком глупая метафора, и не может такое большое небо плакать о такой маленькой ней. И вообще небо не может плакать. Просто дождь. А на небе никого нет. Потому что если бы хоть кто-то там был, он бы не допустил всего этого.
Она смотрела на мчащиеся сквозь воду машины. И думала, что вот-вот он позвонит в дверь, и она пойдет, откроет, встретит его, и обнимет. И поцелует так, как может поцеловать только мать. Думала, но знала, что не придет, не обнимет, не поцелует… И продолжала смотреть в окно, в тайне от самой себя прислушиваясь к шагам за дверью, мельком поглядывая на скрывающихся под козырьком, заходящих в её подъезд людей.
Её сын разбился всего месяц назад. Ехал на машине, и разбился. Пристегнутый ремнем, в машине, набитой подушками безопасности, разбился насмерть. Разбился так, что сначала хотели хоронить в закрытом гробу, но она не позволила. В итоге многие из тех, кто пришел на кладбище в день похорон, не смогли узнать его. Но для нее это все равно был ее сын. Он просто спал в своей кроватке. Новой. Последней. И ему уже не надо было просыпаться.
В тот вечер она плакала сильнее всего. Потому что только тогда осознала, что это конец. Для них обоих. Что теперь его закопают в землю, как какие-то десять лет назад закопали ее мужа, и она его больше НИКОГДА не увидит. В небеса она давно уже не верила. Там бы этого не допустили.

…

Он шел с другом по улице. В руке мерзла бутылка портвейна. Дождь хлестал по лицу. Ноги совсем промокли. Было гадко и противно. Деньги почти кончились. Очень хотелось тепла.

…

В тот день все ей говорили слова соболезнования. Сидя теперь на стуле у окна, глядя на этот серый, темно-серый пейзаж, она вспоминала тот день, а также все те дни, которые были раньше.
Она все помнила. Помнила, как рожала. Помнила первые слова. Все эти картины, сцены вспыхивали в ее голове, сменяя одна другую. Как он сделал первый шаг. И как она выпорола его, когда он принес домой дохлого кота. Как он первый раз пошел в школу. Как разрешала ему смотреть мультики за пятерку и отбирала по игрушке за двойку. Как он собирал на даче крыжовник, и как они с бабушкой копали картошку.

…

Холод начинал сводить с ума. Надо было либо искать, куда спрятаться, либо разъезжаться по домам. Бутылка портвейна в руке говорила не в пользу последнего варианта.

…

Помнила, как отец учил его плавать. Помнила, как выгнали из школы. И только новый линолеум на первом этаже и новая доска в учительской заставили директора переменить решение. Помнила эти бесконечные педсоветы. Замечания. И как он приходил избитый домой. Избитый, но довольный, потому что всегда был победителем. Всегда падал последним. Всегда давал сдачи. Всегда.

…

А если ехать домой – не вариант, то надо бы срочно найти уютное местечко, чтоб погреться.
- Давай в парадняк какой-нибудь зайдем? - обратился он к своему другу.
- Да куда тут зайдешь? «Понаставляли домофонов, негде плана покурить», - процитировал тот отрывок из одной песни.
- «Посажали всех барыг, негде плана замутить», - подхватил он, и дальше они уже запели хором. Даже несмотря на дождь, было все равно весело.

…

Помнила выпускной. И как он отказывался поступать в институт. Помнила его первую девушку. И то, как они сначала друг друга не полюбили. И то, как стали чуть ли не лучшими подругами. И то, как она потом переживала из-за разрыва. Помнила вторую девушку. И третью. А последняя, Машенька, до сих пор заходит к ней, и они подолгу сидят вдвоем, и плачут. А делать-то теперь больше и нечего.

…

- Да че тебе эти домофоны? Хочешь, в любой зайду, ты только дом выбери.
- Пойдем туда, - друг показал на большое кирпичное здание, - Выглядит тепло.
- Пойдем.

…

Помнила, как он получил права. Как она радовалась. Как подарила ему свою старенькую машину, потому что ей ничего не было для него жалко. И как потом он купил ей новую. И себе купил новую. Очень красивую. Как он катал ее, и как от страха вжимало в сиденья. Как она говорила ему «Сынок, только не гони», «Сынок, будь аккуратен», и как он отвечал ей «Мама, ты только не волнуйся, ничего со мной не случится».
Она смотрела в окно, за которым машины неслись как будто бы друг навстречу другу. А ведь и сейчас где-то там погибали, разбивались, врезались люди. Только ее теперь это не волновало.

…

- И че, будем стоять, ждать, пока кто-нибудь выйдет? – спросил друг, когда они подошли к подъезду.
- Ты гонишь что ли? Смотри…

…

Она все еще слушала шаги за дверью. Теперь каждый день она вот так вот сидела, и ждала. Хотя ждать уже было нечего. «Ничего я теперь не боюсь, и терять мне больше нечего». И она действительно не боялась. Ни бедности. Ни болезни. Ни смерти. Все было не важно. Главное – дождаться. Она смотрела за окно. Смотрела на фотографию. И плакала. И плакала.
И тут как резким уколом в сердце, как ударом поддых, как хлопком по ушам и вилкой по железу, в прихожей раздался звонок домофона. Она никого не ждала. На самом деле ведь не ждала. Маша уехала к своей матери в другой город. А единственная ее подруга сам сейчас лежала в больнице. Никто не мог сюда придти. Поэтому она тут же вскочила, и побежала к трубке, пока еще не перестали звонить. Она ведь НИКОГО не ждала и НИ НА ЧТО не надеялась. Но она уже больше не думала. Она просто знала.
- Кто там?

…

- Это я, открой…

…

- Саша… Саша, сынок, это ты? – она узнала его голос.

…

Он улыбнулся другу.
- Да, мам, я, я. Открывай, тут холодно.

…

Она ревела и жала на кнопку открывания.

…

- Видишь, как все легко. Поехали. На последнем постоим.
- Ну ты даешь… А если эта женщина ждать будет?
- Да что она, сына родного по голосу не узнает. Поймет, что это не он. Повзонит ему, в конце концов. Не парься.
- Да уж, - открылись двери лифта, - Ладно, поехали…

…

А она ждала. Ждала. Ждала…

Никогда не бывает поздно
Чтобы перестать делать ошибки,
Добрых слов не бывает мало,
Не бывает лишней улыбки.

Никогда не бывает нелепо
Попросить у кого-то прощенья,
Или в ссоре подать первым руку,
Не испытывая униженья...

Никогда не бывает глупым
Попытаться унять чье-то горе,
Или плакать над чье-то могилой,
Или просто сидеть, смотреть в море...

Но бывают такие моменты,
Когда ты обо всем забываешь,
Когда пальцы немеют от злобы,
Когда рушишь все, и ломаешь...

не говори "никогда"... никогда

В нашем доме бардак и разруха,
В нашем горле нет места для крика,
Не надейся, что вдруг станет лучше,
В нашем доме теперь будет тихо...

Нам теперь тяжело вставать рано,
И нет смысла ложиться так поздно,
Не затянутся старые раны,
Но и новых не будет, серьезно.

В дно упершись разбитыми лбами,
По кольцу завершая движение,
Начинается новое утро,
В зеркалах больше нет отражения...

В нашем доме мы все одиноки,
В нашем прошлом мы были слепыми,
Наше будущее ничтожно,
И не знаем теперь, куда плыли.

В зеркалах больше нет отражения
К сожалению, мы стали другими...

Не нашедшими места под Солнцем

Мне так стыдно, и хочется ветра,
Чтоб смешал меня с хлопьями снега,
Чтоб замел меня, выкинул к черту,
Чтобы я позабыл эти рифмы...

Мне так стыдно за ложь и притворство,
За стихи и за песни мне стыдно,
И за то, что, возможно, кому-то
Это все не казалось игрою...

Мне так стыдно, я только не знаю,
Как закончить. когда ставить точку?
Ведь когда ты что-то теряешь,
Пустоту надо чем-то заполнить...

Я кричу вам: "Постойте, не лезьте!"
И тогда, может, все будет проще,
Успокоюсь, останутся рифмы,
Но меня не будут тревожить...

Каждый день я бегу по равнине,
Где-то рядом со мной бегут люди,
Где-то в реках плывут чьи-то лодки...
Вам понятно? Ничего я не знаю...

Ты возьми красивое слово,
Заверни его в нужную форму,
Урони сверху две-три слезинки,
И получится очень красиво...

Так что ты уж прости, я случайно...

Что мне делать?
Я долго не верил,
В то, что скоро
мне будет не важно
Как встает по утрам
Наше солнце,
Я оставил волненье
Идущим...
Тем, кто может
Смотреть без раздумий,
Тем, кто может сказать
не стесняясь,
Тем, кто, может,
Немножко моложе,
Тем, кто толком не знает,
Что будет...
Что мне делать?
Я вроде бы взрослый,
Но играю всё
В детские игры,
Надо мною смеются
Бездумно,
Я стою на краю,
Но не плачу...
Как тебе объяснить,
Дорогая,
Мне не важно,
Что будет со мною,
И теперь ни во что я не верю,
Только холодом сводит мне
Руки...
А в руках моих
Мертвые птицы.
Птицы снов.
Тех, что больше не сняться...
Птицы слов.
Тех, что больше не скажут...
Птицы жизни,
Упершейся в стену.

Я и тысячу слов написал бы,
Но нет смысла...
себе я не верю...

Жизнь - спираль,
А витки только круче.

Ты пытаешься выкрикнуть слово,
А оно застревает в горле,
Твоя светлая, свежая мысль
Пахнет гнилью и выглядит жалко.

Ты пытаешься выйти из дома,
Только в нем заколочены двери,
Вечный сон убивающих время.
За окном спокойно и тихо...

Ты пытаешься сделать хоть что-то,
Только что, ты так и не знаешь,
Тяжело оставаясь на месте,
Ощущая свою обреченность

В нашем мире все двери закрыты,
И ключи зарыты поглубже,
Нам с тобой откопать их посилам,
Только стоит ли?
ЛОМИМСЯ В ВЕЧНОСТЬ!!!

не пускают...
наверно, так нужно.

Фотографии Killer_Queen_ : Inspiration Party в Weightless 22.08.08

Inspiration Party в Weightless 22.08.08

Наконец-то это случилось, и 15 августа наша группа новым, но уже окончательным составом пересекла порог все той же Орландины. Надо сказать, что на входе народу было очень много, и, не смотря на теплую погоду, многие были в плотных черных кожанных плащах. Мы выступали на третьей сцене. Она самая маленькая, и вообще там предполагалось играть только акустику и показывать видеофильмы. Так, начиная с 18 часов мы смотрели на большом экране записи с концертов Кино, клипы и тд. Народу набилось в зал очень много, люди даже сидели на полу. Вентиляция была не самая лучшая, а так как на каждые 10 пришедших 9 было курящих, то дышать вообще было трудно.
В 20.20 ребята из Патагонии начали свою программу. Слабенько, ибо они вообще не репетировали. Но интерактив был неплохой. Пока барабанщик Дима искал рабочий барабан, Костя (солист) искал в зале людей, которые знают текст "транквилизатора" и приглашал их на сцену. Вышли какие-то две девицы, проорали "транквилизатор" под Костин аккомпонимент, и ушли, довольные, как слоны.
В 21.00 Патагония закончила свое выступление.
В 21.10 мы начали свое, подключившись и настроившись, насколько это было возможно.
Ну, что тут сказать? Мы ОТОЖГЛИ. Это было мега-круто, и спасибо людям, пришедшим на концерт. За их поддержку и аплодисменты. Были, правда, обидные моменты. Например:
На сцене было ОЧЕНЬ ЖАРКО, так как 12 софитов, освещающих площадку, на которой троим-то тесно, не говоря уже о группе из четырех человек - это, конечно, серьезно. Плюс - плохая вентиляция и куча народу.
А народу было действительно много, так как после окончания демонстрации фильмов я лично думал, что все разойдутся. Ничего подобного. Все остались. В итоге концерт можно назвать аншлаговым, потому что места в зале вообще не было. Не повезло третьей группе, Катахреза. После нашего выступления в большом зале началось выступление группы ДЕКАБРЬ, и многие ушли туда. Тем не менее КАТАХРЕЗА мне очень понравилась. Ребята - молодцы.
Единственное, что вообще не понравилось - то, как нам отстроили (или, скажем,ю не отстроили) звук. Слава богу, что звукорежиссер вообще хоть иногда появлялся за пультом. Так, во время одной из песен какая-то пьяная целующаяся парочка задела шнур питания на микшере, и минут пять нам пришлось ждать, когда нам восстановят хоть какой-нибудь звук.
Но в общем и целом мы получили массу удовольствия и заряд положительных эмоций. Спасибо тем, кто после концерта подходил к нам и спрашивал про группу. Это действительно очень приятно.
Видео с концерта можно посмотреть тут: http://vkontakte.ru/video.php?gid=40124 Последние пять роликов - как раз и есть этот концерт. Хотя оператору надо сказать отдельное спасибо... вроде же трезвый был, когда снимал, а наснимал х*йни всякой.
Так что концерт прошел на славу, придал нам уверенности и желания двигаться дальше. Всем спасибо.
Te Deum

Фотографии Killer_Queen_ : Электричество в День Памяти В.Цоя

Электричество в День Памяти В.Цоя

Когда ты говоришь,
Что Солнце больше не взойдет,
Поверь, мне хочется смеяться...

Настанет утро,
Нас с тобой снесет,
Похмельным вихрем, нечего стесняться...

А днем
ты вспомнишь то вранье,
Уже не все так ясно понимая,

Когда свежа
пустая голова,
То даже пустота какая-то другая...

Я знаю,
что ты хочешь удивить
Меня своими точными словами.

Но прекрати слепую болтавню,
Подумай, что же завтра будет с нами?

Мы - дети...
Наши мысли - лишь вода...

Видишь я тоже лечу головою вниз с высоты своих дней твоих дней прошедших и уже не имеющих значиния для нас для меня хотя все и было здорово но это лишь повод задуматься стоит ли вообще продолжать а то вдруг будет хуже вдруг будет хуже вдруг будет и мы снова пройдем по началу круга в сотый раз пройдем по его началу не заметив ничего похожего и скажем ВОТ ОН НОВЫЙ ДЕНЬ новый вечер рассвет и закат твоей жизни моей жизни нас и в свете восходящего заходящего солнца мне все сложнее смотреть на небо ведь там для меня осталось так мало всего и так много вас и ваших глаз и в свете солнца я не могу не хочу нет хочу на них в них смотреть и плакать или улыбаться я даже не знаю я только помню что вчера было лучше что вчера я хотел чтоб наступило сегодня а сегодня я хочу вернуться и ты скажешь мне расставь запятые и точки и я скажу тебе:
НА,,,,,,,,,,,,,,,,,,,, ПОЛУЧАЙ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

В рот мне ноги,
Фак май мозг!!!

Вот он ваш, Иисус Христос!!!

В твоем милосердье
Я - просто ничтожество,
Мечтающий о
Бесконечности времени...

Твоих нежных лап я
Немое творение,
Под тяжестью бремени лет,
В прегрешеньях

ЖИВУ!!!

.......Что хохочешь?
Убей - только сразу!
В твоем монологе
Я - лишь междометие!

Да здравствует БОГ!

Почему ты так смотришь на людей? Чем ты лучше, скажи?
Я вчера шел домой и увидел мужчину с ребенком. Ребенок был болен то ли ДЦП, то ли похожей болезнью. Чем ты лучше его? Твои ужимки и прыжки выглядят намного смешнее. Чем ты лучше его отца? Тебе противно, когда тебя заставляют делать то, что тебе не интересно. Как ты думаешь, очень интересно иметь ребенка с ДЦП?
Ты ощущаешь собственное безграничное совершенство. Ты – как эталон человека. Идеал жизни. Подобие Бога.
Да, кстати, Бог не курит…
Но ты всех сравниваешь с собой. И когда ты говоришь: «Идиоты!», я бы хотел спросить: «А разве ты умнее?»
Люди для тебя – лишь мотыльки, летящие на твой свет. Знаешь, почему насекомые летят на свет лампочки? Потому что насекомые двигаются под определенным углом к лучам солнечного или лунного света. Так как эти светила слишком далеки от Земли, то для насекомых эти лучи параллельны. А лучи лампочки расходятся в разные стороны, и насекомое, попав в эти лучи, летит как бы по спирали, и, в конце концов, натыкается на лампочку… так вот. Ты просто лампочка. Те несчастные безумцы, тупицы, попавшие в твои лучи, они очень скоро долетят до тебя, и ударятся в твое стекло. Ты прозрачен и иллюзорен. На самом деле ты никому не нужен.
То, что творится вокруг, вызывает у тебя раздражение. Я спрошу: «Что ты можешь сделать?» Ты ухмыльнешься мне в ответ, и скажешь: «Я не должен ничего делать!» Это твоя оригинальная позиция, ни на грамм не отличающаяся от позиции большинства. Поэтому мы живем в такой вот… и слова-то не подобрать. Ты же сам все лучше знаешь.
Позволь спросить у тебя еще одну вещь: «Тебе что, лучше других видно?» По какому праву ты учишь других, как им надо себя вести? Почему ты не принимаешь никакие укоры в свой адрес? Самообман и пафос – вот все, чем ты можешь перед собой похвастаться. Ты простой человек. Такой же, как и все. Ни чем не отличающийся от других.
Природа подарила тебе руки, ноги и голову. Значит ты обычной Рукоголовоног. Кто дал тебе право считать себя умнее, я повторяю? Не льсти себе. Это придумал не ты. Мы все друг на друга смотрим именно сверху вниз. В любом случае. Если ты босс, то он – вошь. Если ты вошь – то он сволочь и деспот. В любом случае – правда на твоей стороне. В любом случае – другая правда на его стороне. Тогда что считать за правду? Значит, и лжи тоже нет. Вокруг одни лишь боги.
Ты прости меня, но ты мне противен. В своем тотальном самоугодничестве. В своем несравненном эгоизме. В своем непонимании своей убогости и шаблонности. Что в этом плохого, с другой стороны? Если бы все были разными, откуда бы взялся порядок. А так мы все честно и справедливо идем по пути набивания своих животов. Идем дорогой, выстланной телами слабых. Всех тех, кто хуже тебя. Всех.
А ведь было бы так просто, так легко посмотреть на человека, и без зависти сказать ему: «Ты прекрасен!» Но нет. На такие глупости мы способны лишь только будучи опьяненными ядом любви. Ты скажешь: «Любовь не может быть ядом! Любовь – единственное, что заставляет меня забыть о божественности собственного Я». Я тебе скажу: «Заткнись!» Любовь – это еще один метод повышения самооценки. Просто очень хитрый. Ведь, в конце концов, все кончается слезами. Неужели ты не понимаешь? Ведь все правы! Один человек плачет, потому что он прав. Другой не плачет, потому что тоже прав. И все здорово. Обо всем прекрасном давно уже позабыли.
Было бы так славно, если бы ты перестал видеть в других ухудшенные копии себя. Если бы ты честно сказал: «Не делай так. Я не прав. Я не могу». Но мы живем по закону «Делай как я! Давай-давай!» Смейся и танцуй, покупай и властвуй. Я завидую тебе белой завистью. Мне всего этого не дано.
И когда придет момент расставаться, я отправлюсь на небо, встану перед тем, в кого ты никогда не верил, и скажу: «Прости его. Он же лишь ухудшенная копия тебя…»
Посмотрев еще немного, я отвернулся от зеркала…

Убить поэта - как разрезать тушу
И вроде кровь пошла, и вроде крика нет,
Тебе не жаль, ему совсем не больно,
Он все равно давно уже не видит свет

Убить поэта можно без ножей,
Без пулеметов и тяжелых палок,
Достаточно немного помолчать.
В его стихах всем видно, как он жалок...

В его стихах нет выгоды и лжи,
В них нет притворства и приятной фальши,
Одни лишь сопли, слюни и цветы,
И что ты быдешь делать с ними дальше?

Его слова не принесут плодов,
Его куплеты не приносят денег,
Зачем он нужен в мире твердых слов?
Он просто напросто бездельник!

Пусть убирается туда, где его ждут...

Если всё хорошо, всё как нужно,
Разве этого мало для счастья?
Поседевшего неба обломки
Не смущают своею тоскою,

И вода не наводит на мысли,
И огонь не тревожит душу...
Если все хорошо, все как нужно,
Для чего тогда думать о вечном?

Если все хорошо, если звезды
Не мешают закрыть глаза ночью,
Если страх перед черною бездной
Не терзает твое больше сердце

Значит можно вздохнуть облегченно,
Значит ты просто напросто умер...

Фотографии Killer_Queen_ : Электричество в Орландине

Фотографии Killer_Queen_ : Акустика в Орландине

Я выключил телевизор. На инсценировку самоубийства ушла куча денег и вагон времени. Сначала надо было найти людей, которые этим занимались. Потом дождаться в морге труп, похожий на меня. Вообще гадкое дело. Выкуп трупа, подлог вместо него в гроб восковой фигуры. Омерзительно. Если бы суждено было умереть, то попади я на небесный суд. Меня бы без разговоров отправили нахер в ад, жариться на самом сильном огне. Потому что так зверски застрелить даже мертвого человека – это… это надо было сделать. В конце концов, ему было уже все равно, а многим стало только лучше. Не за это меня следовало отправить в ад. Меня следовало отправить туда за то, что я сделал со своими друзьями. Я бросил их. Предал. Безжалостно и бесчеловечно. В предсмертной записке я, найденной позже у «меня» в кармане было написано, что клуб я оставляю Андрею. Также я распределил между ребятами огромную кучу денег, якобы моих личных сбережений. И это все, что я мог для них сделать. Просто откупиться. Откупиться от зависти. От непонимания. От обид. Откупиться обманом от обмана. Я был на своих похоронах. Люди, подстроившие мое самоубийство, потратили несколько часов, чтобы загримировать меня. О том, что я жив, знало всего два человека. Еще два могли догадываться. Вот только чудодейственная сила средств массовой информации, думаю, убедила их, что выкуп трупа, отказ от вскрытия и экспертиз в записке и так далее, а также то, что никто в отеле не слышал выстрел из дробовика, - это всего лишь совпадения. Тем же двоим, кто все это устроил, я заплатил достаточно. Как выяснилось, не я один. Эти ребята вообще жили в роскоши и не в чем себе не отказывали, занимаясь как раз таким родом услуг. И еще ни одна «умершая» звезда не была обнаружена.
Я уехал из страны. Сначала хотел какой-нибудь остров, а потом решил отправиться в Штаты. Эти же ребята сделали для меня новые документы, и теперь меня звали Сергеев Андрей Александрович. В память о друзьях. Двадцати одного года. Гражданин России. В Штатах я получил второе гражданство. И несколько лет снимал номер в лучшем отеле Манхеттена, шатался целыми днями по городу. Потом, устав от Нью-Йорка, я отправился через всю страну, на западное побережье, в Лос-Анджелес. И там у меня родилась новая идея. Написать сценарий. И три года я потратил именно на это. Ходил по ресторанам, где ужинали голливудские звезды. Налаживал контакты. В итоге работа над сценарием была закончена. Это была какая-то мутная мелодрама.

Я сидел в кабинете у одного из продюсеров.
- Я прочитал ваш сценарий, Эндрю. – он смотрел на меня через свой огромный стол из красного дерева.
Я терпеть не мог, когда меня так называли, но успел привыкнуть.
- И? – спросил я, хотя по его взгляду уже было все понятно.
- Полная фигня, - он вертанулся в своем кресле, и теперь смотрел в огромное окно. А я смотрел ему в спину, - ты уж прости, но такое никто не станет снимать.
- Почему?
- Почему, - он равнодушно повернулся обратно, - да потому, что пленкой, потраченной на съемки такого говна, можно обмотать Землю, как подарочной ленточкой. И подарить марсианам на День Благодарения.
Какая идиотская шутка! Но и к этому я успел привыкнуть.
- Марсианам?
- Именно им, - ответил он, - Ты пойми, Эндрю. Зрителю уже не нужны сопли. Ему нужно что-то новое, необычное. Масштабное, если хочешь. Если ты не в силах написать что-то масштабное, то напиши что-нибудь сумасшедшее. Культовое. С наркотиками, желательно. Со смертями. Трагедией. И желательно что-нибудь заумное. Типа Реквиема по мечте. Или Бойцовского Клуба. Чтоб люди могли подумать. Только с такой херней тоже ко мне не приходи. Кто-нибудь другой обязательно возьмет ее. Но не я. Я занимаюсь другим кино. Попробуй предложить мне экранизировать книгу. И я соглашусь, если ты напишешь мне хороший сценарий по ней. Или опять же, катастрофу. Космос. Что-нибудь, что будет классно смотреться в кино…
Он еще долго мне промывал мозги, а я сидел, и смотрел в окно.
Что терять тому, для кого время не имеет значения?
Я спрятал тот сценарий, и начал работу над новым. Взял за основу «Долгую Прогулку» Стивена Кинга. Кончилось все тем, что и этот сценарий забраковали. Хотя я и сам понимал, что получилось плохо. Через несколько лет в Голливуде все-таки сняли «Долгую Прогулку», и фильм получился бесподобным. Мне было очень далеко до этого.
Еще несколько сценариев я бросил на середине, осознав всю их убогость. Я мало с кем общался, поэтому не было смысла скрывать свой возраст.
Тем не менее, я познакомился с одним начинающим режиссером. Он был всего ему было тридцать. То есть на девять лет старше меня… забавно, правда? Потому что я прожил уже около сорока лет. Или больше. В то время я начал забросил попытки написать сценарий, и начал писать книгу. Книгу о себе, о своей жизни. Конечно, для других она была фантастикой. Для меня же – автобиография. Правда я выкинул некоторые скучные подробности. В целом выходила повесть где-то на тридцать тысяч слов. Еще не законченная.
Как-то раз Кевин, а именно так звали того режиссера, пришел ко мне в гости. Мы сидели, пили это пресное американское пиво. Я рассказывал ему о России. Сказал, что приехал недавно. Сказал, что там у меня богатые родители и небольшой ресторанный бизнес.
Когда пива выпито было столько, сколько нужно, чтобы начать откровенничать, я вдруг рассказал ему о книге, которую пишу.
- Книга? – спросил меня Кевин
- Да.
- А о чем?
Я объяснил ему вкратце.
- Слушай, а можно почитать?
- Она еще не дописана, - ответил я.
- Не важно, - сказал Кевин, - Просто это отличная идея. А я давно ищу идею для фильма.
- Ты хочешь снять по ней фильм? - спросил я.
- А почему бы и нет? По-моему, должно получиться круто. Можно сделать классную драму.
- Ну не знаю, - я задумался, - в принципе, бери, если хочешь. Я запишу тебе на флэшку.
Утром он ушел. А вечером позвонил.
- Я прочитал, - сказал Кевин.
- Ну и?
- Знаешь, как книга – неплохо, но слишком затянуто. Можно было бы и рассказ написать. А вот для фильма – самое то. Осталось придумать конец.
- Я пока еще не придумал, - ответил я.
- Так придумай! В чем проблема? Вариантов полно. От хэппи-энда до трагической развязки.
- Я подумаю.

И я подумал. Придумал довольно неплохой конец, в котором появляется снова «джин», и делает из главного героя тоже «джина». И живут они долго и счастливо в своем сказочном мире. Сказочном… Сказка и получилась. Совсем не похожая на мою жизнь. Сценарист – друг Кевина – неплохо перелопатил написанный мной материал, и получился довольно качественный фильм. В Голливуде прочли сценарий, и выделили Кевину денег на съемку. Съемки заняли два года. Еще какое-то время длился монтаж. Мое имя было в титрах, как автор повести, по которой поставлен фильм. На свои деньги я провел рекламную компанию. В целом получился хороший фильм, и после недели проката кассовые сборы в несколько раз превысили бюджет фильма.
- Чувак, мы знамениты! И богаты! – сказал мне Кевин, когда мы со съемочной бригадой отмечали успех фильма.
Мне начали звонить из разных издательств, и когда узнали, что книга существует только в виде рукописи, начали заваливать меня предложениями о приобретении прав на издание. Я продал ее за полтора миллиона долларов. Книга стала бестселлером. Ненадолго.
Успех фильма помог Кевину завоевать уважение в Голливуде. А я решил забить на киноиндустрию и вернуться домой.
К тому времени никого из моих друзей не было в живых. «Минута Тишины» продолжала свое существование, но уже не была таким популярным местом. Андрей спился и умер от язвы. Сергей – от рака. Саша стал директором какого-то банка, и его вскоре убили. Об этом говорили в новостях.

В детстве я думал, что будущее – это вечное Солнце, дома-небоскребы, летающие машины, роботы и телепорты. Ничего такого не произошло. Мир наводнялся всякими игрушками, предназначенными для улучшения и упрощения жизни. Автомобили теперь можно было не водить – они практически все делали сами, от разгона до торможения. Компьютеры воспринимали практически любые слова практически на всех языках мира. Студенты теперь не вели конспекты, а носили с собой ноутбуки со встроенными голосовыми модулями, преобразующими речь в текст. А, например, то, что холодильники определяли помещаемые в них продукты, разделяя их по видам, маркам и ценам, а также по частоте использования, и через некоторое время обучались заказывать еду через интернет, учитывая вкусы хозяев – это уже было в порядке вещей. В тот же интернет можно было выйти практически из любой точки Земли, так как все вокруг было опутано WiFi-ем. Вследствие этого сократилась средняя продолжительность жизни. Однако изобретение новых пищевых добавок решило эту проблему. А телепорт так и не изобрели. Не изобрели и машину времени. Зато развитие нанотехнологий позволило довольно эффектно бороться с морщинами и другими признаками старения. Никаких лекарств от смерти, однако люди умирали гладенькими и румяненькими. Это относительно упростило и мою проблему. Теперь все думали, что я сижу на «нано». Так было удобнее.
Никаких телепортов.
Никаких летающих машин.
И марсиане не прилетели.
В космос запустили какую-то штуку, которая должна была лететь на дальний конец Вселенной в поисках обитаемых планет. За сто лет ни одной такой планеты так и не нашли. Еще через сто лет связь со спутником пропала. Последнее пришедшее сообщение с него было примерно таким: «День 734097. Жизни нет». Видать, программу писал какой-то романтик. Девиз моей жизни очень четко отражался этим же сообщением.
Хотя, если вспомнить рассказ «джина», то где-то жизнь все-таки была. Видать, спутник летел не в ту сторону.
Мне было скучно.

Прошло еще порядка трехсот лет.
Я объехал весь свет. Какое-то время я писал под псевдонимом Марат Вечный, и мои книги были довольно популярны. Более того. В какой-то момент я стал самым читаемым автором на земле. Я писал историческую прозу про мой старенький 20-й век. Писал фантастику. Психологические драмы и прочее. Имея такой огромный жизненный опыт, я пытался поделиться им в своих книгах. И у меня получалось. Я часто ездил на разные писательские семинары и прочие мероприятия. Меня даже узнавали в лицо, так как я периодически появлялся на обложках модных журналов. А потом книги перестали читать. Компьютеры стали основной составляющей жизни. По некоторым из моих книг снимались фильмы. Какие-то были успешны, какие-то оказывались полным провалом. Несколько раз я инсценировал самоубийства, несколько раз считался пропавшим без вести. А какое-то время серьезно думал свести счеты с жизнью. Вот только смелости не хватало. Когда тебе остается жить лет сорок или пятьдесят, и ты решаешь не мучаться, не ждать, а закончить все здесь и сейчас – тогда все намного проще. Грубо говоря, у тебя все равно нет выбора. Вопрос только – когда именно? Но расставаться с вечностью не так просто.
Я летал на самолетах. Думал, что хоть один упадет.

...но мой рассказ "Дай Бог, наступит завтра" занял 3-е место в одном из конкурсов на литпортале ПРОЗА.РУ (http://www.proza.ru/texts/2008/04/01/255.html) Не Бог весть что, конечно, но все равно приятно.