В этот мой благословенный вечер Собрались ко мне мои друзья, Все, которых я очеловечил, Выведя их из небытия. Гондла разговаривал с Гафизом О любви Гафиза и своей, И над ним склонялись по карнизам Головы волков и лебедей. Муза Дальних Странствий обнимала Зою, как сестру свою теперь, И лизал им ноги небывалый, Золотой и шестикрылый зверь. Мик с Луи подсели к капитанам, Чтоб послушать о морских делах, И перед любезным Дон Жуаном Фанни сладкий чувствовала страх. И по стенам начинались танцы, Двигались фигуры на холстах, Обезумели камбоджианцы На конях и боевых слонах. Заливались вышитые птицы, А дракон плясал уже без сил, Даже Будда начал шевелиться И понюхать розу попросил. И светились звезды золотые, Приглашенные на торжество, Словно апельсины восковые, Те, что подают на Рождество. «Тише крики, смолкните напевы!— Я вскричал.— И будем все грустны, Потому что с нами нету девы, Для которой все мы рождены». И пошли мы, пара вслед за парой, Словно фантастический эстамп, Через переулки и бульвары К тупику близ улицы Декамп. Неужели мы вам не приснились, Милая с таким печальным ртом, Мы, которые всю ночь толпились Перед занавешенным окном. Николай Гумилёв