Она утонченная, с маленькой фигуркой и хрупкими ладонями. У нее есть крылья, а в голове полный винегрет: музыка ночных клубов, тяжелый металл, картины сюрреалистов, книги, цинизм, жажда получать подарки и комплементы, выдумывать дурацкие слова и ассоциации, детский эгоизм, беспричинный испуг и хриплый глубокий голос, когда она пытается его соблазнить. Ее перепады настроений приводят его в бешенство. Наступает день, когда он хочет отделаться от нее, а она в этот день особо нежна. У него прилив любвеобилия, а она холодна и недоступна. Она несовершенна, неромантична, неестественна. Она может быть лгуньей и пуританкой.
Он вновь задается вопросом: "Так мне все-таки повезло? Или нет?"
Сгусток его отчаяния и желания сосредоточился в этой женщине. Любовь в его руках, как необтесанное полено, в ее - гончарная глина.
Вот она смеется, разглядывая каждый его глаз по очереди, и произносит свою привычную фразу: "Люблю тебя, как мясо любит соль." В этот момент ему почему-то становиться неловко, словно его поймали с поличным. Всеобъемлющий стыд за всю мужскую половину человечества – ее обманывают тысячелетиями.
Когда желание и ненависть сосредоточены в одной женщине – это страсть. Дурман. Только от этого дурмана не трещит голова, как от похмелья. Не вздувается вена на виске от бешеного удара наркотика в кровь. Этот дурман – ненависть и собачья привязанность. Он взбешен. Он переживает миллиарды противоречивых чувств.
Боже, но какое же это самовлюбленное наслаждение – когда эта любовь взаимна! Она любила Его взаимно – никаких трагедий.
Он этого не понимал. Он стал ненавидеть её за то, что любил.
Каждый раз цепляясь к ее "неправильному поведению", "глупым разговорам", "идиотским выходкам", он любил еще больше – с бешенством неотесанного мужлана. Изводил насмешками и ухмылками, стенами непонимания и нарочито повышенным вниманием к другим женщинам. О, а какое это было наслаждение – смачно выплюнуть ей в лицо очередной махровый мат. Она жмурилась, словно от яркого солнечного света, прикрывая в отвращении лицо ладонью. Она тускнела, блекла, капризничала и плакала, постоянно задавая вопрос: "Почему?". Он смеялся. Разъярен и распят перед собственным я. Его мужское я любит!
Его мужское я любит по-собачьи, по-человечьи, по-мужски, по-женски, по-космически, по-смешному, по-идиотски, по-хамски, по-математически.
