Хочу поделиться радостью открытия поэтессы, еще одной поэтессы русского зарубежья, Ирины Кнорринг (в замужестве Софиевой) (родилась 4 мая 1906 года в Самарской губернии - умерла 23 января 1943 года в Париже).

Детство и отрочество Ирины прошли в Харькове, в то время она и стала писать стихи. Осенью 1920 года семья Кнорринг эвакуировалась в трюме военного корабля, идущего в Константинополь. Затем родители увезли её в Северную Африку, в Тунис. В 1925 году Ирина переехала в Париж, где спустя 3 года вышла замуж за поэта Юрия Софиева. От участия во всевозможных литературных объединениях поэтессу удерживала болезнь. Она жила в бедности, болезнь прогрессировала, и 23 января 1943 года Ирина Кнорринг умерла в возрасте 36 лет от диабета.

* * *
Я знаю, как печальны звезды
В тоске бессонной по ночам.
И как многопудовый воздух
Тяжел для слабого плеча.

Я знаю, что в тоске слабея,
Мне тёмных сил не одолеть.
Что жить во много раз труднее,
Чем добровольно умереть.

И в счастье – призрачном и зыбком, –
Когда в тумане голова,
Я знаю цену всем улыбкам
И обещающим словам.

Я знаю, что не греют блёстки
Чужого яркого огня.
Что холодок, сухой и жёсткий,
Всегда преследует меня...

Но мир таинственно светлеет,
И жизнь становится легка,
Когда, скользя, обхватит шею
Худая детская рука.
9.Х1.1932 год.

Картина - Frederick Cayley Robinson.

* * *
Не те слова. Не те, что прежде,
Когда в азарте молодом
Мы глупо верили надежде
И думали: “Переживём!”

Что ж? Пережили? Своевольем
Сломили трудные года?
И — что ж? В тупой, обидной боли —
Тупое слово: “Никогда”.

И с лихорадочным ознобом
Приподнятая сгоряча
Рука, дрожащая от злобы,
Бессильно падает с плеча.

И в безалаберном шатанье
Судьба (уже который раз?)
За безрассудные желанья
Так зло высмеивает нас.

И всё, что нам ещё осталось,
Всё, чем душа ещё жива, —
Слова, обидные, как старость,
Как жизнь, жестокие слова.

О том, что не нашли мы рая;
О том, что преданы в борьбе,
О том, что стыдно погибаем
От горькой жалости к себе.


Картина - Theodore Robinson.

* * *
Жизнь прошла, отошла, отшумела,
Всё куда-то напрасно спеша.
Безнадёжно измучено тело
И совсем поседела душа.

Больше нет ни желанья, ни силы...
Значит – кончено все. Ну, – и что ж?
– А когда-нибудь, мальчик мой милый,
Ты стихи мои все перечтешь.

После радости, и катастрофы, –
После гибели, – после всего, –
Весь мой опыт – в беспомощных строфах.
Я тебе завещаю его.
21. X. 1940 год. Paris

Картина - Theodore Robinson.

* * *
Живи не так, как я, как твой отец,
Как все мы здесь, – вне времени и жизни.
Придет такое время, наконец, –
Ты помянешь нас горькой укоризной.

Что дали мы бессильному тебе?
Ни твердых прав, ни родины, ни дома.
Пойдешь один дорогой незнакомой
Навстречу странной и слепой судьбе.

Пойдешь один. И будет жизнь твоя
Полна жестоких испытаний тоже.
Пойми: никто на свете (даже – я!)
Тебе найти дорогу не поможет.

Ищи везде, ищи в стране любой,
Будь каждому попутчиком желанным.
(Не так, как я. Моя судьба – чужой
Всю жизнь блуждать по обреченным странам).

Будь тверд и терпелив. Неси смелей,
Уверенней – свои живые силы.
И позабудь о матери своей,
Которую отчаянье сломило.

21. X. 1940 год.

Картина - Theodore Robinson.