Бедный Павел.
1.
Однажды князь Подмышкин сказал: "Всякие Альпы хороши своим Суворовым". Неизвестно, что он имел в виду, но до потомков дошло понимание важности миссии, облагораживающей любое место человека в жизни или занятие, порой очень странное.
В нашем городе тоже есть дьяволицый парень, который при помощи широкой малярной кисти и радикально-черной туши творит на белой бумаге просто гипнотические рисунки, выдающиеся четкостью линий и впечатляющим контрастом. Круги, волны, всего несколько движений руки - и вот готов богатый материал для концептуализации. Собственно, концептуализациями Павел был всегда силен, но рисунки были не самой яркой его концепцией.
В юности Павел был диплофлотовцем - служил на дважды противолодочном флоте в городе Приполярном. Оттуда невероятная глубина его мысли, пачкучая как деготь, и непроглядная, как полярная ночь. После диплофлота Павел задержался на местной трепаноферме, где в качестве чернорабочего проработал 20 лет. Ни с кем не сошелся, ни до чего не дорос. Каждодневная близость мерзких тварей, ползающих во прахе и пожирающих человечье дерьмо, чтобы стать протеиновым деликатесом в супермаркете - мясо трепанга "SeaFoodjі" - , навевала неясные и тревожные аллюзии, и с годами всё тревожней и ясней. Конечно, человеческой душе необходим баланс, так что неудивительно, что большая часть души Павла сильно и непроизвольно стремилась ввысь, к белому и легкому.
Скоро белое и легкое обрелось в виде субстанции, назойливо окружавшей Павла всюду, куда бы он ни устремил внутренний взор - в пенопласте, точнее в том, что Павел с ним начал делать. Сам пенопласт парадоксально, при внешне обманчивой чистоте и легкости, воплощал, по мнению Павла, тяжкое вселенское зло, был венцом эпохи постиндустриального экологического нигилизма и грязью прогресса. Полный противоречий, пенопласт привлек Павла также своей легкодоступностью, простотой транспортировки и хранения и высокими потребительскими качествами, как-то низкая теплопроводность и гидрофобность.
Кроме белизны и легкости, пенопласт обладал еще одним важным для Павла свойством, свойством решающим - непотопляемостью, что так мила любому диплофлотовцу, пусть даже бывшему. С любой стороны, пенопласт был удобным соперником, с ним можно было начинать бороться не опасаясь поражения. И другом - на него можно опереться и не пораниться.
В общем, Павел начал собирать пенопласт. Техническая сторона его занятия заключалась в следующем: он набивал измельченным пенопластом полиестеровые белые мешки, зашивал их и складывал на чердаке своего гаража. Но со временем процесс сбора и переработки пенопласта превратился в богатый символами ритуал.
Начать с того, что символична была покупка пенопласта, непроизвольная, но полная покаяния покупка за собственные заработанные деньги потенциального мусора, транзитом через судьбу Павла проходящего путь из производственного цеха прямиком на свалку. В этой покупке был позорный уговор со вселенским злом из-за невозможности обойти его стороной. Лишенный выбора Павел скрипел зубами, но покупал упакованные в пенопласт продукты и приносил их домой. На этом пассивная часть ритуала заканчивалась. Приходила пора мстить.
2.
Когда первые два мешка пенопласта собрались пугающе быстро, Павел горько задумался о годах упущенных возможностей. Он попробовал собирать больше, и это было просто - пенопласт сам приходил в его жизнь в виде упаковки мясных продуктов из супермаркета, в виде тары бытовой техники. Там более, что за вывоз собственного бытового мусора Павел упрямо не хотел платить и делал это в случае только крайней необходимости.
Разбирая покупки, Павел терпеливо откладывал пенопласт в сторону и тщательно мыл его, чтобы привлеченные запахом пищи медведи не изодрали мешки, как случалось поначалу. Затем пенопласт предстояло измельчить на маленькие куски. Павел делал это руками, что символизировало собственноручное уничтожение собранного зла, воплощенного в пенопластовом мусоре. Сам процесс ломания (слово "ломка" Павлу не нравилось) привносил в его жизнь чувство удовлетворенной мести, и чем гаже был прожитый день, тем меньше выходили куски. Кроме того, было отрадно, что всеми ругаемая деструкция при грамотном и системном подходе могла принять такую социально приемлемую форму и даже быть полезной.
Очередной туго набитый пенопластом мешок Павел накрепко зашивал нейлоновой ниткой. Это символизировало окончательное возвращение собранного и измельченного зла как бы в состояние нерожденности, обратно в символическую праматку. Зашивая упрямо разверзающуюся щель мешка, он радостно отсылал это зло обратно, откуда оно, однажды условно родившись, пришло в мир - в пизду. При этом Павел страшно хохотал и тряс косматой бородой.
В какой-то момент Павел даже задумался о доле здравого смысла в том, что он делает. Он критично взглянул на своё занятие, на многочасовые ритуалы перебирания, ломания, зашивания и складирования, на домашние залежи перемытого и готового для зашивания пенопласта, взглянул на кучу готовых мешков, и его передернуло от страшной мысли: то, что он делает, делается слишком медленно! Желая наверстать якобы упущенное, Павел начал подбирать пенопласт - куски и кусочки, что попадались под ноги во время загородных прогулок, приносить из гостей, брать на мусорниках (подмечал, проезжая мимо, а позже, как стемнеет - возвращался), клянчить у незнакомых людей - словом, мессианство овладело целиком. И тогда из тумана сомнений поднялось и высоко поплыло прекрасное облачко конденсированного смысла, глядя на которое Павел понимал, зачем именно он делает все эти вещи. С одной стороны он волевым усилием изымал из круговорота мусор, спасая остатки здравого смысла от загрязнения, и это была первая, вступительная миссия Павловского накопительства. С другой стороны он еще интенсивней лил себе на душу бальзам морального удовлетворения, и это была, мой друг, вторая миссия, более важная.
И в итоге мешок, а это около пятидесяти литров объема при полутора-двух килограммах веса, отправлялся на чердак его памяти к нескольким десяткам таких же, похожих на гигантских опарышей или вареных трепангов, чтобы много лет терпеливо дожидаться там своей третьей, главной миссии, о которой Павел не рассказал бы даже под пытками.
3.
