долго и не могла уснуть после нашего с мамой разговора, как не старалась. Как только я вспоминала то, что сегодня было, меня снова охватывало приятное волнение, и сон тут же уходил. В конце концов я встала голенькая и осторожно подошла к двери. Меня снова охватил тот приятный и волнующий страх, как и тогда днем, когда я вышла голышом в коридор. Мне захотелось снова испытать это чувство, и я, замирая от страха, смешанного с восторгом, вышла голышом в коридор и осторожно пошла по нему дальше. В коридоре я осторожно горел ночник, и было светло, почти как днем. Прислушиваясь, я осторожно пошла дальше, спустилась по лестнице вниз, и, стараясь не шуметь, зашла на кухню. Я была совсем голенькая и довольная, радуясь своей смелости и новому чувству какой-то новой, внутренней и внешней свободы. Через несколько минут я совсем осмелела и села за стол попить сока, но тут вдруг услышала, как кто-то спускается вниз по лестнице. Бежать уже было уже поздно, и потому я просто сжалась в комочек, сидя за столом и молясь про себя, чтобы входящий не заметил моей наготы и не стал надо мной смеяться.
Оказалось, что это спускалась вниз тетя Джет. Она была совсем голая, и это её ничуть не смущало. «А, это ты, Крис, - сказала Сюзина мама, - Ты тоже решила попить сока? Ну и правильно - такая жара…» Она тоже налила себе в стакан и встала рядом со мной, от чего я ещё больше сжалась, стараясь, чтобы ей не было заметно, что я без трусиков. «А тебя не смущает наша нагота?» - вдруг спросила тетя Джет. Я отрицательно кивнула головой и сказала, что нет, совсем не смущает… «Ну и хорошо», с улыбкой ответила тетя Джет, погладила меня по голове и пошла с соком наверх, перед этим тепло посмотрев на меня. Конечно же, она заметила, что я сижу голенькая - ведь она стояла рядом, но ничего мне на этот счет не сказала. Посидев в кухне ещё немного, я быстро пробежала к себе в комнату и легла под одеяло, дрожа от волнения и какого-то приятного возбуждения.
Утром я уже без особого желания надела свои белые трусики, и, совсем забыв о платье, спустилась вниз. Там всё было так же, как и вчера. Сюзи снова сидела голенькая, а её мама ходила по комнате в одной рубашке, наброшенной на голое тело. При этом моя мама немного меня удивила своим видом – она отдыхала в одних купальных трусиках, без верха. Мама поцеловала меня и сказала: «Вот видишь, и я решила последовать твоему примеру».
В это время к дому подъехал на машине папа Сюзи, и девочка радостно бросилась к нему. Папа обнял и поцеловал голенькую дочку, при этом очень приветливо поздоровавшись со мной и с моей мамой, и даже поцеловал её в щёчку. Затем папа извинился и сказал, что он очень устал, и потому хотел бы отдохнуть, после чего прошёл в дом.
Когда я снова играла с Сюзи на траве в парке, подружка меня снова удивила, пописав на траву прямо при мне и практически на виду у всех. Я её спросила, не стыдно ли ей писать на виду у всех - ведь для этого есть туалет. Сюзи же простодушно и искренне ответила: «Почему этого должно быть стыдно? Ведь я и так голенькая…» Я не нашла, что ей на этот ответить. Действительно, что ей ещё стесняться, если она и так бегает голенькая на глазах у всех…
Через час ко мне прибежала радостная и голенькая Сюзи, и спросила меня, не хотела бы я съездить вместе с ней и тетей Джет в ближайший супермаркет за покупками. Я, конечно же была не против увидеть что-то новое для меня, и потому пошла спросить разрешения у мамы. Мама меня легко отпустила и только сказала, смеясь: «Не забудь надеть платье, когда поедешь». Я немного этому смутилась. Ведь, если честно, я уже совсем привыкла обходиться без платья, прекрасно чувствуя себя в одних трусиках, и даже не вспомнила о нем. Кивнув, я сказала: «Конечно, мама», и, кажется, при этом немного покраснела. Я зашла к себе в комнату и надела платье, но уже без той радости что раньше. До этого я очень любила наряжаться, и бывало, что перемеривала разом все свои платья. Теперь же я чувствовала, что во мне словно бы что-то перевернулось.
Заглянув в комнату Сюзи, я увидела, что она уже выбрала себе платье, надев его прямо на голое тело и при этом ничуть не заботясь о трусиках. Я опять испытала какое-то жаркое волнение внутри себя, поняв, что Сюзи собирается ехать в супермаркет вот так, без трусиков. Я спросила у неё - разве она не собирается надеть трусики, ведь мы едем за пределы их дома? «А зачем? Мы летом всегда и везде ходим без трусиков» - спокойно ответила Сюзи. «Но там же будут люди?» - ужаснулась я. «Ну и что? Сверху же мы будем одеты, - сказала Сюзи, явно не понимая моего удивления. - Пошли скорее, а то мама нас будет ждать». После этого Сюзи взяла меня за руку, и мы побежали вниз. Тетя Джет уже стояла у машины в той же рубашке, но при этом в шортах. И тут я подумала, что наверняка под шортами у нее нет трусиков. И это меня снова взволновало.
Пока мы ехали, Сюзи постоянно вертелась рядом со мной на заднем сидении, и платье её постоянно задиралось, на что она не обращала никакого внимания. Я неоднократно видела её загорелые ноги и голенькую писю. От всего этого я чувствовала себя немного неудобно. Одновременно я ощущала плотную, обтягивающую ткань моих трусиков у себя на бёдрах и на писе, и такое пристальное внимание к ним у меня тоже было впервые. Раньше я как-то не думала о трусиках и об ощущениях, ими вызываемых. Ведь до этого надевать и носить трусики всегда и везде для меня так же обязательно, как кушать, чистить зубы и ходить в туалет.
Когда мы ехали из супермаркета обратно домой, Сюзи не вытерпела и попросила у мамы разрешения снять, наконец, это платье, в котором ей очень жарко, тем более, что мама всегда ей разрешала ехать в машине без платья. Тетя Джет немного подумала и сказала, что это было, когда они ездили с Сюзи одни, а теперь с ними еду еще и я, и поэтому надо уважать и моё мнение. Если Крис будет не против этого, сказала тетя Джет, то тогда она разрешает Сюзи снять платье и ехать дальше голышом. «Ну, пожалуйста, Крис, соглашайся», - сказала мне Сюзи. Я ответила, что совсем не против того, чтобы Сюзи разделась, и что меня это совсем не смущает. И еще я подумала, что сейчас действительно очень жарко, и потому я сама была не против снять платье. Все это я и сказала тете Джет и добавила: «Если вы, конечно же, не возражаете». «Да нет, я не против… Хоть голышом езжай», сказала тетя Джет, и я увидела в зеркало, как она улыбается и даже подмигивает то ли мне, то ли Сюзи…
Мою подружку не надо было упрашивать. Она быстро избавилась от платья и кинула его к заднему стеклу машины, а сама голышом стала радостно смотреть в полураскрытое окно. Я тоже без сожаления сняла платье, положив его рядом с собой на сиденье, при этом расслабленно вытянувшись на сиденье в одних трусиках, всё ещё ощущая их плотную ткань. Я бы, наверное, вскоре решилась бы избавиться и от них, и ехать, как и Сюзи, голышом. Однако меня смущали присутствие тети Джет и скорый приезд обратно в коттедж. Ведь там находилась мама, а я не знала, как она отреагирует на этот мой поступок. Хотя, если бы тетя Джет мне сама бы предложила снять трусики прямо сейчас, я бы наверняка не удержалась и их сняла… Но тетя Джет молчала, и я решила ничего с трусиками не делать.
(Продолжение потом)
