Каюм Муртазаев с Юрием Гагариным. Узбекистан. Фото из семейного архива Муртазаевых.

Как Гагарин в пруду наперегонки с пацанами плавал

 

Юрий Гагарин был заводным, упорным, выносливым и вместе с тем добрым и сильным человеком, незазвездившимся от нахлынувшей на него славы, а даже убегавшим от нее в буквальном смысле: порыбачить в глухомани, пострелять уток. Забавная история, дающая представление, каким был первый космонавт, произошла уже после его полета в космос.

Карен Маркарян

Об этом случае, связанным с Гагариным, мне рассказал мой давний друг и коллега по работе в «Комосомольской правде» Акрам Муртазаев. Именно ему довелось плавать наперегонки с дядей Юрой. А дело был так…

Его отец - известный комсомольско-партийный деятель Узбекистана, секретарь ЦК ВЛКСМ, курировавший союзные республики (1958-60 гг.), 1-й секретарь Ташкентского горкома партии (1960-65 гг.), Бухарского обкома партии (1965-77 гг.) дружил с Гагариным еще до полета Юрия Алексеевича в космос и потом, вплоть до самой смерти летчика-космонавта… Незадолго до этого они даже обменялись рубашками в аэропорту, что попросил сделать Гагарин, улетая обратно в Москву после последнего и «тайного» (от ЦК Компартии Узбекистана) приезда к Каюму Муртазаеву.

А в прежние годы Гагарин любил приезжать отдохнуть в Узбекистан, встретиться с другом, поохотиться на уток, порыбачить на водоемах в Туркестанском военном округе (как на заглавном снимке, где он с Каюмом Муртазаевичем).

Вот в один из приездов и произошло то, что я переложил в стихи для детей – своих и всешних, которым может так будет легче познакомиться с первым космонавтом Земли, который провел на орбите 108 минут, а под водой одного из прудов Узбекистана – минуты три, если не больше…

Наперегонки с Гагариным

На берегу уха дымится,
В пруду – мальчишеский трезвон:
Кто пронырнёт, не забоится,
Кто дальше всех – тот чемпион!

Смотрели взрослые с улыбкой
На те забавы пацанов,
Как сыновья ныряют рыбкой,
И кто не подведёт отцов.

Вдруг гость компании собрался:
- Давайте тоже я нырну! –
Турнира уровень поднялся,
Как минимум, на всю страну.

Стояли пацаны в смятенье,
Да, знали – первый космонавт!
Но главное – в ином везенье:
Как равных, принял он ребят.

Его отговорить пытались:
«Брось, Юра! Сами пусть плывут!»
Но зря лишь взрослые старались:
Сказал – и всё, и точка тут.

На берегу он вешки ставил
И мерил лучшие нырки,
Подбадривал мальчишек, славил:
- Гляжу, вы просто мастаки!

Потом нырнул, и тихо стало:
Минута, две, как страшный сон…
Охрана вся затрепетала,
Но – счастье! Появился он!

Рекорд превысив почти вдвое,
Победно Юрий закричал
Так, словно не был он героем,
А чемпионом мира стал.

…Почти полвека миновало.
Но разве друг бы мой забыл,
Как с ним Гагарин Юрий плавал
И как с отцом его дружил…
03.02.2009

Рассказывает Акрам Муртазаев.

Я видел Юрия Алексеевича несколько раз. Сразу после полета и потом. Он дружил с моим отцом, иногда прилетал к нему поохотиться и порыбачить, а заодно и просто выпить.
В 1961-м это был веселый и очень подвижный человек. Но с каждым годом улыбка его становилась все грустнее. Лицо расплывалось. На брови появился шрам. Глаза тускнели. Он не хотел быть символом – он был летчиком. И не более того.
Однажды на рыбалке мы с мальчишками состязались в нырянии на дальность. Отец и Гагарин сидели на берегу. Между ними – «Столичная» и уха. Вдруг Гагарин поднялся и сказал:
– Давайте я нырну тоже.
Ребячье соревнование тут же приобрело мировой уровень: с нами, пацанами, состязается первый космонавт Земли. Но отец запротестовал:
– Ты что, Юра, брось, пускай сами ныряют!
Но Гагарин уперся. И несмотря на отчаянные протесты охраны, нырнул сам. Прошла минута, другая… Стало очень тихо. Вскоре заволновалась, затопала ногами охрана, проклиная наши дурные головы.
Совершенно бледный отец стоял на берегу, всматриваясь в мутную воду. Сейчас я совершенно отчетливо испытываю все его чувства, которые он пережил в ту страшную минуту.
И тут Юра появился. 

Увидев, что почти вдвое перекрыл рекорд лучшего из нас, Гагарин закричал. Словно победил на чемпионате мира лучших пловцов, а не каких-то там мальчишек в сатиновых трусах.

Я часто вижу эту картину: кричащий, радостный Гагарин, бледный отец, охреневшая от бессилия охрана и мы, пацаны…
В последний раз я видел Гагарина незадолго до его гибели. Он прилетел к отцу почти инкогнито, никого не поставив в известность. Отец работал в ту пору первым секретарем Бухарского обкома партии, и тайный визит первого космонавта его озадачил. Ведь Гагарин, минуя Ташкент и первого секретаря ЦК, прилетает в Бухару. Явное нарушение протокола… Гагарин в тот последний приезд почти не улыбался. А прощаясь на аэродроме, вдруг предложил отцу:
– Каюм, давай махнемся сорочками.
Прямо на летном поле они сняли рубашки. Первый космонавт и первый секретарь. Еще одно нарушение протокола.
Помню отца в тот день, когда погиб Гагарин: он держал в руках его рубашку. А я вспоминал те нырки – когда Гагарин на несколько минут опять исчез с планеты Земля. И вновь появился победителем