25 января 2013 года
исполнилось бы 75 лет со дня рождения 
выдающегося советского поэта, автора-исполнителя песен, 
актёра, автора прозаических произведений 
Владимира Семеновича Высоцкого.

Мой Гамлет (Я только малость объясню в стихе...)

Я только малость объясню в стихе —

На всё я не имею полномочий...

Я был зачат, как нужно, во грехе —

В поту и в нервах первой брачной ночи.



Я знал, что, отрываясь от земли, 

Чем выше мы, тем жёстче и суровей;

Я шёл спокойно — прямо в короли

И вёл себя наследным принцем крови.



Я знал — всё будет так, как я хочу.

Я не бывал внакладе и в уроне.

Мои друзья по школе и мечу

Служили мне, как их отцы — короне.



Не думал я над тем, что говорю,

И с лёгкостью слова бросал на ветер.

Мне верили и так, как главарю,

Все высокопоставленные дети.



Пугались нас ночные сторожа,

Как оспою, болело время нами.

Я спал на кожах, мясо ел с ножа

И злую лошадь мучил стременами.



Я знал — мне будет сказано: "Царуй!" —

Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.

И я пьянел среди чеканных сбруй,

Был терпелив к насилью слов и книжек.



Я улыбаться мог одним лишь ртом,

А тайный взгляд, когда он зол и горек,

Умел скрывать, воспитанный шутом.

Шут мёртв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!..



Но отказался я от дележа

Наград, добычи, славы, привилегий:

Вдруг стало жаль мне мёртвого пажа,

Я объезжал зелёные побеги...



Я позабыл охотничий азарт,

Возненавидел и борзых и гончих,

Я от подранка гнал коня назад

И плетью бил загонщиков и ловчих.



Я видел — наши игры с каждым днём

Всё больше походили на бесчинства.

В проточных водах по ночам, тайком

Я отмывался от дневного свинства.



Я прозревал, глупея с каждым днём,

Я прозевал домашние интриги.

Не нравился мне век и люди в нём

Не нравились. И я зарылся в книги.



Мой мозг, до знаний жадный как паук,

Всё постигал: недвижность и движенье, —

Но толка нет от мыслей и наук,

Когда повсюду — им опроверженье.



С друзьями детства перетёрлась нить.

Нить Ариадны оказалась схемой.

Я бился над словами — "быть, не быть",

Как над неразрешимою дилеммой.



Но вечно, вечно плещет море бед,

В него мы стрелы мечем — в сито просо,

Отсеивая призрачный ответ

От вычурного этого вопроса.



Зов предков слыша сквозь затихший гул,

Пошёл на зов, — сомненья крались с тылу,

Груз тяжких дум наверх меня тянул,

А крылья плоти вниз влекли, в могилу.



В непрочный сплав меня спаяли дни —

Едва застыв, он начал расползаться.

Я пролил кровь, как все. И, как они,

Я не сумел от мести отказаться.



А мой подъём пред смертью есть провал.

Офелия! Я тленья не приемлю.

Но я себя убийством уравнял

С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.



Я Гамлет, я насилье презирал,

Я наплевал на Датскую корону,—

Но в их глазах — за трон я глотку рвал

И убивал соперника по трону.



А гениальный всплеск похож на бред,

В рожденье смерть проглядывает косо.

А мы всё ставим каверзный ответ

И не находим нужного вопроса.