Испанская певица, сопрано. Выступает во многих театрах мира. Прославилась в партии Нормы («Норма» Беллини). Мастер бельканто.

Монтсеррат Кабалье

На исходе XX века можно с уверенностью, наконец, делить лавры столетия, расставить всех по местам, словом, раздать всем «сёстрам по серьгам». Пьедестал великих оперных див, во всяком случае, уже определился без сомнения — Мария Каллас, Рената Тебальди и Монтсеррат Кабалье. Один из рецензентов писал, что если Каллас был присвоен эпитет «Божественная», а Тебальди наградили неофициальным титулом «Изумительная», то Кабалье вполне достойна была бы носить звание «Непревзойдённая».
Действительно, вряд ли кто либо из новых примадонн сможет до конца тысячелетия превзойти Монтсеррат по обширности репертуара, по количеству представлений, по неповторимости голоса и исключительной музыкальности, которая позволяет певице каждый вздох превратить в нежную чистую ноту. А ещё Монтсеррат на редкость благополучная, счастливая и весёлая женщина. За её именем не несётся шлейфа скандалов и сенсаций и от её солидной фигуры прямо таки веет добротой, уверенностью в себе и спокойствием. Вряд ли кому нибудь из артисток нашего века удастся обойти Кабалье и в полноте личного счастья, и в безоблачном удовольствии существования.
Трудно сказать, кто постарался больше, награждая Монтсеррат счастливой судьбой — «божий перст» или собственный её лёгкий характер, но сама певица верит в «чудо», которое уже однажды подарило ей, незаметной девчонке из Барселоны, «неземной» голос. 30 е годы XX века в Европе не предвещали, впрочем, особенно светлого, мирного, сытого будущего, поэтому можно понять Анн Кабалье, которая заручилась покровительством неба, посвятив свою дочку Богоматери и назвав её в честь Святой Девы Марией де Монтсеррат. Дело в том, что Монтсеррат — название местной каталонской горы, и девочка получила такое звучное имя совсем как в средние века или в эпоху Возрождения звались художники — по месту рождения. Однако, выбрав путь на сцену и решив, вероятно, не богохульствовать, певица полностью «посвятила» себя горе, оставив экзотическое имя из одного слова.
Семья Кабалье едва справлялась с нуждой, дела в школе у Монтсеррат шли неважно. «Дети меня не любили, потому что я была молчаливой и всех дичилась. Приходила на занятия всегда в одном и том же платье. Дети бывают жестоки — они надо мною смеялись, меня это глубоко ранило…» В довершении всех бед, после рождения сына глава семейства тяжело заболел. Но тут, как случается в красивой истории, в борьбу с отчаянием матери вступила Монтсеррат. Она, несмотря на свой «розовый» возраст, успокаивала Анну: «Потерпи, придёт день, я стану знаменитой, тогда у нас будет все!» И видите, получилось!
Первое впечатление от оперы Монтсеррат запомнила на всю жизнь. Семилетняя девочка была так потрясена смертью мадам Баттерфляй, что рыдала всю обратную дорогу из театра, а потом взяла да и выучила арию героини, слушая старую пластинку с чьей то записью. На Рождество 1940 года она исполнила арию перед родителями в качестве подарка. Так что матушка вполне имела основания поверить в радужные перспективы дочери.
Однако военное время, бесконечные бытовые мытарства привели Монтсеррат, почти как Кармен, работницей на фабрику, где будущая дива выделывала носовые платки. И, наверное, в этом нехитром занятии она достигла бы «степеней известных», радуя местных жителей по праздникам исполнением хабанеры, но нашлись в Испании супруги Бертран, которые жаждали помочь какому нибудь юному таланту. Чтобы решить, стоит ли благодетельствовать незнакомой девушке, супруги пригласили на прослушивание Монтсеррат двенадцать человек, разбиравшихся в музыке и вокальном искусстве. В комиссии даже присутствовали «звезды» того времени — два оперных певца и известный пианист. Монтсеррат смело исполнила несколько арий и испанских народных песен. Мнение присутствовавших было, единодушным: молодому дарованию нужно срочно дать соответствующее образование. Так Кабалье попала в знаменитую барселонскую консерваторию «Лисео», где преподавательница Эугения Кеммени так сумела поставить голос начинающей певице, что он вот уже более сорока лет сохраняет поразительную чистоту и силу.
Эугения представляла собой тип уникального педагога и значительной личности — тут Кабалье снова несказанно повезло. Венгерка по национальности, бывшая чемпионка по плаванью, певица, Кеммени разработала собственную систему постановки дыхания, основой которой стало укрепление мускулатуры торса и диафрагмы. По сути говоря, Эугения подарила очаровательному голосу ученицы тот инструмент, которым Монтсеррат вскрыла все тайники оперного вокала. Каждый день великой певицы до сих пор начинается с дыхательных упражнений по системе Кеммени.
Учёба в консерватории не только освободила молодую певицу от финансовых забот (её благодетели взяли все расходы по содержанию Монтсеррат на себя), но и принесла благосостояние её семье. Похоже, сбывались предсказания маленькой Кабалье. Филантропы похлопотали об образовании брата Карлоса и нашли работу для её отца. Все эти чудеса должны были, в случае, если карьера певицы удастся, в будущем оплачиваться ежегодными концертами Монтсеррат в Гран Театро дель Личео, принадлежащем её благодетелям.
Окончив консерваторию, Кабалье решила продолжить образование в Германии, однако её весёлому, любящему розыгрыши характеру немецкая рациональность показалась слишком серой, и она начала подумывать о том, что пора уже, наконец, приступить к штурму оперной Мекки — театров Италии. Однако двадцатитрехлетнюю самозванку на родине Верди и Пуччини ждало жестокое разочарование: какой то мелкий импресарио разъяснил Монтсеррат, что сценическая карьера для неё исключена — с такой фигурой ей следует вернуться домой, найти себе мужа и растить детей. В слезах Кабалье помчалась домой, и тут «яростный» испанец, брат Карлос, встал на защиту семейного достояния. Он лично вызвался занять место импресарио Монтсеррат, чтобы впредь некомпетентные личности больше не мешали успешному взлёту «золотой» сестры.
Профессиональный дебют Кабалье состоялся 17 ноября 1956 года; она пела Мими в «Богеме» на сцене Базельского театра, небольшого, но известного. Успех дебюта открыл певице дорогу во все театры мира.
Говорят, беда не приходит одна, но и счастье, по видимому, не «приваливает» малыми порциями. Вскоре Монтсеррат очень удачно вышла замуж за знаменитого в то время тенора Бернабе Марти. Познакомились молодые люди на спектакле все той же судьбоносной для Монтсеррат «Мадам Баттерфляй». Во время любовного дуэта партнёр, которого Кабалье обожала как старшего и более опытного товарища, проявил странную холодность и даже не прикоснулся к партнёрше. Огорчённая певица пожаловалась общему знакомому. На следующем представлении Марти, допев до положенной сцены, привлёк к себе Монтсеррат и прильнул к её губам. Страстный поцелуй длился так долго, что оркестр смолк. Все — и зрители, и артисты, и музыканты — в полном молчании ждали, когда же герой «оторвётся» от молодой певицы. Вероятно, такие страсти прощаются только на испанской сцене. Во всяком случае, Кабалье оценила находчивость Марти и тут же влюбилась в него. А на следующий день Бернабе предложил Монтсеррат руку и сердце. И вот уже более тридцати лет супруги счастливо живут вместе, не ведая конфликтов и потрясений. Правда, карьера Бернабе постепенно сошла «на нет», но он совершенно лишён «комплексов» и спокойно уступает пальму первенства своей «звёздной» жене. Когда у Монтсеррат спрашивают, не завидует ли ей Марти, нет ли по этому поводу у них проблем в семье, она неизменно отвечает, что муж слишком умён для зависти. Впрочем, Марти умён до такой степени, чтобы понимать — несметное количество мужчин в мире завидует ему — он единственный обладатель сердца такой «жемчужины».
В 1960 е годы Монтсеррат прочно завоевала оперные сцены Испании, ей даже присвоили звучное и немножко странное звание «Дама Изабелла Католическая», но свой триумф Кабалье отсчитывает от конкретной даты, конкретного спектакля 1965 года. Его величество случай не переставал вести нашу героиню по жизни, и однажды певице пришла телеграмма из двух строк: «Приезжайте в Нью Йорк. Вам предлагают партию в „Лукреции Борджиа“». Дело в том, что роль эту обычно в «Карнеги холл» исполняла Мэрилин Хорн, но она была на седьмом месяце беременности и плохо себя чувствовала.
Выходя на сцену, Монтсеррат от волнения едва не сломала каблук на туфлях, но зато по окончании спектакля овации и крики «бис» перешли в настоящий экстаз восторженных, покорённых зрителей. Ночью в номере отеля, где остановилась дебютантка, раздался телефонный звонок. Какая то леди начала говорить по английски, а затем перешла на итальянский. «Я — Мэрилин Хорн. Я слушала вас тайком. Я рада, что в тот день потеряла голос. Так, как вы пели Лукрецию Борджиа, я никогда не пела и не спою. Вы станете лучшей певицей мира». Газета «Нью Йорк таймс» вышла с заголовком на первой полосе. «Каллас + Тебальди = Кабалье».
По роковой случайности или по мистическому гласу судьбы 1965 год стал последним в сценической карьере великой Каллас. Прима, словно незримо, передала оперный трон новой звезде. После блистательного исполнения партии Нормы (надо сказать, что эту роль сама Монтсеррат причисляет к своим высшим достижениям) в открытом амфитеатре Оранжа в 1974 году певица получила по почте небольшую посылку, в которой были серьги. Эти серьги великой Каллас преподнёс Лукино Висконти — крупный итальянский режиссёр — после того, как она исполнила партию Нормы в «Ла Скала». С 1955 года Мария надевала серьги всякий раз, когда ей доводилось исполнять арию «Каста дива». Теперь, чувствуя приближение смерти, Каллас красивым жестом подчеркнула: Монтсеррат нет равных на оперном небосклоне. Успех Кабалье в роли Нормы оказался столь значительным, что после исполнения Монтсеррат беллиниевского шедевра на сцене «Ла Скала» администрация театра вот уже двадцать лет не решается повторить постановку оперы без певицы. Кабалье же скромно признает, что если сама она больше всего обожает музыку Рихарда Штрауса, то её голос жить не может без Беллини.
Гений Кабалье столь велик, что за многие годы сценической карьеры её голос ни разу не подвёл её. Как бы себя ни чувствовала примадонна, перед зрителями она — блистательна, она — во всеоружии, она — покорительница их сердец. При этом Монтсеррат — ни в жизни, ни на сцене не любит «лезть вон из кожи», она не старается демонстрировать себя, «перегружать» окружающих собственной значимостью. Кабалье справедливо считает, что жизнь гораздо проще, чем мы привыкли о ней думать, а значит, не стоит относиться к ней слишком серьёзно, да и себя не нужно оформлять, как центр Вселенной.
Примадонна не привыкла переживать по поводу собственного солидного телосложения. Много лет назад сеньора Монтсеррат попала в аварию, с тех пор часть мозга, прилегающего к гипофизу, атрофировалась и система, отвечающая за сжигание жира в организме, не работает. Поэтому, если Кабалье выпивает стакан воды, получается, будто бы она съела целый пирог. Но подобная проблема неспособна выбить из колеи оптимистичную женщину. Она решила, что раз уж так на роду написано, надо научиться с этим жить. Врачи подобрали сеньоре соответствующую диету, теперь она совсем не пьёт спиртного, питается фруктами и овощами и совершенно довольна и здорова. В конце концов, всё могло бы кончиться гораздо плачевней…
На сцене Монтсеррат не чурается розыгрышей и импровизаций.
Париж. Театр на Елисейских полях. Кабалье исполняет испанские песни. Зал рукоплещет. Вдруг во время очередной мелодии она замолкает, в наступившей оглушительной тишине проходит на авансцену, наклоняется и спрашивает у кого то: «Всё в порядке? Можно продолжать?» Потом объясняет ошеломлённой публике: «Извините, здесь один мсье в первом ряду записывал меня на магнитофон, но у него кончилась плёнка, он её меняет, вот я решила прерваться!»
Только такая жизнерадостная, азартная женщина, как Монтсеррат, страстная футбольная болельщица, может позволить себе вовсе не академический концерт на открытии спортивных игр, только великая Кабалье может «купиться» на предложение Фредди Меркьюри, который, желая осуществить заветную мечту и спеть вместе с Монтсеррат, написал гимн её родному городу Барселоне. Знал хитрец, на каких чувствах звезды можно сыграть.
Благодушность толстушки, однако, вовсе не означает профессиональной аморфности и лености. У Монтсеррат железная сила воли. После все той же автокатастрофы, закованная в гипс певица, передвигаясь на костылях, не покидала концертных площадок. А на оперной сцене Вероны покалеченной приме пришёл на помощь костюмер Дамиано Дамиани. Он придумал широкие одежды с необъятными рукавами. Монтсеррат смогла спрятать в них костыли и медленно передвигаться по сцене перед ничего не подозревавшей публикой. А в костюмы придворных дам, которые должны быть при Елизавете Валуа, чью партию она исполняла, на всякий случай одели медсестёр из ортопедической лечебницы.
Свой голос Монтсеррат воспринимает как чудо, зато себя — как вполне заурядного человека и непременно протестует против особенного отношения к ней. Она, по видимому, до какой то степени тяготится собственным гением, и в отличие от многих многих знаменитостей никогда не ставит карьеру выше личного счастья. Для Кабалье её семья — смысл существования. В 1973 году во время репетиций «Марии Стюарт» в Чикаго Монтсеррат узнала, что сын её заболел. Сначала она думала, что у мальчика банальная простуда, но состояние ухудшалось. Несмотря на то что билеты на ближайшие шесть представлений с участием певицы были проданы полностью, Кабалье немедленно вылетела в Испанию. И правильно сделала — матери и сыну пришлось пережить три страшных дня, пока мальчик не прошёл кризис и стал медленно поправляться. Администрация чикагского театра подала на певицу в суд, но дело проиграла.
О своих мечтах Монтсеррат говорит просто: она хотела бы дожить до третьего тысячелетия. Ну а о прожитой жизни — ещё проще: «У меня потрясающая, блистательная певческая судьба. Уверена, что с моей помощью люди соприкоснулись с настоящей музыкой, и эта уверенность дарит мне абсолютное удовлетворение, о котором художник только может мечтать. С материальной точки зрения у меня есть все. Но это мало что значит в моей жизни. Семья — единственное, без чего я не могу жить. Это для меня — самое важное, самое главное!»